Был Мадрид

Мадрид, город, центр, движение транспорта, улицы, вид с крыши

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Об авторе: Сауле.

 

 

Fortunam suam quisque parat.

Свою судьбу каждый находит сам (лат.)

 

Знаете, есть один фильм… В нём такая любовь, какой никогда не будет в моей жизни. Картина, берущая за душу. Я не помню имён актёров. Наверняка они очень известны, но для меня это неважно. Их игра пронзительна. Нет, даже не так. Сама история такова, что стыдно показать её плохо, стыдно отработать на съёмочной площадке спустя рукава. Это одна из тем, в которые нужно вложить всю душу, даже если сил уже почти нет.

На экране герои очень молоды, мир обещает им счастливую жизнь. Молодые всегда красивы. Но эти двое — ещё и трогательно искренни.

Интересно, а сами они — любимы? Любят? Этот мужчина и эта женщина, которые дали жизнь чудесной истории, счастливы? Журналы этого не напишут. Они никогда не обращают внимания на самую суть жизни, потому что истинно важное — негромко и оттого плохо продаётся: мало кто готов выложить деньги за предложение думать, гораздо проще наблюдать чью-то приглаженную судьбу. А лучше всего — повздыхать над каким-нибудь сенсационным «признанием» или «разоблачением».

Любовь… Что же это за сила такая? Вы тоже задаёте себе этот вопрос. Конечно. Ещё бы. Как же иначе прожить миг, день, жизнь.

Любовь… Самый драгоценный дар. Любовь, которой никогда не будет в моей жизни. Повторяюсь. Но я всё ещё хочу сказать кому-то: «Я тебя люблю!» Просто. И улыбнуться. Пусть будет шёпотом. Может быть, он даже не услышит. Я её подарю.

Впрочем, так я поступаю почти каждый день. Дарю. Таково моё действие. Дарение. Это потребность. Для себя? Нет, я счастлива без выгоды. Так тоже можно.

Сделайте следующий шаг! Можно — вообще хоть как!

Ух ты, в рифму! Сделайте следующий шаг! Можно — вообще хоть как!

Спасибо. Благодарю тебя. Любимый… Ты тот, кто вдохновил; ты тот, кто вдохнул жизнь.

Перечитаю дневник. Пусть начнётся моя история…

 

 

* * *

 

Ну конечно, боюсь: вдруг мои картины никому не понравятся? Всё-таки хочется быть нужной и интересной. Впрочем, неприятие всегда возможно, но значит ли оно, что мне надо бросить свои занятия? Вовсе нет. Ведь они приносят мне радость. А люди… люди всегда что-нибудь говорят.

Нужно оттачивать мастерство.

 

 

* * *

 

На протяжении нескольких лет я веду дневник. Многие события сохранили своё звучание именно благодаря привычке записывать всё произошедшее в течение дня. А что-то не исчезает из памяти вовсе. Стоит только почувствовать запах, услышать мелодию — и ты вновь там, в счастливой поре своей жизни…

Когда бы ни пришла любовь, встречай её с улыбкой. Будь радостной и готовой к путешествию в другого человека. Оно может закончиться раньше, чем ты предполагаешь сейчас, но не печалься, думай о том, что это путешествие всё-таки было стóящим, интересным, дающим тебе нужные знания. Боль возникает оттого, что ожидаешь встретить бесконечность, хочешь найти успокоение, а порой сам проявляешь бездействие: раз завоевал — и всё, «моё навеки». В действительности же бесконечны только изменения, только движение. Знай это! Знай даже в момент наивысшего счастья, раскрытия и слияния душ, безмолвного разговора ваших сердец — имей смелость вспомнить эти строчки! Пожалуйста!

Мудрецы говорят: «Всё временно». Я повторяю: «Всё движется».

 

 

* * *

 

Сейчас он такой красивый! Элегантный, в стильном костюме, неброская изысканность, запах роскоши и спокойное сознание своей силы. Я не знала его другим, не была рядом, когда он носил выцветший поддельный «Адидас», когда только начинал строить свою империю, когда впервые осознал, кто он и чего хочет от жизни. Таков этот неожиданный дар: мы встретились сейчас, когда он парит в своей карьере, притягательно хорош собой, богат… и необъяснимо одинок. Холодная пустыня безлунной безветренной ночью…

Кто и что я? Янина, «заноза», как называла меня моя бабушка, а «о возрасте женщин не спрашивают», и я всё ещё не нашла свой путь. Впрочем, написанные второпях слова неточны. Пожалуй, вернее будет сказать, что я только-только вступила на Свою Дорогу. Мне скажут привычное: годы. Знаю. И что? Да, не родила ребёнка, да, не вышла замуж, да, у меня нет стабильной работы (не говорю уж о том, чтобы она была любимой и интересной). Сплошное «не»! А слышу всегда одно и то же:

— Красавица, тебе пора замуж!

— Дитя моё, молодость не вечна!

— Да как же так — не хотеть ребёнка?! Странная ты!

— Янина, всё это чепуха. Тебе нужен муж и дом, а твои картины…

Мои картины — блажь, чушь, каприз. И на каждый праздник мне желают теперь лишь одно: поскорее выйти замуж. Заметьте, не «счастливо», не «по взаимной любви и согласию», не «так, чтобы раз и на всю жизнь», нет, лишь бы — «поскорее». Кому же это нужно?..

