Роман Комаров. И жала мудрыя змеи

 

Текст прислан на конкурс «Художественное слово» 27.03.2017 г.

Об авторе. Роман Комаров (псевдоним). «Работаю преподавателем, учу иностранцев русскому языку. Пишу учебники, а в перерывах между ними — городское фэнтези».

 

---

 

И жала мудрыя змеи

 

Сережа вернулся домой в третьем часу ночи и, не раздеваясь, лег в кровать. В голове дудела и свистела пьяная кадриль, перед глазами кружились томные лица дам, в ноздри бил запах свежего огурца, нарезанного брусочками. Потерянный день. Сегодня он не напишет ни строчки. Его роман из двух частей, с эпиграфом, примечаниями и послесловием, подождет до завтра. Хотя нельзя так. Чак Паланик писал каждый день — через немогу писал! Толстой вел тайный дневник, нетайный дневник, и его еще хватало на крупную форму. Грибоедов был автором одного текста. А он, Сережа, ни одного.

Из груди вырвался вздох. На ноутбуке возле кнопки включения с досадной частотой мигал огонек. Сережа приподнялся на локте и посмотрел в темноту между занавесками. Четыре часа сумбурного сна — и на работу.

Вдруг чей-то голос отчетливо, как диктор в метро, сказал:

— И правильно, нечего спать!

Сережа даже не испугался. Он даже не вскочил с кровати. Он даже не включил свет и не схватил швабру, стоявшую в углу.

«Дилирий», — пронеслось у него в голове полузнакомое слово. Что оно значило, Сережа смутно догадывался. Но разве от одного корпоратива может стрястись с человеком такая беда? Некоторые годами добиваются этого эффекта, а у него — так сразу, без подготовки.

Опять тишина. Под окнами взревел и затих автомобиль.

— Не бойся меня, — сказал голос. — Я не Делирий. Я Додон.

«Он вовлекает меня в диалог, — подумал Сережа, покрывшись холодным потом. Он спрятался под одеялом, напряг мышцы и зажмурил глаза. Ему показалось, что еще немного, и он выдавит из себя эту галлюцинацию по капле, как Чехов — раба.

— Я тебя и под одеялом вижу, — равнодушно сообщил Додон. — Ты не торопись, привыкай ко мне потихоньку. Я подожду, время пока есть.

— Чур меня, чур меня! — шептал Сережа. — Ижи еси на небесех! Омни падме хум!

— Скучно с тобой. Унылый ты, — сказал Додон.

— Это еще почему? — возмутился Сережа, откинув одеяло.

— Нет в тебе куража. И ты, такая кислятина, собрался сочинить великий роман? Ну что ж, давай я тебе открою глаза — не выйдет. Кишка тонка, и танки — нет, не быстры.

Сережа не сразу нашелся, что на это сказать. Собственная галлюцинация его оскорбляла впервые. Потом он вспомнил советы психолога по работе с внутренним критиком и четко, уверенно, страстно сказал:

— Я хороший! У меня все получится!

— Ха!

— Я здоров. Просто немного выпил. Вот протрезвею, и все пройдет.

— Нет и нет, — сказал Додон. — Я буду являться к тебе каждую ночь теперь. Каждую! Вдумайся.

Сережа вдумался. Как бы сходить в психиатрическую клинику так, чтобы об этом не узнали на работе? В свободное от написания романа время он трудился на полставки в школе, учителем русского и литературы, а еще на полставки — трудовиком.

— Кто ты? — спросил Сережа Додона. — Ангел? Глас Божий?

— Ты мне льстишь.

— Демон-искуситель?

— И сразу уж «искуситель». Давай остановимся просто на «демоне», это ближе к сути. Я невидим, поэтому можешь не вертеть головой. Нет, я не на потолке. Смотри на стул, я примерно в том районе.

Сережа повернул голову в сторону стула.

— И что ты хочешь от меня? Продать душу я не могу. Я атеист.

— Души нет, — мрачно сказал Додон. — И всего остального, о чем ты подумал, тоже. Хотя, если постараться, появится.

Сереже стало любопытно.

— Раз ты демон, ты сможешь вознести меня на вершину успеха?

— Я могу вырвать твой болтливый язык. Устроит?

— И вложить жала мудрыя змеи?

Додон фыркнул. Сережа помолчал немного и спросил:

— Ты только к писателям летаешь?

— В последнее время да. Раньше и к музыкантам заглядывал, но от них толку мало. Так что, ты созрел поговорить предметно, или продолжим пустой разговор?

— Ты надиктуешь мне гениальный роман, как Булгакову?

— А ты нахал, — заметил Додон. — Давай так, ты мне поможешь, а я за это подкину сюжет для твоей писанины. Как Пушкин — Гоголю. Идет?

— Идет! — обрадовался Сережа. — Я готов! Подпишем контракт? Кровью расписываться надо? Я крови очень-очень боюсь.

— Слушай, ты, атеист, кровью в загсе будешь расписываться, а мне твоя требуха ни к чему. Включай уже свой ноутбук, и за дело!

Сережа с недоверием покосился на стул. Без контракта демон легко оставит его с носом — испарится, и плакал тогда его сюжет. Но как припереть к стене бестелесное невидимое существо, он не знал. Дождавшись загрузки системы, Сережа кликнул по значку текстовой программы, но Додон его остановил:

— Это нам понадобится позже. Сначала открой карту.

