Паводок

Наводнение, река, коровы

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Об авторах: Ирина Брицкая, Александр Хоружевский, живут в Одессе.


 

По лесной грунтовке в сумерках осторожно ехали «Жигули». Виктор плавно крутил руль, боясь сделать неловкое движение на скользкой дороге. В какой-то момент он остановился, потёр слипающиеся глаза, затем опустил боковое стекло. С улицы залетали капли дождя, холод и запах прелой листвы, но так он хотя бы не уснёт за рулём. Наконец машина выехала к старому хутору, где из пяти изб целой оставалась только одна. Виктор вылез из авто, потянулся, затем загнал машину в гараж. В доме он положил в коробку с семейным бюджетом выручку и втянул носом воздух: с кухни нёсся запах жареной картошки. Его жена Анна выдавила на сковороду пару зубчиков чеснока, и по кухне стал расползаться приятный аромат. Виктор зашёл и невольно улыбнулся, любуясь, как она в старом, поношенном халате орудовала ножом, нарезая хлеб. Виктор прямо со сковороды подцепил кусок картошки и отправил в рот. Не оборачиваясь, Анна проворчала:

— А, явился. Много натаксовал?

— Чистыми двести.

— Не густо, а ещё кредит отдавать. — В голосе Анны появились дребезжащие нотки.

— Да знаю. — Хорошее настроение Виктора улетучивалось с каждой репликой жены. — Но с этими аномальными дождями никто никуда не ездит. Как тут заработать?

— А о чём ты думал, когда в таксисты шёл?

— О чём думал, о чём думал… — Виктор потёр виски и устало продолжил. — О том, что мне надо к моей учительской зарплате ещё денег, чтоб долги отдать. Деньги, между прочим, пошли на лечение твоей матери.

— Ты мою мать не трогай, она к тебе как к сыну всегда относилась. — Лицо Анны стало злым.

Виктор сгорбился на стуле и приготовился выслушивать ежедневную порцию упрёков. «Сейчас станет рассказывать, как у одноклассника на приисках зарплата в сто раз больше, я вечно на работе, денег мало, не стоило выходить за учителя», — пронеслось в его голове. В последний год после смерти тёщи Анна устраивала такие выволочки ежедневно, одними и теми же фразами, и Виктор уже привык, старался просто отмалчиваться. Он пару минут пропускал слова жены мимо ушей, пока слух не резанула новая реплика Анны:

— Я с пасеки денег имею больше. Что ты за мужик, если работаешь меньше жены? Я вот…

— Чего?! — Виктор выпрямился на стуле. — Чего ты сказала?!

Анна взглянула в лицо мужа и осеклась: бледное, без кровинки, губы плотно сжаты. За годы совместной жизни такой злобы и ненависти во взгляде мужа она раньше никогда не видела. Казалось, ещё миг, и он на неё бросится с кулаками. Анна сообразила, что перегнула палку, виновато поджала губы и извиняющимся голосом начала:

— Ну я просто хотела…

— С навозом смешать! — Копившееся год раздражение выплеснулось наружу. — Я не работаю меньше тебя, а зарабатываю. И то ещё считать надо, ведь я тебе с пчёлами помогаю. Может, я пью с утра до ночи, как наши деревенские подобия мужиков, пока их жёны горбатятся?!

— Ну, я…

— Или я бил тебя, как твоя первая любовь Петя?! — Виктор перешёл на крик. — Я пашу с утра до ночи, не пропиваю и не проигрываю деньги, всё в дом тащу, слушаю твои придирки каждый день! А ты со своими пчёлами нежнее разговариваешь, чем со мной.

— Ну, Витенька… — Анна попробовала погладить мужа по плечу, но он отдёрнул руку.

— И если бы я не возил тебя с подругами на рынок мёд продавать, у тебя бы этих денег не было. Если я так тебе не нравлюсь, ищи другого идиота, который будет бабки в дом тащить и по дому помогать, чтоб ты не перетрудилась!

Он схватил куртку и вылетел из избы. Анна с каменным лицом села на стул. Вскоре послышался рёв отъезжающей машины.

