Пятьдесят два

Нынче стукнуло мне пятьдесят два годика. Желаю я в этот день одного. Голубого ясного неба. Расцветающей весны. Явления лета. Вышивающих на террасе женщин. Мира желаю.

Девятое марта. За окошком минус тридцать два градуса по Цельсию. Небывалый холод для мартовской календарной даты. На водосточных трубах застыли толстые сосульки, заострились копьями. В весну ни капли не верится.

Был ночью сон: будто кто-то неизвестный из темноты спрашивает у меня: «Ты поле под картошку перекопал?» А я и не знаю, что ответить. Страшно становится. Опоздал, что ли, с картошкой?

Оказывается, нет, не опоздал. Вдруг прорезается в голове, как будто белеет вспышкой: да ведь снег кругом лежит, сугробы высотою в полметра! Какое там поле копать!

Неизвестный отступает в черноту, исчезает вместе с чернотой.

За окошком голубеют сугробы, приглаженные, зализанные недавней метелью. Серое небо проясняется, жёлтеньким отсвечивает солнце на крашеных обоях комнат. Обещает апрель и май. И крокусы. И вездесущие одуванчики.

Перечитай Рэя Брэдбери, велит солнце.

Я перечитываю. Открываю старый том. Страницы его истаивают пылью. Он родом из прошлого века. Я читаю рассказ, который хорошо помню. Одна из героинь рассказа говорит подругам на террасе: «Вот посмеёмся после, что так испугались какого-то дурацкого опыта!»

Вторая женщина увидела, как исчез вышитый цветок. Она попыталась вернуть его на место, но он исчез бесповоротно, за ним исчезла дорога, травинки. Она увидела, как пламя, точно в замедленном фильме, коснулось вышитого дома и поглотило крышу, опалило один за другим вышитые листья на вышитом зелёном деревце, затем раздёргало по ниточкам само солнце. Оттуда огонь перекинулся на кончик иголки, которая всё ещё продолжала сверкать в движении, с иголки пополз по пальцам, по рукам, лизнул тело и принялся распарывать ткань её плоти столь тщательно и кропотливо, что женщина видела его во всём его дьявольском великолепии, пока он выпарывал узоры. Но она так и не узнала, что он сделал с остальными женщинами, с мебелью на террасе, с вязом во дворе. Ибо в этот самый миг огонь дёргал розовые нити её ланит, рвал нежную белую ткань и наконец добрался до её сердца — вышитой пламенем нежной красной розы; и он сжёг свежие лепестки, один тончайший вышитый лепесток за другим…

Брэдбери. Вышивание.

Давайте выпьем по чашечке крепкого чая с таволгой. С донником. С подмаренником, сохранившим медовый вкус лета.

Давайте выпьем за мир.

За грядущее лето. Пусть оно наступит.

Давайте посмотрим в небо. Заглянем во Вселенную.

Может быть, увидев печаль звёзд, мы за руки возьмёмся. Может быть, страшный сон отступит, исчезнет. Может быть, мы больше никогда не будем ставить опытов, сжигающих вышивание. Убивающих сердца.