— Тебя интересует весь земной шар?

— В перспективе — да. А пока найди поселок Рыбхозяйства.

Сережа вбил название в строчку поисковика. Ноль совпадений.

— Такого не существует!

— Перейди к карте. Видишь трассу Р-21? Тяни вправо.

Карта грузилась медленно, и Сережа успел снова окунуться в вязкую полупьяную муть, на дне которой шевелились две-три мысли, связанные в основном с тем, как бы раскрутить Додона на диктовку. Это ничего, что дебютный роман будет не его. Главное — начать, а дальше понесется. Полетит. Как птица-тройка! Как Гагарин в космос.

— Не спи! — гаркнул в ухо Додон, и Сережа подскочил на стуле, потирая ухо. — Видишь темное пятно?

— Ну, вижу! Комп тормозит, подождать надо.

— Если мы еще чуть-чуть подождем, это пятно расползется на всю трассу!

Сережа в недоумении уставился на карту. Действительно, она выглядела необычно. Белое море, вдоль берега которого проходила трасса, шумело, как настоящее, волны лизали тонкий контур суши. А рядом разбухала жирная точка, похожая на родинку на носу у директора Тараса Ивановича, чье имя неприлично рифмовали все, начиная от первоклашек и кончая завучами.

— И где этот твой Рыбинск-на-масле?

— Поселок Рыбохозяйства, — устало поправил Додон. — Был тут, а теперь его поглотило Небытие.

— Как это поглотило?

— А вот так. Ам — и нет!

В этот момент с картой произошло нечто невероятное. Море вдруг заволновалось, вскипело, и на его поверхности показалась серебристая чешуйчатая спина. Сережа моргнул — и видение исчезло.

— Йормунганд, — пояснил Додон. — Не обращай внимания. А теперь открой текстовый файл и напиши что-нибудь про поселок Рыбхозяйства.

— Зачем?

— Чтобы он снова появился. Слушай, хватит упрямиться, уже светает, а мне еще на другой конец города лететь. Пиши!

— Что писать-то? Я там не был!

— Не важно. Представь, что был. Ты же писатель, фантаст!

Сережа тряхнул головой и неуверенно застучал по клавиатуре, то и дело промахиваясь мимо нужных букв:

«Поселок Рыбхозяйства прекрасен весной. Цветут сады. Люди прогуливаются по центральной улице».

Дальше мысль не шла. Сережа бросил взгляд на карту и увидел, что черная точка стала на тон светлее, а ее края потеряли четкость.

— Еще! — приказал Додон. И Сережа вернулся к работе.

«В воскресный день жители поселка отправились на берег моря, чтобы поймать змея Йормунганда. Клевало плохо».

Сквозь точку начали просвечивать линии поселковых дорог. Присмотревшись, Сережа увидел внутри точки движение. Ему даже показалось, что он разглядел фигуру рыбака, идущего вдоль домов с удочками на плече.

— Поднажми! — приободрил его Додон, и Сережа продолжил:

«Ольга Петровна работает на заводе. Она чистит рыбу и фасует ее по коробкам. Рыбзавод поставляет в регионы 100 тыс тонн рыбы в год. Когда килька идет на нерест, в городе открывается фестиваль Малых рыб, на который съезжаются гости со всей округи. Власти предоставляют бесплатные горячие обеды, а вечером производится салют».

— Без огонька пишешь, — сказал Додон. — Штампами. Добавь чувства.

«А недавно один из членов рыболовецкой бригады заявил, что готов жениться на тюлене, которого он выловил сетью у Щучьего утеса».

Сережа был очень доволен своей местью, но Додон ничего не сказал, а пятно с карты исчезло. Теперь на его месте стоял поселок. В домах потихоньку загорались огни. Женщины собирали детей в школу. У дома номер три по улице Красного рыбака пожилой мужчина, поставив ногу на лавку, завязывал шнурки. Лаяла лохматая дворняжка. Пахло прелыми водорослями, рыбой, весной.

— Успели, — с облегчением сказал Додон. — Спасли!

— Что это было за пятно? — поинтересовался Сережа.

— Слышал когда-нибудь фразу «богом забытое место»? Так вот, мой дорогой мальчик, это не метафора. Из памяти бога то и дело что-нибудь пропадает. А когда такое происходит, пустоту занимает Небытие. Поэтому богу надо освежать память — лучше всего пятистопными ямбами, но ими сейчас мало пишут. Приходится прозой.

— А почему ты выбрал меня? Я лучший?

— Ты единственный не спал. А я не люблю будить людей. Спасибо за работу, и прощай!

— Стой! — закричал в отчаянии Сережа. — А как же мой роман?

Но Додона уже не было.

Солнце поднималась над крышами дальних многоэтажек, во дворе кипела жизнь. Сережа посмотрел на часы, потом в зеркало, потом снова на часы, оделся и вышел во двор. Проходя мимо детской площадки, он заметил на горке надпись «Йормунганд — лох» и невольно провел языком по зубам — а вдруг у него все же отросли жала мудрыя змеи? Но их не было, а пломбу в шестом коренном стоило поменять. Но Сережа не огорчился. Сегодня он спас мир. Чего же боле?

 

© Роман Комаров, 2017