 

Виктор нёсся по грунтовке, забыв о всякой осторожности. Когда он почти выехал из леса на окраину Решетиловки, на повороте машину занесло. Виктор судорожно начал крутить руль и смог удержать машину на дороге. Он остановился, отдышался, затем вышел из машины. Опять стал накрапывать дождь, но Виктор, не обращая на это внимания, пошёл в сторону реки.

— Что ей не нравится? — В голосе у Виктора вместо злобы зазвучали усталость и раздражение. — Работаю как проклятый на двух работах, на руках её ношу, по хозяйству помогаю, хоть бы раз её ударил. Чего ей ещё не хватает?

Виктор шёл к любимому месту рыбалки: там всегда можно посидеть и тихо подумать, что делать дальше. В голове он перебирал сцены семейной жизни, ухаживания, свадьбы. Тесть подарил домик на хуторе в лесу, а затем и все избы хутора, когда соседи умерли или уехали: он мечтал, что зять с дочкой устроят ферму. Потом тесть умер, а через пару лет и тёща. После этого в доме начался разлад: жена злилась, что не удаётся быстро погасить долги, он хватался за любую подработку, которую в их глухомани было сложно найти. Он всё терпел, лишь бы на лице жены опять была улыбка. Но этого не случалось уже много месяцев. Вдруг Виктор вспомнил, как потащил Анну сюда на рыбалку: она смеясь говорила, что не выспалась, а он отвечал, что нужно почаще выбираться куда-нибудь вдвоём. Жена заметила, что предпочитает пиццерию в райцентре. На лице Виктора появилась грустная улыбка, и вдруг его нога по щиколотку погрузилась в холодную воду. Виктор включил фонарь и осмотрелся: луг перед ним был покрыт водой. «Паводок, и сильный, раз вода поднялась так высоко, надо вывести машину на насыпь, пока низину полностью не затопило», — пронеслось в голове. Виктор пошёл к машине, и вдруг до него дошло: его дом и луг почти на одной высоте над рекой, значит, скоро вода будет и там. Он посмотрел на прибывающую воду, насыпь дороги. На мгновение закралось желание развернуться и уехать куда подальше. А затем он вспомнил Анну, её улыбку после свадьбы, сияющие глаза… Виктор вскочил в машину и понёсся к дому.

 

Анна механически, с потухшим взглядом мела пол. Вдруг она остановилась и прислушалась: в вечерней тишине нарастал знакомый рёв двигателя. Когда к избе подкатили «Жигули», Анна вышла во двор и подошла к мужу.

— Витя, ты извини, — начала она будничным тоном.

— Не сейчас. Собирай вещи, пчёл.

— Что случилось?

— Паводок… Сильный… Сейчас всё зальёт!

— Может, обойдётся?

— Нет, вода на лугу перед селом, значит, и дом затопит. Хватай ульи и вещи, уедем на гору за селом, пока дорогу не залило.

Он бросился в дом, а Анна стала в сарае закрывать летки ульев, не обращая внимание на укусы пчёл. В сарай влетел Виктор, надевший заброды, и стал грузить ульи в прицеп. Пока они вместе крепили ульи, Анна причитала: «Пчёлки мои, пропадём мы без вас». Виктор закинул вещи и документы в машину и сел за руль. Когда они отъехали пару метров, Анна вдруг вспомнила:

— Собака к будке привязана. Утонет.

Виктор остановил машину, ругаясь, отвязал собаку, засунул её на заднее сиденье и нажал на газ. С прицепом ехать было сложнее, и он судорожно вцепился в руль. Анна, не поворачиваясь к мужу, деловым тоном произнесла:

— Витя, извини, я не хотела тебя обидеть.

— Давай не сейчас. — Виктор зацепил зеркалом ветку на обочине. — Не отвлекай, дорогу плохо видно.

Наконец машина выехала на открытый участок, оставалось пересечь канаву, подняться на насыпь, где шла хорошая дорога, а там можно будет добраться до горы, куда вода не достанет. Виктор резко нажал на тормоз: на месте мостика через канаву несся поток. Виктор вылез из машины и попробовал глубину: вода по пояс, «Жигули» точно не пройдут. На дороге показался УАЗ. Виктор бросился через поток, вскарабкался на насыпь и замахал руками. Из УАЗа вышел мужчина в егерской форме.

— Дядя Вася, что там случилось? — Виктор махнул в сторону Решетиловки.

