Кинотеатр

Летающая тарелка, лес, инопланетянин, пришелец, фантастическая повесть "Кинотеатр"

Олег Чувакин
Олег Чувакин
Человек. Автор. Редактор. Пишет себе и людям

 

Фантастическая трагикомедия

 

Повесть о печальных русских романтиках и ухмыляющихся недоверчивых прагматиках. О жизни бухгалтера Булочкина, летающей тарелке, капсуле времени и той черте, за которой таится неведомое. Об инопланетянах — и о землянах. О книгах — и о водке. О любви — и ненависти. О настоящем — и будущем. О войне — и мире.

 

 

 

Глава I. Тарелка и уши с антеннами

 

За строем осин зеленела большая поляна, залитая светом полуденного солнца. «Осиновым кругом» называл Василий Булочкин поворотную точку своего грибного маршрута. Неспешный, азартный обход круга, пополнение корзины красноголовиками, и обратно, домой: десяток километров через лес, поле, трассу, пустыри строек, перекрёстки и линии пыльных городских улиц со светофорами и ревущими автомобилями.

Каждый год бухгалтер Булочкин выпрашивал у гендиректрисы фирмы отпуск на пограничье лета и осени, и в начале августа шуровал в лес. Вот и в этом году, отсидев одиннадцать месяцев за компьютером, Вася рассчитал сам себе отпускные, купил сослуживицам и сослуживцам торт, и следующим утром, едва взошло солнышко, двинулся к городской окраине. Его резиновые сапоги, куртка-энцефалитка и корзина выглядели чужеродно среди бетонных жилых коробок, супермаркетов и стоянок. Пересекая поле с колосящимся овсом, Вася вдыхал летний ветер и слушал висевшего в небе жаворонка. Срезав на опушке первые красноголовики, обабки, маслята, углубившись в лес, бухгалтер забыл обо всём, кроме третьей охоты. Тяжесть плетёной корзины, стук дятла, размеренное кукушкино «ку-ку» (сорокалетний Булочкин насчитал 99 кукований), мордочка любопытствующего бурундука, застывшего на валежнике, делали его, разочаровавшегося в человечестве, почти счастливым.

Когда на просеке, вблизи поляны, у него заболела голова, он успел подумать о кислородном отравлении. Бухгалтер наклонился к переросшему подосиновику, манившему оранжевою шляпою размером с баскетбольный мяч, как вдруг мозги его погрузились в туман, череп потяжелел, а пропорции гриба исказились; тот растолстел, расплылся, заняв собою всё обозримое пространство. В глазах грибника потемнело, воздух сгустился до непроглядной тьмы, у лица прокатилась чёрная волна. Земля ушла из-под ног, члены тела дёрнулись, как на ниточках, спина и шея вытянулись, голова на плечах подпрыгнула и стала плавно поворачиваться, закручивая шею спиралью. Так же внезапно, как случилось, всё окончилось. Вернулось ощущение прижатой к боку корзины, вертикального положения и покоя. Чернильно-жидкая тьма сгинула, голова перестала болеть и кружиться, будто её остановил кто-то. Снова видел Вася лес, просеку и красноголовик-переросток. Из корзины на руке, от посиневших на срезе подосиновиков, тянуло терпким грибным духом. Долбился дятел, звенели комары, ухала хрипло кукушка. Прошумел в листве ветер, качнулись в выси осиновые кроны.

Опустив корзину в траву, бухгалтер протёр глаза. За стволами осин, на поляне, серебрились на солнышке отшлифованные бока летающей тарелки. Только что тарелки не было — и вот она есть. Откуда ни возьмись, как в русских сказках. Никакого тебе шума двигателей, пламени из сопел, выжженной травы, горячего ветра и чего-нибудь ещё, что надо бы произвести приземлившемуся космическому объекту. Откинулась круглая крышка люка, ступенька за ступенькой разложилась лесенка, и по ней на поляну сошёл инопланетянин.

Внеземная сущность прибывшего определялась легко: он имел зеленоватое лицо и вытянутые уши, наверху оканчивавшиеся маленькими антеннами. Рыжеволосая голова пришельца была довольно крупна, отчего плечи гуманоида казались узкими.

Author picture
Не спешите заказать редактуру. Не швыряйтесь деньгами. Сначала покажите свой рассказ или отрывок романа

Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.

На том отличия космического гостя от людей заканчивались. Обладавший относительно хорошим зрением Булочкин (дальнозоркость, плюс полторы диоптрии) разглядел его вполне. Люк за спиною зеленоватого гуманоида задраился, и тот, шагая пружинисто, направился к Булочкину.

Не он ли сотворил чернильную тьму, а потом прогнал её? Вася посмотрел на корзину с грибами, потом на свои коленки. Они мелко тряслись. Руки тоже дрожали. Страх? Нет, ощущение чего-то нового, невероятного. На языке вертелось слово «контакт». В памяти всплыл советский номер толстого журнала «Наука и жизнь» с многочисленными рисунками НЛО.

Узкоплечий круглоглазый гуманоид был одет в белую футболку. С чёрным номером «339». И в спортивные трусы. Белые, с красными полосами по бокам. Трусы, футболка, немаленький рост, поджарая фигура, гибкая походка, длинные голые ноги, оканчивавшиеся бутсами, — незнакомец мог бы сойти за игрока футбольной команды. Полному сходству мешали два цветных кубика на шее, зеленоватая кожа, кошачьи глаза и номер — 339. Булочкин попробовал представить команду игроков в четыреста, которая гоняет мяч, пытаясь забить гол в ворота другой команды, где тоже человек 400. Ничего у него не вышло. На толпу в восемь сотен футболистов пары ворот и одного мяча было бы маловато!

А ведь число, отметил бухгалтер, напечатано на футболке земными цифрами. Арабскими. Не загогулинами неведомыми галактическими. Вася прихлопнул на щеке комара. Синяя крышка баллончика с рефтамидом торчала из корзины, но кто знает, как инопланетяне реагируют на рефтамид!

Услышав русскую речь пришельца, Василий почти не удивился.

— Здравствуйте, уважаемый землянин Булочкин. — Самым обыкновенным образом пришелец пожал грибнику руку. Кубики, синий и зелёный, у его шеи на нитке съехали. Рука Васи от волненья и жары вспотела, а зеленоватая ладонь космического гостя оказалась сухой и слегка шершавой, как у деревенского мужичка, привычного к колуну, ножовке, рубанку, молотку, к починке кровли и прочей грубой работе. — Я представитель далёкой цивилизации мхррреавдерббан64аббзян, населяющих одноимённую планету Мхррреавдерббан64аббз. — Произнеся скороговорку с цифирью, он поклонился одной головой, коснувшись длинным подбородком кубиков. — От лица моей цивилизации я рад приветствовать вас, и сообщаю, что прибыл сюда исключительно ради мира, дружбы народов и всеобщего счастья. Также я уполномочен заявить, что вы, уважаемый Василий Булочкин, стали избранником, тем, на кого обращено высокое внимание содружества Непоколебимых Миров. Главное же, вы являетесь тем, в чьих руках находится будущее родной планеты. Именно вам мы надеемся поручить миссию по спасению Земли. Разумеется, вы вправе отказаться от нашего предложения. Многие представители человечества сочли бы его шарлатанством, а то и плодом галлюцинации, выраженной в образах и звуках.

Речь пришельца была многословна, витиевата и насыщена неупотребляемыми в устной форме эпитетами и глаголами. Зато говорил гость без акцента, будто родился и жил в России. Не зелёность бы, не уши-антенны и кошачьи глаза, никто и не догадался бы, что беседует с пришельцем из далёких миров.

Когда словесный поток инопланетянина иссяк, Вася поздоровался:

— Я тоже рад приветствовать вас… — Он замялся, не зная, что сказать дальше. Что принято говорить в таких случаях? В детстве Вася прочёл немало фантастических рассказов и романов о контакте с представителями иных цивилизаций. Книжные те сюжеты давно и прочно забылись. Вдруг он осознал: пришелец в футболке назвал его по имени и фамилии! — Ну, раз вы знаете моё имя…

Вася опять замялся. Откуда инопланетянину известно его имя?

— Мы не скрываем: за вами велось наблюдение, — сказал инопланетянин.

В офисе фирмы, его окрестностях и возле своей девятиэтажки Вася зеленоватых типов не встречал. Персонажи с ушами-антеннами ему не попадались.

— Мы наблюдаем с орбиты, — пояснил тип. — Кроме того, для вас мы невидимы, если находимся и на Земле. Видит нас лишь тот, к кому мы являемся намеренно. Посланцы Непоколебимых Миров вступают в контакт только с личностями, обладающими достаточным запасом того полезного качества, которое на русском языке точнее всего передаётся именем существительным «доверие».

Инопланетянин сделался зеленее, потом побледнел, обрёл первоначальный оттенок.

— Простите, я не представился. Триста тридцать девятый. — Он показал пальцем на футболку. — Одежду я сшил сам. По вашей моде. Рукоделие — моё хобби.

Вася пригляделся: номер на футболке был не напечатан, а вышит тончайшими нитями.

— Мне хотелось одеться во что-то привычное вам. В моём имени, помимо числа, пятьдесят восемь звуков. Запоминать и произносить полный их набор для вас слишком сложно. Число в имени означает принадлежность к компании. Статус мхррреавдерббан64аббзянина измеряется весом для фирмы, на которую он работает, — совокупным коэффициентом вклада. Время от времени число пересматривается. Чем ближе значение к единице, тем выше заслуги сотрудника перед компанией. Триста тридцать девять — весьма недурственный показатель, — сообщил пришелец не без гордости. — Это становится ясно, если знать, что на компанию работает около ста тысяч сотрудников.

— Ого! — сказал Вася. — Похоже, вы знаменитость. Учёный?

— Берите выше: я стратег. — Гость прикоснулся к кубикам. — Точнее, старший стратег корпорации. Считается, что стратеги не совершают ошибок.

«Интересно, сколько ему лет? — подумал Булочкин. — Кожа на лице гладкая, ни морщинки. Лет двадцать пять? Пятьдесят? Кто знает, сколько они там живут! И какая у них медицина… Может, ему лет пятьсот?»

— Больше шестидесяти лет по земному исчислению я занимаюсь стратегическим планированием в космосе, — сказал 339-й. — Мне почти девяносто лет.

— Выглядите вы молодо, — сказал Вася. — Внешность, конечно, инопланетная, но, по-моему, на дремучего старика вы не тянете. Вы там долгожители?

— Средняя продолжительность жизни мхррреавдерббан564аббзянина — три сотни земных лет.

— Ого!

— Для краткости и удобства можете называть нас аббзянами. Цивилизация земных Homo sapiens тоже достигла бы успехов в долголетии…

Инопланетянин замялся.

— Мы достигли бы успехов, если б не воевали! — сказал бухгалтер. — Так ведь? Если б не тратили средства и время на бесконечные конфликты и производство оружия!

— Я не сомневался, что вы скажете именно это, уважаемый Василий Булочкин. Скажете с восхитительной интонацией, полной веры и страсти!

Зеленоватость аббзянина перешла в яркую зелёность, которая, впрочем, скоро угасла. Инопланетянин, пожалуй, способен светиться как электрическая лампочка.

— Та цивилизация, которая вместо кровавых войн думает о братстве, мире, долголетии, научных открытиях, технологиях, космосе, — сказал 339-й, — строит и укрепляет фундамент счастья для себя и потомков. Цивилизация же, тратящая силы на конструирование новых ядерных ракет и увеличение их количества, неминуемо погибнет. Как ни печально, — 339-й осторожно коснулся рукой плеча собеседника, — но землянам осталось существовать недолго.

Аббзянин посерел, покачал головой и вздохнул горько, совсем по-человечески.

Вася заметил, что возле него и пришельца не летают комары. В лесу зудят, а к ним не приближаются. Если прочертить мысленно круг, подставив вместо 339-го ножку циркуля, то станет ясно: в радиусе пары метров нет ни комарика. Видимо, пришелец использует какое-то средство для отпугивания кровососов. Рефтамид ему не требуется. Не требуется он и тому, кто находится рядом.

— Ваша цивилизация пошла по тупиковому эволюционному пути. Речь не о биологической, а о социальной эволюции. Биологическая эволюция у наших цивилизаций в целом схожая, а вот социальная — различная.

— Разве так может быть? Конечно, я не специалист в этой области…

— Может. И часто бывает, поверьте. Вы взяли за основу вражду, недоверие, обман, хитрость, угнетение и противостояние, когда могли бы поставить во главу угла близость, любовь, дружбу, братство и всепланетное единение. Ваши политика, управление, быт, карьера, мораль так или иначе связаны с конфликтами интересов, эгоизмом власти, с открытыми или завуалированными драками за место под солнцем. Хотя места на Земле более чем достаточно. Не говорю о просторах Вселенной… Ваши религии тоже построены на противостоянии. Кто не поддерживает конкретную религию или очередную её реформу, тот объявляется её врагом. Неверным, отступником, еретиком, раскольником. «Кто не со мною, тот против меня» — вот лейтмотив любой вашей веры. Лучшее средство для того, кто против, — костёр. Сорок тысяч лет вы пытаетесь уничтожить друг друга. И скоро в этом преуспеете.

Придержав кубики на груди, серый 339-й сел на замшелый ствол осины, поваленной когда-то бурей.

Вася опустился подле него.

Перед представителями разных миров стояла в лесной траве корзинка с красноголовиками.

— Мы пошли другим путём, — сказал инопланетянин. — Вы отнимали друг у друга — мы друг другу давали. Вы убивали — мы протягивали руку помощи. Вы мошенничали и хитрили — мы говорили чистую правду. Мы достигли всеобщего счастья и процветания, а ваша мораль, освящающая стремление к противоборству, застряла в древних кровожадных тысячелетиях. Вы придумали микросхемы, создали компьютеры, вы пересаживаете сердца, но ваша нравственность окаменела и покрылась исторической пылью.

Аббзянин позеленел было, но с последней фразой вновь посерел.

— У нас нет ни армии, ни полиции, ни шпионов, ни правительств, ни чиновников, — продолжал он. — У вас наоборот, их всё больше, и вместо того, чтобы избавиться от них, вы возлагаете на них надежды. Земное прошлое — океаны крови, бездны страданий, и в настоящем вы видите больше горя, нежели счастья. Если вы во что-то и верите, так это в будущее ваших детей. Однако эта вера бессмысленна, потому что каждое следующее поколение повторяет ошибки предыдущего. Вы призываете друг друга учиться на уроках истории — и не учитесь. Земная цивилизация поразительна своею слепотою: вы много работаете, почти не отдыхаете, живёте в бедности, умираете за политиков и набор идеологических клише, бесконечно страдаете, проходя круги ада, но никому из вас в голову не приходит, что умирать за политиков и их программы нелепо! Жизнь объекта политики превращается в примитивную задачу по обеспечению субъектов политики. Человек должен жить не ради политиков, а ради счастья. Человек — это звучит гордо! Афоризм принадлежит одному из ваших писателей. Да только гордиться-то землянам нечем! — По зелёному лицу аббзянина прокатились серые волны. — Нельзя, уважаемый Василий Булочкин, умирать за коммунизм, за рыночную экономику, за какого-нибудь бога, царя, Сталина, Ельцина, Джорджа Буша, Россию или Соединённые Штаты Америки. Нельзя следовать отвлечённой идее или подчиняться политическому лозунгу. Нужно идти к естественному счастью, и не откладывая! На Мхррреавдерббан64аббзе идеалов нет и не было. Мы живём по принципу «здесь и сейчас». Это не философия, её у нас тоже нет; это признание очевидного. Нелепо откладывать, переносить счастье на будущее! Простая истина, которую вы не усвоили, несмотря на долгую историю, полную кошмаров и жестокостей. Слишком много ракет, пушек, пулемётов; истине не пробиться через их стволы! Главное же, на Земле слишком много власти. Вы, люди, добрались до края бездны, куда правительства, дерущиеся ради ещё большей власти, вот-вот столкнут вас, а следом свалятся сами!

Слушая пылкую речь инопланетянина, то и дело менявшего цвет, Булочкин кивал, говорил «ого», «угу», «ага», «ух ты», «вот это да». Гость из звёздных миров словно читал его мысли, описывал его сокровенные мечты о счастливом устроении земного общества, о таком, в котором истина очевидна, настоящее слилось с будущим, царят не президенты, а любовь и дружба, никто не помышляет о ракетах с ядерными боеголовками, авианосцах, миллионных армиях, «оборонных бюджетах» и не пичкает подкормленную прессу вздорной пропагандой. Василий был против государства как такового, любил почитать Кропоткина, а то и яростного Бакунина, презирал разжиревших думских депутатов, устанавливающих себе зарплаты, надбавки, льготы, надзаконный статус и особые пенсии, ненавидел «успешных» капиталистических дельцов и их коллег мошенников, воспевал альтруизм и осуждал эгоизм, ходил пешком, шарахаясь от «мерседесов» и укрывая глаза от слепящих буржуйских фар. Душою Булочкин ощущал: звёздный друг принёс с собою то решение, которое повернёт наконец людей друг к другу, остановит войны и отучит человечество от ложной мысли о необходимости зла в виде правительств и парламентов. Аббзянин предложит нечто такое, что поможет землянам отказаться от смертоубийства, вражды, лживой дипломатии и бесконечных кровавых походов и бомбёжек. Он, Василий Булочкин, не раздумывая примет спасительное предложение звёздного гостя — в чём бы то ни состояло, каким бы трудным ни было! Он и умереть был готов, лишь бы за его смертью последовало всеобщее счастье.

Тот, кто говорит о таких вещах, обманывать не способен. Булочкину всегда казалось, что тот, кто говорит и думает так же, как он, лгать не умеет. Вася имел право так считать: сам он в жизни никого не обманул, если не считать мелких детских проказ и проделок.

И всё же для стопроцентного доверия собеседнику Васе кое-чего недоставало. Самой малости.

— Послушайте, уважаемый триста тридцать девятый…

Следовало убедиться, что товарищ с антеннами и вправду прибыл из космоса. Тарелка-то нарисовалась из ниоткуда! Пусть инопланетянин объяснит своё космическое происхождение. Два-три реалистических мазка, и он, Вася Булочкин, обыкновенный русский бухгалтер, уверует во что угодно, даже в то, что Роберт Шекли писал рассказы с натуры, а Иван Ефремов видел жителей Эпсилона Тукана. И Вася спросил:

— Объясните мне, пожалуйста, как вы прилетели?

— О да, с удовольствием! — заторопился гость, набирая зелёный цвет. — Неверно утверждать, что тарелка прилетела… Надо говорить не о перелёте, а о фиксации тела. О формировании субпотока времени, искривлении пространства по заданной траектории и переносе объекта. Что касается нашей встречи, то вы стали свидетелем сдвига, использования капсулы времени. Говоря языком аббзянских физиков, временного эллипсоида. Вы были в лесу, поляна была пуста, у вас потемнело в глазах, голова заболела, закружилась, потом боль ушла, и вы увидели на поляне тарелку. Так?

— Да-да, уважаемый аббзянин, так и было, — поспешил ответить Василий. — Правда, про сдвиг я ничего не понял…

— Сдвиг, или смещение, есть вихревая аберрация объёма пространства, заданного в мссырнерр459рианской системе гиперкоординат. Технология трёхмерного точечного заключения. Азы универсальной физики, уважаемый Василий Булочкин. В ваших школах и университетах этому не учат.

— Боюсь, что нет.

339-й рассмеялся. Вася рассмеялся следом. Инопланетянин полностью вернул себе зелёность.

— Видите ли, уважаемый Василий Булочкин, мы находимся сейчас не в том времени, в котором живёт остальная часть Земли. От всех прочих землян мы отошли, скажем так, вбок, в сторону. Заключение в капсулу означает искусственную смену трёхмерных координат. Изначально в капсуле находилась тарелка, затем я создал эллипсоиды для себя и для вас. Окажись сейчас кто-то из людей поблизости, он пройдёт сквозь нас, никого не заметив, ничего не ощутив.

— Так вот почему на Земле вас никто не видел! — воскликнул Вася.

— Верно. Мы с вами можем наблюдать внешний мир, а его субъекты видеть или иначе чувствовать нас не могут. Тарелка — не аппарат для межзвёздных перелётов. В ней нет ни системы управления, ни двигателей, ни сопел, ни топлива, какое вы могли бы вообразить при вашей ограниченной науке. Это своего рода передвижная квартира с удобствами. Вы, земляне, путешествуете с палатками и спальными мешками, а мы перемещаемся с тарелками. Кстати, вульгарный термин «тарелка» позаимствован из вашего квазинаучного лексикона. Подобные несерьёзные названия аббзяне не употребляют даже в шутку.

— Почему же она такой формы, будто срисована из наших журналов?

— Мы могли сделать любую форму, но хотели, чтобы объект контакта, так называемый контактируемый, определил предмет как то, чем он является по сути. В данном случае как тарелку. Тело из космоса. Изготовленное, между прочим, в соседней галактике. Что до тарелок, тему которых мусолит ваша пресса, то эти истории — выдумка, ложь или описание природных явлений. Не обладая соответствующими технологиями сдвига, засечь временной эллипсоид нельзя.

Учась в школе, Вася верил в тарелки и зелёных человечков. И не соглашался с теми, кто утверждал, будто это вымысел или галлюцинации нездоровых или пьяных людей. Мальчик пытливо всматривался в звёздное небо на городской окраине, желая увидеть загадочный луч света, какое-нибудь (как выразился сейчас пришелец) тело из космоса. Как многие дети, он мечтал о встрече с братьями по разуму и хотел поскорее дорасти до десятого класса, чтобы изучать астрономию. И вот теперь перед ним стоит зелёный человечек, прибывший на тарелке и утверждающий, что никто не мог видеть зелёных человечков и их посудин.

— То есть когда у меня потемнело в глазах, я попал в эллипсоид…

Инопланетянин кивнул.

— О да. Я, ваш контактёр, захватил вас в капсулу. Буквально обвёл по точкам, создал контур и сместил в эллипсоид. Извиняюсь, без вашего согласия… Просить согласия затруднительно. Даже вы, с вашим высочайшим потенциалом доверия, сочли бы меня пациентом, сбежавшим из психиатрической клиники.

Лицо говорившего превратилось в маску Пьеро. Кожа инопланетянина посерела, утратила цветность. Его лицо, руки, ноги будто переключили в монохромный режим: они стали блекло-серыми, как советский любительский фотопортрет, снятый какой-нибудь «Вилией». Алые полосы на спортивных трусах выбивались из чёрно-белой картины.

— Понимаю, — согласился Булочкин. — И другое понимаю… Я должен был попасть в капсулу. Иначе бы мы не встретились. Были бы в параллельных секундах! — нашёлся он.

— Сформулировано образно, хотя не вполне точно, — похвалил его гость. Кожа его зеленела.

— Откуда вы берёте энергию на сдвиги?

— На такие смещения расходуются сущие пустяки, уважаемый Василий Булочкин. Тарелка, вы, я — крайне малые объекты для захвата. Значительная энергия потребовалась бы для заключения в эллипсоид, скажем, тысячеместного космического корабля с кинозалами… я хотел сказать, со всеми удобствами, а то и целой планеты. Вселенской истории известен случай, когда пришлось сдвигать галактику… Развитая цивилизация способна извлекать энергию из самых удивительных вещей. В том числе из так называемых нематериальных. Например, из доверия. Гуманоиды вырабатывают огромную энергию… Объяснить это я пока не могу. Я должен убедиться, что вы безоговорочно нам доверяете. На Земле так много оружия, что я опасаюсь срыва миссии. Доверие — вот высшая ценность, которую разыскивает наша раса на берегах Вселенной. Доверие!

На зелёном лице пришельца заиграл светло-контрастный румянец, на щеках сделавшийся почти лимонным. «Настоящая лампочка», — подумал Вася.

— Вы сочли меня подходящим человеком для контакта…

— Несомненно! — Пришелец поправил съехавшие кубики. — Некоторое время мы наблюдали за вами. Позвольте вас поздравить: вы не склонны к обману, не желаете хитрить и мошенничать, имеете открытый характер. У вас мало друзей — именно потому, что доверие и романтика на Земле не в цене и не в моде. Доверие и романтические наклонности — черты, более подходящие вашим книжным героям, нежели реальным людям, я не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. И всё же: почему я?

Инопланетянин засиял пуще прежнего.

— Наша идея состояла в том, чтобы установить контакт с простым честным человеком. Не к правительствам же кровожадным нам обращаться!

Это Булочкин понимал. Прекрасно понимал!

— От правительств только войны, поборы и коррупция, — сказал он. — Добра от государства не жди. У нас даже в фильмах правительства или уничтожают инопланетян, или хотят поставить их технологии на службу своим армиям.

— Вот! — воскликнул аббзянин, зеленея интенсивно, мерцая и пульсируя, будто игрушечный пластмассовый робот. — Мы знали: вы нас поймёте. Найти общий язык, установить контакт с подходящей личностью, спрогнозировать результат — задача, знаете ли, нетривиальная… У нас этим занимается целая наука — космосоциология.

Пришелец обрёл прямо-таки ядовитую контрастность. Булочкин отвернулся — смотреть на свечение не мог.

— Ваша цивилизация, уважаемый Василий Булочкин, сама себе подписала смертный приговор. По нашим расчётам, до тотальной ядерной войны на Земле осталось менее трёх лет. — Накал сияния 339-го снизился. — Причём прогноз учитывает фактор случайности только в иксзма35товых величинах. Погрешность доходит до шестнадцати процентов. Учтя турбулентность поля социума, порождаемую обострением в текущей фазе борьбы за мировое политическое господство и искусственным фактором пропаганды, мы пришли к печальному выводу: до фатального столкновения землянам осталось немного…

— Вы прибыли сюда с миссией спасения? Ваша цель — спасение Земли?

— Как представляется космосоциологам, — аббзянин загорелся контрастной, почти мультипликационной зеленью, — доверие и романтические устремления землян, не говоря уже об альтруизме и самопожертвовании, вызваны к жизни своими противоположностями — ложью, прагматизмом, холодной расчётливостью, эгоизмом, достигшими предельных значений в политике. И мысль о чужой помощи возникает у вас тоже не на пустом месте — она рождается из страданий, бед, ненависти, угроз, войн, взаимного уничтожения. Ваши попытки преодолеть спиральный кошмар истории, выскочить из кругов ада тщетны. Вы, земляне, пишете антивоенные романы и книги о вечной любви, снимаете фильмы-предупреждения о безумии, ведущем к тотальной катастрофе, вы создали гуманистическую философию. Результат? Ноль! Войны и страдания не прекратились, нищета не исчезла, политики по-прежнему коварны, глупы и агрессивны, стравливают народы ради власти и обогащения, сознательности в обществе не прибавилось, а просвещение даже пошло на убыль, уступив одуряющим религиям. Почему? Каждый из вас ищет не коллективного, а собственного спасения, приходя к эгоизму вместо альтруизма. Безусловно, — 339-й потускнел, — это тоже один из факторов, приблизивших конец цивилизации. Общество, в котором уровень доверия уменьшается, обречено на распад. Необходима утилизация доверия. Посмотрите на себя! — Кошачьи глаза аббзянина неподвижно, застыло глядели на Булочкина. Тот поёжился. По коже будто зимний морозец пробежал. — Каждый из вас, не понимая, что сила заключена в нём самом, ищет спасения, требуя помощи от особого источника, кто от президента, кто от святого, кто от философа, кто от научного шарлатана. Аббзянские социологи считают, что цивилизация, члены которой молятся богам, уповая на их всемогущество, или продолжают верить в институции государства, которому по плечу исправить любую беду, зашла в социально-эволюционный тупик. Вы, земляне, всегда надеетесь на чью-то помощь. Бьёте поклоны царю, шлёте электронные письма президенту, сочиняете обращения к депутатам, молитесь богам и — да! — ждёте прибытия с какой-нибудь планеты спасителей, несущих вам панацею от всех бед.

339-й замолчал.

— Похоже, дождались…

Как только Вася сказал это, инопланетянин наклонил рыжеволосую голову, качнув антеннами, и снял с шеи кубики. На вид пластмассовые. Синий и зелёный. На ладони 339-го кубики вдруг вспыхнули внутренним светом и погасли. Сидя на осине, инопланетянин глядел землянину в глаза и переливался разнообразными оттенками ядовито-зелёного.

— В присутствии надлежащих носителей, — сказал аббзянин, — кубики становятся источником и эпицентром кви-возмущения и оказывают утилизационное влияние на живые объекты в радиусе, эквивалентном четырём пиннак59ллмантским корр66дам и зависящим от сли-интенсивности и коэффициента ти-постоянства энергоподпитки. Объекты, подвергающиеся воздействию кви-энергии, достигают состояния, отвечающего цивилизационному соответствию, выведенному по статистической транспоненте Глютмахх93нома. Вам, землянам, кви-энергия, иначе энергия доверия, пока недоступна.

— Да-да, — поспешил согласиться Василий, который ничего не понял, кроме того, что инопланетяне желают дать человечеству особый, быстродействующий рецепт счастья, а он, неприметный бухгалтер и «надлежащий носитель», станет эпицентром этого счастья. — У нас такое не открыли. Наши учёные и конструкторы заняты ракетами, бомбами, роботами и костюмами-невидимками для войны. Вы же знаете…

— Мы многое знаем, — несколько напыщенно сказал 339-й. — Я расскажу вам, что делать.