Вероятно, с точки зрения большинства я — непонятный, странный нуль. Знаю. Общество, раз обратив на меня внимание, вынесло приговор, осудило и отторгло меня как не соответствующую никаким стандартам. Однако я передаю здесь только свои ощущения, не зная мнения окружающих наверняка, так что могу и ошибиться на их счёт. Может быть, в глубине души меня кто-то даже и понимает, и одобряет, и поддерживает. Только вот эта чудодейственная поддержка, если и есть, спрятана безнадёжно глубоко внутри сердца, куда не заглядывают годами…

По правде говоря, я и не стремлюсь беспокоиться о мнении других людей. Ведь несколько месяцев назад я приняла рискованное решение: изменить свою жизнь, начать жить, а не существовать.

Я вновь взяла в руки карандаш. Всегда рисовала. Училась в художественной школе и бредила живописью. Это моя суть. Однажды, правда, провинциальная жизнь взяла надо мной верх; я зачем-то прислушалась к протяжному говору; краски засохли, кисточки истрепались. Но и мне, непокорной, странной, смущающей мирных сограждан, есть чем гордиться: моя сила — в упрямстве!

И снова повсюду множество набросков, акварель, гуашь, весь пол в картинках… нет, нет, всё не то, не то… Мелькают и тянутся часы и дни неверия в себя, я делаю слишком торопливые рисунки. Гонка, будто я должна, обязана… Работаю днём, порой засиживаюсь над альбомом до глубокой ночи. С чего я вообще решила, что умею рисовать? Почему это я всегда верила в свою исключительность и одарённость? Разве есть для того основания?! Вон, вазу и ту не могу «похоже» нарисовать! Бестолочь…

Ещё эскизы, кажется, их уже тысяча в беспорядке разметалась по холодному полу. Я накрываю наполовину готовые холсты непрозрачной тканью, берегу от солнца, но как запомнить, что хлеб тоже бы надо убирать перед сном?!

Кажется, я даже худею. Иногда прихожу в себя от колющей боли в онемевших ногах — стою час, другой, третий перед мольбертом, отмечаю, что уже и закат нахлынул, а лист по-прежнему пуст. Я ненавижу себя, застывшую с карандашом в руке и не способную ничего сотворить. Когда наступает ночь, я сверлю взглядом потолок и думаю о хитросплетениях судьбы продавца овощного магазина… Ведь мне добросердечно предлагают «хоть такое местечко на первое время».

И вдруг — дыхание замирает. Мне больше не нужен кислород, чтобы жить, его заменяет чудо рождения веры в свой талант. Я почувствовала, что создала настоящую картину, не срисовала, не скопировала чью-то идею, а создала, сотворила СВОЁ. Сама! Подарила жизнь новому существу! Руки дрожали, а сердце! «Могу, могу!» — стучало оно, гоня прочь печаль и неверие из крови.

Рискнула и отправила эту работу на конкурс. Победила. Я победила?!! Я?? Помимо невероятного денежного приза получила предложение показать три-четыре своих работы на предстоящей выставке современной живописи в Мадриде.

Ой-ёй-ёй! Всё моё существо переполнено радостью, неизведанным ощущением я сделала это!

Мадрид?!!

Сумма первого в жизни гонорара кажется такой заманчивой, невообразимо щедрой, длинный ряд цифр соблазняет меня, и я решаюсь сделать себе настоящий подарок — путешествие по Европе. «Приеду-ка я на недельку раньше открытия выставки, погуляю, посмотрю мир».

И впервые в жизни я покупаю билет на самолёт. Благо, у меня есть заграничный паспорт! Боюсь лететь над странами. Забываю дышать, забываю поблагодарить стюардессу за внимание…

Впервые в настоящей, живой, не картиночной Европе! Одна!! Сама!!!

Мадрид!!

Улочки, запах кофейных зёрен, фонари, музеи, фонтаны — такая роскошь дышать вдохновением! Я в эйфории, и говорить больше тут совершенно незачем.

 

 

* * *

 

Опять размышляю. Прокормит ли меня живопись? Ведь потребность в еде, крыше над головой, одежде надо как-то удовлетворять, тут с Абрахамом Маслоу не поспоришь, физиологическое первично. И ещё желательно бы не трястись от страха перед завтрашним днём, пересчитывая мелочь в кошельке. Так как? Прокормит?

Этот вопрос я часто задаю себе теперь. Однако всё сильнее я чувствую иную потребность — оставить после себя след. Мы все когда-нибудь оставим родные стены, привычный мирок, однажды и для меня часы пробьют в последний раз перед одинокой дорогой, и так хочется, чтобы что-то МОЁ осталось в этом мире! Мире, который я однажды покину.

Почему-то не помышляю «продолжить себя» в ребёнке. Да и бывает ли человек чьим-то продолжением? Для меня новорождённый — это именно НОВЫЙ человек, ч-е-л-о-в-е-к, не кукла, не беззащитное, безвольное и бездумное создание. Конечно, его надо учить, объяснять, как устроен мир и что его окружает, но важнее, по-моему, просто дать ему жить. Мы дарим жизнь — и мы должны дать жить. Каждый приходит в мир сам, и живёт сам, отвечает за свои дела, мысли… Да, безусловно, родители рядом, это опора, надёжный тыл, безграничная любовь и вера! Но не душить! Не проживать жизнь за своего сына или дочь и не заставлять их исправлять собственные ошибки.