— Полсела водой залило. А я говорил, что надо речку почистить от заторов из топляков. Теперь они потихоньку прорываются, и вода идёт на волю.

— Мы ведь с вами один затор убрали.

— Один убрали. А остальные пять? И ливни весь месяц. Да, будет наводнение, как в девяносто пятом.

— Я думал выехать на гору, пересидеть там, но застрял под дорогой, можете помочь?

Егерь посветил фонарём на грунтовку, где стояли «Жигули». Поток между машиной и дорогой с каждой секундой становился шире.

— Нет, ты ульи утопишь, если полезешь через воду, и машину тоже.

— Что мне делать? Дом на одном уровне с Нижним лугом, а луг уже затопило.

— Что делать? — Егерь секунду помолчал. — Помнишь, мы с тобой сторожку лесника хотели ремонтировать, чтоб сдавать городским охотникам? Вот туда и езжай, она метров на шесть выше твоего хутора.

— Спасибо, дядя Вася. — Виктор бросился с насыпи через поток.

Вода уже была по грудь. Влетев в салон, он стал разворачивать машину.

— Ну что там? — послышался встревоженный голос Анны.

— Моста нет, на дорогу не перебраться, попробуем отсидеться в сторожке.

 

Машина неслась обратно к дому Виктора. Дворники не успевали смахивать воду со стекла. Затем Виктор повернул на еле заметную просеку. Дорога была плохо расчищена, и по машине забарабанили ветки. Когда они выехали на поляну перед болотом, сзади послышался хлопок, прицеп начал вилять во все стороны. Виктор выругался, остановил авто и выскочил наружу, Анна вылетела за ним.

— Что, Витя?

— Колесо у прицепа лопнуло. А ведь почти приехали.

— Может, доедем на спущенном?

— Нам сейчас надо подняться на гору. И с исправным прицепом по нерасчищенной дороге это сложно, а так точно застрянем здесь.

— А пчёлы?

— Пчёлы… Помоги их в машину перегрузить.

Они стали лихорадочно отвязывать ульи и грузить их в багажник и салон. В машину не влезло три улья. Анна кивнула на них:

— А с этими что? Приедем за ними?

— Нет, машину оставим наверху: если она хлебнёт воды, ремонт дорого обойдётся. За оставшимися я потом спущусь пешком. На прицепе их вода пока не замочит.

Виктор сел в машину. «Жигули» плавно тронулись, чтоб ульи не высыпались из открытого багажника. За поворотом начался подъём на холм, присыпанный сырой хвоей и листьями. Машина ревела, карабкаясь на гору на второй передаче. Наконец в свете фар показалась сторожка: покосившаяся, с текущей крышей, но хоть какое-то укрытие.

— Заноси ульи в дом и растопи печь. В багажнике немного дров, — будничным тоном распорядился Виктор и выскочил в дождь.

Он бросился вниз по склону. По его расчётам, в запасе было немного времени, прежде чем вода поднимется и унесёт ульи. Минут через десять он подбежал к прицепу, вода которому уже доходила до оси колёс. Виктор схватил два улья и хотел нести их к тропинке, когда со стороны сторожки послышались хлюпающие по воде шаги. Виктор посветил фонарём и увидел хрупкую, промокшую насквозь фигурку своей жены, шлёпающей в тяжёлых сапогах ему навстречу.

— Что ты здесь делаешь? Я ведь просил подождать меня наверху, занести ульи в дом. Холодно ведь. Градусов десять.

— За полчаса с пчёлами ничего не станется…

— Я не за пчёл волнуюсь. Ты сама насквозь промокла.

Анна хотела что-то сказать, но её прервал грохот и треск, донёсшийся со стороны реки. Вода начала прибывать заметно быстрее. Виктор сунул жене в руки улей, сам схватил оставшиеся:

— Видно, затор прорвало, сейчас вода будет здесь. Бежим.

Они бросились в сторону тропинки, ведущей на холм. Виктор выскочил на безопасное место, поставил ульи и огляделся: жена сильно отстала и шла по пояс в воде, держа над головой улей. Лицо её перекосила гримаса отчаянья. Виктор подскочил к ней и вырвал улей из рук:

— Ты что делаешь?! Утонуть не знаешь как?!