 

 

Глава II. Чудо не требует объяснений

 

Перед дверью Ритиной квартиры Вася вынул из карманов рубашки оба кубика. С крошечными дырочками по бокам — от нитки, на которой они висели на шее инопланетянина. Маленькие невесомые кубики, сделанные вроде бы из пластмассы, пахли лесом и подосиновиками. «Уважаемый Василий Булочкин, вы спасёте загнивший мир, — напутствовал его на прощанье аббзянин. — Вы носитель мощного потенциала доверия, и вы дадите Земле счастье! Верьте мне!» «Верю, — шептали Васины губы. — Верю!» Овальное лицо пришельца опускалось в кивке и вновь поднималось, наливаясь контрастной зеленью, мерцая неземными красками; на фоне их листва и трава тускнели. Покидая лес после короткого головокружения и исчезновения тарелки, Вася ни капельки не сомневался в том, что зеленоликий гуманоид, чьё лицо напоминало светодиод, прибыл на Землю со звёзд. Факты, они и есть факты. Важно, чтобы Рита фактам поверила.

— Заходи, — сказала в прихожей Рита. От неё слегка пахло духами и сильно водкой. — Знаешь, классно, что ты позвонил. Скучно мне! — Она подала ему ложечку для туфель. — К Семёну брат приехал. Старший. Помнишь Филимона? Когда мы с тобой расходились, он помогал Семёну мои вещи перетаскивать…

Вася помнил Филимона. Таким, каким тот был тринадцать лет назад. Высокий дядька с крутыми плечами, настоящий славянский бугай с внимательно глядящими голубыми глазами, стрижеными пшеничными волосами и добродушной улыбкой. С таких-то молодцев картины на исторические темы писать, с богатырями, тёмную рать встречающими. Хмурый темноволосый Семён, ростом ниже, в плечах поуже, с выпирающим под бесформенной рубахой пивным животиком, с пробивающейся плешью, выглядевший старше своего возраста, на брата не походил. В ту далёкую субботу Рита уходила, переезжала, это была трагедия, а Василию в память врезалось, как он стоит у подъезда, таращится снизу вверх на бугая и не может сдержать ответной улыбки. «Не кисни, боец!» — сказал ему тогда Филимон.

— В отставке Филимон Корнеич. Подполковник, десантник, — сказала Рита. — Вернулся в родной город. Наслужился, навоевался, говорит. Сорок семь недавно стукнуло. Растолстел на гражданке… С утра нажрался с моим Берендеевым! Не пойму, почему они пьют вместе… Они ж две противоположности! Напиваются и спорят вечно! Ты проходи давай. На кухню… Три часа, а оба дрыхнут! Один в спальне на кровати, второй в гостиной на диване… Детскую я на ключ заперла, чтоб не сломали чего случайно… К полудню уже лыка не вязали. А собирались чуток выпить для настроения и погулять — мороженого поесть, в горсад сходить, обещали меня на «чёртовом колесе» покатать… Витьку и Славку к бабушке, к матери моей (помнишь Зинаиду Ивановну?) на дачу отвезли. Отдохнуть, называется, хотели! Филимон в девять утра завалился — и как давай они стаканчики опрокидывать! Бутылки-то всегда в доме водятся: у Семёна же бизнес, два мини-маркета, а для русского человека первейший продукт — не еда.

Под кухонным столом Вася заметил две пустые бутылки (ноль семьдесят пять литра). Третья бутылка, початая, стояла на столе. Этикетки «Столичной» напомнили бухгалтеру о белых с алыми полосами трусах инопланетянина. Вася сказал «понятно» и сел на табуретку.

Хрущёвская кухня Риты была маленькой, едва вмещала газовую плиту, стол, четыре табурета и гарнитурчик из нескольких шкафчиков (скорее двухмерных, чем трёхмерных). «Зато в центре города, и в спальном районе», — говорила про эту трёхкомнатную квартиру Рита. (Как-то Вася встретил её в городе, и она болтала, не умолкая, четверть часа, и в основном о материальном. Впрочем, ничего выдающегося материального в жизни Риты не появилось; её монолог был пересыпан безнадежными глаголами «планируем» и «собираемся».) Между мойкой и дверью на кухоньке втиснулся узкий высокий холодильник. На нём, под потолком, приглушённо бубнил старомодный 37-сантиметровый телевизор. Рита, ровесница Васи, в давнюю счастливую его пору была ему женой. Ушла от него, не прожив с ним и двух лет, обнаружив возле себя Семёна Берендеева, мужчину старше на пяток годков, предпринимателя, бахвалившегося своими доходами, своим автомобилем и особенно своим будущим. Рита торопилась жить, спешила взять от бытия побольше; в том печальном году, когда свершился развод, когда чиновница, ведавшая актами гражданского состояния, поставила Булочкину и Булочкиной в паспортах по второму фиолетовому штампу, исполнилось ей 27 лет, и она говорила, что птицу удачи надо хватать за хвост, пока не ушла молодость; старухам ту птицу не поймать, да и ловить уже незачем.

— Зря я от тебя ушла, Васила, — сказала Рита, наливая ему и себе водки. — Хоть и глупенький ты, и наивненький, и ни торговать, ни воровать не умеешь, ты в сто один раз лучше, чем мой пьяный обормот с его пьяным бизнесом. Вечно пьёт, особенно когда братец рядом, и вечно врёт. Ты-то и не соврёшь никогда. Если и захочешь, не сумеешь! А к этому обалдую, — она сделала пренебрежительный жест в сторону коридора, — подход один: когда он говорит, понимай наоборот. — Выпив водку, Рита скривилась и сказала хрипловато: — Тёплая, из кладовки… Последняя: весь запас, заразы, высосали. Твоё здоровье!

— Твоё здоровье. — Вася опустил кубики на стол, выпил и закусил оливье. Салата, обильно сдобренного майонезом, Рита горой навалила ему на тарелку. Слишком мягкий, пышный белый хлеб хозяйка резала криво, действуя огромным мясным ножом и приговаривая, что в доме острых ножей не найдёшь. Вилка Васе досталась грязная, ею кто-то что-то уже ел. Булочкину это было всё равно: ведь сегодня он спасёт мир.

— Детские кубики кому притащил? На помойке подобрал? На помойке — и на стол! Ты как ребёнок, Васила!

«Если не будете как дети…» — вспомнилось Булочкину из библии.

— Не на помойке, Рита. И не детские. Мы тут с тобой сидим, водку пьём, там твой пьяный муж и Филимон дрыхнут, а кубики — они из космоса.

Рита кашлянула. Рот у неё приоткрылся. Вася заметил, как она постарела. Волосы выкрасила в карминный цвет — наверное, чтоб седину скрыть. Зубы у бывшей Васиной жены были желтоватые, а на груди и голых руках отчётливо синели прожилки. Она закрыла рот и запахнула халат поплотнее. Одета Рита была странно: в халат и джинсы. Видно, собиралась в горсад, не собралась, да за гостями и водкой забыла про одежду. Вася посмотрел в пустую рюмку. Он тоже, конечно, не помолодел. Но лучше бы он и Рита старели рядом. Так оно выходило бы незаметно. Ещё он подумал, что Рита рядом со своим Семёном сопьётся.

— Я не в гости к тебе пришёл, — сказал Булочкин. — То есть в гости, но не потрепаться, а по делу. По важному межгалактическому делу. То есть земному. То есть и по межгалактическому тоже.

— Васила, ты назюзюкался? Где-то наугощался до меня?

— Нет, нет! — запротестовал Булочкин. Диалог у него и Риты складывался как в затасканных книжных сюжетах: главный герой говорит, героиня ему не верит. — Я с утра грибы в лесу собирал. У поляны встретил инопланетянина. То есть он сам опустился ко мне. Оттуда. — Вася посмотрел вверх. Там был потолок. — То есть с неба. Со звёзд. Из соседней галактики. По правде говоря, я не видел, откуда. Он просто вышел из тарелки. Из НЛО. Как в журнале «Наука и жизнь». Я расскажу…

И он рассказал. Как мог коротко. Ибо женщины долго слушать не могут. Они всегда думают, что есть занятия поважнее, чем слушать мужчин.

— За нами наблюдает целая цивилизация, Рита. И у неё добрая цель — спасти человечество от ядерной катастрофы. Вот-вот начнётся война. Последняя в истории. И эти кубики, и пришелец, стратег… В общем, инопланетяне взялись нам помочь. Мы должны им полностью доверять. Их социальная эволюция была другой, не такой, как у нас… И у них сверхсовременная физика… Субпоток времени, искривление пространства, перенос объекта вместо перелёта, вихревая аберрация, точечное заключение в эллипсоид и сдвиг… Они делают то, чего мы и представить не в состоянии. Это не простые кубики. Два кубика для двоих… Я должен был пойти с ними к близкому человеку, которому доверяю. Ты и я… Рита, мы Землю с тобой спасём!

— Ты не пьян, — решила Рита. — Ты не в себе. Сперва я подумала, что ты врёшь. Что ты врать научился. Но я скорее в инопланетян поверю, чем в Василу-вруна! Вася, ты сошёл с ума! От своей романтики! Я в Интернете читала, что от наивности мозги набекрень сворачиваются…

— Сделай-ка телевизор погромче, — попросил Булочкин.

— Лишь бы эти не проснулись! — Рита бросила взгляд на дверь, поднялась с табурета. — Берендеев вечно от телевизора просыпается! — Отыскав на подоконнике пульт, она направила его на экран.

С холодильника посыпался торопливый московский говорок.

— Как заявил советник президента по оборонным технологиям Вилен Виртуозов, в России продолжается разработка специального боеприпаса для возможного нанесения превентивного удара по супервулкану в Йеллоустоуне. По словам советника, — вещала плечистая, суроволикая дикторша с мужской шеей, — в течение последних полутора лет был достигнут значительный прогресс в получении боеприпаса мегатонного класса, способного нанести мощный удар по вулканической кальдере в Йеллоустонском национальном парке на северо-западе США, в результате которого произойдёт извержение. Следствием пробуждения супервулкана станет практически полное уничтожение территории, известной человечеству под названием Соединённых Штатов Америки.

Булочкину показалось, что дикторша ухмыльнулась. В последние годы дикторы, ведущие аналитических передач и разного рода шоумены на центральном телевидении не считали нужным скрывать эмоции. Именно так ведут себя психи, думалось Васе. Сумасшедший не он; сумасшедшие — они.

— Согласно правительственному плану, боеприпас мегатонного класса будет создан в России через два с половиной, максимум через три года, — продолжала дикторша. — Работы идут под непосредственным контролем вице-премьера, курирующего…

— Три года или меньше! В точности по предсказанию аббзянина! — вырвалось у Васи.

Пока он слушал телевизор, Рита снова наполнила рюмки. И успела влить в себя порцию алкоголя.

— Сдохнем скоро! — пьяненько выкрикнула она. — По грибы он ходил… От ядерных грибов сдохнем! От вулканов! Планета пополам треснет! Политики все с ума сошли!

— Верно…

— Русские и американцы рехнулись! И немцы, англичане, французы, евреи, арабы! И турки! И эти, в Иране, как их там, персы… И в Пакистане!.. Все чокнулись! Спятили! Только о ядерной войне и твердят! И ты чокнулся, Васила! С тарелочным своим! Зелёным! Кажется, я понимаю… Это из-за новостей, да? Из-за них ты с катушек съехал? Кубики подобрал, историю выдумал… Каждый день долбят: война, боеприпасы, вулканы! Сдохнем, точно! Кубики спасут, как же! В детство рано тебе впадать, но ты впал!

— Вот именно! То есть я не про детство! Сдохнем! Сдохнем без кубиков! Пришелец обещал помочь!

— Что ты о каком-то втором пришествии Христа рассказываешь? — Стоя напротив Васи, Рита зачем-то держалась за ручку холодильника. — Мессией себя вообразил?

— Атеист я, знаешь ведь…

— Может, уверовал, переменился!

— Не переменился, Рита. В бога не верю, я ведь библию читал. Прочитавшие не верят… А вот в инопланетян я верил всегда.

Он встал. Оба стояли, дышали друг на друга водкой.

Рита намотала прядку волос за ухом на палец и отпустила.

— В детстве я любила смотреть на звёзды, — сказала она с мечтательным выражением на лице. Мечтательность пропала, когда она вместо неба взглянула на потолок, на жёлтые пятна от прошлогоднего соседского потопа. — Эх…

Она толкнула легонько Васю в грудь, тот опустился на табурет.

— Инопланетянин велел мне дать второй кубик близкому человеку, — сказал Вася, гипнотизируя взглядом Риту, уставившуюся теперь в окно. Наползли тучи, посерело, ветер швырнул в стёкло пригоршню дождевых капель. Капли разбились, поползли вниз, как слёзы. — Человеку, которому я полностью доверяю. Чтобы двое были вместе, и кубики рядом.

Рита молчала. Думала. В этом она не изменилась. Из большой комнаты, из-за дверей, доносился мощный храп, почти треск.

Сев, Рита спросила:

— Какой мне: синий или зелёный?

Женщина умеет сразить неожиданным вопросом. Рита не высказала догадку о том, что пойти Васе кроме неё не к кому, не посмеялась над бывшим мужем, а спросила о цвете.

Насчёт цвета 339-й ничего не говорил.

— Выбирай! — выдохнул Вася.

— Я возьму синий. Мне под цвет глаз идёт. Правда, Вася?

— Правда. В нём вон и дырочки есть. То есть не в глазе, а в кубике. Ты можешь его на шее носить, на нитке.

— Чтоб меня в дурку отвезли? Вместе вон с советником президента? — сказала Рита. — Что делать с кубиком-то? Положить куда, накрыть чем, пошептать что? Что тарелочный твой сказал?

— Не знаю. — Вася растерялся. — То есть сказал: отдайте близкому человеку. И всё…

— Всегда вы так, мужчины! Никакого толку от вас. Романтики в тебе, Васила, хоть отбавляй, а здравого смысла почти ноль. Должна же быть инструкция. К потолочному карнизу, — она опять взглянула вверх, — и то схема с шурупами прилагается. Выходит, цивилизатор не объяснил ничего?

— Выходит, — сказал Булочкин. И нашёлся: — Он же инопланетянин! Пришелец! Звёздный гость! Он же…

— …чудо нам принёс, да? — договорила за него Рита.

Вася кивнул. Рита будно прочла его мысли. Тринадцать лет тому назад она была ему хорошей женой. Немного колкой (но все женщины язвительны, такова их природа), несколько склонной к тому, чтобы загнать мужчину под каблук (но все женщины тяготеют к этому, такова их природа), слегка суетливой (опять же, все женщины…) и тянущейся скорее к миру материальному, нежели духовному (опять же…). Напрасно она ушла от него. Вместе они были бы счастливы. Разве надо искать что-то, кроме счастья?

— Чудо, Рита, не требует объяснений, — закончил Вася.

— Романтик ты мой неисправимый! — ответила Рита, накручивая по давней привычке волосы за ухом на палец.

Булочкину показалось, что голос её полон любви и обожания. Наверное, он ошибался. Вася давно не пил водки, а тут выпил. Первые две-три рюмки — путь к сплошному обожанию. Четыре рюмки наполняют человека лёгким скепсисом. Шесть рюмок делают из него эгоиста и страстного отрицателя всего и вся, а восемь-десять превращают в непредсказуемое существо, полное пьяной энергии и способное на противоречивые поступки, которые наутро стираются из памяти. После пары рюмок люди кажутся друг другу существами добропорядочными, братьями, сёстрами, возлюбленными, а то и единомышленниками; эту стадию Василий Булочкин называл «доктор Джекил». После многих рюмок питухи воображают, что кругом них скопились лжецы, враги и отродья дьявола; такое состояние наш герой именовал «мистер Хайд». Две рюмки — и уснувшее доверие пробуждается; восемь рюмок — и доверие погружается в анабиоз, на сцену выходят подозрения и истерия.

Свою «пьяномерную» (термин не Булочкина, а Мопассана) теорию Вася вывел из поведения знакомых и близких людей, в том числе Риты, а также коллег по фирме с футуристическим названием «Мегаполис-градиент», где Вася трудился в должности бухгалтера. Среди коллег преобладали женщины. Бывало, бухгалтерши и менеджерши напивались на работе — на годовщине фирмы, в канун Нового года или канун 8 Марта. Пьяных женщин Вася не любил. Он был подростком, когда генсек М. С. Горбачёв проводил антиалкогольную кампанию, и пьяные очереди, в которых лидировали уголовники и алкоголики со стажем, пугали его. Людям, считал бухгалтер Булочкин, надо не пить, а стремиться к счастью. Когда пьёшь, никакого праздника нет, а вот горя становится больше.

— Зря, Рита, мы с тобой детей не завели, — сказал он. — Может, тогда бы ты не ушла. Почти два года вместе прожили, могли бы и завести.

— Наоборот, хорошо, Васила! Ребёнок бы меня не удержал. Забрала бы с собой… И ты бы горевал… Да и какой из тебя воспитатель! — Рита усмехнулась. Губы её скривились: то ли от осознания действительности, не похожей на мечту, то ли от того, что в натуре Булочкина напрочь отсутствовали те полезные свойства, благодаря каковым нынче люди шли в гору, «поднимались», как выражались барышники. — Теперь детей учить надо не романтике и честности. Президенты в стране меняются, а главное остаётся. Украсть, обмануть, смошенничать, словчить, наладить связи, сунуть лапу в бюджет, пролезть в депутатики, потом в какой-нибудь думский комитет… Или в министерство определиться… Вот смысл жизни — ловчить! И учить надо ему! А ты разве смог бы? Ты в двадцать семь лет Андерсена читал! Честный и доверчивый ребёнок в рыночном царстве-государстве помрёт, Васила. Тут или хапнул, или пропал.

— Я, по-твоему, пропал?

— Посмотри на себя…

Вася посмотрел не на себя, а на неё. Он смотрел на Риту, на её постаревшее пьяноватое лицо, синие глаза, карминную причёску, и думал об инопланетянине. Аббзянин обратился к нему. Не к кому-нибудь. Звёздный гость выбрал его, а не Ритиного мужа или ещё кого-то. Не министра, не депутата. Не президента. Не высоколобого академика, накопившего за жизнь пачку дипломов, научных степеней и званий. 339-й и его цивилизация, все они там, на своей звезде, то есть планете, считают высшей ценностью доверие. Они отвергают обман и подавление свободы государством. Есть ли смысл объяснять это Рите? Нет! Она женщина, мать, следовательно, живёт инстинктами. Думает о детях. Какое их ждёт будущее, ежели они вырастут честными, открытыми людьми («наивными», сказала бы она), а не приспособленцами, своё жизненное движение посвящающими единственной цели: дождаться подходящего момента и словчить? Разве существуют чиновники, которые при удобном случае не используют служебное положение? Разве есть такие президенты, премьер-министры и их советники, которые пекутся о благе народа? Разве есть предприниматели, которые при подвернувшейся возможности не опустошают карманы ближнего или не разоряют конкурента? Разве человек человеку — друг, товарищ и брат, а не волк, на клыках которого застряли куски красной плоти? Разве люди идут к светлому будущему, взявшись за руки? О нет, они предпочитают шагать в одиночку и по трупам! В советской школе на уроках литературы, рассказывая о принципах социалистического реализма, учили, что приспособленчество — это плохо, это порок души, гниль сердца. Нынче по телевизору показывают выдающихся приспособленцев и хвалят их, и учат людей завидовать им. Так продолжается уже четверть века, и выросло целое поколение, наученное чуть не с песочницы недоверию и приспособленчеству.

Ну ничего! Он, Василий Булочкин, с аббзянской помощью спасёт этот мир.

— Витьку и Славку к матери отправили… Берендеев нажрался, как свинья… И мы сидим, пьём, мир спасаем… По рюмочке?

Рита начала повторяться, что служило верным признаком опьянения. Посторонний человек не понял бы, что речь идёт о девочках. Витька и Славка — не мальчишки, а девчонки. В день, когда Вася случайно встретил на улице Риту, между словами о материальном она призналась ему, что хотела мальчиков, а родились девочки. Виктория и Владислава — вот как она назвала их. Витька и Славка! «Мальчишек я воспитала бы как положено, — сказала Рита, — и они бы выросли и показали Берендееву, какими должны быть настоящие мужчины». Вася уловил, что деньги у Риты есть, а счастья нет, и она ждёт счастья от будущего, от своих девочек, названных мальчишечьими именами, а ещё уловил, что Витька и Славка — дети Берендеева, и никуда им не деться от генов отцовских. И от примера отцовского не деться никуда. Расставшись в тот день с Ритой, Вася подумал, что человек всегда откладывает счастье на потом, а то и перекладывает на детей. Наверное, русский человек вообще не способен жить счастливо. Ну не умеет он, и всё тут. Умеют ли иностранцы? Вася не знал; никогда не ездил за границу, а телевизор и Интернет полнились чепухой. Что до русских, то они, он знал это по сорокалетнему жизненному опыту, со счастьем дружат плохо. Национальная черта характера. Мы, русские, пессимисты, считал Вася. Махровые, закоренелые. Нас даже весёлая работа не исправит. Юмор, и тот у нас мрачный. Чехов начал с юмористических рассказов для «Осколков», а чем закончил? То-то и оно. Не умеют русские люди обращаться со счастьем. Только надеяться умеют. На Западе жил философ Спиноза, так он предупреждал: жить надеждой — неправильно. Надежда есть нездоровая страсть, губительная. Аффект, почти психическая болезнь. Прочитавший «Этику» Вася идеи Бенедикта-Баруха понимал по-своему: зачем человеку, умеющему найти счастье в настоящем, надежда? Не нужна она ему! Надежда — она ведь в будущее ведёт. Кто надеется, тот рассчитывает не на здесь и сейчас, а на там и потом. Счастливый же человек не надеется, а живёт. А ещё русские издавна мечтают: вот кто-то к ним придёт и поможет, покажет, как жить, наладит, упорядочит бытие, как те Рюриковы варяги. Что мешает устроить жизнь самим? Лень? Нехватка цепкости в характере? Русская надежда непреходяща. Она есть мотор русской истории, размышлял Булочкин: мы то на немецком начнём говорить и парики носить, то на французский перейдём — оттого, что родной язык кажется нам невыразительным, то теорию иностранца Маркса в виде революции на Руси запустим, то кукурузой поля засадим, как у американцев, то советский строй сломаем, пригласив советников из Гарварда и понадеявшись на блага либерального рынка, то парламент и суперпрезидентство с французской системы скопируем, то высшее образование с чужих образцов срисуем… Нам не годится максима Канта, мы повторяем максиму Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Мы глупые? Тёмные? Сумасшедшие? Нет, мы несчастные, вечно разыскивающие светлое будущее и не ведающие, что такое настоящее! Не туда смотрим, не то видим! Вот и пришелец этот. «Я ведь тотчас уцепился за его помощь, — сказал себе Вася. — Я на сто процентов уверен: люди сами себе не помогут. По крайней мере, русские. Да и другие. Неужели так уж отличаемся мы, люди, по характеру, по желаниям, стремлениям? Коренной разницы существовать не может. Одна планета, одна эволюция. Иностранцы — они такие же, как мы. Даже в масштабе целых континентов это видно. Разве Европа и Австралия не ждут совета и помощи от США? Или отдельно взятая страна Япония? Страна, где восходит солнце, смотрит туда, где солнце закатывается… Соединённые Штаты тому и рады. Им есть дело до всякого уголка планеты. Своего рода спасители-инопланетяне. Называют себя «исключительными» и всем готовы помочь, любого готовы из беды выручить. Но отчего-то всё, до чего дотрагиваются США, разрушается… И разве умеют сами американцы быть счастливыми? В Нью-Йорке — миллион бедных и нищих. Они что, радуются жизни? Кто поможет самим США?.. Или взять Африку. Китай с его «экономическим чудом». Индию с её контрастами. Кругом голод, грязь, болезни, смерти, отсюда и бесконечная надежда — то на богов, то на чудо. То вот на инопланетян. Фантазии об НЛО, тарелках со звёзд, неспроста популярны на Земле. Мы все, земляне, хотим, чтобы нас кто-нибудь спас. От кого спас? От самих себя!»

От собственных мыслей Вася очнулся, когда его затеребила за плечо Рита.

— У тебя глаза закрываются, Васила. — Она приблизила к нему лицо через стол. Он больше не ощущал, что от неё пахнет водкой.

— Я в четыре утра проснулся. Я же в лес ходил.

Вася протёр глаза.

— Опять какие-то военные новости, — сказала Рита, переключив телеканал.

— …присутствие боевых кораблей Седьмого флота США в районе территориальных вод Китая, — сыпала без пауз дикторша. — Напомним, международно-правовой статус морского шельфа предусматривает акваторию в двести морских миль от берега, которые считаются исключительной экономической зоной государства. В данном случае в двухсотмильной зоне, относящейся к КНР, побывал авианосец «Джордж Вашингтон» в составе авианосной группы. Тем самым Белый дом послал Пекину сигнал о поддержке региональных противников в споре Китая с Филиппинами, Вьетнамом, Малайзией, Брунеем и Тайванем по поводу архипелага Спратли и Парасельских островов. Правительство КНР, которое ранее неоднократно осуждало морские визиты американских «гостей», сегодня вручило ноту протеста послу США в Пекине и пригрозило нанесением упреждающего ядерного удара по территории Соединённых Штатов. Эксперты считают, что стратегическое противостояние двух гигантов, США и КНР, зашло слишком далеко. Военный конфликт неизбежен. Директор Института математического изучения процессов глобализации доктор наук Александр Бузихин считает, что новое международное столкновение начнётся с так называемой прокси-войны, войны чужими руками, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, которую развяжут США. Столкновение выльется в третью мировую войну уже с прямым участием американских военных сил. В новом глобальном конфликте Москве неизбежно придётся выбирать противника и союзника. Не исключено, что планете Земля осталось существовать считанные годы, а то и месяцы. Любое применение противоборствующими сторонами ядерного оружия, пусть и в ограниченном масштабе, может привести к фатальным последствиям для человечества…

— Слышала, Рита? — спросил Вася. — Земле остались считанные годы! Нам конец. Человечество спасут только кубики. Ты не должна сомневаться.

— Это от водки, — сказала Рита. — От неё начинаешь сомневаться. Выпьешь пару рюмок, и у тебя хорошее настроение, и все люди братья, а выпьешь восемь рюмок, и всё наоборот. Как ты тогда объяснял? Алкогольные противоположности?

Своей водочной теорией Вася когда-то делился с Ритой.

— Настроение паршивое, — продолжала Рита, — никому не веришь, люди кажутся придурками. Муж кажется придурком, и брат его тоже. И ты, Вася, кажешься… — Она замялась. И засмеялась. — Вот ещё одну рюмку выпью — и покажешься! Пока что-то заставляет тебе верить. Старая любовь! Никак не умрёт, не угомонится… Ещё рюмка-другая, я превращусь в истеричную бабу, и любовь к тебе и доверие пропадут. Уйдут куда-то, Васила…

— Уйдут… Куда-то… — повторил за нею Вася, словно в этом «куда-то» был заложен глубокий смысл.

Он держал в пальцах пустую рюмку и смотрел на кубики. С ними ничего не происходило. Должно произойти, иначе Рита вряд ли поверит. Рассказ о тарелке неубедителен. «Детские» кубики тоже неубедительны. Вася сам бы усомнился, принеси ему кто кубики и начни рассказывать о встрече с представителем внеземного разума. В футболке с номером, спортивных трусах, с ниткой на шее. И с ушами-антеннами. Пьяный человек тем паче не поверил бы такому рассказу. Алкоголь притупляет доверие и делает из людей скептиков. Вася скрипнул зубами и налил себе и Рите водки. Выпил. Какой метаморфозы ждать от кубиков? Когда 339-й отдал их ему, они вспыхнули внутренним огнём. Ненадолго. Это было в тот момент, когда Вася уверовал в спасительную миссию высокоразвитой цивилизации и сказал пришельцу: «Похоже, дождались…» Почему появился свет в кубиках? Появится ли снова? «Если вы не засветитесь сейчас, она мне не поверит, — мысленно обратился Вася к кубикам. — Ну же! Пришелец! Дай какой-нибудь знак! Что там, техническая неполадка?»

Желание заполучить знак, чудо — это как вера в еврейского бога, думал Вася. В любого бога. Человеку непременно нужно чудо, знак свыше, отклик, подтверждение существования скрытой силы — только тогда он отбрасывает прочь сомнения и начинает в эту силу, в эту космическую мощь, веровать.

Дикторша в телевизоре напомнила об оборонной доктрине Российской Федерации и о концепции упреждающего ядерного удара.

— Эх, Вася… — прошептала Рита. — Никакие инопланетяне нам не помогут… Знаешь, пока мы живы… Я, Васила…

Она встала, ухватившись за край стола. Вася вскочил. Рита шагнула вбок и качнулась, а он обхватил её рукой за талию. Чтоб не упала на него.

— И почему я тебя полюбила, Васила? — спросила необыкновенно нежным голосом Рита.

— Помнишь книжку писателя Никонова? Мы её вместе читали… Там у него в повести был бухгалтер… В больнице лежал… Плешивенький такой, неприглядный… А его женщины любили очень, цветы ему в палату носили. Ты ещё говорила: вот, смотри, Вася, ты тоже бухгалтер, но тебя любит только одна женщина… А я отвечал, что мне других не надо… А ты говорила, что я однолюб… Мы так любили друг друга, Рита!

— Я и сейчас тебя люблю, Вася, — сказала Рита.

И обняла его крепко и поцеловала. Поцелуй её имел вкус водки и чего-то кислого — салата, наверное.