Может, я так думаю, потому что ещё не стала мамой? Интересно, была ли бы я такой отстранённой? Смогла ли бы сама отойти, не вмешиваться, увидеть грань между необходимой защитой и чрезмерной опекой? Так ли я мудра, как воображаю сейчас?!

На все эти вопросы, помню, он однажды ответил поцелуем. Он — тот, кто посетил мою первую выставку и даже купил одну работу! Известная личность, и как же мне было приятно, что моя картина будет находиться у этого человека. Что он выбрал тогда? Голову лошади. Я рисовала её с такой любовью, так старалась придать живость, наделить душой! Счастье, что мой труд нашёл отклик в душе постороннего человека, который ничего не знал о бессонных ночах, переживаниях, сомнениях. Просто ему понравилось! Вот что важно.

Он — тот, кто подарил моей жизни Мадрид.

 

 

* * *

 

Вспомнился сейчас один из наших диалогов. Их были тысячи, уж точно! Мы говорили, говорили обо всём на свете, о прошлом и будущем, о чувствах и мечтах… Ты спросил…

— Почему ты меня не ревнуешь?

— А разве ревность — это показатель любви?

— Как минимум, это показатель того, что я тебе не безразличен.

— Хм, хм… Вообще-то я верю тебе, вот и не ревную.

— Ты любишь меня?.. Н-нет, глупо, не тот вопрос, извини. Не подумал. Всё ещё боишься любить?

— Я не держусь за прошлое. Уже нет. Всегда есть риск остаться с разбитым сердцем. Как бы ни был верен совет не придумывать, не очаровываться, ему нелегко следовать, согласен?

— Я честен с тобой.

— Да, правда. Я не о том… Не знаешь ведь, кáк придётся поступить. И если постоянно бояться того, что однажды скажешь или сделаешь, так и паранойю заработать недолго!

— Ты спокойна, когда я разговариваю с женщинами.

— Да. А ты?

— А я вижу только тебя.

Мы улыбались друг другу словно бы издалека, из самого первого дня наших жизней, когда мы ещё не могли понимать происходящее. Древняя улыбка. Ты старше, но улыбка всё уравнивает.

 

 

* * *

 

Память сохранила и эту беседу. Ты рассматриваешь фотографии в моём телефоне, а их в нём великое множество! Во время долгих прогулок я фотографирую людей, животных, природу… да всё, что вижу, что отзывается в сердце или поражает красотой цвета, формы, положения. Среди печальных луж, сугробов-эскимо и скрючившихся башмаков ты подмечаешь и снимки моего родного дома… Ты изучаешь их, и в твоём удивлённом взгляде я читаю вопрос: «Что это? Как же так?»

— Знаешь, я храню эти фотографии, чтобы помнить, откуда я! Чтобы видеть, куда нельзя возвращаться, потому что это не жизнь, совсем не жизнь! Нет, нет, не хочу, чтоб ты думал, будто я бежала от нищеты, будто боялась её, стыдилась… Нет, это не самое страшное в мире. Страшно, что с таким образом жизни свыкаешься и ни к чему уже не стремишься. Привыкаешь думать, что всё недостижимо, невозможно, что надо довольствоваться тем, что уже имеешь. Нет целей, нет мечтаний, только мысли о еде. Да вовремя заплатить по счетам.

— Да уж, знакомо. — Ты говоришь негромко, и тут уж удивляюсь я. Никогда бы не подумала. — Не веришь? Что ж, я из простой семьи, и отец мой частенько прикладывался к бутылке. Я как раз-таки бежал от нищеты. Наверно, неосознанно, маленький же был, но… да, мне было стыдно пригласить друзей в дом, где только кресло да старый диван. И мама, бедная, всегда мыла посуду! Всегда!!! Наливала в таз горячую воду, добавляла, кажется, соду…

— Мы прошли через это. Да?

— Да. Но память останется навсегда. Спасибо!

— ?

— За то, что сохранила эти снимки.

 

 

* * *

 

И вот вечер в Мадриде. Завершён мой Большой день, день волнений и прекрасного проявления! Иду к гостинице. Вдруг слева — сотни раз виденный, такой узнаваемый профиль. Он смотрит в асфальт, он отчего-то напряжён, сжимаются и разжимаются кулаки… Я рада видеть его, но подойти?.. Подойти к совершенно незнакомому человеку?.. Как ему, должно быть, надоело неизбежное узнавание, когда нет никакого шанса сохранить собственную обыкновенность и просто посидеть на скамеечке. Я, пожалуй, не потревожу его даже улыбкой: думаю, ему от них, даже самых влюблённых и лучезарных, уже плохо.

А ты смотришь на меня. Смотришь с таким волнением, точно это я, а не ты, мировая знаменитость, и ты боишься меня спугнуть и потерять… Неожиданное, с акцентом, «Привет!», почти шёпотом. И вот мне тепло и хочется улыбнуться.