Одной рукой он схватил улей, другой вцепился в руку жены и потащил её к тропинке. Выбравшись на сухое место, они без сил рухнули на землю. Виктор услышал:

— А твой прицеп?

— Вокруг деревья, дальше луга не уплывёт. Найдём потом. — Он бросил взгляд на Анну, дрожащую от холода, и стал отчитывать. — О чём ты думала?! Дался тебе этот улей, пусть бы тонул. Умереть не знаешь как? Зачем тебе эти пчёлы?

— Витя… Витенька, не злись, родненький, прошу. — Анна вдруг зашмыгала носом, глотая слёзы. — Плевать я хотела на пчёл, но чем больше у нас ульев, тем больше денег.

— И что, ты решила умереть из-за денег? Совсем рехнулась?

— Нет, то есть да. — Анна запнулась. — Если у нас будет больше денег, тебе можно будет меньше работать. Я ведь тебя за последний год совсем заездила. Думаешь, я не вижу, как ты на своих работах надрываешься? Любимый мой, нельзя ведь так…

— Не поймёшь вас, баб. То ты волнуешься, чтоб я не перетрудился, то пилишь, как ножовка…

— Прости, родной мой, зайчик, золотой мой! — Анна плакала во весь голос. — Я виновата, но ты какой-то холодный стал, замкнутый. Лишний раз не поговоришь, не обнимешь, как раньше. Я боялась, что ты меня разлюбил.

— Я разлюбил? — Виктор стал говорить громко, но беззлобно. — Я просто уставал, спать хотел, сил не было лишний раз пошевелиться, не то что поговорить. Если б не любил, разве бы стал терпеть твои каждодневные придирки?

— П-п-прости меня, я больше не буду тебя из… изводить.

Что-то в голосе жены насторожило его, Виктор включил фонарь и посветил на Анну: лицо в слезах было бледным, губы синими. Виктор и сам замёрз, так что не представлял, насколько холодно было жене, ходившей в воде без забродов.

— Совсем замёрзла?

Анна еле кивнула.

— Дурында! Никогда. Слышишь, никогда больше так не рискуй! Что я без тебя делать буду?

Он вскочил, подхватил жену на руки, как пёрышко, и понёсся в сторону сторожки. Там Виктор посадил жену в машину, завёл двигатель и включил печь на максимум. Затем перетащил в сторожку ульи, пару поленьев, которые захватил из дому, и протопил печь. После он спустился за оставшимися ульями. Вода текла в метре от того места, где он с женой их оставил. Там, где стоял прицеп, теперь была тёмная журчащая бездна. Он притащил снизу оставшиеся ульи. В сторожке от лежанки шло тепло, так что можно было переносить жену греться туда. Когда Виктор подошёл к машине, то увидел, что Анна, прижавшись к собаке, кутается в снятый с сиденья чехол. Маленькая, сжавшаяся в комочек, сейчас она больше всего ему напомнила ту молоденькую девочку, на которой он женился. Виктор выключил двигатель и сказал:

— Идём в строжку, там на лежанке теплее будет.

 

Позже, когда они переоделись в сухое и лежали обнявшись под одеялами на печи, Виктор произнёс:

— Знаешь, я ведь тебя полюбил с первого взгляда, как увидел. Твои родители шли под руку, и ты с ними. Я тогда подумал, что тоже хочу вот такую семью. А ты мне улыбнулась. Ты в меня тоже влюбилась с первого взгляда?

Анна помолчала, подумала, затем спокойно произнесла:

— Нет, сначала ты мне просто показался забавным, ты так стеснялся, когда звал на свиданье. То, что я люблю тебя, я поняла недели через две. Я думала, что ты поведёшь меня в клуб на танцы или в лес на полянку полежать, а ты отвёз в райцентр, в краеведческий музей, а затем в пиццерию.

— Ну, меня воспитатель в приюте научил, что девушек нужно сначала раз пять-десять на свидания сводить в приличные места. — Он немного помолчал, а затем, собравшись с духом, спросил: — Скажи, а то, что ты там, внизу, говорила, это правда?

Анна молча кивнула и сильнее прижалась к мужу.