От поцелуя и объятий у Булочкина закружилась голова. Он оторвался от Риты, когда она наступила ему на ногу. Кубиков на столе почему-то не было. За окном посветлело, побелело. Капли дождя на стёклах высохли. Казалось, светлые инопланетные силы вернули солнце — сдули тучи и остановили ветер.

Ударилась о стену дверь, и хриплый баритон сотряс кухню:

— Ты чего мою жену облизываешь, худосочный?

Пытаясь ухватиться левой рукой за стену, а правой качнув холодильник, в кухню ввалился Берендеев.

— Так и знала, что телевизор его разбудит, — сказала Рита.

— Эй, чего у вас над головами светится? Что за китайские штучки? Вы видите это? Или только я вижу?

Вася и Рита задрали головы. Над ними висели, медленно поворачиваясь гранями и светясь контрастно, кубики. Синий над Васей, зелёный над Ритой.

— А я думала, мой будет синий. Под цвет глаз, — сказала Рита.

 

 

Глава III. Стратеги не ошибаются

 

Получасом ранее в командирской каюте аббзянского космического корабля «Фрртатон294клавиузз», находящегося на орбите во временном эллипсоиде, коммерц-капитан и старший стратег, пошевеливая антеннами на зелёных ушах, наблюдали через визор за кухонной беседой аборигенов Маргариты Берендеевой и Василия Булочкина. Как правило, во время подобных бесед происходило сильнейшее возмущение кви-поля. Отсталые цивилизации, использующие примитивные энергоисточники, не обладали необходимыми технологическими возможностями и не могли ни фиксировать всплески сине-зелёных волн Крабаннгиу49са, ни тем более аккумулировать кви-энергию.

— Скажи-ка, что за жидкий продукт употребляют эти двое небольшими дозами? — спросил капитан Фачту58галльягг у стратега.

— Жидкость называется «водка», — ответил 339-й. — Дурманящий напиток. Весьма популярен в этих широтах, босс. Инструкция восемьдесят девятая запрещает пробовать инопланетные жидкости и твёрдые продукты, вредящие организму либо психике аббзян, а равно продукты с недостаточно исследованным органическим составом. В водке содержится много отравляющих веществ, в том числе хррэмпло549шлодинд22 и траккло645бракменг32, ядовитые для аббзян. Судя по действию и последствиям для аборигенов, напиток отдалённо напоминает блаумбернот678стумм с Хромсуно9430соса. Правда, последний мало вреден и даёт хромсунайцам кратковременную эйфорию, проходящую почти бесследно. С водкой, потребляемой на Ннемо548лласде, планете, именуемой аборигенами коротким словом Земля, дело обстоит иначе. Водка и дурманящие напитки со схожим химическим составом часто вызывают у потребителей неконтролируемые приступы ярости. Кроме того, напившиеся водки на следующий день испытывают так называемое похмелье. Это довольно сильная болезнь, которую многие предпочитают не лечить медикаментами, а заливать новой дозой водки, что даёт временное облегчение, но впоследствии приводит к ещё большему отравлению и похмелью. Столь жестокое обращение с собственным организмом служит причиной хронического алкоголизма и болезней печени, желудка, почек, сердца. Алкоголики теряют память, подвержены галлюцинациям, сходят с ума или умирают.

— Ты полагаешь, эта цивилизация склонна не только к быстрому самоуничтожению путём ядерной войны, но и к медленным способам самоубийства?

— Несомненно, босс. Кроме алкогольных напитков, земляне изготавливают наркотические препараты, порождающие физическую зависимость. Продолжительность жизни наркомана, пристрастившегося к сильному препарату, составляет считанные годы. Многие аборигены живут в ужасных условиях, в голоде, холоде, грязи и болезнях, что само по себе приводит к ранней смерти. Философия землян, которую мы, стратеги, проанализировали перед вступлением в контакт, учит не жить, а умирать. Воззрения жителей этой планеты тоскливы, занудны и однообразны. Чистое уныние! И если здешние философы ещё находят в себе силы писать о чём-то помимо могил и трупов, то излюбленная тема всех земных религий — смерть. В смерти отыскивается безумный восторг. Создаётся впечатление, будто цивилизация землян не хочет жить, и единственное стремление аборигенов — поскорее отправиться в так называемый мир иной. Земляне не умеют жить, босс. — Стратег покачал зеленоватой головой и пошевелил антеннами на ушах. — Лучше уж… — 339-й махнул рукой совсем как пессимист-землянин.

Капитан кивнул. Антенны его качнулись.

— Итак, старший стратег, у нас нет ни единого факта, доказывающего, что планета не соответствует Ключевым параграфам.

— Разумеется, босс. Параграфам 40-49 Всегалактического кодекса, главы четвёртой, «Ценность жизни в иных мирах». Мы, стратеги, не ошибаемся. Ещё два, максимум три года[1] — и эта планета превратится в пустыню. Новости, которые земляне слушают по своим телевизионным и радиоприёмникам, на 89 с половиной процентов посвящены будущей тотальной войне.

— Мы прибыли вовремя, — сказал командир.

— О да, босс. Почему бы не помочь землянам получить то, к чему…

— Глаза на визор, триста тридцатый девятый! — приказал Фачту58галльягг. — Кажется, начинается… У той конструкции… Ты говорил, она называется башней… Мойфелевой? Эйхелевой?

— Эйфелевой, босс. Это на территории, именуемой Францией.

— И второй сигнал — там, у необычного строения на площади…

— Это Россия, город Москва, мавзолей — хранилище старого священного трупа. Культ его с годами сильно ослабел. Идёт дискуссия: оставить его там или выбросить. Те, кто считает, что надо выбросить, не знают, кем заменить. Культовое сооружение не должно пустовать. Спорят о будущем кандидате. Есть один на примете, но он пока не труп.

— Культ… Поклонение трупам… Мощам, иконам, древним книгам, множеству никогда не существовавших богов, целому сонму апостолов, святых, пророков, чудодеев, а заодно устойчивая вера в давно дискредитировавший себя институт государства, в партии и выборы, насквозь коррумпированные, фальшивые и уводящие ресурсы из производственной и коммерческой сфер… Несчастные аборигены, упёршиеся в эволюционный тупик, не усвоили простейших истин: в государстве нужды нет, но не потому, что осуществим идеал анархии, а потому, что править миром способны только крупные развитые корпорации на основе советов. Сама практика успеха мощных компаний говорит об их умении диктовать и предписывать. Это элементарно! В сущности, скучно… Твои рассказы о здешних культах и религиях натолкнули меня на одну мысль: технически эта цивилизация развита относительно высоко, но духовно земляне стоят на уровне пещерных дикарей…

— В точку, босс! Не так давно, по местному летоисчислению в двадцатом веке, на Ннемо548лласде жил умный человек с короткой фамилией Фромм. Философ, социолог, психолог. Он объяснял людям, что мозг человека живёт в двадцатом веке, а душа — в каменном. Однако даже этот Фромм не понимал, что душа землян застряла в каменном веке навсегда!

— Цивилизации этого типа обречены изначально, — пожав узкими плечами, сказал коммерц-капитан. — Стратег, ты не откроешь здесь ничего нового. Земляне уповают на будущее, но какое будущее у тех, кто не умеет устроить настоящее? Правительства и религиозные деятели совершенно отучили жителей планеты мыслить и поставили их под полный контроль. Ноль свободы. Эта цивилизация не развивается и не ведает, куда ей идти. Типичный социально-эволюционный тупик, предусмотренный параграфом сороковым Всегалактического кодекса.

— Согласен, босс! — 339-й пошевелил ушами-антеннами. Ему следует почаще поддакивать боссу: полезно для карьеры. — Унылая земная философия лишь подтверждает правоту гениальных аббзянских социологов.

— Средний уровень планетарного доверия бьёт рекорды. — Капитан смотрел на настенные индикаторы. — Выше тридцати одного процента!

— Исторический рекорд среднего показателя ранее принадлежал охваченной планете Пнамко4592терво, — сказал 339-й. — Двадцать девять процентов. Если не ошибаюсь, босс, вы возглавляли ту экспедицию.

— Сколько доверия! Они верят правителям, а те ведут их к ядерной войне! — пробормотал командир. — Слепцы, ведомые слепцами!

— Закон Мртт34нкаттама. Чем больше полезной энергии растрачивается на попытки сообществ и индивидов идти против естественной эволюции, тем выше вероятность цивилизационной катастрофы.

В динамиках разлился мажорный аккорд. На электронном глобусе в боковом визоре загорелась ещё одна розовая точка.

— Включилась третья пара кубиков, стратег! Сигнал поступил из большого города желтолицых людей. Пора запускать сеанс.

Фачту58галльягг увеличил масштаб изображения. Вглядываясь в узкоглазые лица представителей востока планеты, капитан думал, что ни одна из земных рас не смогла прийти к пониманию истины.

— Город Шанхай. — Предвкушавший неземное наслаждение 339-й не отрывал глаз от центрального экрана. — В первую очередь следует отследить контактируемых, босс, — сказал он. — Коммерческая инструкция номер…

— Проконтролируй операторов, — прервал его капитан.

— Слушаюсь, босс!

— Старший маркетолог Ррвва197чкороногг! — обратился капитан к аббзянину, чьё зелёное лицо заполнило видеоселектор. — Инициировать сеанс!

 

 

Глава IV. Мужчина или романтик?

 

— Ой… — Рита глядела на светящиеся кубики, медленно поворачивавшиеся под потолком. — Класс!

Зелёный кубик, темнея гранями, крутился над её головой, синий — над Васиной. Сияли бело дырки от ниток.

Вася ощутил, как Ритины руки, её пальцы, ногти, вцепились-впились ему в спину. И ослабли, скользнули вниз.

— Что сейчас будет? — спросила Рита.

Голова её сама собою, точно ею управляли дистанционно, повернулась к Берендееву.

— Кто-то по башке сейчас получит!

Круглое лицо Ритиного мужа быстро наливалось багровостью и выглядело очень пьяно и очень свирепо. Глаза сузились до щёлочек, нос будто расширился, стал площе и занял непропорционально большую площадь на лице. Губы Берендеева искривились, точно он собирался заплакать. Он был в помятой футболке и трико, и чуть выше коленей Вася увидел висящие пухлые кулаки — ненамного меньше пудовых гирь.

— Вася, я верю тебе, верю… — бормотала Рита. — Верю! Какой из тебя врун!.. Берендеев, не трогай его! Он иноплатен… ипломанет… тарелочное добро нам принёс! Он зелёного пришельца видел!

— Зелёного?

Кубики в воздухе дёрнулись, прекратили вращаться вокруг невидимой оси и поплыли к Берендееву.

— Эй, чего?.. — Семён попятился и остановился, задев плечом косяк.

— В Голливуде завершились съёмки апокалиптического боевика «Армагеддон-2020», — говорил женским голосом телевизор. — После третьей мировой войны на Земле осталась горстка обречённых…

Щёлк. Рита снимала на камеру смартфона кубики, подплывшие к узкому лбу мужа.

— В «Одноклассники»… В «Фейсбук»… Сто тысяч лайков! Миллион!

Ритин палец дотянулся до кнопки на тараторящем телевизоре. Тот погас.

— Глюки! — Берендеев отступал по коридорчику. — Мерещится!.. Издеваетесь, враги? — с тоской крикнул он. — Делаете вид, что они настоящие? Башка раскалывается!

— Настоящие, дурак! — крикнула Рита. — Вася из лесу их принёс! Ему их дал ипламоня… итламепя… Зелёный дал! С антеннами!

— Чего? Рехнулись!

У двери в гостиную Берендеева остановил брат. Его припухшее лицо глядело и страдальчески, и иронично. Славянская голова, в былые годы коротко стриженная, ныне кучерявилась, соломенные кудри примялись от подушки. Крупный, высокий, под два метра, Филимон занимал корпусом полкоридора. До отставки он служил в десантных войсках на командных должностях (от взводного до комбата), в молодости повоевал в Афганистане, позднее поучаствовал в чеченских операциях. Жизнь любила его: пули пролетали рядом, лезвие ножа однажды прошло под мышкой, а камень, брошенный с горы расстрелявшим боезапас врагом, подкатился к ногам.

— Брат, — сказал Филимон, — что за отступление? Не позорься! Ты брат мне, или поросячий хвостик? Отступать перед бабой? И перед водкой? Не по-нашему… Что за дрищ возле Риты трётся? Где-то я его видел… Бухгалтер! Не узнал. Долго жить будешь. — Губы Филимона расползлись в улыбке. — Решил отвоевать бывшую жену? Брось, давай лучше примем по стакану микстуры, ностальгия и пройдёт… Головёнка трещит, будто черти там пляшут… Рит, налей водяры, будь добра… Брат, что за дрянь у тебя над черепушкой вертится?

— Ты тоже видишь?

Филимон отступил к комнате.

— Вижу. Один синий, второй зелёный, третий синий, четвёртый опять зелёный. Светятся, гады. Американское секретное оружие? Китайское? Турецкое? Какой там враг у нас на очереди? Японцы? Дрищ, ты, что ли, кубики притащил? По радио управляются?

Взгляд Филимона бухгалтер выдержал. «Дрищ»? И он, Василий Булочкин, когда-то улыбался этому развязному типу? Этому алкоголическому бугаю? Брату другого бугая, Семёна, соблазнителя и уводителя чужих жён? Беда человечества в том, что бугаи нравятся женщинам! И Рите в их числе. Бугаи, амбалы, орясины — враги любви, разума, прогресса, счастливого будущего. Он, Василий Булочкин, не бугай, но тушеваться перед скопившимся здесь глупым мясом не станет. Страх? Его нет! Сила братьев, их рост, громадные кулаки, нетрезвая внешность отчего-то не производили пугающего впечатления на Васю, безумной храбростью прежде не отличавшегося. Бухгалтер словно утратил инстинкт самосохранения. Он ощущал волнительную перемену: в его организме что-то дрожало, струилось, перетекало; тело наполнялось фантастической субстанцией. Физически ощущение можно было сравнить со статическим электричеством, возникающим от касания кожи шерстяным шарфом или глаженья пушистой кошки. Но разряды, ощущаемые Васей, были сильнее, и искрили не снаружи, а внутри, под кожей. Покрывшийся мурашками Булочкин чувствовал, как кровеносные сосуды, мышцы и органы наполняет неизвестная энергия. Космическая энергия!

Оглядев руки, по которым прокатывались холодящими волнами мурашки, Вася с удивлением (и презрением) вспомнил прошлое. Как он мог отдать Риту этому разжиревшему буржую? Негодяю, каналье, бабнику, затаскивающему в постель чужих жён? Ему следовало драться. Сражаться. Биться за свою любовь. И за счастье Риты, между прочим. Биться? Убить! У двух глаголов общий корень. Убить Берендеева. Вот в чём смысл жизни. Умертвить негодяя!

До Васи донёсся глухой, какой-то далёкий голос Берендеева. Ритин муж находился будто за стеной. За двумя стенами.

— Эй, вы чего… как зомби? Ритка, ау! Перепили, что ли? Ладно, не можешь налить, я сам налью…

— Мне налей, брат, — долетел до Васи негромкий голос Филимона.

Телевизор вещал глуховато, словно на него набросили полотенце. В висках у Васи стучало. Его мозг, его сердце, мускулы требовали действия. Как он мог годами протирать штаны, занимаясь бухгалтерскими проводками, расчётом зарплаты, проверкой чеков, накладных, отчётов о командировках? Как он мог тыкать пальцами в клавиши, заполняя столбцы и строки в «1С: Бухгалтерии», когда следовало думать только об одном — о мщении врагам? Глаза Васи остановились на нужном предмете. Пальцы обняли рукоять мясного ножа.

Он отплатит Берендееву, который лёг в постель с его женой и увёл от него жену. Сроков давности у мести не существует. Ненависть пылает в груди огнём негасимым. В конце концов, мужчина он, или романтик?

Рита замерла у стола. Смартфон выпал из её рук, с треском ударился о пол, но она не заметила этого.

— Мужчина! — прорычал Вася. — Боец! Мститель! Герой! Победитель!

Пальцы крепче сжали мясной нож и понесли его к цели. Вот сюда, в большой вражеский живот, не туда, где Берендеев накопил за калорийную предпринимательскую жизнь сала, а выше, в солнечное сплетение. Всадить по самую рукоятку. И провернуть. Вынуть, снова всадить и опять провернуть. Рита? Её тоже убить! Всадить, провернуть, вынуть, всадить, провернуть, вынуть. Зачем отдалась негодяю, изменница? Кровь, кишки, крики, боль, хрип, смерть. Истинный праздник для мужчины! Для победителя!

Дикое, пещерное чувство волновалось, крутилось, пульсировало в мозгу, обжигало нервы. Ничего подобного бухгалтер никогда не испытывал. Ненависть ему была знакома — когда-то он ненавидел того же Берендеева, однако чувства такой мощи, которое захлёстывало бы морским девятым валом, переживать ему не доводилось. То была совершенно особая ненависть — доисторическая злоба столь великой силы, что её переживание смешивалась с восторгом. Упоительная, чистая, абсолютная, идеальная ненависть, свободная от примесей посторонних чувств и пьянящая стократ сильнее водки!

— Ты чего, мужик!

Пятясь от надвигавшегося с огромным ножом гостя, Берендеев спиной упёрся в брата, как в колонну. Тот тоже попятился, бормоча пьяно: «Нам нужно пространство…»

— Тебя, бугаина, я тоже убью, — бросил мститель Филимону, не отрывая глаз от живота буржуя. — Всё ваше семя вырежу. Я многих теперь убью…

— Филимона убью я, — услышал он за спиною тихий женский голос. — Жестоко убью. Интересно. Классно. Вены на вилку намотаю. Как макароны…

 

 

Глава V. Сыр в мышеловке

 

Побывав в операторской и удостоверившись, что каждый из пятнадцати контактируемых — тех, кто получил кубики от стратегов, — удерживается в прицелах высокоинтеллектуальных кинокамер марки «Абдоникас45бжжей» с рби-ретрансляторами, 339-й закрылся в своей каюте.

— Все пятнадцать должны быть увековечены! — Тонкие, гибкие и длинные пальцы стратега вспорхнули над клавишами. Шарик планеты послушно поворачивался на визоре. — Координаты России… Координаты города… Объект Василий Булочкин плюс доверенный объект…

Настроившись на приём сигнала от камеры номер девять, выбрав классическую ретушь изображения и добавив по вкусу киноэффектов из меню, аббзянин клацнул клавишей, сохранив режим передачи.

— Увековечить… Для первых серий… Цена этих серий — самая высокая!

Старший стратег прикинул, сколько кредитов компания переведёт на его счёт за текущий охват. За экспедицию он уже получил, а за охват ему заплатят… Сумма выходила кругленькая. Если в ближайшие годы дела пойдут так же славно, как идут сейчас, он сможет присмотреть себе жену — аббзянку такой же эмоциональной яркости, как он, а то и поярче. Яркие аббзянки очень хороши в постели. Разумеется, жена должна иметь хорошее финансовое и карьерное положение. Он не кто-нибудь, он стратег! А стратеги в выборе не ошибаются. Стратеги ни в чём не ошибаются!

Глядя с дивана на экран, 339-й с удовольствием отметил, как застыл в квартире подруги, точно изваяние, Василий Булочкин — землянин, с которым старший стратег входил в контакт лично. Кубики, светясь, крутились под потолком тесного жилища. Стёкла, занавески, крыши, стены не были помехами для камер «Абдоникас45бжжей», представлявших собою шедевр аббзянской технической мысли. Невидимые для аборигенов кинокамеры летали, кружили по планете, самостоятельно подбирая персонажей или выполняя команды операторов.

Миссия компании была поистине благородной. Следовало сохранять те планеты во Вселенной, цивилизации которых приблизились к роковой точке. Подумать только, недалёкие земляне сбрасывали атомные бомбы на города и проводили множество ядерных испытаний!.. Каждый аббзянин заучивает со школы: общественное сожительство открывается в истинном свете тогда, когда развитием движет недоверие. В Непоколебимых Мирах нет ни атомных бомб, ни конвенций, ни борьбы за идеалы. Нет и того, что земляне называют «дружбой народов». Зато есть предпринимательские и научные интересы, учтённые в общих законах и частных руководствах, отклонения от каковых отслеживают Совет по межгалактическим отношениям и Форум космосоциологов.

Когда в мире царят недоверие и подозрение, никто не рискнёт грубо вламываться в чужие интересы и пренебрегать Всегалактическим кодексом. Всяк знает: за ним следят миллионы глаз — не только Совета и вездесущих комиссий Форума, но и конкурентов и общества. За нарушение любая компания мигом вылетит из Космического Коммерческого Союза (ККС). Командиры, стратеги, изыскатели, космосоциологи, маркетологи потеряют и работу, и положение. Недоверие — высшая ценность прогрессивных цивилизаций. Как учат психологи, развитие полноценной личности начинается с недоверия себе. И нельзя сказать, что этого не понимают тупиковые цивилизации. Спиноза, философ Ннемо548лласда, предупреждал, что страсти — нездоровый и губительный аффект. Страстям подчиняться нельзя; нелепо доверять чувству, нужно пользоваться разумом. Этот Спиноза почти добрался до сути вещей, до недоверия разумного существа самому себе. Впрочем, к мудрецу, приблизившемуся к истине, земляне не прислушались. Вся история этой планеты — бесконечный шум страстей. Как это по-русски?.. Бремя страстей человеческих! Нет такого аббзянина, думал 339-й, что не постигал бы жизнь через недоверие, относя его противоположность к замшелому идеалистическому культу, свойственному обречённым цивилизациям, чья историческая дорога прокладывается не по прямой, а идёт по кругу.

Почему стратеги не ошибаются? Потому, что верят не себе и даже не начальнику, но инструкциям и Кодексу! Почему преуспели в стратегии первые аббзяне, вышедшие на контакт с инопланетными гуманоидами? Потому, что не верили аборигенам, а ориентировались на их историю, философию, социальную эволюцию! Благодаря отточенному недоверию аббзяне и представители иных передовых цивилизаций свободны от расплывчатых и неустойчивых моральных оценок: плохое и хорошее, злое и доброе. Житель Непоколебимых Миров оперирует не преходящими понятиями, а точными и выверенными, сохраняющими значение в пространстве и времени. «Соответствующий тому-то условию», «отвечающий параграфу такому-то Кодекса» или «предписанный инструкцией номер такой-то» — вот отшлифованная веками схема мышления аббзянина, ставящего впереди мудрость поколений, а не сомнительные личные идеи, которые в историческом масштабе окажутся скорее вредны, нежели полезны. Вредны не только для компании, а и для карьеры идеолога-новатора. Умный и образованный аббзянин никогда не станет доверять ни себе, ни своим коллегам, ни друзьям и родственникам. «Доверяй, да проверяй!» — говорят земляне и, похоже, не понимают, что первый же глагол в повелительном наклонении — фатальная ошибка. «Никогда никому не доверяй» — вот единственно верный девиз, и думать над его усовершенствованием смысла нет. Нужна практика недоверия, а множество философских теорий — путь к увеличению информационного сора. Множество теорий появляется оттого, что истины в них нет, и их разработчики бредут в потёмках.

Когда живёшь и трудишься в рамках недоверия, жизнь выглядит упорядоченной и предсказуемой. Следовательно, счастливой! Сия простая истина от землян скрыта. Многие из них готовы в полной мере довериться тому, кто прибыл из другой галактики. Такое доверие — сущий абсурд! (Стратег закинул ногу на ногу. Эту позу он перенял у преуспевающих землян, занимающихся политикой и к доверию склонных меньше всего.) Доверие даже своему ближнему, даже в лёгкой форме, не говоря о форме абсолютной, — разрушительная страсть, которая неминуемо приводит к жизненному проигрышу, а то и катастрофе. Земные суды, где аборигены делят свою недвижимость и детей и падают от инфарктов, это вполне доказывают. А уж доверие чужаку, пришельцу — непоправимое искривление социальной эволюции!

— Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино! — напел 339-й. Эту песенку он услышал по телевизору, в одной из сюжетных передач, которые аборигены называют мультфильмами. Мультфильм про очеловеченного Крокодила Гену и его странного маленького друга по имени Чебурашка, аналогов которого в животном мире Ннемо548лласда не существовало, любит контактируемый Василий Булочкин — один из тех кви-энергетических романтиков, какие в изобилии водятся на погибающей планете.

«Безумное романтическое искусство, — рассуждал стратег, дожидаясь начала суточного сеанса. — Бессмысленный альтруизм! Волшебников не бывает. Земляне помешались на идеализме и культе доверия и занимаются самообманом. Никто нигде ничего не делает бесплатно или исключительно ради чьего-то блага. Так или иначе, все продают; никто не отдаёт даром. Если не деньги, то взамен берётся нечто другое. Вера в иной порядок вещей нелепа!»

Несмотря на кровавую эволюцию, земляне не усвоили элементарных вещей. Сорок тысяч лет живёт на Земле тот, кого местные учёные именуют человеком разумным (для верности повторяя последнее определение дважды: Homo sapiens sapiens), и почти столько же времени люди пытаются отречься от своего эволюционного и исторического прошлого. Один знаменитый мудрец и писатель, Лев Толстой, подвёл под всеобщим стремлением черту, написав: не нужно нам знать, что происходило за миллионы и десятки тысяч лет тому назад.

Вера в христианство, утопические острова, коммунизм, анархию, счастливое будущее без правительств и денег, убеждение в возможности существования мира без конкуренции, без выхода вперёд наиболее приспособленного, без столкновения интересов — это не рациональное, но романтическое, сказочное отношение к жизни, идеалистическая попытка переиначить сознанием бытие, превратив доверие в стержень дивного нового мира. «Дивный новый мир» — выражение другого земного писателя, Шекспира, жившего в ранние времена и специализировавшегося в основном на пьесах с мрачными развязками и предпочитавшего сочинять в рифму, чего Толстой не любил. Ещё один писатель, Олдос Хаксли, работавший позднее Толстого, написал роман «О дивный новый мир». Как и Шекспир, он обожал темы смерти, самоубийства и безумия — и добавил к ним тему одуряющих наркотиков. Хаксли продвинулся дальше других философов, рассуждавших о будущем: дал понять, что будущее планеты полно чёрных тонов и безысходности. Ещё дальше пошёл Джордж Оруэлл, сочинивший в 1948 году весьма убедительный роман «1984», популярный по сей день. Да что Оруэлл! За полтора века до появления его книги француз Донасьен де Сад вывел гусиным пером золотую философскую истину: «Убеди других довериться тебе — и ты победил». Он же объяснил в художественной форме порядок совместной жизни вне альтруизма: «Я ценю наши отношения, потому что они основаны на чистейшем эгоизме, а такая связь длится вечно».

Несмотря на пророческие книги выдающихся мыслителей, земляне и поныне верят в зыбкие идеалы, распространившиеся у разных народов в схожем, толстовском, виде.

Большинство земных философов, запутавшихся в собственных теориях и поучениях, так и не осознало, что нужно не искать идеал, а просто жить. Жить, не требуя подчинения какому-либо идеалу. Самое простое оказалось для землян самым сложным. Более того, оказалось недоступным!

То-то они ждут спасителей!

— Даже эта их песенка, про волшебника, — пробормотал стратег, — есть ожидание чуда, спасения… Прилетит вдруг аббзянин… На поляну лесную… О да! Кино мы покажем, но не бесплатно и не вам!

Он коснулся ролика конференц-обзора. Два помощника маркетолога, кланяясь на ходу, улыбаясь отточенной коммерческой улыбкой номер шестнадцать «бис» и сияя ультрамариновыми зубами, вводили в элит-зал первых зрителей.

— И ведь понимают, что бесплатный сыр бывает в мышеловке! — продолжал размышлять о жителях Ннемо548лласда, или Земли, стратег. — У них и поговорки соответствующие есть. У разных народов, на разных языках. И всё равно они верят в идеалы! Наверное, лет через сорок-пятьдесят, когда я достигну зрелости и наберусь основательного космического опыта, я перестану удивляться эволюционным изгибам и вывертам иных цивилизаций…

 

 

Глава VI. Безотказное средство

 

Из-за этого Ритиного решения — убить Филимона — наступление Васи и сорвалось. Задумка-то была хороша: пока Рита возится с десантником, Вася открывает путь наружу кишкам Семёна, а потом, внезапно бросившись на изменницу, режет и её. Однако на деле вышло в точности по Черномырдину: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

— Влево уходи!

Отступивший в гостиную Филимон выкрикнул это в затылок пятившемуся Семёну. Тот заслонял ему обзор. Похмельный Берендеев, чудом избежав близкого мясного ножа, отскочил в сторону, колыхнулся пузом, едва не сбив с тумбы плазменный телевизор. Ускользнув от атаковавшего, он с топотом ретировался в смежную спальню, откуда прокричал что-то, Вася не разобрал, что.

Диспозиция противника переменилась. Сориентировавшись, Булочкин внёс в план коррективы: сперва он убьёт Филимона. Алкоголик-десантник возомнил себя в противостоянии главным! Никакого вреда для Васиного смысла жизни не будет, если Ритин муж проживёт на минуту-другую дольше.

Васю толкнула сзади Рита, бубнившая об изгаженной жизни и тех алкашах, что её изгадили, и в этот решающий момент посреди комнаты полупрозрачно, словно на фотобумаге в ванночке с проявителем, наметилась фигура Филимона. Покачнувшись от толчка Риты, бухгалтер двинул ножом туда и сюда, но в мятущееся тело десантника не попал.