Мы долго сидели на скамейке, может, всю ночь. Прекрасные часы жизни! Что мы делали? Я не помню! Было мороженое и даже две пиццы, кажется, я отказалась от пива, а ты сказал, что всё равно за руль не сядешь, лучше вызовешь водителя, и мне даже пришлось по вкусу мадридское пенное. А потом мы свернули в какой-то переулок, ты сказал, что плохо знаешь этот район, я, конечно, тебе не поверила, потому что очень мало городов в мире, в которых бы ты не бывал… ну разве что тот, из которого приехала я. Было смешно и мне и тебе, и мне было тепло, а ты всё порывался снять свой тёмно-серый чуть мятый пиджак. Я пыталась тебя убедить, что не мёрзну, но ты так очаровательно настойчив и… глух к моим уверениям! Боже, как мы смеялись той ночью! Пожалуй, это самое прекрасное времяпрепровождение — смех вдвоём! Я влюбилась в те часы, и голова кружилась, и скулы сводило от усталости. Ты же и вовсе сиял.

Удивительно. Сиял, как самый обычный мальчишка, счастливый и гордый. А я-то думала, тебя уже мало чем можно порадовать.

 

Это было в Мадриде.

Нам светила луна.

На весь мир я в обиде

Без тебя, без тебя…

Приходи поскорее

На скамейку ко мне!

Обними потеплее…

Пусть лишь только во сне…

 

Прогулка длиною в ночь! Фонтаны, смех и музыка… Помнишь? Из какого-то кафе звучала «Эйфория» Loreen, я забралась на бортик фонтана, бросала в тебя пригоршни воды! Ты терпеливо сносил брызги на лице, а я не могла остановиться… Ну прямо два ребёнка, вырвавшихся на свободу! Я сознавала, конечно же, что передо мной взрослый восхитительный мужчина, которому могут быть крайне неприятны мои детские выходки, но на твоём лице не было ни одной морщинки неудовольствия! Если б ты хоть вздохнул разочарованно, хоть разок устало поморщился, я бы прекратила — но тебе нравилось вести себя так. И знаешь, это было чудесно.

Мы долго смотрели друг на друга. Как было хорошо и легко в ту ночь!

— Янина, мне понравились твои работы, могу я заказать тебе картину? — нарушил ты наше счастливое безмолвие.

— Да, полагаю, это возможно, — с нарочитой церемонностью ответила я.

— Мой портрет?

— Ох, вот как? Ну, хорошо. Да, хорошо, — говорю медленнее, обдумывая предстоящую работу. — Только мне нужна фотография. Нет, не из интернета, там не будет того выражения, которое нужно лично мне!

— Ладно. Когда сделаем фото?

— Как только увижу то, что мне нужно. Смартфон у меня с собой.

— Да что же ты хочешь увидеть?!

— Твою душу. Мысли. Сомнения… Надежды. Тебя — живого человека. Ведь себя успешно-глянцевого ты можешь в любой момент просто распечатать в фотосалоне и повесить в комнате, да?

Ты улыбаешься.

— В твоём предложении, пожалуй, что-то есть. Хорошо, изучай, жди мысли и сомнения!

Конечно, человек раскрывается не вдруг. Потребовались дни этой прекрасной, сказочной жизни, и я увидела. Чуткость. Силу. И любовь.

 

 

* * *

 

Взгляд «глаза в глаза», длящийся более 6 секунд, говорит либо о желании близости, либо о желании… убить. Наша первая встреча произошла днём, на оживлённой улице строгого делового центра города.

Не помню, сколько длился наш первый взгляд. Я стоял у машины — и вдруг ТЫ… Я смотрел, и смотрел, и смотрел… А потом, через миллиарды лет, ты взмахнула рукой, поймала такси и исчезла. Я испугался, что не найду тебя, никогда не найду. Страх превратил меня в искателя. Я был уверен, что ты не мираж, а потому тебя возможно найти в этом мире.

Всё было по-настоящему. Признаюсь, я наслаждался свободой, пока не почувствовал, что это одиночество. Все те девушки, с которыми я спал, смеялся, появлялся на светских вечерах, которых целовал мимоходом, которым покупал платья именитых модельеров, — испарились. Их и не было никогда. Я заглянул в бездну, и бездна воззрилась на меня. Я всегда был одинок, не всегда один, но… одинок…

Я искал упорнее голодного волка, я выл ночами, ощущая тепло твоего далёкого взгляда. Я даже — вот на что ты меня толкнула! — обратился к социальным сетям, но как там кого-то найти, не зная имени?.. В этой сфере я полнейший профан.

По утрам на моём столе свежие газеты. Уже несколько дней я просматриваю их механически: политика, бизнес, спорт.

Страница рекламы открылась совершенно самостоятельно. Ну к чему мне эти окна, двери да детские аттракционы? Но…

В «подвале» вижу небольшое объявление о предстоящей через пару дней выставке в центральной художественной галерее. И портрет «иностранной художницы, победительницы международного фестиваля современной живописи, чьи работы, несомненно, произведут сенсацию».

Твой.

 

 

* * *

 

Я пришёл. Не помню ничего. Я купил картину, кажется, с головой лошади, но я пришёл за тобой.

Теперь я знал твоё имя.

— Прекрасная, прекрасная работа, Янина. — Что ещё я мог?

— Вам нравится? — ты аж затаила дыхание от неожиданного комплимента. Ты меня узнала.

— Да. Да, нравится. Я беру эту картину.

