Рубрика: Проза
Проза Олега Чувакина, а также его соавторов и друзей.
Нанять Олега. Создать с ним книгу
Олег Чувакин. Писатель и редактор. Сибирский негр. Литературный
Не стесняйтесь правды жизни. Не беритесь за книгу в одиночку. Бородатый прозаик выправит, перепишет, допишет, сочинит за вас рассказ, сказку, повесть, роман, дилогию, трилогию, мемуары.
День тишины
Тишина в доме стоит такая, что мне кажется невыносимо громким собственное дыхание. Я слышу, как моргаю, как стучит моё сердце, как стекает по стенкам пищевода слюна. С люстры спустился на паутинке паучок — и я расслышал, как свершился его воздушный трюк. Падающие пылинки приземляются на ковёр — я слышу и это. Зазвенел в комнате одинокий комар, вероятно, первый этой весной, но я поймал и прикончил его.
Спляши на их могилах
Не думай, что плохо только твоё настоящее. Загляни в будущее. Когда ты умрёшь, паразиты, воняющие типографской краской, продолжат тебя эксплуатировать. Невесёлая перспектива! Фактически ты вечное говно. Любуясь датами на твоём надгробии, паразиты скажут: «Мы открыли этого автора». Другие паразиты добавят: «Мы его публиковали». Найдутся и такие, что заявят: «Это мы его всему научили и в люди вывели». Пролив фальшивые слёзы, пахнущие коньяком, эти гиены растащат, разграбят твоё наследие, возвеличивая свои имена рядом с твоим, пачкая твоё имя своими.
Лошади не слабы
Живу я в селе, представляющем собой нечто среднее между деревней и п. г. т. (по старинке — посадом). До посёлка городского типа сей географический пункт по числу жителей и производственному размаху в советское время не дотянул, хоть рамки села и перерос. Строительный его расцвет и коммунальное развитие, включая проведение водопровода, пришлись на горбачёвские годы, которые теперь принято огульно и без разбору охаивать. Нынче от былого подъёма остались одни привидения, вздыхающие за потрескавшимися кирпичными стенами с облезлой штукатуркой.
Человек с ротвейлером
Седьмое апреля было самым обыкновенным пасмурным днём, однообразно серым, каких немало в краю тюменском, хоть климатологи и утверждают, что в году здесь набирается 275 солнечных дней — больше, чем в Гонолулу. За днём пришёл необыкновенный вечер, раскрасивший сюжетное полотно цветом: красной кровью, жёлтой «скорой помощью», поблескивающим сталью скальпелем и иглой хирурга, одетого в салатово-зелёное и белое, а на лице чёрное, как у террориста. А потом был участковый майор с пистолетом в коричневой кобуре и с синей шариковой ручкой, которой записывались показания потерпевшего.
Связной
Лето уходит на создание велосипеда, зато в сентябре Валька едет по двору, а навстречу ему идёт Игорь, идёт с одноклассницей, красивой девочкой Таней. Они в джинсах, идут не спеша, солидно, но солидность их улетучивается, когда Таня удивляется чёрному велосипеду: «Какой угрюмый! Пиратский!», а Игорь трогает подтянутые спицы, пробует, как накачаны шины. Валька опускается на корточки, проверяет заднюю вилку, она сидит прочно, но он чуть-чуть подкручивает гайку ключом на семнадцать.
Вещунья
С потолка ванной комнаты свисала седая многослойная паутина, сотканная поколениями пауков. За облупившейся жёлтой краской на стенах обнажалась отсыревшая штукатурка. Кран смесителя, по недосмотру слесаря из давно забытого советского СМУ, прилепился не над, а под раковиной, создавая ясное ощущение бессмысленности сущего. Второй кран, по счастливой случайности, висел над ванной, а не где-нибудь над унитазом. Лишённая воды раковина служила хозяйке квартиры полкой: там ютились пузырьки, флакончики, тюбики, щёточки, карандашики, кисточки — палитра, откуда женщина черпает себя.
Круговорот
Меня всегда считали человеком недалёким. Да что там недалёким! Прямо скажу: ограниченным. Ещё прямее скажу: глупым. Кто считал, спросите вы? Долго пришлось бы перечислять! Проще назвать тех, кто глупым меня не считал. Впрочем, кажется, я затрудняюсь назвать хотя бы одного из этого списка. Список же тех, кто за спиною и в лицо называл меня тупицей, идиотом, дураком набитым, тугодумом, а также, видимо, для синонимического разнообразия, ослом и бараном, по законному праву возглавляет моя жена.
Рассказ о любви
Анна Георгиевна из букинистического магазина всякий раз допытывается, кто я по профессии. Аля за компьютером перестаёт постукивать клавишами и вслушивается. Ей тоже любопытно узнать про меня. Я отшучиваюсь. Неудобно признаваться, что я писатель. Это звучит страшно серьёзно.
Кинотеатр
Повесть о печальных русских романтиках и ухмыляющихся недоверчивых прагматиках. О жизни бухгалтера Булочкина, летающей тарелке, капсуле времени и той черте, за которой таится неведомое. Об инопланетянах — и о землянах. О книгах — и о водке. О любви — и ненависти. О настоящем — и будущем. О войне — и мире.
Проводник
С дьяволом В. познакомился в университете. Шёл январь 1994 года, он, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка провинциального вуза, принимал денежный конверт от старосты группы, толстушки с мопассановским прозвищем Пышка, как вдруг в аудитории без стука, скрипа, шороха и вообще без какого-либо звука возник человек с вытянутым лицом.