В третий раз мясной нож ткнулся во что-то белое и мягкое. С хрупаньем проколов наволочку, широкое лезвие провалилось в нутро подушки. Руку бухгалтера с повисшей на ней тяжёлой подушкой потянуло вниз. Не успел Вася освободить нож, как неизвестная сила будто доскою ударила его по коленям. Ноги подогнулись, пальцы выпустили нож с подушкой. Падая, мститель больно ударился косточкой локтя — аж в виске зазвенело. Вася лежал на спине, голова его кружилась, на лицо опускался белый пух. Над ним нависло лицо Филимона, а потом на глаза и нос легла распотрошённая подушка.

— Лежи тихо, псих, — сказал по ту сторону подушки тихий голос Филимона. — Не то придушу. Ты и с ножом мало что стоишь, а без ножа ты одно недоразумение.

— Ритка, чего замерла? Эй, зомби… — Голос Семёна Берендеева. — Ловко ты его положил, — хрипло и глухо говорит он. — Я думал, спальню запрём, ментов вызовем, а ты как в кино крутанулся…

— Моджахед из психа нулевой, — тихо отвечает Филимон.

— Ритка, вилку брось, — говорит Берендеев.

Где-то воет полицейская сирена. Кажется, ей подвывает вторая. Переливы их вязнут в воздухе, как в вате. С трудом дыша одной ноздрёй, Вася думает, что Ритин муж всё же вызвал полицию.

Возле Васиного уха кто-то ставит ногу.

— Ритка, стой, кому говорю!

Голос Семёна. Врага.

У Васи перехватывает дыхание. «Ххээк!» — вот такой звук он издаёт, ноги его сами собой вскидываются, непроизвольно оторвавшаяся от пола голова сбрасывает подушку. Это реакция тела. Рита не перешагивает его, а шагает по нему. Идя к Семёну, она ступает по животу Васи. Значит, живот — её будущая цель. Пока же она движется к первой цели. Она должна убить Филимона. Правильно, думает Вася. От цели отступать нельзя. По его щеке скатывается капля пота. Ноги Риты стоят между его ногами. Она убьёт Филимона, он убьёт Семёна. А потом прирежет и Риту. В этом смысл и порядок вещей. Так оно и предполагалось. Однако теперь порядок и смысл отдалились. У Васи нет ножа, а у Риты Филимон отберёт вилку так же легко, как спичку у ребёнка.

— Из Берендеева алкаша настоящего сделал, паршивец! — ватно рычит Рита. Её нога соскальзывает с бедра Васи. — Вечно оба со стаканами!

— Поднырни! — Это командует Филимон.

Едва различимый звук упавшего на ковёр металлического предмета. Вилки. Рита тоже падает. На Васю. У него перехватывает дыхание. Её мягкая грудь упирается в его впалую грудную клетку. Рита лежит на нём. Глаза её сверкают. На мгновенье взгляды двоих встречаются. Потом Рита говорит «ххээк», почти как Вася, и пытается встать.

— Куда! — Филимон мелко и глухо похохатывает. — Лежать, дура!

Рита опускается обратно на Васю. Она тяжёлая. Раньше она не была такой тяжёлой. Наверное, человек тяжелеет от семейной жизни и от водки. И от бессмысленности существования. Локоть у Васи почти не болит. Нужно подняться, убить Берендеева. Берендеева? Нет, следует начать с Риты. Она рядом. У него нет ножа, но бабу можно задушить. У него цепкие, хваткие пальцы, натренированные на клавиатуре, он стиснет ими длинную Ритину шею…

— Сексуально лежите! — Филимон снова хихикнул. — Угомонились?

— Чего они изображают, Филя…

Голос Семёна Вася едва разобрал. В голове у него стучало, сердце колотилось. Лицо Риты нависало над его лицом. Руки Васины потянулись к женской шее. Сначала умрёт Рита, потом её муженёк.

— Залезла к гаду в постель! — Гибкие и длинные Васины пальцы сомкнулись вокруг шеи бывшей жены. — Жизнь мне разбила, паскуда! Изменница! Шлюха! Продалась капиталисту! Свинье пьяной!

— Бухгалтер чокнутый! Задушит Ритку! — Голос Берендеева поступал откуда-то сверху. — В дурку его, Филя! Я позвоню сейчас!

— Не суетись, брат!

Отставной офицер склонился над двумя помутившимися. Повоевавший в Афганистане и Чечне, он знал действенное средство против психических вывертов и умственных затмений. Однажды Филимон привёл в чувство свихнувшегося бородача-террориста, которого следовало допросить. Применённое средство было национальным, русским. И единственным. Ежели оно не брало, то и психиатры не помогут. Многих исцелили эти фрейды? То-то!

Отсоединив тонкие руки бухгалтера от шеи невестки, Филимон легко, как ветки кустарника, развёл их в стороны. Затем оттащил женское тело в сторону.

— Убью тебя, — пообещало тело.

— Убьёшь, — согласился Филимон. С помутившимися подполковник не спорил. — А ты, бухгалтер, лежи, не дёргайся. Не то тресну по башке и свяжу. Или брат вон санитаров вызовет. Затолкают тебя в психушку…

И опять услышал Вася за окном тихие сирены: пии-уу, пии-уу, пии-уу… Теперь ему думалось, что несётся «скорая помощь». За ним. Эти двое хотят от него избавиться. Хотят уничтожить его смысл жизни. Отступившая было энергия снова всколыхнула тело мстителя, подбросила даже.

Десантник был тут как тут: его колено упёрлось в грудь Васи, придавило его к полу. От мощного действия Филимона мститель стукнулся затылком о пол. Ковёр смягчил удар. Большой кулак покачнулся у бухгалтерского носа.

— Не дёргайся, психованный!

— Чё с ними такое: то лежат смирно, то бесятся? — Это сказал Семён.

— Силы в припадке быстро уходят, — объяснил Филимон. — Организм резко расслабляется. После отдыха припадок повторяется, но с каждым припадком сил всё меньше…

Под люстрой встала, пошатываясь, Рита.

Рот её раскрылся широко. Губы натянулись, побелели. Несомненно, она кричала, но Васе казалось, что шепчет.

— Ну ты, романтик вшивый! — пробивались сквозь загустевший воздух её слова. — Зачем припёрся? Напомнить, какая у меня жизнь поганая? Умел бы торговать-воровать, я б от тебя не ушла! Берендеев, дай вилку! Заколю гада!

«Кукушка накуковала мне 99, как же я умру?» — подумалось Васе.

Муж обхватил Риту сзади, не давая ей сделать шагу. Она нервно вертела головой: видно, вилку искала. Берендеев, должно быть, спрятал и нож, и вилку. Не найдя ничего подходящего, Рита всхлипнула и повесила голову.

— Чего-то я недопонимаю, — сказал Берендеев, не выпуская сникшую Риту. — Она чего… против всех? И этот… Оба рехнулись? Я как с ней такой жить буду? В дурку их! Они чё пили тут?

— Не паникуй, брат, — сказал Филимон. — Пили, да мало. Не надо никого в дурку. Водяру сюда тащи. Погоди… Бабу свою рядом с бухгалтером клади… Взбесится опять — укорочу.

С тоскою подумал Вася, что его внутренней энергии на борьбу не хватило. Против десантника её запас оказался и вовсе ничтожным. Вася и сейчас нисколько не боялся Филимона и тем более Семёна, но силы справиться хотя бы с одним из них у него не было. Была смелость, была ярость, но не сила.

Под хихиканье Филимона, удерживавшего Васю за руки и за голову (бывший «афганец» умел держать так, будто у него имелось три или четыре руки), Берендеев подтащил Риту к Васе. Та не сопротивлялась.

В какой-то момент Ритино лицо оказалось повёрнутым к Васе. Семён уложил её на спину, но лицо продолжало смотрело на Васю: голова Риты словно жила отдельной жизнью.

Берендеев ушёл на кухню, а Филимон со странно доброй усмешкой глядел на два лежащих тела.

Рита оскалилась, её рот потянулся к лицу Васи. Щёлкнули зубы. Какое-то первобытное чувство исказило черты Риты. То была не женщина XXI века, но пещерная неандертальская самка.

— Губы тебе вырву, бухгалтер! Язык откушу!

Семён принёс бутылку.

— Лежать, зомби! Начни с бабы, брат! — сказал десантник. — Что шары выпучил? Пузырь ей в глотку!.. А ты глотай, похорошеет! Доктора до таких рецептов не додумались. А я видал солдатиков, у которых крышу на войне сносило — только водяра или спирт и спасали. Философы болтают, что спасёт мир красота, так это враньё… Мир спасёт водка! Безотказное средство… А в дурку, брат, сдать человека всякий мастак! Помогать надо людям. Любить людей хоть немножко. Без этого на войне никак. А уж какой мир без любви и помощи! Дрищ этот, бухгалтер, — он не злой. Прошлое вспомнил, любовь свою, и взбесился. Пройдёт у него. И Рита твоя не злая.

— Ну да! — сказал Семён.

— Безо всяких «ну да». Со стороны-то вас лучше видно… Глотай, девочка, не сгоришь! Всё, хорош… Не отпускай её, брат, пока не похорошеет… Пузырь дай сюда, бухгалтером займусь… Малахольный, не дёргайся… Жри водяру… На пользу! Считай, я лучший в мире доктор! Я тебя спасу…

Вася глотал тёплую водку, лившуюся в горло струйкой через шарик в горлышке. Чтобы убить врага, нужна не только злость, не только энергия, нужен и ум. Он, Василий Булочкин, подошёл к вопросу глупо, не стратегически подошёл… Сегодня кто-то обещал спасти мир… Берендеев? То есть Филимон? Кажется, Филимон был зеленее…

— Хорош сосать! — Удерживая малахольного за нижнюю челюсть, Филимон освободил бутылку. — Тут и нам с тобой осталось, брат.

В бутылке булькнуло.

К Васе вернулся слух. В ушах словно серные пробки рассосались. В желудке приятно жгло, комната кружилась, поворачиваясь параллелепипедом в пространстве. В космосе. В космосе? Параллелепипедом? Эллипсоидом? Откуда эта стереометрия? И синоним пришёл на ум Васе: капсула. Капсула времени! Инопланетянин! Триста тридцать девятый. В футболке. С номером. Лес, грибы, серебристая тарелка на поляне. И кубики на нитке — синий и зелёный. А потом — Рита на кухне. Кубики наполнились светом, со стола поднялись к потолку…

Остальное Вася помнил смутно и без эмоций. Он не мог поверить, что желал воткнуть нож в живот человека. Не мог поверить в свою ненависть, в осатанение, звавшее его прикончить всех, кто был в квартире, и Риту тоже.

Нельзя было поверить и в злобность Риты, рвавшейся убивать. Кажется, она и его хотела убить. Ну да: она и он хотели убить Семёна и Филимона, а потом заколоть-зарезать друг друга.

Всё это произошло в мистическом, колдовском тумане, в киселе невидимом. Звуки глохли, страх улетучивался, тормоза отключались, из тела рывками пёрла энергия, иссякая и снова нарастая, заставляя бросаться на противника.

Противника? Василий никогда не считал Берендеева и тем более его брата противниками. В своё время Рита сама захотела уйти к Семёну, сказав: «Васила, мне с тобой не по пути. Ты меня прости, но я ухожу. Пожалуйста, не прыгай из окошка и не вешайся. Ты романтик и бестолочь. Ты, в общем, классный. Но в нашей жизни такие, как ты, не нужны. Может, встретишь такую же ненужную».

Вот как оно сложилось в прошлом. И потому не имело значения, кто к кому залез в койку. Ненависть была, но и только. Тем летом, когда ушла от него Рита, Вася взял отпуск, а вдобавок попросил отпуск без содержания, и уехал к отцу в деревню. И спасся тем, что каждый день работал тяжело физически и часто ходил в лес — по чернику, а больше по грибы. Природа — лучший лекарь. «Ненужную» он не встретил. Наверное, их мало осталось в России. Или он плохо искал.

Комната кружилась. Рита лежала рядом, кружась вместе с комнатой. Вращение мира было приятным. Лежать бы возле Риты и кружиться целую вечность. И пусть на диване сидят эти двое и пьют водку. Тоже вечно. Все счастливы. Любая идея хороша только тогда, когда она делает счастливыми всех. Если подразумеваются исключения, то есть несчастные, нельзя запускать идею.

Опираясь на руки и кряхтя, Вася сел спиною к стене.

— Ты мирный? — спросил с дивана Филимон.

— Я… я мирный.

— Чё за дурь на вас накатила? — поинтересовался Семён.

За окном завыла тревожно сирена. Донеслись чьи-то яростные крики — на улице будто убивали кого-то.

Бах! Бах!

— Огнестрел! — воскликнул Филимон. В три шага пролетев через комнату, бывший десантник, вытянувшись в углу у телевизора, отдёрнул штору. — Труп, — сказал он.

Бах!

— Два трупа, — сказал Филимон.

У его плеча, покачиваясь от выпитого, стоял брат Семён. Вася и Рита сидели у стены.

За приоткрытым окном ударила короткая автоматная очередь. Филимон отпрянул от подоконника. Оступившийся Семён упал на ковёр, выматерился. Раздалась другая очередь, длинная. «Спальный район» наполнили разрозненные крики. Долетавшие через окно ругательства, вопли и рыки, какие-то «арррнахххмлл» и «ахахарррмбллл», похожие на мудрёные словеса аббзянского языка, отпечатывались в Васином мозгу. То не были крики боли или мольбы о спасении. Люди орали яростно, изрыгали проклятия, рычали зверски, будто готовились броситься в последнюю драку. Вместе с тем то не был рёв единой толпы, страшного социального организма, бросившегося штурмовать административную контору, дабы разорвать на куски собрание бюрократов-взяточников. Крики, доносившиеся с маленьких улочек, сходившихся перекрёстком на углу Ритиной пятиэтажки, казались разрозненными, отчётливо индивидуальными. Кто-то завопил благим матом, и над криком этим пролетело певучее сопрано, принадлежавшее, подумалось Васе, красивой полной женщине. Сопрано вдруг пропело: «Белой акации гроздья… кровавые!»

Филимон и Семён втиснули грузные тела между телевизором и Булочкиным. Семён, прикрыв зачем-то плешивую голову ладонью, дозванивался кому-то по мобильному телефону. Слева от Васи замерла с приоткрытым ртом Рита. Её глаза рассматривали ковёр.

— У меня голова кружится, мужчины, — проговорила она. — Эй… я хотела тебя убить? — спросила Рита непонятно у кого, по-прежнему глядя в пол. — Всех убить? Вены на вилку намотать, как спагетти?

— Не отвечают менты. — Семён Берендеев убрал от уха телефон.

Внизу, под окном, захлебнулся смертью чей-то крик. Его заглушил вопль торжества: «Получи, сволочь!»

— Я знаю, откуда это, — сказал Вася. — От кубиков. От пришельца.

Он поймал на себе взгляд Филимона. Взгляд этот проникал глубоко. Казалось, бывший десантник взглядом думал.

— Телевизор! — Филимон толкнул плечом Семёна. — Брат, включи телевизор!

 

 

Глава VII. «Космос видео интернэшнл энд пёстрый котёл»

 

Шесть кораблей компании, скрытых временным сдвигом, сосредоточились на орбите Ннемо548лласда. Корабли могли разместиться и на Земле, но из-за биосферных влияний на 0,4% выросли бы энергозатраты на смещение, что экономически было нецелесообразно. Находившийся в однокоординатных капсулах времени (в параллельных секундах, как выразился бы художественно, но неточно бухгалтер Булочкин) коммерческий инопланетный флот был невидим и недоступен для землян. Сдвиг обеспечивал пришельцам полную безопасность. Точнее, безнаказанность.

Три тысячи восемьсот шестьдесят девять кинокамер с рби-ретрансляторами, действующих в эллипсоидах с аналогичными координатами и умеющих заглянуть в окошки домов, квартир, бань, в сараи, собачьи будки, посмотреть сквозь стены Белого дома, Кремля, да хоть бункера Сталина, слали распределённые файлы в операторские отсеки шести аббзянских кораблей. Возглавлял операцию по охвату флагманский крейсер-кинотеатр, чьё длинное название, насыщенное цифрами и нечитаемыми на земных языках знаками, приблизительно переводилось как «Лучшее шоу для лучших галактян». Компания, которой принадлежал космофлот, называлась «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб», что означало примерно следующее: «Космос видео интернэшнл энд пёстрый котёл», общество с безграничной ответственностью. Число 74 было номером по космическому реестру — точнее, суперреестру, куда входили крупнейшие корпорации, распространившие бизнес до дальних уголков Вселенной, владевшие капиталом не менее чем в триллион Всепланетных Кредитов и участвовавшие в Совете по межгалактическим отношениям — управляющем корпоративном органе, состоявшем из крупнейших преуспевающих дельцов Непоколебимых Миров, распоряжавшихся передовыми технологиями и выдававших компаниям помельче лицензии на использование сгустков кви-энергии (в массах — кубиков доверия) и эллипсоидов времени.

В каюте старшего стратега на визоре отображалась крупным планом фигура Василия Булочкина — одного из тех энергетических источников, что перешли в разряд носителей. В момент запуска оператором трансляции на кинозалы рука контактируемого потянулась к столу. Весьма эффектно! Побелевшие пальцы, стиснувшие рукоять мясного ножа, перекошенное от ярости лицо, приоткрытый рот, капли пота на лбу, кубики, вертящиеся под потолком типового жилища аборигенов… Искусственный интеллект сфокусировал объектив камеры на мишени, дал плавный отъезд и взял в кадр двоих. Контактируемый нёс нож к пухлому телу избранного объекта. По центральному зрительному залу прокатилась искренняя ярко-зелёная чувственная волна. Овальные головы аббзян засветились. Наблюдавший за публикой через особый визор 339-й сам засветился и позеленел до восьмой степени контрастности и четвёртого уровня насыщенности.

Стратег любил наблюдать смерть от холодного оружия и от предметов, оружие заменяющих, любил видеть льющуюся ручьями кровь, искажённые ненавистью и страхом лица гуманоидов, обнажившиеся под разрушенными черепными коробками мозги, испорченные тела, из которых вываливались на паркеты, ковры и тротуары скользкие внутренности. Подлинного наслаждения, открывающегося перед естественно развивающимися цивилизациями, отсталым аборигенам с их верой в идеалы, светлое будущее и прочую чепуху не понять.

339-й облизнул синим языком вспотевшие зелёные губы. Своё удовлетворение от охвата он навскидку охарактеризовал показателем в 206 баллов по двухсотшестибалльной шкале Ферсунг65лла. Надевать на запястья анализаторы и измерять степень наслаждения стратегу было лень. Космическая операция шла по плану. Оставалось провести VIP-киносеанс — подарить радость себе и тем, кто потратился на дорогие билеты. Money, money, money, как поётся в одной эстрадной земной песенке.

На крейсере имелось десять кинозалов для элитарной публики, каждый на сотню мест; на прочих пяти кораблях было по шесть залов. Лишь преуспевающие аббзяне входили в число первых зрителей. Цена киноместа составляла 99.999 Всепланетных Кредитов. На указанную сумму можно было прокормить, обеспечить благоустроенным шестикомнатным жильём и ежегодными отпусками с включённым путешествием в курортные зоны Непоколебимых Миров две тысячи триста восемьдесят шесть аббзянских нуклеарных семей на протяжении полного их жизненного цикла. Присутствие на первом сеансе считалось на Мхррреавдерббан64аббзе и вообще в Непоколебимых Мирах высшим шиком. Потребители VIP-сеансов хвастались полученным удовольствием в закрытых клубах, где вращались сливки общества: посеревшие от старости коммерц-капитаны, космоизыскатели, мудрые члены советов директоров и главные стратеги корпораций, академики-социологи и другие учёные с востребованными межгалактическим рынком специальностями и опытом.

Компания «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб», в штате которой состоял 339-й, занималась тем же, чем занимались её немногочисленные конкуренты в Непоколебимых Мирах. Вслед за контактом стратегов с выбранными жителями планеты и активацией кубиков операторы «Космос видео интернэшнл» управляли мультиобъектной съёмкой, давая прямую трансляцию зрителям, потратившимся на места в орбитальных кинотеатрах. Документальное зрелище гибели цивилизации, охваченной широкомасштабным возмущением кви-поля, были для обитателей Населённых Галактик примерно тем же, чем были самые изощрённые бои гладиаторов для древних римлян. Те аббзяне, что не могли оплатить пребывание в VIP-кинотеатре, позднее покупали файлы с отредактированными записями охвата. Монтажёры «Космос видео интернэшнл» обрабатывали часы записанного материала, изготавливая качественный сериал. Маркетинговый отдел корпорации, согласовав коммерческое решение с Форумом космосоциологов, выдавал лицензии на продажу. Видеокомпании-дистрибьюторы планет, входящих в ККС, соперничали из-за очередного сериала: лицензии доставались четырём из них, получавшим права на перевод на языки обитаемых галактик и торговлю копиями в северном, южном, западном и восточном рыночных сегментах Населённых Галактик. Конкуренция в изученных обитаемых звёздных регионах давно была упорядочена и регламентирована.

Первейшей же задачей «Космос видео интернэшнл» было обслуживание персон, приобретших билеты на орбитальный суточный сеанс. Неотредактированный материал, отображающий смерть обречённой цивилизации, служил высшим источником наслаждения для аббзян-миллионеров, гонявшихся за редкими удовольствиями.

Специалисты компании обязаны были дать развалившимся в креслах пресытившимся богачам то зрелище, на которое те вправе были рассчитывать, заплатив не торгуясь. Операторы выводили на экраны натуралистичные картины, не упуская из кадра ни одного центра кви-возмущения, ни одного контактируемого, список которых держали в холеных руках сияющие зеленью зрители — подобно тому, как на Земле иные заядлые театралы мнут в руках программки.

С окончанием киносеанса и возвращением кораблей в район аббзянской базы задача по охвату считалась выполненной. Нарезка коммерческого сериала, реклама, распространение видеопродукции входили в круг забот режиссёров, монтажёров, специалистов по звуку, маркетологов, экономистов. Судьбой охваченной планеты занимался отдел аренды. Старшего стратега это уже не касалось. Его ждали другие звёзды, другие охваты. Ждали успех и карьера!

 

 

Глава VIII. Дежурный на проводе

 

Когда Семён Берендеев потянулся за пультом от телевизора, в стену напротив что-то тяжело ударило. Гантель или гиря, подумал Вася. На потолке зазвенели плафоны люстры, а на шифоньере, которым оканчивался у дивана громоздкий мебельный набор, с советских времён именуемый в народе «стенкой», покачнулась, замерла на мгновенье и полетела вниз изящная вазочка. С удивительным для грузного тела и нетрезвой головы проворством Филимон метнулся к шифоньеру, выбросив вперёд правую руку, вытянувшуюся будто на полкомнаты. В левой он держал бутылку водки. Вазочка упала точно в широкую ладонь десантника, бухнувшегося на колени.

— В одной руке бутылка, в другой ваза, — сказала Рита, не подымаясь. — И на коленях… Настоящий русский мужчина! Цветов ещё не хватает…

За панельной стеной раздался разъярённый крик, сорвавшийся на визг — будто того, кто швырнул гантель, рассердила Филимонова ловкость. Кричала женщина, желавшая мести и борьбы. Гантель, вероятно, была эпизодом этой борьбы; объектом атаки мог быть муж, ребёнок, родитель, гость. Злобностью крик женщины походил на вопли, несущиеся с улицы. Вася с усилием поднялся у стены. Ноги казались тонкими и слабыми, какими-то детскими. Нужно было действовать. Как действовать, он не знал, но понимал, что его задача — спасать, всех спасать. Он принёс кубики в город — значит, ему и вытаскивать Риту, её мужа, Филимона и других людей из страшной космической смуты.

Других людей? Сколько их попало под влияние кубиков? Под излучение? И что делать с кубиками? Поймать и швырнуть в духовку?

Семён, доползший до «стенки», переключал с пульта телеканалы. Картинка не менялась: кремлёвская звезда и стилизованный российский триколор.

— Вот хреновина какая! — сказал Берендеев.

— Телевышку террористы взорвали, — предположил его брат. — В Интернет надо идти. Если он есть, Интернет… — Не поднимаясь с колен, Филимон сунул вазочку в сервант.

Вася подал дрожащую руку Рите.

— Парочка, вы в порядке? — спросил десантник.

— Да, — сказала Рита. — Только я устала очень. Со мной было что-то… что-то… Васила, пойдём на мягкое присядем… От пола вся в синяках буду…

— Не отходить от стены! — рявкнул Филимон. — Или ползком! И на диван лучше лягте!

— Хорош их укладывать! — возмутился Семён.

— Берендеев, подкинь мне сотовый, — попросила Рита.

Когда она и Вася устроились в уголке дивана, упрятанном за «стенкой», на одном канале прорезалась живая картинка.

— Ну вот… Чё… — сказал Семён. — Ща покажут!

Филимон опустился у шифоньера рядом с Семёном. Отсюда он мог и телевизор смотреть, и держать под наблюдением парочку психов. И трусливого братца контролировать. В бутылке «Столичной» оставалось немного водки. Следовало иметь под рукой сорокаградусную для торможения психов. Глядя на молодого телевизионного ведущего в модном крапчатом галстуке, Филимон думал, что водочный запас в квартире выжран, но у брата всегда водится коньяк. Или старка. На худой конец, вермут. Невестка, случалось, прикладывалась к бутылке, и предпочитала водке напитки поблагороднее.

— Алё? Алё?.. Славка, ты? Витька с тобой? Вы там в порядке? — сказала в телефон Рита. — Слава богу! Никуда не выходите, пусть мать дом запрёт как следует… Телевизор включите! Нет, уже показывают. Да, да… Я позвоню ещё.

— Внимание, через шестьдесят секунд начнётся экстренный выпуск новостей, — необычно медленно сказал молодой человек в телевизоре.

Те, кто был в комнате, уловили в его голосе и растерянность, и старательно подавляемую тревогу.

— Сохраняйте спокойствие и оставайтесь с Первым каналом, товарищи.

Обращение «товарищи», характерное для эпохи СССР, подсказывало, что где-то там, за спиною диктора, за спинами его коллег, за Останкинской телебашней, нарастает тревога. Не исключено, что этот малый объявит о войне.

Войне с кем? С инопланетной цивилизацией?

— Американцы напали, — предположил Семён. — Сколько было провокаций! И с их стороны, и с нашей. То корабли, то бомбардировщики, то лодки подводные… И в Сирии разные коалиции и воздушные инциденты. Кубики — секретное оружие Белого дома. Из подземных цээрушных лабораторий. Бухгалтер нёс чего-то там про пришельцев из космоса… Может, и пришельцы, только они давно здесь, на Земле. Пишут же в прессе, что Белым домом управляют рептилии. И что ихние там госсекретари и президенты — ящеры. Ща покажут…

Слова Берендеева и речь диктора заглушила автоматная очередь на улице. Потом бахнул взрыв. У Васи зазвенело в ушах. Он поёжился. Рита вздрогнула.

— На гранату похоже, — сказал Филимон.

— …В связи с нарастанием нестабильности в шести округах Москвы и в большей части субъектов федерации гражданам не рекомендуется покидать квартиры и дома или иные помещения без крайней необходимости, — говорил диктор.

— Американцы атакуют! — сказал Семён.

— Помолчи, пророк библейский, — сказала Рита. — Дай москвичей послушать.

— Существует высокая угроза роста социальной напряжённости, — продолжал ведущий новостей, подглядывая в ноутбук, — вызванная фактором распространения так называемого психического вируса, вызывающего у людей приступы параноидальной истерии и неуправляемой агрессии. Болезнь поражает и тех, кто по долгу службы обязан поддерживать правопорядок. К счастью, устойчивость организмов полицейских к неопознанному вирусу составляет, по предварительным данным, около семидесяти процентов. Врачи предполагают, что повышенная сопротивляемость заболеванию у сотрудников органов МВД связана с прививками им комплексного препарата БТВ-2. Тем не менее, правительство предупреждает: в сложившихся условиях доверять представителям полиции, а также военнослужащим следует с осторожностью. Кроме того, массовые нарушения психики вынуждают правительство предупредить граждан… — Диктор посмотрел пред собой неестественно прямым взглядом, точно намеревался за телеэкраном разглядеть Васю, Риту, Семёна с Филимоном. — До тех пор, пора не выяснится природа заражения, распространяющего по России, а также по целому ряду других стран, включая США…

— Говоришь, американцы? — сказал брату Филимон.

— Не сечёшь ты! Успокаивают! Лапшу на уши вешают! В Кремле профукали биологическую атаку, вот и пудрят мозги пропагандой!

— …Францию, Германию, Японию, Австралию, Индию, Китай, нельзя доверять ни родственникам, ни друзьям, ни коллегам. Контакт может привести к заражению и превращению человека в носителя вируса. В ближайшее время Первый канал передаст обращение президента Российской Федерации к народу.

Диктор неотрывно смотрел на Васю. Взгляд его будто бы приближался, голова, шея и корпус тянулись вперёд. Казалось, он вот-вот полезет через экран, как демон из старого итальянского фильма ужасов. Нет, подумал Вася, я пьян, мне мерещится… Дикторы не вылезают из плазменных панелей.