И это всё, что я успел сказать тебе в тот вечер. Тебя отозвали в сторону организаторы выставки, а я несколько секунд стоял с открытым ртом, будто собираясь продолжить беседу. Я чувствовал, что ты ещё в здании, но шли минуты, и холодное одиночество всё плотнее придвигалось ко мне. Дурак! Сразу бы спросил твой телефон! Что толку от моего ярлыка миллионера, если у меня даже клочка бумаги в карманах не нашлось?! Куда бы я записал священные цифры? Хотя… ты бы ведь не сказала номер незнакомцу, пусть даже известному на всех континентах. Сохранил лицо, но опять потерял тебя…

Как это возможно? И можно ли после такого сомневаться в существовании Бога?! Я бы не смог.

Я встретил тебя тем же вечером, после твоей триумфальной выставки. Ты наслаждалась прогулкой по вечереющему Мадриду. На твоём языке я знаю всего несколько слов (выучил с год назад, желая удивить деловых партнёров), и рискнул поздороваться. Иначе ты просто прошла бы мимо, хоть и осторожно смотрела на меня.

 

 

* * *

 

— Ты просто фантастична, нереальна, ты чудо… Дурак, знаешь, я бы ведь не понял тебя, встреться мы хотя б двумя годами раньше… Люблю тебя, — он прошептал эти два слова, как-то отчаянно «сгребая» меня, прижимая к груди.

И сила любви этого человека была так велика, так реально ощутима, что не было никакой возможности противиться ей. Я вдыхала это обожание, я просто жила на облаке любви, поклонения и воодушевления! Как легко мне было дарить ему счастье! Он ловил каждый взгляд, каждое слово — всё запечатывалось в его сердце, чтобы потом, будто невзначай, он мог удивить меня поразительно своевременным и желанным подарком, или понимающим, молчаливым объятием, или тихим, похожим на вздох поцелуем…

— Я люблю тебя, — бывало, и я бесстрашно признавалась ему в своих самых сокровенных чувствах. Мой любимый мужчина замирал и так тепло улыбался! А каким счастьем лучились его глаза! Казалось, одним лишь взглядом он может остановить восход солнца, чтоб мы подольше нежили друг друга, смеялись и строили планы на день. Его душа, дух, всё то, что скрыто в глубинах человеческого существа, было настолько сильным, что мне оставалось только удивляться, как же он ходит по земле, как общается с другими людьми, как властвует в своём кабинете. Его сила была манящей, ей хотелось подчиняться, и вся я стремилась ещё и ещё раз ощутить её за своей спиной — он тут, он всегда рядом, он прикроет и защитит, но и ты слушайся его, он мудрее и старше и… он тебя любит. По-настоящему. Правда.

Жизнь не просто сияла всеми красками. Этих слов мне всегда будет мало. Жизнь моя после нашей встречи стала вулканом — события дня сменяли друг друга, ощущение успеха, постоянное желание улыбаться и побеждать уступали место глубинной потребности нравиться, манить и пленять только одного, самого достойного мужчину… Я раскрывалась, я всё больше и глубже познавала внутреннюю женскую суть, всё лучше понимала себя и, отвечая на это, мой любимый становился ещё успешнее, ещё сильнее, ещё привлекательнее, ещё увереннее в себе.

Я думаю, когда мы шли по улице, обняв друг друга, от нас исходило золотистое свечение, сияние успеха и роскоши, мы благоухали ароматом любви, а наши случайные взгляды на прохожих были подобны небесным щедрым дарам. Кажется, вдвоём мы могли творить чудеса.

Мы любили и умели разговаривать, но и в молчании ощущали родство и душевный комфорт. Случайно жители двух континентов обрели друг друга в маленьком европейском государстве. Удивительное объединение.

«Мактуб» — подумают многие, ведь сейчас содержание этого понятия известно широко. Но ведь не для всех чувств есть слова. Не всё, что ощущает сердце, можно выразить пусть даже самыми точными языковыми единицами. И тогда на помощь приходят краски и кисти, ноты и клавиши…

«Помни день сегодняшний, ведь с него начинается будущее». У кого же я встретила эту чудесную фразу?! Ах да, обожаемый роман «Неприкасаемые» Буало-Нарсежака! Прекрасная мысль кочует из книги в книгу, ведь сами писатели отсылают, помнится, к Данте.

Я хочу помнить те дни в Мадриде, ведь благодаря им я живу сейчас. Это дар, великий, фантастический, и если моё сердце всё ещё стучит, посылая атомы любви и радости всему телу, то во многом благодаря тебе, мой милый, мой родной, мой самый лучший мужчина!..

 

 

* * *

 

Она мой свет. Я недостоин её — она такая милая, такая красивая, добрая, она просто святая! Моя богиня!

А я — кто я перед ней?! Я многое натворил в жизни, и теперь мне страшно, вдруг она узнает… Где-нибудь ещё сохранились же старые публикации, а то и «доброжелатели» расскажут «всю правду». Я боюсь её разочаровать…

Хотя за всё, что сделал, я готов ответить в любой момент. Я не боюсь людского суда. А Бог знает мою душу. Греха убийства и предательства на мне нет. Я лишь сделал то, что должен был… Разлюбил и ушёл… Обманывать я бы не смог. Отчего так тревожно, ведь прошло уже столько лет?! В этом я могу признаться только самому себе: я всё ещё не верю своему счастью.

С нетерпением жду наступления утра: спешу начать удивлять и радовать её. Мне хочется совершать ради неё поступки каждый день! Делать ей подарки, видеть счастливую улыбку на её лице, чувствовать её благодарность и искреннюю, детскую радость! Я люблю её — ну что тут добавишь?! Я просто её люблю. Люблю. Ради неё могу и сделаю — всё.

