Текст прислан на конкурс «Художественное слово» 12.04.2017 г.
Об авторе. Алена Серая.
Писатель
Каждый день я встаю и радуюсь рассвету. Вы себе не представляете, как прекрасно осознавать, что ты жив, что все хорошо, что тебя окружают близкие, любимые. Но так было не всегда, да и, боюсь, не всегда будет.
Я работал в газете журналистом. Да, это древняя профессия для тех, кто не боится высказывать свое мнение, а мне, поверьте, много чего хотелось бы сказать, и меня она вполне устраивает. Я не заканчивал университета, просто как-то поучаствовал в конкурсе и проходящему тогда мимо работ моему теперешнему боссу понравилась мое эссе, и он позвал меня к себе в газету. И теперь я просто пишу, без обязательств. Главное-приносить статьи вовремя, иначе вышвырнут на улицу. Я доволен. Я почти писатель.
Однажды я бежал по улице в надежде что-нибудь перекусить, так как сроки уже поджимали, а у меня и маковой росинки во рту не было. И вот заветная забегаловка, где я могу выпить горячий напиток с бутербродом и также на всех парусах умчаться в квартиру, где меня наверняка ждет вопящий хозяин дома с претензиями по поводу неуплаты. Ух, обожаю, когда ты, взмыленный, нервный, с огромными сизыми кругами под глазами бежишь домой, к столу, где лежит незаконченная работа, а перед тобой встает потный здоровенный мужик и требует денег. Нет, я старался сохранять спокойствие, но знаете, что-то переклинило, и вот уже мой кулак соприкасается с его румяной щекой. Сам не знаю, как это получилось, ну правда.
В общем, он заорал пуще прежнего и схватил меня за грудки. Ну что я мог поделать, я, такой маленький и щуплый? Я просто болтался в его лапищах, пока нас не разняли соседи. Это потом я понял, что неправ, но было немного поздно.
Вечером я сидел на кресле и бесцельно глядел в экран телевизора. Там рекламировали какое-то чудо-моющее-средство, как оно все отбеливает, отстирывает. Эх, хоть бы в реальности было такое же средство, я бы начал жизнь с чистого листа. Стер бы весь кошмар из своей жизни, из памяти, из сердца. Но нет, судьба еще не так меня помучает, правда, подруга?
В дверь тихонько постучали, но ощутимо: я даже сквозь шум телевизора его услышал. Было лениво открывать, но что поделать, ждут же. Я неохотно встал и побрел открывать входную дверь. В глазке расплывчато отражалась чья-то полная фигурка, явно женская. Она снова постучала, но уже с силой. Я вздохнул и открыл дверь.
Она отскочила от двери и затараторила четко, громко:
— Опять…Заливаете, надоело это терпеть, паразиты… Сколько можно…
Я устало перебил ее на полуслове:
— Послушайте, женщина, что-то случилось? Отчего вы тарабаните мне в дверь?
— Еще как случилось! — вскричала она, потрясая кулаком. — Вы опять нас заливаете, третий раз за месяц! Я так больше не могу! — и дамочка, отодвинув меня, ринулась в мою ванную, на удивление четко ориентируясь в моей квартире. — Вот! — торжествующе повернула она кран, выключая воду. — Вы хоть замечаете, что в квартире происходит, нет?
И она с довольным видом собралась было уходить, но тут взгляд женщины уперся в мой стол, заваленный окурками, бумагой и банками из-под Кока-колы.
— Да вы, мужчина, еще и свинья! Ужас!
Я подошел к незваной гостье и жестом указал на выход.
— Тут творческий процесс, а вы, гражданочка, мешаете! Как не стыдно!
— Мне? И что же вы делаете? Вы художник?
Я не хотел объяснять женщине, чем я занимаюсь, и просто молча сел за стол, сгребая исписанные бумажки и мусор прямо на пол, и сказал, искоса глядя на нее:
— Где дверь, вы знаете.
Та в нерешительности потопталась у входа в мою комнату, а затем неслышно подошла и спросила:
— Совсем все плохо, да?
Я не знаю, что со мной произошло тогда, в тот вечер, но я обернулся и увидел эти глаза: в них уже не было злобы, было лишь сочувствие и страдание. Я не совладал с собой, каюсь. И вот я уже плачу, тряся плечами, худыми, как у воблы.
Женщина уже не кричала, она положила свою пухлую руку мне на плечо и сказала:
— Ну же, сынок, будет. Знаешь, мой сын тоже писал, как и ты. Но вот уже пять лет прошло без него, и я не нахожу себе места. Он погиб в автокатастрофе. А я с ним даже не попрощалась…
Я поднял на нее заплаканные глаза. С крючковатого носа женщины свешивалась слеза, и какая-то нежность, доброта светилась в ней. Она не жаловалась, просто сказала от души. Я ее понимаю, все накапливается, и, когда держать в себе больше нету сил, ты взрываешься, словно воздушный шар. Я понимаю…
Но вот прошла минута слабости, и я говорю несчастной женщине:
— Извините, я должен работать. У меня дела.
Она, утирая слезы, попятилась к выходу.
— Прости ты меня, сынок. Я ведь одна, у меня нет никого. Все погибли в ту ночь…
И она, резко развернувшись, ушла. Больше я ее не видел.
На следующее утро я пошел к хозяину дома в надежде узнать что-то о таинственной посетительнице, и тот, не преминув, конечно, напомнить о долгах, ответил, что женщина, схожая по описанию, погибла полгода назад в своей квартире. Да, это точно была она. Я уверен. Я сошел с ума? Скорее всего, ведь пол и вправду был весь залит водой.
Одиночество по новой накатилось на меня, и теперь во сне я часто вижу лицо той женщины, даже говорю с ней, как с матерью. Мы подружились, она знает меня, я знаю ее, мы ладим. Вот только есть одна проблема, совсем малюсенькая: этой женщины нет в живых.
© Алена Серая, 2017