— Как сообщил Первому каналу глава военно-психиатрического госпиталя Минобороны РФ Исаак Штепсельский, — продолжил после паузы ведущий, — в секретных лабораториях в круглосуточном режиме изучаются симптомы вызываемой «психическим вирусом» социальной агрессивности. Цель исследований — установить вирулентность и определить источники заболеваний, причины которых пока не известны ни российской, ни мировой науке. По мнению военного эксперта полковника Кантемира Сивцева…

Диктор заглянул в ноутбук и криво ухмыльнулся. Рита на диване ткнула Васю локтем:

— Во даёт москвич!

— …страшная зараза вышла прямиком из тех же лабораторий ЦРУ, где в своё время приготовили склянки со СПИДом. По словам аналитика, России следовало дать Америке асимметричный ответ ещё в прошлом году.

— Что я говорил! — воскликнул Семён.

— Сивцев полагает, что в целях национальной безопасности Москва должна была нанести упреждающие ядерные удары по… по… — Москвич замолчал и посмотрел куда-то вверх, потом по сторонам. Затем уставился в экран ноутбука. Зажмурился и открыл глаза. И вдруг вскочил, отбросив кресло. Лицо его перекосилось. Глаза сузились до щёлочек. Что-то древнее, монгольское проступило в молодых чертах. Грудь развернулась, плечи распрямились, руки взлетели, ослабили галстук.

— Убивать! Я иду убивать! — Он повернулся задом к телекамере.

— Заразился! — прошептала Рита.

— Внимание, он опасен! — раздался в телевизоре чей-то приглушённый голос. — Инфекция проникла…

Помехи, треск.

С воинственным воплем диктор бросился к белой двери. Видимо, он желал вырваться за пределы студии и осуществить кровавые замыслы — примерно такие же, какие были у Васи, Риты и у многих людей, убивающих и орущих на улицах городов. Дверь оказалась запертой. Свихнувшийся дёргал ручку, а потом схватил стул и начал бить стальными ножками в дверное полотно.

— Интересно, где правительство? — спросил Филимон.

— В бункере отсиживается, — выдал ответ Семён.

— Брось паниковать!

— Тихо! Послушайте! — Вася поразился требовательным ноткам, прорезавшимся в его голосе. — Они в лабораториях вирус ищут. А если это не вирус? По-моему, это энергия, использующая не известные нашей науке каналы воздействия. Пришелец говорил об энергии доверия. Кви-энергии, кажется… Плохо помню… Если б я выпил поменьше водки… И кубики тоже здорово замораживают мозги… Стоп! Где кубики? Филимон! Мне надо на кухню!

— Ползком!.. Ты присматривай за жёнушкой, — велел десантник Семёну.

У порога кухни Вася сказал:

— Смотри-ка…

Кубики, синий и зелёный, висели над столом, над рюмками. Василию показалось, что форма их неуловимо изменилась. Они будто слегка оплавились или подтаяли по краям. В их очертаниях, прежде ровных, появилось что-то зыбкое.

— Ты не замечаешь разницы? — спросил Вася. — По-моему, с ними что-то случилось. Может, их действие слабеет?

— Батарейки сели? — сказал Филимон. — Не тронь, пусть висят.

— Я знаю, что делать, — сказал бухгалтер. — Слабеет или не слабеет… Мы-то спаслись!

Двое вернулись в комнату.

— Мы должны связаться с правительством, — объявил Василий, усевшись на ковёр между диваном и дверьми. Силы понемногу возвращались к нему. — Рассказать, что знаем. Зараза — она не от американцев, а от инопланетян. Распространяется от кубиков. Не думаю, что её цепляют как грипп. Соседи за стеной, люди на улице, в стране не могли моментально заразиться. То есть это вообще не зараза. От кубиков идёт излучение. Мы должны позвонить. Туда… в Кремль.

— Чего? — сказал Семён. — Говорю, правительство в бункеры попряталось! У них там под их дворцами-резиденциями бункеры поглубже сталинского вырыты! С лифтами, девками, икрой и бычками в томате…

— Не паникуй! — Вернувшийся к своему месту у «стенки» Филимон пхнул брата локтем. — Наш президент не из тех, кто по бункерам прячется. Сказали же по телевизору: он обращение к народу готовит… Бухгалтер, я знаю, куда звонить! Каждый десантник знает секретный кремлёвский номер!.. Если б выпил меньше водки, говоришь? Тогда б ты был сейчас таким же психом, как тот чокнутый! — Филимон показал пальцем на экран, где молодой диктор ударял стулом в металлическую дверь. — Мы знаем теперь куда больше, чем дядя из психушки Минобороны. Знаем и про кубики, и про водку. Водка — противоядие, — завершил мысль Филимон. — Поразил инопланетный вирус? Жри водку!

Десантник допил из бутылки. Поставил пустую бутылку на пол. Отобрал у брата сотовый телефон. Почесал в кудрях, набрал код, номер.

— Лови, бухгалтер!

Вася поймал брошенный десантником аппарат, тёплый от больших и сильных рук. Филимон подмигнул бухгалтеру. Вася узнал далёкую улыбку из далёкой субботы.

— Действуй, друг!

Трубку сняли тотчас.

— Дежурный на проводе!

Голос этот Вася много раз слышал по телевизору и по радио. Склонный к анархизму и влюблённый в кропоткинские теории и в роман Саймака «Город» Василий Булочкин не был поклонником нынешнего лидера государства и не входил в число тех 96%, кто делал президенту рейтинг политического доверия. Стоп, стоп… Доверия? Политического? Президент?.. Не оформившаяся до конца мысль мелькнула в Васиной голове, затуманенной водкой, и спряталась в закоулках мозговых извилин.

— Я… — сказал Вася. — Простите, господин… товарищ президент!

Он собрал всё своё мужество, стиснул волю в кулак. От него зависело, быть может, спасение не только России, а всего человечества. Вася внезапно осознал: спаситель — он, а вовсе не инопланетянин с номером 339. Инопланетянин — лжец и агрессор! Агрессор, одурачивший Васю и, вероятно, таких же, как Вася, в других странах. В США, Франции, Китае, как сказал парень в телевизоре. Кто знает, сколько их тут побывало, зелёных с кубиками! Не исключено, что чужая цивилизация хочет перебить землян их руками, натравив людей друг на дружку, и присвоить опустевшую планету. Может, у чужаков в их звёздной системе кризис перенаселения! Или их звезда умирает, остывает, и они планируют переезд. Наверняка коллеги 339-го вошли в контакт со многими доверчивыми землянами. Романтиками! Получается, романтики основательно подвели человечество. Зато теперь кое-кто из них, не обратившийся в злобное убивающее существо, может спасти людей. Он, Вася, — спаситель! Он и Филимон, эмпирическим путём открывший противоядие, укажут народам путь к исцелению. Лекарство — это просто, как дважды два: тому, кто взбесился, нужна добрая порция алкоголя!

«Русские снова спасут мир!» — подумал пьяный Вася, совершенно забыв о телефоне.

— Алло, вас не слышно! — сказал голос в трубке. — Вы звоните по секретному бесплатному федеральному номеру, предназначенному для экстренных сообщений. Пожалуйста, говорите. У меня нет возможности ждать. Сегодня я дежурю по Кремлю. Министр культуры пол моет в Грановитой палате без мыла, а советник по обороне тумбочку дневального покинул без разрешения. Расслабились! А тут ещё психический вирус по стране гуляет! Обращение к народу некогда сочинить.

— Виноват, товарищ президент, — ответил Вася. — То есть простите. Я волнуюсь очень… Меня зовут Василий Булочкин. А ещё я… То есть инопланетянин…

Назвав свой город, он объяснил, что имел в лесу контакт с пришельцем, от которого получил цветные кубики. Президент свистнул и сказал речитативом:

— В далёкой-далёкой галактике…

— Постараюсь быть кратким. То есть вы верьте мне… — Вася сглотнул от испуга. Вдруг президент сочтёт его сумасшедшим — вроде тех наполеонов и путешественников к звёздам, которые обитают в обитых войлоком палатах? — Рядом со мной товарищ Филимон, — поспешил добавить бухгалтер. — Он настоящий десантник. То есть бывший. Подполковник в отставке. Секретный номер дал мне он. Я притащил из лесу заразу, а Филимон открыл противоядие.

— Будь добр, помедленнее, — сказал президент. — Я записываю… Ты поможешь мне составить обращение. Наши аналитики сначала думали, что это Пентагон в соавторстве с ЦРУ…

— Нет, это инопланетяне. Товарищ президент, два человека испытали противоядие на себе. Удачно. То есть не два, а четыре. Двое других пили противоядие, то есть водку, перед тем как… Перед тем как кубики начали излучать. Значит, водку можно принимать и тем, до кого зараза, то есть энергия, ещё не дошла. В качестве меры предохранения… Вы можете передать это специалистам из военно-психиатрического госпиталя Минобороны. Противоядие и мера предупреждения — водка.

— Ни один фантаст не додумался бы. Инопланетяне! Кубики вместо бластеров! Водка — оборонительное оружие!

Похоже, до Кремля «энергия доверия» пока не достала. Президент говорил иронично, но вполне разумно. Не рычал, как псих из телецентра. Вася заторопился с объяснениями.

— Наверное, сойдёт любой алкоголь, не только водка. Я и… другой испытуемый объект по имени Рита… мы находились в самом эпицентре. Про эпицентр я знаю точно, мне пришелец втолковывал, правда, в лесу я не понял ничего… То есть главного не понял. Обманул он меня! То есть обманул не про эпицентр… Кубики вражеские были возле нас, меня и Риты, на кухне, со столе. Рита сначала просмеяла меня — мол, подобрал на улице детские игрушки… Потом кубики замерцали, поднялись в воздух. И в меня с Ритой будто бесы вселились. Мы убивать захотели! Я взял нож, она взяла вилку… — Вася вытер пот со лба и носа. — Думаю, это не вирус, а особенная энергия. Энергия, которую инопланетяне умеют добывать, извлекать из доверия… Пришелец говорил, что мы и понятия не имеем, как много кругом энергии. Говорил и зеленел, говорил и зеленел! Антеннами на ушах шевелил. Нашей физике такие виды энергии не известны…

— У нас Эдисон изобрёл электричество, вот и у них кое-кто кое-что изобрёл, — сказал президент.

— Мы с Ритой… — Вася бросил извиняющийся взгляд на Семёна, — на кухне обнялись, поцеловались… Думаю, из-за этого всё и началось. Поцелуи, любовь — это ж максимальное доверие! Кубики поднялись к потолку, засветились… И меня охватила лютая ненависть. Ничего подобного в жизни не чувствовал! Я схватил нож. Какой-то внутренний толчок повлёк меня убивать. Всех убивать! Убить Семёна, то есть мужа Риты, его брата, и Риту тоже. Меня, да и её, — Вася скосил глаза на Риту, та кивнула, — переполнила дикая злоба. Во мне циркулировала неземная, свежая сила. Я словно оброс каменными мышцами и выпил сто чашек кофе. Семён, он в два раза больше меня, а Филимон — в три, но мне ни капли не было страшно. Не оттого, что я вооружился. Страх пропал! К счастью, ни я, ни Рита никого не убили. Героический десантник Филимон отобрал у нас холодное оружие, а потом накачал нас водкой. Мы и до этого выпили, да маловато. После порции от товарища Филимона приступы ненависти у нас начисто прошли. Пришла усталость. И сохранились жуткие воспоминания.

— Здорово шпаришь, приятель! — похвалил Василия президент. — Наши-то обозреватели-строчкогоны в Москве пишут и пишут, говорят и говорят, а толку — ноль! Зубы только заговаривают. Столько газет и сайтов, а читать нечего! Вот что: я включу-ка я тебя в пул кремлёвских журналистов.

— Я простой сибирский бухгалтер…

— Бухгалтер, милый мой бухгалтер… — внезапно напел президент. — Помнишь такую песенку?

— Помню.

— Галантерейщик и кардинал… пардон, бухгалтер и десантник, — это сила!

— Вы не верите мне, товарищ президент?

— Верю, — неестественно твёрдо ответил собеседник. — Вообще-то, я никому не верю. Ты знаешь это. Все это знают, особенно западные президенты и министры. Политики не имеют права верить людям. Но тебе я верю: ты же звонишь по секретному номеру. Его знают только десантники, а они врать не умеют. Всегда говорят чистую правду. Вот поэтому я тебе и верю, Василий Булочкин. Десантники со всяким дерьмом не связываются. Тебе дали номер, значит, ты можешь принести государству пользу. — Пауза. — На самом деле, Булочкин, я и тебе не верю, — признался президент.

— Что? — озадачился Вася.

И тут в его бухгалтерском уме, любящем порядок, затрепетала просветляющая мысль. Та самая, что затерялась было, улизнув в мозговой закоулок. Политическое доверие, президент… И полиция! Как сказал тот диктор? Сопротивляемость организма повышенная? Не организма!

— Вы мне не верите? — прямо спросил Вася. — Вы никому не верите, потому что вы президент?

— Думаете, нам, царям, легко? Никому нельзя верить! Все пытаются обмануть! Что американцы, что китайцы, что вот… пришельцы.

— И министры тоже никому не верят? И полицейские?

— И полицейские, и министры… Ты почему спрашиваешь?

— Отличная новость! По-моему, кубики на вас почти не действуют! Они одуряют тех, кто живёт с доверием, кто романтик!

Мысль Васи о недоверии и президенте продлила себя и закончила, сверкнув гранями подлинного информационного бриллианта.

— Раз вы не верите никому, товарищ президент, то и не поддались инопланетной напасти! Правда, другие поддались, и расчёт был на то, что они пойдут на вас…

Новоявленные психи, осознал Булочкин, рано или поздно добрались бы до президента, и тогда Россия-матушка осталась бы без головы. Кто-то после дозы инопланетной кви-энергии возненавидел соседа, кто-то мужа, кто-то бывшую жену, а кто-то — хозяина Кремля. Субъектов, политически неравнодушных к власти, в России более чем достаточно. Многие люди не читали анархистов или Толстого и не понимают, что хорошей власти не бывает в принципе. Вася представил, как тёмные орды оппозиционеров стягиваются бесконечной толпою к Кремлю. Хорошо, что зараза охватила не все округа столицы.

Ох, и сладкие же речи вёл 339-й у лесной поляны! Зеленел интенсивно лжец космический!

— Любопытная гипотеза, Василий Дмитриевич, — сказал телефон. — Пока ты болтал, я пробил тебя по компьютеру. Кстати, компьютер подарили мне в Пекине. Искусственный интеллект, думающий не нулями и единицами, а иероглифами, анализирует биографию человека и вычисляет шпионов Обамы, грантоедов из «пятой колонны» и прочих врагов народа. Компьютер выдал, что бухгалтер ООО «Мегаполис-градиент» Василий Дмитриевич Булочкин чист на 90%. Практически идеальный показатель. 5% списывается на какую-то погрешность. Конечно, мы в Кремле даже машинам не очень-то доверяем… Тем более китайским…

— Оставшиеся пять процентов, — сказал честно Вася, — они из-за анархии. Я, товарищ президент, читал Кропоткина, Бакунина, Толстого и ещё кое-кого. И не любил власть. Но это в прошлом. Теперь я знаю, что правительство, которое никому не верит, и водка спасут мир. Доверие и любовь к ближнему крайне опасны — враги извлекают из них энергию!

— Гениально! — восхитился президент. — Новый завет 2.0!

— Вы бы выпили водки, товарищ президент, — предложил, смущаясь, Вася. — Пусть и не верите никому… Это ничего, что вы на дежурстве. Примите как микстуру. В медицинских целях.

— Обязательно, — сказал президент, и Вася расслышал бульканье. — Пока ты рассказывал про Филимона, я принял стаканчик холодненькой. Сейчас второй дёрну. Вообще-то, я не употребляю, но коли партия велела, значит, опрокинем. Кстати, привет Филимону! Я награжу его медалью. И тебя тоже. Надо учредить медаль. Нет, орден. «За победу над инопланетной цивилизацией». В Минобороны есть дизайнер, здорово звёзды и парашюты рисует. А инопланетян надо мочить в сортире. Кстати, не подскажешь, как их одолеть? Где они вообще?

— Я не военный и не стратег, — сказал Вася. (Хотел добавить: «Я простой бухгалтер», но, кажется, это он уже говорил.) — По-моему, одолеть их невозможно. Они скрыты во временных капсулах. Они опережают нас во времени. То есть не опережают, — поправился Вася, в памяти которого всплывали одна за другой детали, — а…

— А как же разрыв структуры пространственно-временного континуума и парадокс времени?

— Не опережают, а уходят вбок, — договорил Вася. — Сдвиг не вперёд, а в сторону. Так объяснял пришелец. Искусственная смена временных координат. Нам этих цивилизаторов не догнать, товарищ президент. То есть не обнаружить. Зато мы можем противодействовать их кубикам.

— Не могём, а могем? Предлагаешь человечеству нарезаться?

— Точно! Нам всем надо напиться. Принять на грудь. Залить шары. Надраться, натрескаться, наклюкаться, назюзюкаться, нализаться, нажраться, налакаться, нахрюкаться, нагрузиться, накачаться, налимониться, наканифолиться, набальзамиться. Вы как представитель власти должны обратиться к россиянам. Да что там — ко всем людям на Земле! Пусть вся планета пьёт водку!

Вася испытал настоящий приступ вдохновения.

— А там видно будет, — подсказал Васе громким шёпотом Филимон.

— А там видно будет, — повторил Вася.

— А там видно будет, — согласился президент.

В динамике снова булькнуло. Васе тоже захотелось водки. Вот бы выпить с президентом! Об анархических убеждениях Булочкин и думать забыл. Карьера столичного журналиста, сыплющего афоризмами как из рога изобилия, представлялась ему мечтой жизни. Судьбоносный поворот следовало отметить!

— У Ритки коньяк в заначке есть. — Семён Берендеев будто прочёл Васины мысли. — Водку-то высосали…

— Тащи, — распорядился Филимон. — Выпить надо… За победу!

Президент тем временем отдавал в Кремле приказы. Вася слышал в телефоне голос верховного главнокомандующего.

— Дневальный, ко мне!

Прозвучала фамилия того, кому адресовалось обращение. То был министр культуры.

— Вот тебе черновик обращения к народу, — сказал президент. — Исправишь ошибки. «Цивилизация» через три «и» или три «е» пишется? Что?.. Эх ты! Лучше отнеси бумагу… — была названа фамилия, относящаяся к Министерству иностранных дел, — он точно знает, как писать слово «победа»! Пусть добавит про то, как Россия инопланетян одолела. И пусть слова «Россия», «русские» мелькают в тексте почаще. Для Госдепа! Потом дуй в Минсвязи. Надо поставить людям задачу перевести обращение на английский, немецкий, испанский, китайский и так далее. И запустить в мировую прессу. Под большим заголовком: «Русские спасут мир!» Нет, лучше «спасли». Не забывай о пропаганде. И созвонись со складом: пусть принесут мне в дежурку ящик водки и банку солёных огурцов. Тушёнки и чёрного хлеба. Погоди-ка… Держи стаканчик. Пей до дна, министр! Это не водка, это противоядие! Заражённых вылечим в принудительном порядке, а дальше видно будет!.. Алло! Василий!.. Я знал, я чувствовал, что выход из положения найдёт простой человек! Не академик, не министр, не генерал, а обыкновенный сибирский парень. Да, бухгалтер? Виноват, журналист!

Булочкин вскочил, вытянулся в дверном проёме по стойке «смирно».

— Так точно, товарищ президент! — выпалил он по-военному, хоть и в армии не служил.

 

 

Глава IX. Планета картофельного класса

 

В чашке с кипятком капитан размешал одну с четвертью саттри56анской сыпучей меры мззоксимар3ка. Гибкие зелёные пальцы совершали отработанные круговые движения; узкая вытянутая ложка не касалась ни дна, ни стенок чашки. Чуть больше одной с четвертью меры дало бы напитку сладкий вкус, чуть меньше — кислый. А броккмант8т следовало употреблять горьким.

— Люблю, когда всё идёт по плану, — сказал Фачту58галльягг, занимавший своё любимое место в каюте — угол эргономичного дивана. У широкого подлокотника замер столик с искусственным интеллектом, давно изучивший привычки хозяина. — Никаких сбоев и неожиданностей. Порядок и абсолютная предсказуемость.

Капитан зевнул.

Старший стратег, почтительно ссутулившийся у дивана, знал: несмотря на тягу к стабильности и упорядоченности, стареющий босс пребывал в скуке.

На нижнем круге самодвижного столика 339-й заметил четыре тома Льва Толстого. (Тиражирование бумажных книг — какое варварское расточительство ресурсов!) Эпопея «Война и мир» на Земле входила в школьные программы по русской литературе. Писатель умер в 1910 году, а его имя до сих пор гремело на планете. Толстой был самым знаменитым писателем на всех континентах Ннемо548лласда. Стратег приобрёл советское издание «Войны и мира» за подделанные рубли у букиниста и доставил их на корабль в качестве сувенира и подарка командиру.

Минувшей ночью коммерц-капитану Фачту58галльяггу плохо спалось. Во сне аборигены, окружив его плотным кольцом, наперебой декламировали фрагменты из бумажных томов. Нет сомнений, сон был вызван скорочтением на ночь «Войны и мира». Капитана поразил эпизод, где персонаж разговаривает с деревом, дубом. И признаёт правоту дерева: мол, счастье есть обман, и жизнь кончена. Относительно безнадежного устроения жизни землян мысль эта показалась капитану прозорливой. Он полез в компьютер, в раздел о Ннемо548лласде, и уточнил даты жизни автора эпопеи. Как и говорил стратег, тот давно умер. И это значило, что на написанное им никто не обратил должного внимания. Читая о сочинителе «Войны и мира», капитан узнал, что того объявили «еретиком», отлучили от местного религиозного учреждения и даже сочли сумасшедшим. У критиков имелся на то резон: разговоры гуманоида с деревом следовало отнести к проявлению нездоровой умственной деятельности. Лев Толстой был психически болен уже потому, что выдумывал людей. Насколько понял Фачту58галльягг, того Андрея, о котором писал автор, не существовало.

— Скажи-ка, стратег, князь Андрей, дуб, с которым он говорил, и другие предметы и лица, а также события, заполнившие четыре тома… Неужели описанного в этих книгах не происходило? — спросил капитан.

— Не происходило, босс.

— Здесь нет ни одной страницы правды?

— Ни одной, босс, если не считать исторических событий. Впрочем, автор в них не участвовал.

— Не умея построить настоящей жизни, упадочная цивилизация живёт в воображаемом, вымышленном мире, — констатировал командир. — Не таковы аббзяне! Охват, кинотеатр, сеанс, прибыль — подлинное, натуральное. Оно происходит, и тем-то интересно и увлекательно. Как можно развлекаться тем, чего не было?

— Тупиковая цивилизация, босс. Обречённая. Гуманоиды с Ннемо548лласда предпочитают верить в небывалое, саму жизнь считая явлением второго порядка. На выдумывание книжной эпопеи Лев Толстой потратил семь лет. Восемь с половиной процентов жизни! Примерно столько же у него ушло и на выдумывание другого романа, «Анны Карениной». Аналогично расходовали жизнь и многие другие земные писатели, например, Флобер. Оноре Бальзак с молодости только и делал, что выдумывал героев, строча романы и повести. Вымышленные персонажи заботили его куда больше реальных людей и дел. «А теперь поговорим о вещах серьёзных, — прерывал этот самый Бальзак своего собеседника. — За кого мы выдадим замуж Евгению Гранде?» Да только, босс, Евгения Гранде никогда не жила на свете!

Коммерц-капитан пожевал зелёными губами.

— Один из писателей Ннемо548лласда едва не прозрел, — сказал стратег. — Его звали Иван Бунин. Увы, психическая литературная болезнь поразила его слишком глубоко, и он смог только констатировать недуг, но не избавиться от него. Я вам сейчас процитирую.

«Лёжа на гумне в омёте, — стал декламировать наизусть 339-й, — долго читал — и вдруг возмутило. Опять с раннего утра читаю, опять с книгой в руках! И так изо дня в день, с самого детства! Полжизни прожил в каком-то несуществующем мире, среди людей никогда не бывших, выдуманных, волнуясь их судьбами, их радостями и печалями как своими собственными, до могилы связав себя с Авраамом и Исааком, с пеласгами и этрусками, с Сократом и Юлием Цезарем, Гамлетом и Данте, Гретхен и Чацким, Собакевичем и Офелией, Печориным и Наташей Ростовой! И как теперь разобраться среди действительных и вымышленных спутников моего земного существования? Как разделить их, как определить степени их влияния на меня?»

— Писано шизофреником, — определил Фачту58галльягг. — Скажи-ка, стратег, тот сочинитель, Толстой… Он что, и вправду потратил дважды по семь лет на запись того, чего не было?

— Так точно, босс.

— Абсолютно безумная планета!

— Собрание неизлечимых чокнутых романтиков, босс.

Фачту58галльягг скормил ложечку из-под мззоксимар3ка моечно-обеззараживающей машине, беззвучно зависшей над столиком. Приняв предмет, та чмокнула овальной дверцей и отлетела в свой угол. Капитан указал пальцем на чашку, из которой поднимался горько-ароматный коричневый пар. Старший стратег поспешил взять угощенье. Командир ни за что бы не подал чашку лицу младшего статуса. Пункт 67-й Положения о субординации относил ряд невербальных способов общения к разновидностям угодливости.

— Thanks a lot! Herzlichen Dank! — сказал 339-й на парочке земных языков, ощущая прилив благодарности к начальнику и искренне переливаясь оттенками зелёного. Приглашение в каюту на чашечку бодрящего броккмант8та означало не что иное, как удовлетворение босса от контактов с аборигенами, проведёнными под контролем старшего стратега и при его прямом участии. ВИПы в кинозалах глаз не отрывали от огромных визоров. Столбцы плазменных гистограмм на стене капитанской каюты, индицирующие шестнадцать уровней и шестьдесят четыре подуровня наслаждения публики, допрыгивали до предельных отметок на шкале; средний уровень эйфории зрителей неуклонно поднимался, что гарантировало компании укрепление репутации, а экипажу — максимальные премии.

— Стопроцентная погружённость в романтику, — сказал Фачту58галльягг, когда стратег присел на диван, — в образы, навеянные фантазией, да и сама эта фантазия, склонность к выдумке, к бесполезным сочинениям о небывалом, постоянно терзающая мозги аборигенов, говорят о болезненной психической неуравновешенности последних. Конечно, и нам, аббзянам, свойственна живость, игривость ума. Мы тоже в некоторой степени доверчивы и склонны к романтике. Однако мы сознательно вытравляем в себе эти негативные склонности, сводим их к безопасному минимуму. Напротив, аборигены Ннемо548лласда романтические идеалы культивируют. Не так ли, триста тридцать девятый? — Капитан шевельнул левой рукой, давая собеседнику понять, что вопрос риторический. — В молодости я тянулся к приключениям. К неизведанному, необычному. Потому-то и пошёл в космолётчики. Перед экзаменами в академию я проверялся тестом на машине Сьюкер14зэмна. Она показала 11 процентов романтики при критическом барьере в 12%. Я едва прошёл по конкурсу! Теперь же мой показатель романтики не доходит и до 0,5%. Десятки лет полётов сводят личный коэффициент на нет. Для аббзян и вообще для представителей Непоколебимых Миров неизведанного и необычного не существует в принципе. Эволюция и быт вновь открываемой цивилизации неизбежно вписываются в теории, выработанные поколениями учёных. Долгая практика — лучший учитель, стратег. Ничто так не чуждо опытному командиру, как приключения и неожиданности. Коммерц-капитан не может рисковать жизнями экипажа и зрителей. И прибылью компании. Капитанам-авантюристам место в сумасшедшем доме.

Ярко-зелёная голова 339-го качнулась на гибкой шее, выражая согласие. Стратег читал в новостях об одном коммерц-капитане из Непоколебимых Миров, с планеты Клемякарр65та, недавно присоединившейся к Космическому Коммерческому Союзу. Тот командир за один охват умудрился нарушить восемь пунктов инструкций, что едва не привело к провалу операции. Нарушителя сослали в дальний угол вселенной — в сектор «2г», на планету Мкррамм87ллыз в системе Бллая5568йятая. Он относительно легко отделался: четвертью жизни инопланетной трудотерапии.

— Неспроста инструкция номер восемьдесят девять Космического устава запрещает назначать на командирские должности лиц, не достигших порога зрелости, — заметил капитан.

— По меркам землян, босс, наш порог зрелости — сто лет, — сказал 339-й, сидя на диване прямо, как того требовал этикет. — Земляне редко доживают до такого возраста… Превосходный броккмант8т! От горечи скулы сводит!

На Ннемо548лласде, подумалось Фачту58галльяггу, горькому вкусу предпочитают сладкий. 339-й рассказывал, что здесь умеют делать горький шоколад. И всё же подавляющее большинство аборигенов употребляет шоколад подслащённый. Какая безвкусица! Какая уродливая, искривлённая эволюция!

Капитан поставил чашку с напитком на столик и развалился на диване, сократив расстояние между собой и старшим стратегом до минимального. Тем самым он открыто показал подчинённому своё удовлетворение от охвата. Впрочем, само угощенье в капитанской каюте броккмант8том согласно космическому этикету являлось знаком высшей похвалы — комплексного одобрения. Цена одной чашки прекрасного горького напитка равнялась недельной зарплате рядового программиста.