Как легко сделать её счастливой! И как сильно хочется добиваться ещё большего, достигать новых высот, чтоб она гордилась мной, чтоб восхищённо смотрела и ласково целовала! Невыразимо больно мне видеть — пусть и очень редко — её грусть и слёзы. Мне кажется, я задыхаюсь, когда она молча плачет и смотрит в окно, в камин или в глубь моря. Что я делаю тогда? Обнимаю, ношу на руках, качаю, пытаюсь взять на себя её боль и тоску, ведь в ней моя жизнь вся, с самого первого вдоха и до последнего стекленеющего взгляда…

Порой думаю, что не смогу даже умереть. Вернусь к ней из преисподней, вернусь, чтоб оберегать и защищать. Я не смогу оставить её одну, и моя любовь воскресит меня, даже изрешечённого пулями, когда ни один врач на Земле не сможет «запустить» остановившееся сердце. Я так думаю.

Сколько же мы вместе? Любовь бессрочна. Не могу сказать, что люблю её «вот уже целый месяц». Я ждал и любил её всю жизнь, только чувство это было внутри, росло, крепло, искало выхода и снова забивалось, пряталось в самых потаённых уголках сердца. А вот встретил её — узнал — и подарил любовь со всей силой, со всей страстью, на которую стал способен за долгие годы своей жизни… Я даже и не знаю теперь, есть ли женщины в этом мире. Все вокруг — просто люди. И только она — единственная желанна. Просто она единственная, только она царит во Вселенной.

Я тот, кто я есть, потому что она рядом. Чувствую, что я ей нужен, и это знание даёт мне такую силу, такую мощь, что хоть лети в небеса!!! Я всё могу. Пока она здесь. Ради неё. Ради её светлой улыбки. Я сдвину горы, и камни будут взрываться в моих руках. Так сильно я её люблю.

 

Когда бы ни пришла любовь,

Встречай её с улыбкой.

А если слёзы душат вновь —

Считай это попыткой

Найти лекарство от беды,

От старости и боли.

Зло не сдаётся без борьбы —

Лечи его любовью.

Любовь не вознесёт тебя,

Коль крыльев не имеешь.

Лети сама, люби сама —

Как знаешь, как умеешь.

Когда бы ни пришла любовь —

Будь, сердце, ей открыто.

С тобой останется твоё —

Здесь истина сокрыта.

 

Стихи неуклюжи, знаю. Пусть так! Ведь я больше красками, нежели словами. Мысль бьётся и требует выхода. Я выдавливаю акрил, смешиваю, делаю мазки… и что-то осторожно рождается под моими пальцами.

 

 

* * *

 

Ты — это ты. Ты интересен мне, потому что это ты. Так здорово, я раньше и не задумывалась о таком полном принятии, всё хотелось чуть добавить красок, подправить эскиз, убрать мешавшее… А человек не эскиз, это всегда готовая картина. Только его отличие от холста в раме в том, что он живой, изображение всё время меняется, обогащаясь или, напротив, в ущерб себе.

Я люблю тебя?

Сейчас? Да.

Ты говоришь о моих картинах: «Это великолепно!». И тебе вторят многие. Но я… знаешь, чего бы я хотела сейчас больше всего на свете? Я бы хотела вернуться в прошлое и сказать одной запуганной девочке, что всё у неё будет хорошо. Я бы обняла её всем телом и говорила бы с ней только сердцем. Я бы любила её, понимаешь, просто со всей силы — любила. Ей так долго не хватало любви, самого простого и такого недоступного ощущения защищённости, которое дарит любовь. Она научилась жить без него.

Поэтому тебе пришлось отогревать её душу, заполнив пустыню цветами, насыщать живительной лаской, доброжелательностью, теплотой. Она уже привыкла БЕЗ, понимаешь? О да, ты всегда понимаешь…

Мне всю жизнь так хотелось, чтоб появился человек, для которого я могла бы что-то сделать своими руками — связать шарф или хоть коврик, — и он бы принял, он бы взял мой подарок. И может быть, не выбросил бы его даже. Может быть, полюбил бы и иногда гладил рукой. Я так хотела отдавать, о Господи, щедро, искренне, чисто! Просто отдавать свою душу! Но не было никого, кто захотел бы взять… вот в чём беда. Поверишь ли? Никого, пустыня вокруг, пустыня снаружи, а затем и внутри. Вот чем была моя жизнь.

Плачешь? Ты не знал? Ах, да, я не рассказывала об этом. Знаешь, мне всё-таки непривычно видеть, как плачет мужчина, и я не знаю, что делать сейчас. Скорее всего, ничего и не нужно. Пусть будут слёзы, раз ты их сейчас чувствуешь в душе. Плачь, не запирай своего сердца из страха меня смутить. Потом-то будет смех, мы снова всё обратим в шутку, в историю о мечте и движении.

Всё будет хорошо. Кажется, я всё-таки смогла сказать это той девочке.

«Я не могу без тебя жить». Красиво, хотя и неправда. Можем и живём. Просто — иначе. Просто — менее открыто. Просто — реже улыбки. Просто — всё-таки надеемся и проглядываем толпу насквозь… Но живём.