Народный благодетель
Когда депутаты Госдумы одобрили в третьем чтении так называемый полиграфический законопроект, к полиграфии никакого отношения не имевший, зато 144 раза в совокупности употреблявший словосочетание «детектор лжи» и научный термин «нанополиграф», а президент документ подмахнул, превратив его в закон, губернатор Скороспелов прошелестел вздохом, словно осенний ветер в ворохе сухих листьев.
Вкус карамели
Март. В лужицах на оттаявшем чёрном асфальте отражается солнце, в глазах танцуют жёлтые пятна. Серое снежное крошево шуршит под сапожками и ботиками. Подготовительная группа детского сада, построенная в колонну по два, идёт на экскурсию в библиотеку. Воспитательница следит, чтобы никто не поскользнулся, не упал. В алом плаще и белом берете Зоя Аркадьевна походит на художницу.
Вторая премия
Чтобы попасть в отделение народных инструментов, надо было спуститься в полуподвал. Тут пахло, как в библиотеке: книжной пылью и деревом. Из закрытых кабинетов доносилось тремоло домры, рокотала басами гитара, кто-то с нудным рёвом тянул мех аккордеона. Сергей, поставив тяжёлый чемодан с баяном «Рубин» на пол, прочёл на пухлой, обитой дерматином двери короткую фамилию преподавателя. Он оробел и вспомнил друга Сашку, который провалился на июльском экзамене: вся рубашка того была мокрой, хоть выжимай, а глаза хлопали, как у куклы.
Что за прелесть моя невеста!
— Помните: вы имеете право на поверхностные царапины от объятий, характеризуемые Брачным кодексом как умеренные, то есть не длиннее восьми с половиной сантиметров. Не нервируйте и не бейте невесту! Не рассыпайте канцелярские кнопки на стулья и кресла, чтобы она не поранилась! Не лейте подсолнечное масло на паркет и не кладите на бетонные ступени банановую кожуру (апельсиновую по нашему настоянию вычеркнули)!..
В начале было слово
Стоял июльский полдень. Старик и его старуха сидели дома за рассохшимся деревянным столом и перекидывались в «дурачка». Карты были засаленными, с обтрепавшимися и обломавшимися краями. Худой, поджарый и жилистый старик с азартом хлопал ими об стол, а плотная, широкоплечая старуха лениво роняла карту, сбрасывая её с ладони большим пальцем. Её карта иногда падала рядом с картой старика, и тот надвигал её на свою, словно находил в том какой-то порядок.
Королевское великодушие
Палач оголил правую руку Юрки-худрука, провёл грязным ногтем возле локтя черту рубки и расчехлил топор. Расчехлил и посмотрелся в него как в зеркало. В соседней камере, дрожа от холода и ужаса, стояла связанная Жанна. Палач приготовил для неё самую тесную клетку, какую только отыскал в своём подвале. Клетка была впору канарейке.
Страусовая политика
К тому, что Володя не работает — не имеет работы, не ходит на работу, не зарабатывает денег, — Даша привыкла. Она и не помнила, как давно к этому привыкла: месяц назад, полгода, год или два. Она уходила на свою работу и возвращалась с неё, зная: Володя дома.
Встреча
История эта произошла в декабре 199… года. Два немолодых приятеля, один из которых жил в Москве, другой в Тюмени, обменялись письмами и договорились о встрече.
Приключения Пылинки
Раньше Пылинка и не знала, что мир — такой большой! Она жила под крышкой колодца. Представляете, какой скучной казалась ей жизнь? Но одним солнечным днём кто-то взял и поднял круглую чугунную крышку — и в глаза Пылинке брызнул яркий жёлтый свет. Ей пришлось как следует зажмуриться: ведь пылинки из колодцев не привыкли к яркому свету. А потом дунул ветер, быстро обернулся вокруг стенок колодца — снизу доверху, подхватил Пылинку и понёс туда, где она никогда не бывала.
Плагиат по требованию
Школьная повесть из советских времён, из короткой эпохи генсека Ю. В. Андропова. Повесть о любви и дружбе. О любви и дружбе, до которых человеку очень трудно добраться. Особенно если ему 15 лет…
Бинокль «Минокс», бывший в употреблении
Казалось, времена смешались: мне, мальчишке из настоящего, почти сорок один год, а она та же семиклассница из канувшей в исторический провал эпохи генсеков и праздничных демонстраций трудящихся; она настоящая девчонка, а я поддельный мальчишка, молодящийся бородатый старикан, которому возле неё не место.
Мой милый Махлеев
Мой философ Махлеев построил теорию: будто источник всех человеческих бед, страхов, злодеяний, конфликтов и кризисов — недоверие. Недоверие сплачивает людей, сплачивает на особой, извращённой основе, и вместо созидания люди рвутся разрушать.
Бросил пить
Я записал в дневник: «Сегодня я бросил пить». И задумался. Не каждый день бросаешь пить! Открыл беленькую…
Обыкновенное волшебство точка ру
Некоторые люди верят в то, что жизнь идёт либо хорошо, либо плохо, а середины нет. Будто бы одно плохое непременно соединяется с другим плохим, а хорошее — с другим хорошим. И получаются в жизни то чёрные полосы, то белые. А смешанных полос — ну, чтоб не очень обидно жилось на свете, — отчего-то не бывает.
Олег Чувакин
Собрание сочинений. Неполное.
Он пока не умер
Познакомьтесь с отзывами поклонников и почитайте собрание сочинений Олега Чувакина. Тексты в авторской редакции. Электронные книги с обложками.