Коснувшись шариков энергетических бус на груди, Фачту58галльягг изменил угол обзора центрального каютного визора. Перед зелёными лицами двух аббзян предстала панорама городской улицы. Толпа растерзала человека и теперь разделялась на две половины. Капитан мог с лёгкостью предсказать, что произойдёт дальше. Всегда происходило примерно одно и то же, независимо от вида аборигенов и отклонений в развитии их цивилизации. Северная часть толпы дрогнула и пошла на южную…

— Стенка на стенку, — прокомментировал картину сидевший прямо стратег, интенсивно зеленевший от двойного искреннего удовольствия: горечи потребляемого броккмант8та и побоища на экране. — Так говорят земляне, когда дерутся толпой. У них, у русских, — он показал зелёным пальцем на экран, — это было когда-то национальной забавой.

— Сейчас это наша забава, — сказал капитан.

Хихикнув, стратег отхлебнул из чашки.

Толпа, полная зверских лиц, с упоеньем рвала друг дружку. Летели клочья одежды, откатилась к бордюру рука, оторванная по плечо. Потоками хлестала кровь. По сути, происходило то, к чему стремились народы Ннемо548лласда, — конец света. О конце, катастрофе, Армагеддоне аборигены сочиняли книги и снимали фильмы. Тотальная катастрофа была излюбленной темой для их так называемого творчества. 339-й считал, что земная цивилизация, зашедшая в эволюционный тупик, во всеобщей смерти находит высшую справедливость. Я умру, заявляет среднестатистический местный индивид, зато умрут и другие. Конец всем! Поэтому-то фильмы-катастрофы и популярны на Земле.

В драке уцелело двое, из бившихся с северной стороны. Оба качались от слабости и сверкали безумными глазами. Утерев пот, они ринулись друг на дружку. Рычащие тела сплелись в смертельной схватке. Когда сил остаётся мало, в борьбе побеждает тот, кто видит слабые места противника. Претендент на победу сумел извернуться, выскользнуть из объятий соперника и достать шею того — сначала пальцами, ногтями, а потом зубами. Когда противник бессильно уронил руки, когда взгляд его погас, победитель поднялся. На лице его, залитом кровью врага, глаза казались жутко белыми. Кровь капала с подбородка на труп. Пнув мёртвое тело, победитель двинулся вверх по улице, обходя остывающих убитых, то глядя вперёд, то поднимая взгляд к окнам домов — выискивая новую жертву.

Обладавший развитым художественным вкусом коммерц-капитан покрутил шарики бус. Обзор ушёл вниз; в центр экрана выплыли ноги аборигена ниже колен. Туфли землянина, перепачканные тёмной кровью, липли к асфальту и с чмоканьем отрывались от него, оставляя на серой плоскости кровавые следы. Капитан недолго наслаждался деталями; подошвы аборигена скоро наскучили ему. Чувство эстетики бывалых охватчиков удовлетворялось за секунды; однообразия капитан не переносил.

Триста тридцать девятый допил прекрасно-горький броккмант8т. Сунул чашку в подплывшую моечную машинку.

— Благодарю вас, босс, — сказал он.

Капитан с отсутствующей улыбкой кивнул. Забыв о своей чашке с недопитым броккмант8том (такую забывчивость могли позволить себе исключительно богачи), он снова крутил шарики. Хотел посмотреть, как аборигены крушат жилища и режут родственников. Крупным планом. Хотя, в сущности, что можно увидеть там такого, чего он не видел за долгие годы коммерческой службы? Капитан снова зевнул. Не поспать ли? Накануне сеанса ему спалось плохо. Толстой, аборигены… Врачи говорили, что ему не стоит злоупотреблять броккмант8том. Чепуха! Он просто стареет. Ещё несколько охватов, и на покой. Капитан вспомнил про недопитый броккмант8т — и не стал допивать. Может, доктора и правы.

— Доверие, — произнёс 339-й, принимая позу номер четыре на диване (сутулость, руки на коленях, носки ног врозь) и проверяя визуально, не нарушил ли он установленного этикетом расстояния до начальника, — вот главная беда этой цивилизации. Мы могли бы, конечно, вмешаться в социальную эволюцию землян, направить их на истинный путь… Но кто за это заплатит? Ещё ни один космический бизнесмен не доказал, что альтруизм приносит дивиденды. А вот доказательств обратного, в том числе на Земле, сколько угодно!

— Прописная истина! — Командир зевнул.

— Постоянное ожидание от кого-то помощи, надежда на спасение порождает у землян постоянные приступы доверия, — чесал синим языком 339-й, которому после удачно спланированного охвата хотелось выговориться. — Те земляне, в чьём лексиконе присутствует имя существительное «романтика», идеализируют доверие, выводят из него общественную сознательность и считают, что доверие послужит цементом для строительства светлого будущего. Абориген Булочкин, с которым я лично входил в контакт, — романтический экземпляр в натуральном виде, босс. Своего рода уникум, таких на Земле немного. Не желаете ли перевести камеры на Булочкина? Весьма эмоциональный персонаж!

— Почему бы нет?

По земным меркам командиру исполнилось двести сорок лет. Обработка каждой последующей планеты сулила ему преимущественно скуку. Корпорация занималась рутинными операциями: поставленная на поток межгалактическая киноиндустрия практически исключала сюрпризы. Киносеанс, демонстрирующий массовое самоуничтожение аборигенов, развлекал капитана мало. Столбцы, индицирующие уровни его личного наслаждения, редко поднимались выше средней линии на оси Y. Лицезрение всеобщей резни давно приелось Фачту58галльяггу. Слава совету директоров, через десять лет он выйдет на пенсию!

— Стопроцентный романтик Булочкин должен быть увековечен в первой серии. Знаете, босс, — стратег хихикнул, — многие земные религии обещают вечную жизнь.

— Вряд ли в представления верующих входит киноверсия вечности.

Поклоном головы и касанием подбородком груди 339-й оценил шутку босса.

— Полнейший абсурд! — продолжил он. — Веровать в счастливую загробную жизнь, допускать ненаучные, чудовищно наивные представления, не умея быть счастливым здесь и сейчас! И ведь такой цивилизационный порок встречается довольно часто! Цивилизация-самоубийца! С дефектами социального развития, характерного для Ннемо548лласда, мы встречались и на Глумиддка609мрапе, и на Фтокримманн770депе. Космосоциологи правы: больной коллективный разум, мыслящий категориями не настоящего, а будущего, неизлечим. Парадокс Улигги62предна: чем меньше в социуме счастья и жизнелюбия, тем больше доверия исходит от массы аборигенов…

Фачту58галльягг слушал болтуна вполуха. Триста тридцать девятый был молод и, как вся молодёжь, склонная к излишнему возбуждению, чересчур много говорил. Коммерц-капитану, одновременно входившему в совет директоров «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб», была отлично известна статистика охватов. С годами основа её показателей сохранялась; изменения шли в числах, но не в удельных весах. Планеты с такими же социальными пороками, как на Ннемо548лласде, попадались в космических просторах относительно часто. В настоящий момент их доля составляла 34,3% от всех открытых компанией планет. Космосоциологический классификатор устанавливал для них единый термин: цивилизации быстро угасающего типа. Считалось, что этот тип хорошо изучен. В определённых случаях параграф 51 Всегалактического кодекса рекомендовал ускорить операции по охвату, дабы сохранить планетное тело в целости. «Угасающие» могли разнести свой космический дом ядерной войной, отравить химическим оружием или заразить вирусами. Планеты с кислородной атмосферой были ценным товаром: корпорации, которым принадлежало право открытия, не только производили прибыльную кино- и видеопродукцию, но и сдавали космическое тело в аренду крегибянам, мантаноидам или другим цивилизованным земледельцам, и те распахивали плодородные территории под плантации манслук29пнно6рра[2] — плода, популярного в Непоколебимых Мирах. (Впрочем, сами аббзяне закупали манслук на Змоймо4343гдане, планете выдающихся крестьян. По вкусовым свойствам и питательности клубни, культивируемые змоймогданцами исключительно на родине, неизменно превосходили всё, что выращивалось на чужеземных плантациях. Аббзянская наука объясняла сей феномен особым составом почв Змоймо4343гдана.) Тела с кислородной атмосферой были лакомым кусочком для компании; их высматривали в бескрайней синеве высокооплачиваемые изыскатели, об их охватах мечтали честолюбивые молодые стратеги. За планеты картофельного класса совет директоров платил не скупясь премии и выдавал похвальные листы на настоящей бумаге. Кроме того, каждая проведённая операция добавляла серию плюсов к личной репутации членов экипажа. Наконец, охват быстро угасающей цивилизации являлся мероприятием, имевшим вероятность успеха 99,99%. Поэтому аббзянские компании радовались открытию очередной обитаемой планеты и заранее подчитывали прибыли, премии и плюсы. Богатая публика с жадностью раскупала билеты на киносеансы. Не было для ВИПов слаще зрелища, чем самоуничтожение аборигенов, чьё развитие упёрлось в тупик, гуманоидов, настолько пропитавшихся злобой и отчаянием, что убийство ближнего становилось для них упоительным актом, источником особого счастья, накатывавшего на «угасающих» на пороге гибели. На лицах убийц, сумевших остановить сердце противника, читалось истинное наслаждение. Представители обречённых рас непроста любили мрачную философию, беспросветные книги и фильмы-катастрофы. Несомненно, параграфы, прописанные в Кодексе, несли умирающим цивилизациям то самое благо, что воспевалось в религиях и философии последних, — всеобщую смерть.

Сеанс более не занимал его капитана. Подогреть и допить броккмант8т? Нет, доктора не велят. Да и не тот он после подогрева.

— С доверчивыми гуманоидами срабатывают самые дешёвые идеалы, ими же выдуманные, — заметил 339-й. — Стандартный семнадцатый сценарий охвата, версия «а». Тут не ошибёшься! Как и положено, я использовал их философию. Самый простой ход — наметить податливых гуманоидов, настроиться на их волну, проштудировать сотни две-три подходящих местных книжек, и за дело. Не гуманоиды — натуральные мишени! Промывать мозги таким существам — сплошное удовольствие!

— Стратег, избавь меня от пересказа первого тома руководства по межгалактическим операциям.

339-й попросил прощения.

— Скукотища! — Капитан зевнул.

Электронный социологический трёхтомник, каковым пользовался старший стратег, Фачту58галльягг знал как таблицу умножения. Руководство входило в обязательную программу курса подготовки специалистов по охватам и экипажей и содержало инструкции, сценарии и их варианты, учитывающие незначительные отклонения от шаблонных типов обречённых социумов. Сконцентрированная в справочниках мудрость гарантировала безопасность операций: придерживайся инструкций и правил — и придёшь к ожидаемому финалу.

— В мои времена, — сказал командир, — в ходу было только два тома. Космолётчикам и стратегам приходилось многое продумывать на местах, пробовать, экспериментировать…

Чуть не сказав «рисковать», он прикусил синий язык. Риска в межпланетных операциях не было и в ту пору. Временные эллипсоиды и свободная кви-энергия, всегда в достаточном количестве циркулировавшая на охватываемых планетах, делали работу компании относительно спокойной. Правительства тех цивилизаций, что сумели прознать об инопланетянах, оказывались бессильны. Для противостояния аббзянам, для вычисления их координат требовалась адекватная технология капсульного смещения. Шансы встретиться в космосе с тупиковой цивилизацией, имеющей сходную технологию, равнялись математически ничтожной величине. До сих пор никто не противопоставил чего-либо коммерческим операциям Мхррреавдерббан64аббза. Поэтому-то компания «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб», сказочно разбогатевшая на охватах и аренде планетных тел, числилась в завидном списке наиболее конкурентоспособных и уважаемых организаций Населённых Галактик. Сам президент Космического Коммерческого Союза пожаловал ей Тёмно-Жёлтый Орден — высшую награду, которой могла удостоиться корпорация, относящаяся к той авангардной части Населённых Галактик, что носит гордое имя Непоколебимых Миров.

Пока капитан думал об этом, притихший стратег размышлял о никчёмной земной философии и её неразрешимых романтических противоречиях.

Земляне не верят правительствам — и верят в хороших правителей. Поразительный парадокс, колючее противоречие! Нет бы прислушаться ко Льву Толстому: «Властвуют всегда наиболее дурные, ничтожные, жестокие, безнравственные и, главное, лживые люди. И то, что это так, не есть случайность, а общее правило, необходимое условие власти». Толстой был идеалистом, но сущность власти (если откинуть ненужную мораль) определил довольно точно. Жители Непоколебимых Миров не стали бы спорить в целом с его определением. Власть не для того существует, чтоб ей доверяли и на неё молились. Дело власти — диктовать, эксплуатировать, тянуть деньгу и пропагандировать успех. Только простаки вроде Булочкина могут мечтать об анархии или коммунизме. Такой общественной сознательности, что вела бы к любви и братству, во Вселенной нет. Эволюция к тому не располагает, какой бы она ни была. Всюду царят иерархия и подавление наиболее приспособившимися наименее приспособившихся.

— И точка! — вырвалось у стратега. Он покосился на капитана. Надо бы подбодрить начальника. Положение о субординации это дозволяло. — Продадим сериал, потом сдадим санированную планету крегибянам или мантаноидам. Нам сопутствует удача, босс!

Фачту58галльягг подумал о трёх миллионах ВК на лицевом счету в Галакт-банке и снова зевнул. Взглянув на ёрзающего на диване стратега, он вспомнил кое-что. Стратег просил перевести камеры на контактируемого Дурочкина, или как его… Врачи утверждают, что броккмант8т дурно влияет на память, хотя статистически достоверно это не установлено. Капитан коснулся шариков на груди.

На экране замелькали, меняясь и причудливо наслаиваясь, кадры. Погружение в плоть холодного оружия, убийства из пистолетов и автоматов, доведение противника до смерти удушением, сворачиванием шеи или ударом камня по голове. Лица умирающих были искажены от боли, лица убивающих сияли победным торжеством.

339-й пожалел, что не сделал в межгалактическом тотализаторе ставку на Булочкина. Контактируемый наверняка прикончил человек десять. Романтики, даже не обладающие физической силой, после обработки маррклянпа67том способны чрезвычайно возненавидеть окружающих и часто оказываются победителями в схватках.

— Э… Почему?

В сидячем положении стратег подпрыгнул на сорок три сантиметра и вытянулся перед коммерц-капитаном в струнку. Скуку с посеревшего лица босса как ветром сдуло. (Идиому стратег позаимствовал у землян.) Рот командира приоткрылся, что выражало высшую степень удивления. Кончик языка свесился до края подбородка. Экран показывал то, чего по канонам охвата не могло быть.

— Почему они живы?

Мысли 339-го запутались и не желали распутываться. Инструкции нарушены не были, но то, что происходило с контактируемым, противоречило всем инструкциям.

— Я спрашиваю, старший стратег: почему они живы?

— Вероятно, искривление локальной кви-энергетической сферы, босс.

Это первое, что пришло на ум стратегу. Упомянутое искривление в сеансах встречалось на практике крайне редко и было характерно для оборудования, использовавшегося на заре охватов, четыреста с лишним лет тому назад. При таком искривлении области кви-воздействия расплывались не вкруговую, а по форме искажённой восьмёрки, сильно сужаясь в центре. Кубики теряли прежние ориентиры, произвольно меняли дислокацию, и объекты ускользали из поля маррклянпа67та.

— Не морочь мне голову! Кубики на месте!

Изменив с помощью бус участок обзора, Фачту58галльягг указал посеревшим и потемневшим пальцем на экран. Кубики, синий и зелёный, замерли у потолка кухни. Кухни той квартиры, где в соседней комнате на диване прилегла Рита, у шифоньера мирно сидели братья Берендеевы, а вытянувшийся по стойке «смирно» Василий Булочкин говорил по мобильному телефону.

 

 

Глава X. In vino veritas, или Все дороги ведут в Москву

 

Пророчества о «Москве — Третьем Риме» сбылись.

Правительственные посланцы со всех концов планеты, сопровождаемые выжившими в резне, уцелевшими при стрельбе, избежавшими травм в массовых кулачных драках переводчиками и журналистами, полетели, поехали и поплыли в Россию.

Накануне члены Совбеза ООН в Нью-Йорке единогласно проголосовали за резолюцию, рекомендовавшую государствам подписать коллективный договор о всепланетной безопасности. Резолюция призывала международное сообщество брать пример с Москвы, эффективно противодействующей инопланетному заражению. Дабы непосредственно перенять опыт, представители министерств иностранных дел и спецслужб должны были отправиться в российскую столицу.

Первый вариант договора, который предстояло совершенствовать, был выработан, обсуждён и подписан в рекордное для международной дипломатии время — за одну ночь. От имени Кремля соглашение подписал постпред России в ООН.

По принятии коллективного договора российский президент, находившийся в Москве, произнёс по «Скайпу» речь перед главами иностранных государств. Он подчеркнул важность общих усилий по формированию и принятию на уровне ООН всепланетной концепции недоверия. Выработка данной концепции, отметил лидер России, позволит окончательно решить в настоящем и исключить в будущем проблему внеземной агрессии. По словам президента, назрела необходимость сплочения человечества на основе взаимного подозрения, предубеждения, непонимания, соперничества, политики двойных стандартов и перманентной холодной войны.

Высокопоставленные иностранцы отправились к русским перенимать опыт на самолётах, в поездах, автомобилях, на теплоходах, катерах и в подводных лодках. На бортах, в отсеках, купе, салонах и багажниках было запасено в изобилии противоядие от «космической чумы» (в некоторых развитых странах, где руководство пока не поняло природы агрессивного феномена, так прозвали воздействие кви-энергии на психику землян).

Утром в квартире Берендеевых четверо смотрели телевизор. Вася, Филимон, Рита и Семён ждали анонсированного спецвыпуска программы «Время».

— Бухгалтер, — сказал Филимон, — узнаёшь старого знакомца?

— Здравствуйте, товарищи, — сказал с экрана тот диктор, что вчера лупил стулом в дверь телестудии. Ничто не напоминало об его сумасшествии.

— Будь психически здоров, московский друг! — Филимон раздал запотевшие рюмки с водкой, и четверо радостно выпили за человека в телевизоре.

Сначала диктор сообщил о резолюции ООН, подписании договора о всепланетной безопасности и дал фрагмент речи президента РФ с комментариями двух экспертов — из Министерства обороны и ФСБ, считавшими, что доверять американцам и европейцам, состоящим в блоке НАТО, ни в коем случае нельзя, и следует страховаться договорами с подписями и печатями, а также ядерным оружием. Далее ведущий осветил новость о прибытии первых представителей зарубежных правительств в Москву. Речь его звучала взволнованно. Несомненно, и он, и его зрители-слушатели осознавали: грядут счастливые перемены. Вася, закусивший холодную водочку хрустящим огурчиком, беззвучно шевелил губами, повторяя за телеведущим некоторые реплики, дабы перенять идиомы, научиться тараторить и вообще освоить столичный журналистский стиль.

— Самолёты, на которых официальные представители иностранных правительств направляются в Москву, — с увлечением рассказывал молодой человек, — набиты ящиками с коньяком, виски, текилой, ромом, джином, крепким ликёром, портвейном, саке, шнапсом. Многие зарубежные гости предпочли запастись русской водкой, ибо положительный эффект от употребления сего продукта был экспериментально доказан первооткрывателями, а позднее статистически достоверно подтверждён российскими гражданами. Число добровольцев-испытателей растёт с каждой минутой. — На экране прошла череда кадров московских улиц с шевелящимися толпами пьяных горожан, подкрепляющихся свежими помидорами и новыми порциями водки. Картинка сменилась городскими видами Ближнего Востока. Автоматчики, взрывы, кровь, смерть, разрушения. Контрастный приём, догадался Вася. — Ввиду чрезвычайных обстоятельств арабские монархии час назад отменили сухой закон. Королевства, в которых велика угроза полного истребления населения, готовы менять нефть и газ на виски в неограниченном количестве.

Члены правительств и парламентарии разных государств, — продолжал ведущий, — по-прежнему не доверяют ни друг другу, ни тем более коллегам-чужестранцам, а от больших доз алкоголя, которые известный специалист по внеземному разуму Василий Булочкин образно сравнивает с явлением мистера Хайда, подозрения лишь крепнут. Сам акт заключения международного договора — не что иное, как письменная фиксация недоверия. Тем, кто ближнему верит, достаточно простого слова; бумага, подписи и печати не требуются.

На экране появился раскрасневшийся президент Франции. За спиной его темнели поручни трапа; видимо, президентский самолёт только что приземлился в аэропорту. Журналист телеканала просунул микрофон между узколобыми головами охранников. Первые фразы француза унёс ветер. Охранники неохотно подпустили репортёра к персоне, речь визитёра прорезалась.

«Земляне должны пить водку, коньяк, любой алкоголь, лучше покрепче! — говорил президент. — Русские сказали, что это гарантированный способ избавиться от адского кошмара, в который ввергли планету неуловимые пришельцы из космоса. Мы не верим русским, отнявшим у Украины Крым и поддерживающим в Сирии тирана Асада, но мы верим в бутылку! In vino veritas! Вздрогнем!» — неожиданно с сильным акцентом и грассируя добавил он по-русски и приложился к фляжке.

Итак, — экран занял телеведущий, — на Земле стало меньше доверия, зато у землян появился единый космический враг. Ничто так не объединяет недоверчивых людей, как общий противник: объединившиеся не доверяют ему ещё больше, чем друг другу. Гениальная стратегическая оборонная инициатива товарища Булочкина всецело одобрена президентом России. Выпьем, товарищи!

Диктор достал из-под стола бутылку марочного портвейна «Массандра», выдернул пробку и отхлебнул из горлышка.

— Вы смотрите программу «Время». Рейтинг одобрения президента России, одолевшего с помощью преданных патриотов инопланетную напасть, поднялся с 96 до 100 процентов. Впору говорить о парадоксе. Одобрение кого-либо всегда подразумевает доверие к оцениваемой персоне. Между тем респонденты, участвовавшие в опросе на тему оценки власти, были пьяны и клялись, что никому в Кремле не верят, и президенту тоже, и подтвердили, что его действия обод… простите, одобряют. — У ведущего заплетался язык. — Земным социологам и психологам ещё предстоит изучить сей феномен. От некоторых учёных, — диктор отпил из бутылки, — поступили предложения проводить в дальнейшем выборы президента, депутатов и губернаторов, допуская в кабинки для голосования исключительно пьяный электорат — после теста «Товарищ, дыхни в трубочку». В свою очередь, депутатам и представителям исполнительной власти рекомендовано разрабатывать и принимать законы и вести управленческую деятельность в нетрезвом виде. Корпорация «Роснано» уже предложила наладить выпуск нанопьяномера, который позволил бы точно установить алкогольный градус того или иного избирателя, депутата или чиновника.

— Нанодельцы своего не упустят, — заметил Филимон. — Ну что, товарищи, поднимем рюмки за спасение планеты?

— За недоверие! — провозгласил Семён, косясь на жену.

— За новое счастье, — не очень уверенно проговорила Рита.

— За победу, — сказал Вася и вздохнул отчего-то.

 

 

Глава XI. Не солоно хлебавши

 

«Романтик спас мир!» — писали газеты, передавало радио, сообщало телевидение. Старший стратег 339-й и коммерц-капитан Фачту58галльягг читали заголовки бумажной земной прессы и средств массовой информации в Интернете, смотрели телерепортажи, и антенны на их ушах серели от тоски и завивались в спирали.

«Русский романтик Василий Булочкин и его друг Филимон Берендеев под чутким руководством президента России избавили мир от космической чумы XXI века…»

«Вторжению коварных инопланетян-агрессоров, вздумавших истребить на нашей планете всё живое, противостояли храбрые и смекалистые русские романтики, не чуждые сорокаградусного веселья…»

«Парадоксально, но факт: причина земных бед — доверие. Сибиряки Булочкин и Берендеев, склонные к романтической трактовке событий, к дружбе и братству, указали человечеству неожиданный путь к спасению. Согласно теории Берендеева — Булочкина, слившейся с практикой, антипод доверия, то есть недоверие, можно пробудить в себе или подстегнуть изрядной дозой спиртного. Наш штатный психолог Рой Сухостоев полагает, что науке необходимо оценить влияние феномена на коллективное бессознательное…»

«Межзвёздные интервенты, обладающие скрытыми технологиями давления на человеческую психику, оказались бессильны перед простыми людьми, верящими в силу водки и счастливое будущее. Романтик Филимон Берендеев напоил романтика Василия Булочкина, который позвонил в Кремль и спас мир!»

Романтик спас мир! Это утверждение, в правдивости которого старший стратег и командир не теперь сомневались точно так же, как не сомневались и земляне, шло вразрез с теориями аббзян, подкреплёнными многолетней практикой. Подобное утверждение, доказанное эмпирическим путём, не оставляло камня на камне от постулатов космической социологии Непоколебимых Миров. Эффективное земное противодействие охвату ставило под сомнение аббзянские руководства и инструкции. Школьные учебники, в которых воспевалось спасение прогрессивными аббзянами планет от «быстро угасающих» цивилизаций, тяготеющих к самоуничтожению в ядерной, биологической, химической или экологической катастрофе, подлежали пересмотру и редактированию. Непоколебимым Мирам впервые в истории грозило колебание!

— Почему они в массовом порядке поглощают эту жидкость? — спросил абсолютно серый коммерц-капитан, глядя в круглые глаза стратега. — Отвечай!

— Хотят отравиться, — солгал тот, манипулируя цветом своей кожи, набирая зелёный цвет. — Толпы меланхоликов погружаются в чёрную депрессию, босс. Тупиковая цивилизация…

Фачту58галльягг скептически фыркнул и перевёл обзор на квартиру Берендеевых. Контактируемый Булочкин и крупный гуманоид по имени Филимон фокусировали взгляды на кви-энергетических кубиках, без движения лежавших на столе возле маленьких сосудов, предназначенных для напитка, излюбленного аборигенами. Кубики поблекли, грани их скруглились, почти стёрлись; ещё немного, и они превратятся в шарики. Возле них в воздухе висела едва видимая пыль. Гуманоиды спорили.

— Не трогай! — воскликнул крупный гуманоид. — В Москве ещё не решили, что с ними делать!

— Так то в Москве, — ответил контактируемый.

И взял кубики в руки.

Зеленоватый и синеватый песок заструился между пальцами Булочкина. Песок не падал на стол, а сыпался словно в никуда, растворялся в воздухе.

Как зачарованный, глядел на эту картину 339-й. Воочию наблюдать процесс распада энергетических кубиков ему прежде не доводилось.

Распад происходил потому, что гуманоиды, находившиеся в активном радиусе от источника кви-излучения, вырабатывали ничтожное количество доверия, недостаточное для производства энергетического продукта — маррклянпа67та. В эпицентре же доверие и вовсе не фиксировалось. Стратег убедился в этом, глянув на настенные индикаторы.

Скоро от кубиков ничего не осталось.

Фачту58галльягг затопал ногами. Такой нервной реакции он не позволял себе лет сто.

— Ты уволен! — крикнул он. — Вон из моей каюты!

Пятясь к двери, гибкий 339-й кланялся на ходу. Командир искал что-то глазами. Самодвижный столик ринулся к его ногам. Капитан наклонился за бумажным томом Толстого. Фачту58галльягг опоздал самую малость: корешок книги ударился в дверь, автоматически закрывшуюся за бывшим подчинённым.

Босс передумает, уверял себя 339-й. Увольнение во время охвата и киносеанса формально воспрещено. Кроме того, увольнение старшего стратега компании — из ряда вон выходящее событие, и соответствующий приказ непременно фиксируется на настоящей бумаге. А бумага имеется только в центральном офисе совета директоров.

— Что такого я натворил? — тоскливо шептал 339-й, бредя по серебристому коридору корабля. — Я действовал по инструкциям. Боссу никогда не доказать обратного… И разве не он сказал мне: «Стратег, ты не откроешь здесь ничего нового»?

В своей каюте 339-й включил визор, настроил на Россию. Глядя на мелькавшие на площадях и проспектах фигурки, на удлинявшиеся очереди в винно-водочные отделы и алкомаркеты, на аборигенов, поднимавших блестящие глаза к небу и грозивших ему кулаками и бутылками, он понял: когда земляне потребляют ядовитый напиток, являющийся, по-видимому, частью их философии и культуры, с их психикой что-то происходит. Доверие утрачивает силу, лишая кубики притока энергии; доверие растворяется в водочных парах, уходит из сознания, сменяясь своею противоположностью. Покачивающихся аборигенов объединяет мощнейшее недоверие, и острейшая ненависть к общему врагу поднимается в космос. Аборигены опьянены и водкой, и ощущением грядущей победы над чужою силою. Сами того не ведая, земляне излучали отрицательную пми-энергию, гасящую кви-энергию, извлечённую кубиками из доверия. Индикаторы показывали крайне низкие усреднённые значения, близкие к отрицательным величинам. Энергособираемость падала.

Земная раса непобедима! Раса, придумывающая художественных персонажей, предпочитающая мрачную философию смерти бодрящему принципу здесь и сейчас, превращающая собственную жизнь в трагедию, как это случилось с Толстым, оказалась крепким орешком! Технологии прогрессивных аббзян наткнулись на неодолимое препятствие — алкоголь. 339-й перебрал на визоре точки контактов. Десять из пятнадцати пар кубиков лежали без движения и света, одну пару напившийся водки контактируемый выбросил на помойку, и ещё одну пьяный немец старательно топил в шнапсе. Всего три пары крутились в квартирах. Сеанс был безнадежно испорчен!

Столбцы плазменных гистограмм в каюте старшего стратега, дублирующие индикаторы уровни наслаждения публики, имеющиеся в распоряжении капитана, скатились до отрицательных показателей. В практике корпорации за последний век такого не бывало. Полный провал!