— Знаешь, а ведь ты была права, когда ругала меня, — не спеша продолжил Виктор, — я тоже думаю, что в последнее время слишком много работал, а денег мало получал. Как сойдёт вода и наведём порядок в доме, я поговорю с Андреем, чтоб он помог на прииски устроиться.

— Нет, не надо, родненький, — раздался мягкий, но настойчивый голос Анны. — Ты будешь полгода вдали от меня горбатиться, а я страдать от безделья и одиночества? Я не хочу такой жизни. Пусть даже с деньгами.

— А что ты предлагаешь?

— Я тут думала: при наших доходах к зиме мы кредит погасим. Я на почту вернусь, подкопим денег, купим ещё пчёл и будем торговать мёдом. Вместе. Только пообещай, что ты, если чувствуешь, что устал, не мучай себя, а отдохни. Договорились?

— Договорились, главное, чтоб было, где отдыхать. — Виктор улыбнулся. — Наш дом уплыл, наверное.

— В девяносто пятом не уплыл, и сейчас с ним ничего не станется. Просто будет сырым некоторое время. Так что, родненький, будешь моим торговым партнёром?

Виктор в знак согласия крепче прижал к себе жену, и они молча лежали, слушая треск дров в печи.

 

© Ирина Брицкая, Александр Хоружевский

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Паводок»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

7 отзывов

  1. Отличный рассказ. Я бы даже сказала: классический. В общем, чувствуется хорошая школа. И вот что значит, когда мужчина и женщина пишут в тандеме) Лично от меня большое станиславское «верю»: и Он, и Она, на мой взгляд, одинаково хорошо раскрыты в предлагаемых рассказом обстоятельствах, что не так уж часто встречается, когда автор и его герой противоположного пола.

  2. Бытовая драма! То «что ты за мужик», то «зайчик золотой». Долги, тёща, тесть, кредит, зарплата. Разве предмет литературы стандартная ругань, бабские придирки, очевидные мужские отговорки, штамп за штампом, фраза за фразой?… Брр. Со стандартным и очевидным надо хотя бы обращаться иронично. Или поэтично.
    «Родненький, будешь моим торговым партнером?» — ой-ёй…
    С трудом читал, увы.

  3. Это уже второй рассказ, где жена что-то готовит и пилит мужа, и на грани потери — жизни, или, в данном случае, ульев, — вдруг понимает, как любит (все-таки) мужа. Это очень все грустно. И это все, конечно, так и происходит. Быть может. Жизнь по привычке — это не жизнь, и поэтому всякие реанимационные повороты — наводнение, пожар, инсульт, конец света — привносят эдакое разнообразие и (иногда) подталкивают к саморефлексии или самореализации. Но тут ее нет. Тут есть такой прагматичный подход: мы — команда. Нам денег надо. Зачем деньги — не очень ясно, платить какие-то «кредиты», ушедшие непонятно на что: это главная цель любовного союза (или спайки) — выплыть — буквально и финансово. Их обьединяют кредиты, их спаял паводок. Через три недели, вода спадет, и все вернется на круги своя. И пилящяя жена у плиты, и виноватый, забитый муж. И только когда напьются, будут вспоминать наводнение. Ведь вот когда было оно, настоящее! Грустно. Да. Но это реализм, а реализм шутка тяжелая. Жалко обоих. Барахтающихся. А то, что люди штампами говорят — и даже о любви — это тоже реализм.

    1. «Какая красивая картина! — сказал я, маленький, старшему брату. — Как фотография.»
      «Зачем тогда нужна живопись…», — скривился мой брат. Я запомнил и всегда об этом думал. Ненавижу реализм. Я импрессионист, только чувства)))

      1. полностью согласна. но этот рассказ написан в традициях реализма. хотя авторы не очень-то пускают нас во внутренний мир своих героев (а может и нет там никакого внутреннего мира?), поэтому все описано в двух-мерном пространстве жесткого реализма — вашей картинки-фотографии. Она сказала. Он ответил. Вода поднялась. Машина застряла. Спасли собаку, пчел. Жалко продрогшую жену. Огонь греет. И одеяло тоже. Денег добудем, и вот тогда заживем! :) благодарна, что иконы не спасали. А ведь могли бы.

    2. Отзывы Ксении об этом рассказе достойны быть среди лучших в номинации «Критика»

Добавить комментарий для Ксения Отменить ответ

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.