А что правда, так это чувство свободы! С тобой мне лучше, чем без. С тобой свободнее и проще. Да, вот такое точно бывает крайне редко. Можно любить и душить. А можно — подарить запас нового кислорода.

Как научиться? Перестать мыслить. Хоть на пару минут. Не глядеть на человека через толстое стекло своих о нём представлений, ожиданий, «должен», «обязан», «хочу», «дай». Он тоже живой и чего-то хочет. Он тоже человек. Добрый, напуганный, ласковый, жадный, сомневающийся, грустящий. Он хочет бродить под дождём, а ты тащишь его в кафе, где вскоре не услышишь его голоса напротив.

Я люблю тебя негромко. И ты — так же. Зачем кричать? Я всё вижу. И мои глаза для тебя всегда лучатся. Для тебя.

— Смотри, какие лепестки у сирени! Ты их видел когда-нибудь?

— Сотни раз.

— Да ну?!

— Нет, никогда.

— Не замечал?

— Я не разбираюсь в цветах.

— Я тоже. Но сирень такая красивая, такая фиолетовая, а это один из моих любимых цветов! Знаешь, как пахнет сирень?

— Нет, любовь моя, я этого тоже не знаю.

— Ты глупый?!

— Ага.

— Я подарю тебе веточку сирени.

— Веточку? Она растёт на дереве, что ли?

— Точно глупый.

— Может, я просто хочу букет.

— Нет. Букет буду получать я. А ты — веточку.

— Вот жадюга! Я тоже хочу букет!

— А что ты с ним будешь делать?!

— В вазу поставлю. Ты бы ведь поставила?

— Нет.

— Нет??

— Нет! Я бы высадила его в сад.

— Какой ещё сад?

— Какой-нибудь. Например, даже в городском парке поставила бы ту же вазу. Или укоренила цветы в клумбе.

— Бог ты мой! «Укоренила»! Ну и словечки у тебя!

— Да-а, душа моя, ты явно не садовод.

— Зачем? Я могу нанять садовника, и он всё сделает для меня.

— Нанять! Да ты хоть знаешь, как интересно посадить семечко самому!

— Предполагаю. Только у меня сыпь потом пойдёт по всей коже.

— Хм. Это скверно.

— Ещё как! А ты будешь меня лечить?

— От сыпи?

— Да.

— Нет.

— Нет???

— Нет. Мы её попросту предотвратим. Я подарю тебе веточку, ты мне — букет, и всё будет славно.

— Да ты стратег.

— А то! Я вообще жутко умная. Сообразительная даже.

— Заметно.

— Смеёшься?

— Что ты! Какой смех?! Я серьёзен как никогда. И знаешь, в связи с этим… у меня есть предложение.

— Ой.

— И не говори. Сам боюсь. Может, прогуляемся пешком? Тут недалеко есть…

— Я слушаю.

— …есть такое здание с колоннами. Нам надо его посетить.

— Там долго?

— Нет, не думаю. Договорюсь, чтоб мы прошли без очереди.

— Это больно?

— Нет. Обещаю тебе: нет. Никакой боли.

— Здание с колоннами, может быть очередь и может быть больно. Не больница?

— Нет.

— Госпиталь?

— Да нет же!

— А что?

— Дворец бракосочетания!

— Куда?!

— Ну или загс. Надо, малыш, надо.

— Я не хочу.

— Ну-у. Дело-то стоящее. Честно! Я хороший человек.

— Просто сегодня Луна в ретроградном доме Меркурия.

— Чего?

— Говорю, погода хорошая.

— Я люблю тебя.

— Бывает.

— И прошу стать моей женой.

— Сейчас?

— Сегодня, сейчас, на всю жизнь и до конца этого вечера!

— Я не могу сегодня, я в салон красоты записалась.

— Отмени?

— Нет! Там такой замечательный маникюр делают, ты не представляешь!

— Да уж, не довелось.

— Ногти у тебя в порядке.

— Не грызу.

— И то хлеб.

— !!!

— Рискуешь.

— Люблю тебя. Итак, кольца я купил.

— Почему???

— Потому что ты сказала «да».

— Так ведь «нет»!

— Ты просто забыла, у тебя бывают провалы в памяти.

— Не бывает. Я ещё очень молода!

— Конечно, конечно, но витамины принимай регулярно, ладно? Хочешь, я для тебя даже график собственноручно нарисую?

— Хочу.

— О боги, она сказала «да»!!!!!!! Ура!!!!

— График.

— Замуж.

— Кому что.

— Да будет тебе график! Ну что, идём?

— Идём! Вон, кажется, дождь собирается, поторопимся!

Ты же знаешь, что в тебе вся радость.

Солнце.

Счастье.

Что я могу сделать для тебя, любовь моя?!

Я больше не могу! Я умираю без тебя, умираю, я тебя люблю!!!

 

 

……………………………………………

 

Прошло время, сотни дней и ещё больше ночей. И мне вновь захотелось вести записи в дневнике.