ВИПы в кинозалах возмущались, швыряя в экраны варёный картофель. Богачи заплатили огромные суммы в твёрдой межгалактической валюте не для того, чтобы смотреть, как земляне вместо совершения убийств объединяются и противостоят охвату. Посеревшие от откровенного неудовольствия миллионеры покидали кинозалы и возвращались в каюты, намереваясь по прибытии на родину подать против компании иски. Среди купивших билеты нашлись и адвокаты, которым зрители тут же поручали вести дела.

Положение спасти было нельзя. Действующие на Земле три пары кубиков (уже две, только две), радиус доверия вокруг которых быстро съёживался, не могли обеспечить должной концентрации кви-энергии. Число людей, готовых с наслаждением уничтожать себе подобных, стремительно сокращалось; старший стратег с тоской наблюдал за мельтешением многозначных чисел на табло — они уменьшались до недопустимых величин. Удельный вес кви-источников становился чересчур мал. Кубики лишались энергии, выработка маррклянпа67та прекращалась. Вместе с энергией корпорация теряла аудиторию и репутацию, обрастая отрицательной статистикой.

Ему, старшему стратегу компании, следовало бы ещё до вхождения в контакт остановиться на феномене водки, провести серию контактов с землянами, хлебнувшими напитка, изучить их энергетическую реакцию в локальном диапазоне.

Как говорят в России? После драки кулаками не машут? Русский мужик задним умом крепок? Нет, не то… Откуда было знать ему, жителю иного мира, что к коммерческому провалу приведёт какой-то напиток? Учёные Непоколебимых Миров занесли в справочники тысячи одурманивающих снадобий, получаемых и употребляемых на множестве планет. И никогда прежде одуряющее средство не делалось преградой для охвата. Самый мудрый стратег не стал бы искать опасность там, где её нельзя было предугадать.

— Что же будет? — сказал 339-й, расхаживая взад-вперёд подобно раздражённому землянину и хрустя пальцами на манер вымышленного Толстым господина Каренина.

Впрочем, он понимал, что будет. Хоть такое случалось крайне редко, время от времени оно всё же происходило, и сценарий на этот счёт был отработан.

Планета, охват которой не удался, заносилась в Реестр исключений. Со дня официального занесения входящие в ККС компании теряли право использовать в отношении местной цивилизации потенциал кви-энергии. Допускалось лишь историческое наблюдение, необходимое для корректировки космосоциологических руководств и экспедиционных инструкций. Контакты с аборигенами категорически воспрещались.

Раздался громкий предупреждающий сигнал, слышимый во всех отсеках и каютах. Сейчас крейсер перенесётся восвояси.

— Романтики!.. — прошептал стратег, опускаясь на диван. На подлокотнике лежали спицы, клубок нежно-голубой шерсти и начатый воротник свитера в северном стиле Ннемо548лласда. Непритворно вздохнув, 339-й закрыл глаза и засунул антенны в уши, как предписывала при переходе в субпоток времени и искривлении пространства инструкция номер сто три.

Корабли «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб» притянули к себе три тысячи восемьсот шестьдесят девять кинокамер с рби-ретрансляторами. Главный штурман задал пространственные координаты для прыжка на орбиту Мхррреавдерббан64аббза. В ближайшие дни коммерц-капитан, старший стратег и прочие топ-менеджеры команды предстанут перед комиссией Форума космосоциологов и неподкупными членами Совета по межгалактическим отношениям. Репутация компании, вероятно, безвозвратно погублена.

На поиск подходящей планеты, обследование, изучение, экспедиции и контакты с потенциальными носителями у сотрудников компании уходит не менее четырёх лет по земному исчислению. Зарплаты сотрудникам, участвующим в поиске, исследовании, планировании и проведении операции, выдаются по разряду «Аа». Жители Населённых Галактик испытывают к счастливчикам зависть первой категории. При провальном исходе чувства галактян к космическим бизнесменам соответственно сменяются злорадством высочайшей степени. Фиаско охвата может привести корпорацию к крупным убыткам и к выплате неустойки VIP-клиентам, абонировавшим места в космическом кинотеатре. Вместо колоссальной прибыли экономисты компании фиксируют чудовищные убытки, которые не приснятся и утомлённому пролетарию с планеты Змоймо4343гдан в найчвой778дваннском сне, вызванном эффектом от злоупотребления тррнамбад58гогом. Главбух фирмы глядит с тоскою в визор, где зияет бездонная финансовая пропасть, и дрожащею серою рукою выводит в балансе астрономический минус. Нельзя не сказать и о катастрофическом ударе по репутации компании. Он настолько силён, что долгие годы клиенты не желают слышать о фирме, запоровшей киносеанс. Членам совета директоров компании, чьё реноме пошатнулось, запрещается осуществлять функции в Совете по межгалактическим отношениям.

Промашка с охватом Ннемо548лласда обойдётся «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб» кошмарно дорого. Самое ценное, что по-настоящему имеет вес в Непоколебимых мирах, — это репутация. А репутация, как известно каждому жителю Населённых Галактик, строится исключительно на умении не совершать ошибок. Не совершать никогда! Единственная ошибка может стоить коммерц-капитану карьеры. Что уж говорить о стратеге! Согласно параграфу 881 космосоциологического руководства по охватам (уточнённая версия 127к), ответственность за принятие решения о допустимости операции возлагается на старшего стратега. Стратег, допустивший поверхностный подход к изучению быта и культуры аборигенов, объявляется Советом по межгалактическим отношениям безответственным и лишается лицензии на работу в космосе.

Жизнь гуманоида-неудачника в высококонкурентном мире катится под откос. Многие из разжалованных «белых воротничков» подсаживаются на блаумбернот678стумм или схожие наркотические снадобья, а в свободные от дурмана часы подвергают былые убеждения мучительным сомнениям и сереют. Если про землянина говорят «хмурый», то про аббзянина, потерявшего должность и утратившего оптимизм, говорят «серый». Согласно новейшим статистическим данным (за 486409-й год Настосиан36ской эры), 59,3% бывших аббзянских стратегов в течение первого года после потери престижной работы и отлучения от привычных благ умирают от сердечных приступов либо прибегают к суициду. Столь печальный финал весьма напоминает реакцию на удары судьбы горемык-землян или их заочных собратьев по космосу, для чьих цивилизаций, отнесённых социологическим классификатором Непоколебимых Миров к быстро угасающему типу, характерно перманентное разочарование, обусловленное, по мнению аббзянских учёных, приоритетом фальшивых ценностей: доверия, любви, альтруизма.

Старший стратег услышал собственный голос. Голос цитировал реплику из романа «Война и мир», цитировал выдумку:

— Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!

И бородатый Лев Толстой рассмеялся среди звёзд.

 

 

Глава XII. Тринадцать месяцев спустя

 

Модернизированная оборонная доктрина Российской Федерации, подписанная верховным главнокомандующим, то бишь президентом, предусматривала полное искоренение доверия у граждан. Обеспечение тотального недоверия воплощало в себе национальную идею, каковую долгие годы безуспешно пытались сформулировать идеологи Кремля.

Чиновники Минобразования объявили о введении в университетах новых гуманитарных дисциплин: социологии недоверия и критической социальной психологии. Курс обществознания в старших школьных классах был дополнен соответствующими подготовительными главами. Каждому сознательному гражданину предлагалось усвоить: недоверие — залог успеха индивида, региона, страны и человеческой цивилизации в целом.

Ряд тезисов к учебникам и оборонной доктрине написал В. Д. Булочкин, экономист, журналист и советник президента по вопросам спасения Земли. Некоторые параграфы были им выработаны в соавторстве с Ф. К. Берендеевым, заместителем министра обороны по противостоянию внеземным цивилизациям. Недоверчивые аналитики отмечали, что тов. Булочкин редко использует в своих трудах термин «недоверие», а там, где всё же использует, смягчает его словосочетанием «чрезвычайные обстоятельства».

Изучение литературы в школах и вузах было ограничено до установленного научным методом безопасного предела. Метод выработала комиссия реформаторов, состоявшая из видных российских специалистов и учёных. От государственных экзаменов по литературе эксперты решили отказаться. Как полагало большинство членов комиссии, ввиду отмены экзаменов школьники вскорости перестанут читать даже сокращённые варианты художественных произведений.

Издание, обращение через библиотеки и коммерческое распространение книжной продукции отныне жёстко регламентировалось и регулировалось. Бумажные тома и собрания сочинений, особенно авторов эпохи романтизма, сказочников и фантастов, а заодно представителей социалистического реализма, воспевавших светлое будущее, полетели в макулатуру. Из неё целлюлозно-бумажные комбинаты сделали километры туалетной бумаги сорта «Литературная». Между тем СМИ писали, что советник президента выступает против тотального уничтожения и переработки художественных книг и что благодаря его стараниям многие книги нашли пристанище в спецхранах.

Свободное обращение кинофильмов и телесериалов в России тоже угодило под запрет. Правительство организовало при Министерстве культуры Главный цензурный комитет (Главценком), в структуру которого вошло пропагандистское управление, возглавляемое Маргаритой Берендеевой. Ею был выведен особый тип киногероя: человек недоверчивый. Подобно классическому литературному персонажу Рахметову, этот тип готовит себя к новой жизни. В отличие от устарелого героя Чернышевского, он не спит на гвоздях, а ежедневно тренируется в недоверии, подозрении, сомнении, хитрости, обмане, макиавеллизме, управлении при помощи тайных пружин и умении видеть тройное дно там, где представлено двойное. Антагониста главному герою вывел В. Д. Булочкин, раскрывший в себе художественный талант. Как полагается в классических сюжетах, антагонист терпит в финале крах. Правда, критики утверждают, что образ этого неудачника и слабака отчего-то вызывает симпатию.

Воспитательницы детских садов и педагоги младших классов школы учили детишек не брать конфеток, кубиков, пирамидок, шариков и прочих предметов у зеленокожих дяденек, прилетевших на тарелках и гуляющих по лесам и дворам. Появились электронные развивающие игры, научающие пяти- и шестилетних мальчиков и девочек не доверять тем, у кого на ушах растут антенны. Услышав от зелёного персонажа в игре предложение: «Хочешь, чтобы твои папа и мама жили дружно? Тогда съёшь конфетку!», ребёнок должен проявить смекалку и нажать на сенсорном экране кнопку «Нет». Отрицательный ответ давал сто баллов и обеспечивал переход на следующий уровень.

Россельхознадзор и Роспотребнадзор в соавторстве рекомендовали грибникам и ягодникам ходить в лес с осторожностью и ни в коем случае не в одиночку. Тем, кто не мог обойтись без третьей охоты, означенные ведомства настоятельно рекомендовали запастись не только рефтамидом, но и спиртным. Очередную рюмку водки грибнику вменялось выпивать каждый километр. При обнаружении девиантного поведения в группе грибников её члены обязывались немедленно воспользоваться методом пресечения, предложенным и испытанным Ф. К. Берендеевым.

В связи с необходимостью стимулировать в ближайшее время у населения недоверие искусственным способом, а именно при помощи спиртного, Министерство здравоохранения разработало программу поддержки пьющих россиян, финансируемую государством. Центральным её идеологом стал водочный бизнесмен и крупный специалист-практик Семён Берендеев. В течение переходного периода оптовые и розничные торговые точки должны были отпускать алкогольные напитки с нагрузкой: к каждой поллитровке прилагался бесплатно блистер эссливера, карсила или их аналогов. Ящик крепкого алкоголя дополнялся флаконом прогепара.

 

* * *

 

Тринадцать месяцев минуло с контакта аббзянина 339-го и землянина Булочкина. На Земле стоял сентябрь — пора белых грибов, обабков, опят и розовых полосатых волнушек. Трепетали пожелтевшие берёзки, осинки с лёгким треском роняли бордовые листья; круглые и тяжёлые, падали они к резиновым сапогам и на плечи советника президента и его спутников. Под подошвами идущих хрустели сухие веточки, шуршала поникшая трава, задетая голенищами. Получив на службе в Москве отпуска, четверо сибиряков надумали провести пару дней в родных краях. Прилетев поздним рейсом, Вася, Филимон, Рита и Семён переночевали на даче Зинаиды Ивановны, Ритиной матери, а ранним утром отправились на восточную городскую окраину. Оттуда тянулась через поле дорога к лесу, где Васе когда-то явился зелёный пришелец. Советник президента хотел было двинуть знакомыми тропами один, но замминистра обороны идею не одобрил: «Не пущу! Государеву человеку нельзя без сопровождения». Рита тоже призвала к коллективному походу: «Идти, так всем! Воздухом хоть после Москвы подышим». Семён добавил: «По закону положено группами в лес ходить».

Шли они по зараставшей солнечной просеке. Сапоги придавливали листья подорожника, царапали засохшие обрывки корней. По сторонам поднимались осинки-подростки. Любил здесь прежде ходить Василий, с азартом высматривая по сторонам оранжевые грибные головы.

Жить без доброго идеала и тем более жить, превращая в идеал недоверие, — это неправильно. Об этом размышлял он, шагая впереди спутников.

Если человечество избавится — пусть не полностью, в абсолютном значении это едва ли можно, — от доверия, то есть в значительной мере утратит способность верить ближнему, жизнь на Земле превратится в сплошную конфронтацию. Доверие инопланетянам едва не привело к уничтожению вида, но и культ всеобщего недоверия среди землян чреват глобальной катастрофой.

«Что мы знаем о расе аббзян? — задавался вопросом Василий. — Почти ничего!» Они умеют манипулировать эмоциями и разумом, они разложили доверие по кирпичикам и научились извлекать из него энергию; им смешны идеалы и прожекты светлого будущего, они призывают жить здесь и сейчас, в чём убеждали и земные мыслители. И это всё; далее открывается пространство для предположений. Людям ничего не известно о том, как живут аббзяне и их собратья по Непоколебимым Мирам. Вправду ли они счастливы? Ведь 339-й на поверку вышел лгуном! «Мы не знаем, что они собирались сделать с Землёй. Заселить и построить фантастические супергорода?»

За деревьями открылся солнечный кружок знакомой поляны. Вася откинул капюшон толстовки. Становилось теплее.

— В тенёчке устроимся, — сказал Семён. Присев на корточки, он извлёк из рюкзака бутылки с водкой, банки с консервами, лук, свежие огурцы, помидоры — всё то, что он любовно-жаргонно именовал «закусью».

Рита опустилась на ствол сломанной осины. Устало выдохнула. Поставила у замшелого ствола термос с чаем. Как раз тут Вася вёл беседу с космическим гостем. Точнее, говорил гость, а он, Вася, как губка, впитывал.

— Тарелка появилась там, на поляне. Потом он спустился по лесенке, подошёл… И мы сидели на этой осине и говорили. Как сейчас помню: зеленоватый, уши с антеннами, в футболке с номером, на шее — нитка с кубиками…

— Ушастик твой с антеннами чуть Землю не уничтожил, — сказал Семён.

— С чего ты взял, что ушастики собирались уничтожить Землю? — Филимон рассматривал с просеки пустую поляну. — Зачем им уничтожать её?

— Я тоже думал над этим, — вставил Вася. — Скорее мы сами, люди, угробили бы свою планету, чем они. Ядерными ракетами и бомбами. Или каким-нибудь биологическим оружием. Химическим. И обыкновенным.

— Конвенционным, — уточнил Филимон.

— Я думаю, инопланетяне хотели очистить планету от людей этим своим чудовищным способом, а потом… Не знаю, что потом. Что они хотели построить, как собирались использовать Землю? Пожалуй, мы никогда этого не узнаем. — Вася запрокинул голову. Взгляд его, скользнув по длинным осиновым стволам, будто бы сходившимся в выси, улетел в небо.

— Тарелку обратно ждёшь? — По своей неприятной привычке Семён Берендеев хмыкнул.

Вдруг осознал Вася, что инопланетянин, представившийся 339-м, принёс ему неодолимое разочарование. Разочарование, разбившее на два куска его жизнь. Если первая её половина, окончившаяся визитом звёздного гостя, полнилась мечтами, пусть тщетными, фантастическими, то вторая день за днём превращала бывшего бухгалтера в стареющего государственного человека, не имеющего надежд на счастливое будущее.

Романтик-бухгалтер надеялся на чудо, и чудо будто бы спустилось на Землю. Контакт с далёкой цивилизацией — не о нём ли, не о братьях ли по разуму мечтали целые поколения? На поверку же вышел обман, и советник президента стал одним из первых, кто противостоит былой мечте. По щекам Васиным потекли слёзы; даже теперь он не мог поверить, что инопланетянин, рассуждавший о доверии, анархии, любви, мировом пацифизме, банально надул его, и целью пришельцев было очистить Землю от людей.

— Чего замолк, советник? — Семён слегка толкнул его плечом. Вася покачнулся. — Тарелку, говорю, ждёшь? Водки лучше выпей!

— Не жду. Я думаю, когда кубики рассыпались, не стало и угрозы для землян. Аббзяне убрались восвояси. У нас есть противоядие. Они это поняли. Не будет больше тарелок. Прошло больше года, а признаков появления аббзян нет.

— Ну, это не говорит о том, что они не вернутся с более мощным оружием, — сказал Филимон. — Владение энергией на таком уровне…

— Или ещё с каким-нибудь хитромудрым обманом, — вставила Рита.

— Первый же контакт одной цивилизации с другой оказался обманом! — воскликнул в сердцах Вася. — Триста тридцать девятый изучил нашу историю, философию, литературу; он развернул передо мною, как скатерть-самобранку, все мои идеалы; я друга и товарища в нём почувствовал! Я верил ему как себе! Эх!.. Разве смогут после этого земляне поверить каким-нибудь другим пришельцам? Неправильно, конечно, стричь всех под одну гребёнку, не исключено, что во Вселенной есть и гуманные цивилизации, но… Отныне мы наполнены недоверием по самую маковку! Идеалы анархии и братства мне представляются сейчас чем-то диким. Нельзя верить никому: ни чужакам, ни близким, ни себе. Но разве можно так жить — в вечном подозрении, опасаясь появления очередных кубиков?

— Зато никакой инопланетный хрен Землю не захватит. Из-за грибника наивного! — Семён хихикнул.

Василий промолчал.

«Нельзя же абсолютно не доверять, — думал он, не желая спорить с Семёном, который свою первую половину жизни прожил противоположно Васе. — Ладно политики, но рядовые-то граждане?»

И по философскому закону единства и борьбы противоположностей не складывалось, чтоб недоверие было, а доверия не было.

— Как люди в любви будут признаваться, если на планете не станет доверия? Замучил меня этот вопрос! — признался Филимон. — Он ей говорит: «Люблю», а она ему: «Вали отсюда, я тебе не верю»? Ты вот умный, Вася, в университете учился, объясни мне, дураку военному. Аналитики по телевизору до сих пор про парадокс рассуждают: мол, как так, доверчивые люди, романтики, спасли мир, а от доверия надо избавляться… Так и не разрешили этот парадокс.

— Парадокса нет, Филимон, — сказал Вася. — Работает старый добрый закон единства и борьбы противоположностей.

— Устарел твой закон! — По подбородку Семёна тёк помидорный сок. Семён утёрся салфеткой. — Ритка, нарежь помидоры-то!.. Президент ясно говорит: приоритетная ценность — недоверие. И политики других стран то же говорят. Давно такого согласия на планете не было. Какие противоположности?

— Политики говорят правду: они и без нового договора никому не доверяли. Политики всегда и везде культивировали недоверие. Исключения вроде Томаса Санкары долго не жили.

— Что за Томас такой?

— Создатель Страны честных людей.

— Чего? Выдумка опять книжная? Погоди, президент до тебя доберётся! Полетишь из Кремля вверх тормашками… Книги сжигать надо, а не по хранилищам прятать!

— Давайте выпьем. — Филимон наполнил и раздал рюмки.

Закусили калининградскими шпротами. Десантник незаметно для прочих подмигнул Васе.

— Пойду отолью.

Вася сообразил:

— И я за компанию. Заодно грибков посмотрю — знаю там месторождение…

За деревьями десантник тихо сказал Васе:

— Мы с тобой тоже политики. Получается, мы неправильные политики. Если что, знай: я готов умереть за доверие.

— Только за него и стоит умирать, — отозвался Вася. — Мы поживём ещё… Кому-то надо быть хранителями доверия.

— Семён прав: мы станем врагами государства. Нас разоблачат рано или поздно. В тюрьму посадят. Сгноят.

— Не врагами государства, а друзьями, Филимон. Враг, пусть несознательный, на самом деле тот, кто готов полностью истребить доверие. Нет счастья, когда кругом сплошной обман! Мы будем действовать умно и без суеты. Таиться не будем… Истерия с культом недоверия скоро схлынет. Кубики не появляются, и это значит, что аббзяне убрались не солоно хлебавши. Сдохла их энергочерпалка! У человечества большой запас сопротивляемости. Сегодня каждый землянин держит в доме запас водки и знает, что нужно делать, если поблизости возникли кубики или начали метаться психи. Президент поступил мудро, пригласив нас в правительство. Он ведь отлично знал, какие мы люди! О сибирских романтиках вон сколько в газетах написали. Доверия станет меньше, Филимон, но оно не умрёт. Мы сохраним его. Мы правильные учебники напишем, с учётом закона!

— Академики, учёные эти, догадаются, наверное, — предположил Филимон. — Додумаются до закона твоего.

— Вспомнят, — поправил его Вася. — Это не мой закон. Вспомнят, когда жизнь хуже пойдёт. Не знаю, как живут аббзяне, — Вася поднял голову к небу, — но думаю, доверие у них есть. Знают же они про него, и даже научились из него энергию добывать. Может, у них мало его, но есть. И романтика есть. Кто стремится в космос, к звёздам, как не романтики?

Филимон кивнул.

— Смотри-ка! — Вася показал на оранжевые шляпы там и сям.

Срезав красноголовики, уложив их в пакет, двое вернулись к Семёну и Рите.

— Прагматик стремится сдать человека в дурку или вызвать полицию, а романтик даёт человеку водки и спасает мир, — сказал Вася. — Учёные твердят о парадоксе, а я считаю любовь и доверие жизненной необходимостью.

Семён хмыкнул.

— Анархист! Яйцеголовые по телику дело говорят! Только не парадокс тут, а случай! Тебя накачали водкой и случайно истребили в тебе доверие. То же и с Риткой. Если б не накачали, вы чёрт знает чего бы натворили!

— Не мы, — возразил Вася. — Кубики. Инопланетные кубики на нас действовали.

— Сам говорил, что они энергией доверия питаются! — воскликнул Семён.

— Почему же случай? — спросил у брата Филимон. — Я про действие спиртного на психов полжизни знаю. Ничего случайного не было.

— Про дурь подавлять знал, а про истребление доверия ни фига не знал! Это бухгалтер потом нам объяснил, теоретизировал про Джекила и Хайда… Случайно у тебя вышло!

— Мальчики, не спорьте, — вмешалась Рита. Она отпустила волосы за ухом, которые накручивала на палец. — Давайте-ка выпьем по рюмочке. Знаете, вы все правы. Каждый по-своему.

— За недоверие! — провозгласил тост её муж.

— За парадокс! За единство и борьбу противоположностей! — Вася подмигнул Филимону.

Съёв огурец, Филимон сказал:

— Подумай, брат, над законом, о котором сказал советник президента. Без парадокса спасти Землю было бы некому!

— В Кремле мне тогда поверили, — напомнил Василий. — Когда я звонил. Значит, ничтожный, микроскопический уровень доверия сохраняется и у политиков. Хоть они это и отрицают.

— Если б такие как ты поменьше доверяли всяким пришельцам, никакой заразы и не появилось бы! — заявил Семён.

— Товарищи! — с торжественной интонацией произнёс Филимон. — Давайте выпьем за бухгалтера. Пардон, за советника президента. Я тут покумекал, Васёк… Не пора ли тебе задуматься о кремлёвском троне? О выборах? Президенту понадобится сменщик.

— Там видно будет, Филимон Корнеевич! — Вася улыбнулся заместителю министра обороны Российской Федерации.

— На Земле много романтиков, доверчивых и добрых людей, — сказал Филимон. — Твой электорат!

— Чего? В президенты?! — Выпучившего глаза Семёна перекосило, будто он вместо водки керосина хлебнул. — Вы ж всё наоборот сделаете! Шиворот-навыворот!

Жёлтый солнечный луч протянулся между осинками и лёг на лицо советника. Вася прищурился.

— Кто сказал, что нам надо доверять?

— Путчисты! — бросил Семён.

— Вопрос в том, будем ли мы жить как они. — Вася показал в небо. — Жить без идеала. Сможем ли? И надо ли? Правильно ли это для нас? — Он помолчал, разглядывая стволы осин, комли, поросшие мхом, охряные и багровые листья под ногами. В сухой листве прошуршала ящерка. — Вот у тебя, Семён, был идеал?

Жующий Семён кивком указал на бутылку. Прожевав, достал из внутреннего кармана куртки портмоне, оттуда — банковскую карту.

— Два идеала, — сказал. — Кроме них, никаких.

— А у тебя был идеал, Рита? — спросил Вася.

— Был. Ты. — Она усмехнулась, а её муж подавился водкой, которую употреблял быстрыми темпами, видно, для того, чтобы обрасти толстой шкурой недоверия. — Но только после двух рюмок.

— А после шести?

Рита покачала головой.

— У меня тоже был идеал, — сказал Филимон. — Девушка. В юности. Я очень её любил, души в ней не чаял. И вдруг она взяла да выскочила замуж за комсомольского вожака, товарища на несколько лет её старше. Объяснила мне, что я по социальному положению ей не подхожу. Наивным меня назвала. У неё папка с мамкой продвигались по партийной да молодёжной линии, по райкомам да культурным комитетам трудились, вот она и выбрала подобающего спутника жизни. А со мной так, развлекалась. Ей моё тело спортивное нравилось. Короче, сдулся мой идеал. Так я и не женился.

— Кино-то ты смотришь про любовь, — заметил Семён, разливая водку. — Сорок восемь лет прожил, почти полвека, в министерстве сидишь, а дурь из башки так и не выскочила.

— Кино смотрю. Я и романы иногда читаю. В придуманное больше верю, чем в настоящее…

Шестую рюмку Вася пить не стал, а вместо этого снова посмотрел в небо. Так как, триста тридцать девятый? Стратеги не ошибаются?

 

 

Глава XIII. Из искры возгорится пламя!

 

После уплаты штрафов, доли в общей неустойке и сборов в пользу Форума космосоциологов у безработного 339-го не осталось сбережений. Лечебно-психиатрического или ссыльного наказания бывшему старшему стратегу не предписали, поскольку при охвате он действовал в соответствии с инструкциями, а страдания истцов исчерпывались эстетической неудовлетворённостью и не были сопряжены с потерей свободы и вредом здоровью. Продав комфортабельный тринадцатикомнатный, трёхчердачный и двадцативосьмиоконный дом, 339-й вселился в сорокаэтажку на окраине провинциального городка, в квартирку с парой квадратных окон. В таком жилье обитали либо юные и бедные студенты, чьё жизненное движение было впереди, либо неудачники, карьера которых застопорилась на начальных уровнях или рухнула.

К концу земного месяца сентября экс-стратег, чьё имя навсегда занесли в чёрные списки крупных компаний Непоколебимых Миров, перепробовал все возможности трудоустроиться на какую-либо должность, пусть не престижную, находящуюся десятью рангами ниже кресла старшего стратега корпорации. Всюду он получал отказы, в том числе в грубой форме; семнадцать раз его выкидывали за порог и три раза пнули по колену, что являлось на Мхррреавдерббан64аббзе крайней формой унижения. Нельзя и поверить было, что недавно его угощал броккмант8том коммерц-капитан! 339-му не удавалось устроиться даже консультантом или помощником консультанта в мелкие фирмы, чьи боссы не брезговали наймом студентов-старшекурсников. Да что говорить: его не брали в киномеханики! Ниже падать было некуда. Драить полы, пылесосить тротуары, чем на Мхррреавдерббан64аббзе занимались презираемые гастарбайтеры за полтора кредита в месяц, наш герой, желавший быть полезным родине, отдавать ей знания и опыт, не мог. Посерев до черноты, он впал в летаргический сон, предшествовавший у аббзян состоянию комы.

339-й оказался на пороге смерти не от нищеты, не от болезни, не от злоупотребления тррнамбад58гогом, который опасен для почек, мочевого пузыря и в меньшей степени для печени при смешении с блаумбернот678стуммом и добавлении ингредиентов, о каковых знают те редкие жители Мхррреавдерббан64аббза, кому жизнь стала не мила. Ему грозила смерть, не характерная для тёмных работяг с Мкррамм8723ллыза и немыслимая для образованных трудящихся со Змоймо4343гдана. Умри он, его конец на далёком Ннемо548лласде, если б там знали о его судьбе, сочли бы смертью истинного интеллигента. Земной классик давно объяснил, что горе бывает от ума.

По счастью, в психологическим и биологическом смысле аббзяне не совсем то, что земляне, и способностями сознавать и мыслить они обладают и в угнетённом предкоматозном состоянии. Правда, в таком состоянии им доступна одна-единственная мысль. Но 339-му её вполне хватило.

— Эврика! — выкрикнул он подобно известному землянину и выпрыгнул из койки.

Усевшись за стол, он принялся писать книгу «Мханббайдо439, лнойд99ддух». На русский язык название переводилось приблизительно как «Лекарство от доверия». Новорожденный автор строчил денно и нощно, черпая вдохновение из воспоминаний об увиденном и пережитом и оставив любимое прежде рукоделие. На лестничной клетке и на улице бывший стратег поглядывал на соседей свысока: он верил, что найдёт своё место в жизни. Кроме службы в компаниях, есть иные пути!