Я знаю, что это всё не то… не та жизнь, которой я хотела бы жить… Но и привыкать к этому новому ритму, встречам, подаркам, сотням новых лиц и имён, чувствовать себя значимой, «богатой и знаменитой» тоже не могу. Ведь это обман. Всего несколько дней триумфа могут сделать из меня несчастнейшего человека на Земле, человека, который погнался за эфемерным успехом, захотел приручить изменчивую удачу, поверил в собственную постоянность и уникальность, в то, что теперь «так будет всегда». Ведь нет никакого «всегда». Будет больно падать, вот я и не хочу даже первый шаг делать на пути к вершине. Я рада и горжусь тем, чего достигла. Одна превосходная выставка не отменяет для меня обязательности каждодневного труда. Чтобы не сорваться, я должна просто работать, делать то, что люблю и что получается у меня лучше всего — рисовать!

Я вернулась в свой родной город. Да, глубоко провинциальный, зато понятный, привычный и подходящий для реальной жизни. Неважно, что здесь мне некуда выйти в шикарном вечернем платье — зато за окнами виден лес, в который можно пойти и дышать, дышать…

Те дни в Мадриде были настоящим чудом для моей души.

 

 

* * *

 

Может ли быть сказано что-то новое о любви? Все слова, какими бы прекрасными они ни были, уже когда-то звучали под куполом неба. Я могу только лишь открыть тебе свою душу — и вот это будет впервые. Первый раз произнося «Я люблю тебя», ты создаёшь историю мира. И Вселенная рождается заново.

Что позволительно рассказать о любви? Тихие воспоминания понятны только моему сердцу. А ведь о любви можно говорить часами!

Какой была наша? Великой, мощной… хрупкой…

Больше всего я любила, когда ты дарил мне впечатления.

Помнишь, как я попросила в подарок полёт на воздушном шаре? Я хотела увидеть красивейший чешский городок с высоты облаков. И мы полетели, ведь ты можешь всё…

Какими крошечными кажутся люди с такой высоты! Какой добротой и состраданием наполняется душа, когда видишь суету, беготню, вечные телефоны в руках — а зачастую и вместо сердца… Мы оба почувствовали одно и то же, нам не понадобились слова, чтобы понять свет улыбок друг друга…

— А помнишь, я подарил тебе букет пионов, внутри которого сидел серый ослик с шарфом? У тебя тогда аж слёзы на глазах выступили, и я понял, что угадал. Рассказать, как всё произошло? Я зашёл в цветочный магазин, ну что говорить, «Мне самый красивый букет», «Да, вложить карточку». И вдруг — будто я в кино! — случайно посмотрел в окно. А на улице ливень! И под этим ливнем стоит худенькая девчушка, прижимает к сердцу этого самого осла. Глаза у неё!.. Наполнены тем же дождём, и будто рассказывают историю жизни. Цветочница, видимо, заметив моё оцепенение, пояснила, что этот подросток из беднейшей семьи в районе, подрабатывает и подметанием улиц, и шитьём мягких игрушек… Я купил её ослика. И эта грустная игрушка чудесным образом тронула твоё живое сердце…

— А помнишь, как я танцевала для тебя? Ох, я так стеснялась, так боялась упасть! Учила движения, вслушивалась в музыку, считала такты… И всё равно всё забыла! А ты сидел тогда на полу, на атласных подушках, даже зачем-то кальян поставил рядом, будто собирался курить!..

Ты так смотрел на меня, будто я единственная во всей Вселенной! И это придало мне сил. Ведь ты для меня — тоже единственный. Так чего мне бояться, если кроме нас на Земле никого?! И я закружилась в танце! Каждое движение, бесчисленные шимми и «ключи» прославляли нашу любовь, наш дар друг другу! Мой милый! Моё сердце, моя жизнь! Люблю тебя, люблю и люблю…

 

 

* * *

 

Мы жили пятьдесят восемь дней. Дней, а не лет. Дней.

Пятьдесят восемь коротких дней счастья, сильных чувств, тонкой игры в отношениях, понимания почти без слов, принятия другого мира, глубоких бесед, нежности… любви и упоения…

Всё было настолько чудесно! Нет, это не то слово… Так сложно выразить!..

Мы были с тобой на самой вершине этого мира, мы видели живой пик Эвереста и могли его покорить… А может быть, мы смогли бы с тобой полететь к самому Солнцу — мы, единственные с планеты Земля, любящие друг друга так же горячо, как Солнце любит Землю…

И всё-таки пропасть, всё-таки бездна между двумя, даже родными. Почему? Может быть, любовь была настолько сильной, что попросту сожгла саму себя? Мы разжали руки…

Как же одинок человек на своём жизненном пути! Я убеждаюсь в этом с каждым днём. Вокруг меня так много людей, разных, успешных, уверенных в себе, да что я говорю, мы с тобой и сами были такими, помнишь?! Чего же нам не хватило, в чём мы ошиблись, где допустили слабину? Когда перестали завоёвывать друг друга?.. Или мы, наглые, попросту пресытились? Решили, что недосягаемы для богов и неуязвимы перед их гневом?

Как мне тяжело без тебя…

Может быть, меня возродили бы такие слова: «Я люблю и буду любить тебя сегодня и сейчас, и пустота, которая теперь в сердце, будет моим компасом, чтоб снова не сбиться с пути… Когда и если захочешь вернуться — или встретиться вновь — я здесь. Люблю и жду».

Но правда в том, что приходит время расставаться, и нужно отпустить руки.

Пятьдесят восемь дней мы были единым целым. Расставание рвало души, но… оно всё-таки произошло. Точно в предначертанное время.

Зато в моей жизни был Мадрид…

 

© Сауле

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Был Мадрид»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

Отзовитесь!

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.