Рукопись продвигалась. На её страницах 339-й доказывал, что охват Ннемо548лласда провалился из-за неукоснительного следования экипажа космосоциологическим инструкциям. Экс-стратег сообщал потенциальным читателям, что при контакте готов был пойти на что угодно, хоть попробовать ядовитый для аббзян напиток, которым любят угощаться депрессивные по натуре аборигены Ннемо548лласда. Его остановили пункты инструкции: исполнитель миссии не имел права рисковать жизнью. Тем не менее, как опытный стратег, поучаствовавший в ряде космических операций, он ощущал особенность охватываемой планеты. У него были соображения насчёт аборигенов и водки. Он не высказал их капитану лишь потому, что предположения табуированы инструкциями и руководствами. В Непоколебимых Мирах принято оперировать неопровержимыми фактами, а не предчувствиями и догадками.

Разумеется, 339-й лгал в сочинении. Лгать — столь же обыкновенное свойство аббзянской натуры, как спать, есть, делать карьеру, смотреть сериалы, менять половых партнёров не реже семи раз в год и сорока шестью научными способами избегать скуки. Сочинение 339-го было скорее попыткой оправдания, нежели полноценным исследованием нравов землян. У старшего стратега компании не было ни предчувствий, ни конкретных соображений насчёт водки, а романтические чувства были в нём понижены, пусть и не в той мере, как в старом командире. Если о чём он и говорил с капитаном, так это о соблюдении параграфов Кодекса и космосоциологических инструкций, чья точность его неизменно восторгала. 339-й не сомневался в том, что закат цивилизации землян не за горами и не видел ни единого препятствия для успешного охвата.

Теперь же свою преданность пунктам и параграфам аббзянин подавал как нечто относительное. Не будь чёртовых пунктов, утверждал он, не будь несносных приказов о следовании букве инструкций, компания подала бы заявку на Форум космоциологов и поставила бы временную метку по форме 13п на планету Ннемо548лласд. Разумеется, охват и сериал бы не состоялись, зато публика не испытала бы разочарования, а компания сохранила бы реноме, статус и деньги.

«Как могла цивилизация, относимая классификатором к быстро угасающему типу, просуществовать столько веков и избежать самоуничтожения? — вдохновенно шпарил 339-й, оставив позади область лжи и вступив в сферу догадок. — Всему причиной водка! Точнее, алкоголь. С одной стороны, он губит, с другой — является противовесом доверию, разрушающему устойчивость социума».

Позднее эта мысль привела писателя к идее вселенской незыблемости закона единства и борьбы противоположностей, выведенного философами Ннемо548лласда.

Создавая текст, 339-й думал, что начинает понимать земных графоманов вроде Л. Н. Толстого, угрохавших жизнь на прозаические и философские сочинения. Абзац у аббзянина шёл за абзацем, глава рождалась за главою; временами он переходил на письменный русский язык и со смущеньем улавливал в себе романтические нотки.

Именно водка, писал уволенный стратег, сидя за столом в поношенной футболке с номером «339» и стуча по клавишам дешёвенького малогабаритного компьютера, не имеющего ни передатчика запаха, ни сенсора настроения, ни даже встроенного предсказателя погоды, помогает жителям Ннемо548лласда избавиться от пагубного, разрушительного доверия и выжить.

В последней главе 339-й пришёл к выводу: цивилизация, употребляющая водку, непобедима!

Поставив в предложении точку и тут же заменив её восклицательным знаком, писатель созвонился по радиофону с представителями маркетинговой компании, обслуживавшей густонаселённые секторы Непоколебимых Миров. Маркетологи долго не могли уяснить, что от них требуется, а когда поняли, что автор предлагает им разрекламировать книгу, не являющуюся ни инструкцией, ни руководством, ни учебником, ни сборником тестов для начинающих космоохватчиков, всем коллективом рассмеялись. «Вы вправе распространять и продавать что хотите, — сказал двадцать шестой член совета компании, — свободу частного слова и дела в Непоколебимых Мирах никто не отменял. Штука вот в чём: мы руководствуемся не правом свободы слова, а законом спроса и предложения. Гуманоиды желают потреблять инструкции и смотреть сериалы. Кому понадобится ваш товар? Кому адресована ваша интеллектуальная продукция? Тем не менее, вы можете заказать у нас пиар-кампанию индивидуальной категории. Распространение электронного текста — за ваш счёт. Фирма не берёт на себя никаких коммерческих рисков». И руководитель назвал кругленькую сумму. Опальный аббзянин, зная, что имеет дело не с землянами, склонными торговаться и вести переговоры, а с соотечественниками, вынужден был согласиться. Он перечислил фирме почти все деньги от продажи дома, зная, что на оставшиеся кредиты не протянет и нескольких лет.

Маркетологи не подвели: паблик рилейшнз, реклама на ракетах и пакетах, фальшивые социологические опросы, дутые рейтинги продаж, заказные статьи в колонках межгалактических культурных новостей, надоедливые звонки по радиофону наиболее активным читателям инструкций, гипнотический вызов через визоры подсознательного желания приобрести книгу у тех, кто смотрит сериалы… Однако комплекс дорогостоящих мероприятий не привёл к тому результату, на который рассчитывал 339-й. Пять тысяч проданных электронных экземпляров в галактических масштабах были величиной, близкой к нулю.

Когда сибирские равнины планеты Земля укрыли сугробы, триста тридцать девятый смирился с печальной мыслью: книга «Лекарство от доверия» в Непоколебимых Мирах провалилась. Фиаско автора было вызвано не только нежеланием жителей Непоколебимых Миров читать что-либо, отличающееся от инструкций и руководств; аббзянин, запоровший охват, разочаровавший ВИПов и лишивший обитателей Непоколебимых Миров увлекательного сериала, не пользовался уже тем авторитетом, что присущ по их статусу стратегам, коммерц-капитанам, изыскателям и прочим уважаемым индивидам с завидной карьерой. Его имя не имело более веса — точно так же, как не имело веса имя бывшего капитана Фачту58галльягга, который превратился в трясущегося наркомана, прозябавшего на краю Населённых Галактик. А ведь именно их экспедиция, их неудача послужила поводом для изменения косморуководств и учебников для стажёров! «На ошибках учимся, ошибок не прощаем» — эту аббзянскую пословицу любили повторять в Совете.

Распространять же книгу по отдалённым уголкам Населённых Галактик экс-стратегу было не на что. Собственно, маркетинговая фирма и не взялась бы за такую задачу. Культурные предпочтения обитателей дальних звёздных систем были плохо изучены или вовсе не изучены, и маркетологи не представляли, какими методами продвигать там интеллектуальную продукцию, не имеющую ничего общего с популярными почти всюду кровавыми сериалами. В основном окраинные цивилизации использовались аббзянами как источники дешёвого, едва не рабского труда.

Зато 339-му удалось выяснить, что на иных планетах те, кого на земной лад можно назвать пролетариями и крестьянами, читают книги.

Одной такой планетой был Змоймо4343гдан из отдалённого сектора Восьми Звёзд. Прекрасная, полная лесов, лугов и возделанных полей планета вращалась вокруг двух солнц. 339-му пришёл на ум роман землянина Ивана Ефремова, коммунистического фантаста и философа: «Это была чрезвычайно редкая система двойной звезды, где два солнца уравновешивали себя таким образом, что орбита их планеты оказалась правильной, и на ней могла возникнуть жизнь».

Обитатели Змоймо4343гдана жили преимущественно физическим трудом. В их мире аббзяне показывались редко, являясь на торгово-складском корабле в мартовский и августовский сезоны, когда приходила пора выкупать продукцию у пролетариев и плоды урожаев у сельских тружеников. Сами аббзяне за станками не стояли и сельским хозяйством не занимались, считая прямой труд уделом слаборазвитых цивилизаций и относясь к нему с презрением.

339-й снял домик в лесистой местности, где высокие и кряжистые деревья, тянущие раскидистые ветви к бледно-лиловому небу, походили на земные дубы. Усвоив довольно образный язык змоймогданцев, 339-й засел за перевод своей книги. Свободное время он тратил на знакомство с бытом, нравами и культурой аборигенов.

Местные жители были одновременно и крестьянами, и пролетариями. Поздней осенью и зимой они трудились на фабриках, весной и летом — на полях и в садах. Не ведая выходных дней, отпусков и больничных листов, они работали от восхода двух солнц до ночной черноты. Плоды, выращиваемые ими, и продукция, ими изготавливаемая, скупались по дешёвке торговым подразделением компании «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб», той самой, на которую раньше работал по контракту 339-й. Кроме денег, змоймогданцы получали десятипроцентную скидку на сериалы и гарантию неприкосновенности. Гарантия эта представляла собой обыкновенную аббзянскую фальшивку: согласно параграфам Кодекса, ни одна компания, юридически относящаяся к Непоколебимым Мирам, не имела права охватывать земледельцев, выращивающих манслук и прочие ценные овощи и производящих утилитарные товары. На Змоймо4343гдане межгалактическим обманщикам верили: кровавые картины импортных сериалов впечатляли и пугали население. Черно- и синеволосые змоймогданцы с их сильным инстинктом самосохранения боялись, что всемогущие аббзяне в гневе могут заставить их уничтожить друг дружку.

Переведённая на змоймогданский язык книга «Лекарство от доверия», к радости 339-го, приобрела среди крестьян-пролетариев популярность. Они нашли в ней то, чего не могло быть в жестоких аббзянских сериалах: оптимизм и немножко веры в завтра. Экс-стратег не заработал на философском труде ни гроша, зато змоймогданцы несли ему хлеб, молоко яггров и кранамов, картофель, свёклу, морковь, зелень и одежду; хозяева домика перестали брать с жильца арендную плату. Нашлись среди змоймогданцев и вдумчивые критики, которые, к восторгу 339-го, честно указали на сомнительность тех глав, где автор, повествуя об алкоголе, сообщает о собственном желании нарушить космосоциологические правила и пойти против буквы руководств: в Населённых Галактиках каждому школьнику известно, что аббзяне чтут инструкции как отче наш.

В змоймогданском Интернете писатель создал сайт, и отныне любой желающий мог бесплатно получить электронную копию текста и написать отзыв. 339-м двигали теперь не деньги, не карьерные стремления; им руководили месть и стремление к справедливости, мало свойственное расе аббзян.

Выкинуть из компании и оштрафовать старшего стратега только за то, что он следовал инструкциям? Отказать ему в работе? Пнуть в колено того, кто обладает уникальным космическим опытом? Как они смеют? Он им покажет! Он им устроит! Только как? Каким способом? Где тот источник, из которого, как из студёного земного родника, философ сможет утолить идейную жажду мщенья? На родине, Мхррреавдерббан64аббзе, имелись лишь учебники, инструкции, справочники и бесчисленные охватосериалы. Существовала также журналистика; ежедневным развлекательным и познавательным чтением служили новости. Художественная литература и философия на родине 339-го не зародились за отсутствием у жителей соответствующих переживаний. Опора на естественное недоверие и принцип «здесь и сейчас» позволили аббзянской цивилизации достичь пика в развитии и освоить ближний и дальний космос; более того, аббзяне вырвались в лидеры Непоколебимых Миров.

Авторы же Змоймо4343гдана писали книги, мятежному аббзянину не подходившие. Местные сочинения воспевали труд, землю, природу, деторождение и отдавали духом покорности судьбе. Змоймогданские повести не являлись в полном смысле слова ни философией, ни литературой. В них отсутствовало художественное как таковое; синеволосые мужчины и женщины не были склонны ни к выдумке, ни к анализу. Аборигены описывали трудовые будни, рассказывали об усталости, тяготах, рутине и монотонности, жаловались на ливни, неурожаи, нездоровье или болезни детей. Сюжетами тут и не пахло; читатель получал исторические документы: дневники и воспоминания земледельцев, садоводов, скотоводов, рабочих. В сравнении с художественной литературой землян книги змоймогданцев выглядели бедно и однообразно. Листая их, 339-й оценил по достоинству земную литературу, подобной которой, насколько знал экс-стратег, не существовало в изученных секторах Населённых Галактик. На иных открытых и подлежащих охвату планетах художественная литература с философией, движимые воображением аборигенов, присутствовали, население развивало утопические идеи, мыслило категориями светлого будущего сходно с контактируемым Булочкиным, но единственным миром, где искусство слова достигло такого количества и качества, оказалась Земля. Недаром опытный капитан Фачту58галльягг объявил землян сумасшедшими. Не исключено, размышлял экс-стратег, что феномен письменного искусства связан с водкой. Когда он, 339-й, прибудет на Землю (сделать это — его долг), он выяснит, имеется ли связь между книгой и бутылкой.

Землян спасает не только водка, предполагал он, их спасают и книги. Водка снимает доверие, а книги его поддерживают. Закон единства и борьбы противоположностей в действии! 339-й пришёл к вопросу, который мог стать темой его главного философского труда: кто является локомотивом земного прогресса — политики с их недоверием, монополией на насилие и тягой к войне, или романтики с их стремлением к правде, светлыми образами будущего и неискоренимым пацифизмом? Или необходимы и те, и другие — для постоянных столкновений, высекания искр, поддержания энергии противоположностей? Земные литераторы и философы мучаются этой проблемой, делясь на патриотов-государственников и мечтателей-анархистов, государство отвергающих. Несомненно, помочь землянам найти ответ, взглянуть на историю человечества со стороны — его, 339-го, задача. Он принёс немало горя землянам, следовательно, ему предстоит дать им счастье.

Так 339-й нашёл выход из трудного положения: засел за литературу и философию Ннемо548лласда, с каковой ранее познакомился поверхностно, запомнив лишь то, что требовалось для контакта и охвата. Литература, философия и теория социалистической революции увлекли 339-го так сильно, что он совершенно забросил вязанье крючком, шитье и вышивание.

Скорость усвоения материала аббзянами разительно отличается от постижения книжной учёности землянами. За недели аббзянин в состоянии впитать столько мегабайт текста, сколько просвещённый землянин не усвоит за целую жизнь. Всю зиму 339-й поглощал электронные книги, позаимствованные у землян в процессе предохватной экспедиции, не забывая делиться ими с охочими до инопланетного чтения змоймогданцами и змоймогданками. Неутомимый аббзянин учил аборигенов русскому языку, находя его наиболее удобным для литературного и философского выражения революционных мыслей. Пролетарии и крестьяне выказали удивительные способности к чужим лингвосистемам, что лишний раз подтверждало тезисы 339-го: задравшие нос космосоциологи, делящие расы на полноценные и неполноценные, ошибаются в корне, а инструкции и руководства Непоколебимых Миров ни к чёрту не годятся.

К весне триста тридцать девятый был набит утопической и антиутопической философией, как земная дачная электричка в вечер июльской пятницы потными пассажирами. Все помыслы аббзянин устремлял отныне в светлое будущее. Устройство социума на Мхррреавдерббан64аббзе представлялась ему теперь страшнее религиозного ада, который изображали в своих книгах писатели Ннемо548лласда. Что ж, когда-нибудь он займётся родной планетой! А пока ему следует зайти с другой стороны.

Первого мая мыслитель осознал: пришло время для Змоймо4343гдана избавиться от аббзянского гнёта. Философ распространил среди населения следующее своё сочинение — «Манифест революции». В этой книге не было ни слова лжи. С помощью «Манифеста» идейный вдохновитель поднял сознательность пролетариев до нужного градуса. Практическому успеху революционных теорий 339-го способствовала и выявившаяся склонность аборигенов к спиртному. Змоймогданцы, чьи организмы оказались биологически сходными с телами землян, могли употреблять водку, чьё действие одновременно понижало доверие к скупщикам-аббзянам и подавляло инстинкт самосохранения. Крепкий напиток до того полюбился населению, что крестьяне совсем забросили приготовление традиционного тррнамбад58гога. Производство водки 339-й наладил в просторной лаборатории, построенной ему трудолюбивыми аборигенами, с удовольствием занявшимися перегонкой злаковой и картофельной браги.

На транспаранте, растянутом у лаборатории, был начертан излюбленный девиз товарища 339-го: «Водка — это сила!» Формулировка закона восходила прямо к трудам Ф. Бэкона и Дж. Оруэлла. Бывший стратег кинокомпании, а ныне передовой мыслитель и вождь пролетарского крестьянства, объявил водку двигателем революции и жидким освободителем трудящихся. Вряд ли с 339-м согласились бы Маркс, Энгельс, да и Лев Толстой, однако инопланетянин возразил бы им произнесением магической формулы: бытие определяет сознание. Два бородача, относившие себя по заблуждению к материалистам, не смогли бы с этим спорить; третий бородач с его тяготением к идеализму, пожалуй, и возразил бы, коли имел бы дело с людьми, а не с зелёным аббзянином с ушами-антеннами и синеволосыми змоймогданцами, прошедшими эволюцию под двумя солнцами и избежавшими открытия воздействия спиртосодержащих жидкостей на мозг.

Начитавшись Ленина, Маркса с Энгельсом, Толстого, Бакунина, Кропоткина, Томмазо Кампанеллы, Фрэнсиса Бэкона, Томаса Мора, Платона, киников и других теоретиков и практиков Ннемо548лласда, чьи идеи смешались в инопланетной голове 339-го в причудливый калейдоскоп, философ организовал на Змоймо4343гдане восстание, окончившееся пролетарско-крестьянским триумфом.

В августе, месяце сбора урожая, на планете сверкнула искра революции: «Из искры возгорится пламя! Долой тиранию Непоколебимых Миров!» Офис торгово-посреднической компании, эксплуатирующей по контракту с бессрочной пролонгацией змоймогданскую рабочую силу, атаковали нетрезвые революционные отряды. Высокотехнологичную аббзянскую грузовую ракету, прибывшую за очередной партией зерновых и овощей, захватили повстанцы, взбодрённые самогоном и сидром и явившиеся будто бы на погрузку. Сотрудники подразделений «Космос видео интернешнл», корпорации, за века межгалактического правления привыкшей к власти и давно не знавшей неповиновения в любом его виде, подняли зелёные руки и безропотно подчинились требованиям восставших. Сотрудники не очень-то и дорожили ракетой, да и личным статусом тоже. Корпорация, помимо скудной торговли устаревшими сериалами перебивавшаяся побочными промыслами, находилась в глубоком кризисе; штатные зарплаты были урезаны, а премии и бонусы и вовсе отменены. По рекомендации Форума космосоциологов Совет по межгалактическим отношениям запретил компании производство охватов на пятнадцать лет с правом продления запрета. Кроме того, Форум вменил компании в обязанность профинансировать редактирование и переиздание школьных учебников и пособий по охвату. На Мхррреавдерббан64аббзе не утихали споры по ряду теоретических вопросов о быстро угасающих цивилизациях. Споры распространились на соседние галактики. Словом, Непоколебимые Миры продолжали колебаться. Шатания и разброд коснулись и экипажей ракет и крейсеров, принадлежащих «Космос видео интернешнл». Брожение умов привело к всплеску романтических чувств у тех, кому часто приходилось сталкиваться с представителями иных миров. В их числе оказались и некоторые члены экипажа ракеты, прибывшей на Змоймо4343гдан за урожаем. Молодые астронавты-аббзяне, сохранившие в гипоталамусе относительно высокий удельный вес романтических чувств и не чуждые межгалактического интернационализма, прочли книги 339-го, поддались пропаганде и перешли на сторону крестьян-пролетариев, приняв коллективное решение остаться на Змоймо4343гдане. Космолётчикам постарше и задержанным офисным сотрудникам корпорации революционный вождь великодушно разрешил отправиться в спасательном челноке восвояси, повелев передать боссам компании и всему Совету, что гнусные аббзянские сериалы Змоймо4343гдану не нужны, а на картофель, морковь, свёклу, капусту, яблоки и сливы, которые так любят потреблять представители развитых цивилизаций, устанавливаются рыночные цены. То же самое касается фабричных товаров. На мякине, то есть на фальшивых гарантиях космической безопасности, жителей Змоймо4343гдана не проведёшь! «Знаем мы ваши кодексы!» — заявил построенному у поля экипажу один из фермеров, по совместительству обслуживавший самогонный завод 339-го.

Гипотеза бывшего стратега подтвердилась: змоймогданцы оказались подходящей гуманоидной расой для сбрасывания ярма эксплуататоров уже потому, что их организмы могли радовать себя водкой без летальных последствий. Возбуждение при помощи алкоголя недоверия к скупщикам урожая и формирование чёткого образа внешнего врага привело в стан 339-го множество воинственно настроенных крестьян-пролетариев, выкрикивавших «Вся власть — Советам!» и «Земля — землянам!» Последний лозунг, имевший большевистские корни, усовершенствовал 339-й, считавший, что змоймогданцы должны в первую очередь бороться не за своё счастье, а за счастье землян, ведь в борьбе за правое дело основу основ выражал международный девиз «Пролетарии всех галактик, соединяйтесь!»

«Там, где во главу угла ставятся доверие, альтруизм, романтика и любовь, нет места эгоизму, нарциссизму, прагматизму и местечковым интересам», — написал в своей третьей книге («Межгалактическая революция») 339-й. Соединившись не только с прогрессивно мыслящими аббзянами из экипажа захваченной ракеты, но и с землянами, трудящиеся Змоймо4343гдана положат начало силе, способной противостоять империалистическим поползновениям захватчиков и эксплуататоров из Непоколебимых Миров. Не исключено, что в будущем консолидированный революционный авангард сможет уберечь от киноохватов планеты с братскими народами.

 

 

Глава XIV. Нет худа без добра

 

— Слышь, бухгалтер, — сказал Семён пьяным голосом, в котором сквозило изумление, — ты чего? Нарочно спектакль устроил?

Василий не ответил Берендееву, и никто ему не ответил.

Приставив ко лбам ладони, Филимон, Рита и Вася смотрели туда же, куда и Семён. Из ниоткуда на поляне возникла космическая тарелка. Серебристый корабль, чьи бока сияли на солнышке, стоял точно там, где грибник Булочкин видел НЛО в прошлогоднем августе. Чернильная тьма? Ничего такого не происходило. Люк откинулся, по лесенке не спеша спустился зеленолицый гуманоид.

Тарелка была в диаметре поменьше предыдущей и поплоще. Из-за левого плеча Василия противно дышал водкой Семён, бормоча что-то о предателях. Пересекавший поляну рыжеволосый триста тридцать девятый приветливо махал рукой. Под мышкой другой руки он зажимал книгу.

— Вот так встреча! — сказал аббзянин, приблизившись. Зелёное его лицо переливалось контрастами и восторженно, по-детски, улыбалось. — Я ввёл в штурманскую программу знакомые координаты… Рад приветствовать вас, товарищи земляне!

— Здрассте!.. — сказал Филимон.

Василий встретился взглядом с десантником. Тот будто ждал от него команды. Какой? Броситься всем вместе на пришельца, скрутить его, сдать в ФСБ? Вряд ли 339-й прибыл сюда, не подумав о вероятной реакции встречающих.

В груди у Васи, оттесняя страх, вдруг возникло то самое, волнительное и неистребимое, ощущение, которое, как с сожалением понимал советник, лучше бы гнать подальше.

— Это и есть твой тарелочный? — спросила Рита.

На сей раз триста тридцать девятый был облачён в инопланетные одежды. Впрочем, никто бы не сказал, что они сильно отличались от земных. Поношенная долгополая синяя куртка, прошитая прямоугольниками и смахивающая на изделие китайского ширпотреба, свободные трубообразные штаны, дырчатая обувь со шнурками и белой подошвой, напоминающая советские физкультурные кеды, на голове бесформенная тёмно-серая шляпка наподобие женской панамы, имеющая вырезы под ушные антенны. Шагая по просеке, гость вжикнул молнией, и взорам землян открылась футболка с вылинявшим номером «339».

Пришелец остановился у осины.

— Футболка — для музея, — пояснил он, сверкая кошачьими глазами из-под панамы. — Когда-нибудь в Москве откроется музей, посвящённый победе над аббзянами. Я хотел бы положить начало коллекции экспонатов.

— Как бы тебе самому не стать экспонатом, — заявил Семён, надвигаясь на прибывшего. Куртку его царапнула ветка шиповника. — Мумией.

— Не лезь. — Филимон удержал брата. — Ты пьян в дымину.

— Я чувствую в вас воздействие исцеляющего от доверия состава, называемого «водка», уважаемый Семён Берендеев, — сказал инопланетянин. — У меня нет кубиков. Я разорён и не нужен родной планете. Я пришёл не вредить, а помогать вам. Разумеется, вы имеете полное право не доверять мне.

— Только сумасшедший будет тебе доверять! — процедил Семён. — Или путчист… — Алкоголик поморгал, красные его глаза покосились на Василия.

Тот счёл нужным пояснить пришельцу:

— Мы, а именно я и Филимон Берендеев, работаем на правительство. Живём в Москве, здесь находимся временно.

— Сделали карьеру и повысили статус? Заслуженно! Водочная идея была блестящей! Поздравляю! Что ж, вы вправе судить меня по вашим законам. — 339-й вздохнул. — Я безропотно покорюсь земной воле. Я сотворил немало зла! — Аббзянин коснулся осиновой коры. — Дубов тут нет, обращусь к осине… Жизнь кончена!

От фразы этой, произнесённой с выражением, с патетикой, в памяти Васи воскресли школьные уроки литературы, посвящённые эпизоду с дубом из «Войны и мира». Отчего-то дуб занимал важное место в школьной программе — на него отводилось, кажется, часов шесть. И сочинение по дубу давалось. Князь Андрей, объявивший дереву, что жизнь кончена, представлялся старшекласснику Васе невыносимо печальным человеком. Однако советник президента В. Д. Булочкин, размышлявший об истощении доверия на Земле, с вымышленным Болконским солидаризовался. Ему захотелось встать вместе с инопланетянином у дерева, пусть оно и не дуб, и сказать о конце. Внезапно Вася осознал: он сказал бы это не так, как написал Толстой для Болконского; нет, в нём сохранился ещё оптимизм, жила неизбывная вера в счастливое будущее, и он скорее бы помолился дереву, как друид, чуда бы попросил…

— Спектакль! — обронил Семён. — Сговорились, путчисты!.. Кого надеешься обдурить, пришелец хренов? У меня пистолет!

Филимон сделал неуловимое движение, и воронёное изделие, появившееся в руке Семёна, улетело в траву. Десантник подобрал его, проверил предохранитель, спрятал оружие за ремень.

— Остынь, братец. Сядь-ка вон на пенёк.

Триста тридцать девятый сделал посеревшее лицо умоляющим. Его круглые глаза заблестели.

— Простите, я больше не буду, — сказал он как земной ребёнок. — Я потерял положение в компании и лишился статуса. Моё существование превратилось в ад. Я едва не умер. Аббзяне умирают от горя, это научно доказанный факт. Вы читали Грибоедова, уважаемый Семён Берендеев? — Водочный торговец поёрзал на пеньке, пошевелил беззвучно губами. — Допускаю, что нет… Произошло невероятное: меня спасли земные книги. Я и прежде читал книги ваших писателей и философов, но когда потерял работу, взялся за них по-настоящему.

Он показал потрёпанную книгу, которую до этого держал под мышкой: один из томов «Войны и мира».

— Коммерц-капитан Фачту58галльягг, мой бывший начальник, после вынесения Форумом космосоциологов и Советом по межгалактическим отношениям вердиктов отдал мне эти тома Льва Толстого. Сказал со злостью: «На память!» После провала операции и отбытия на родину старший состав аббзянской экспедиции лишился должностей и званий и был крупно оштрафован. Корпорации «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб», по-вашему «Космос видео интернэшнл энд пёстрый котёл», на которую я работал, тоже не поздоровилось: Совет надолго запретил ей вести деятельность определённого рода, а именно охватывать планеты, и она переживает финансовый и репутационный кризис. Президент Космического Коммерческого Союза, откуда компанию с позором исключили, даже отнял у неё Тёмно-Жёлтый Орден. Что до Толстого, то его книги я позаимствовал на Земле ещё до контакта с уважаемым Василием Булочкиным, прихватил в качестве сувенира и подарка для командира.

— От книг один вред, — сказал Семён.

— Помолчи, двоечник, — сказала Рита.

— Я прочёл десятки тысяч земных книг, — продолжал инопланетянин, слегка наливаясь зелёностью, — и, представьте себе, сумел оценить силу доверия! С ложью покончено!

— Врёт как Троцкий! — выдал Семён.

Заместитель министра обороны по противостоянию внеземным цивилизациям и советник президента переглянулись. Филимон пожал плечами. Василий не знал, что и думать. Меньше всего ему хотелось впутаться в новую кошмарную авантюру и втянуть в неё Землю. А больше всего…

— Слушай, зелёный, — сказал Филимон, — ответь-ка на вопрос… Допустим, эта ваша операция на Земле удалась бы. Что вы собирались делать с планетой? После того как люди превратились бы в психов и истребили бы друг дружку?

— Собирались выращивать манслук29пнно6рр. Картофель по-вашему. Точнее, не мы, а крегибяне или мантаноиды. Фермеры-мигранты. Непосредственно сельским хозяйством корпорация не занимается, она сдаёт территории в аренду, курирует производство и осуществляет закупки и поставки.

— Картофель?!

— Клубни манслука питательны и вкусны…

— Ни хрена себе! Ни в жизнь не догадаться! — пробормотал Семён Берендеев с некоторым, как показалось Васе, восхищением. — Чего мелочиться, правда? Превратить в пыль целую цивилизацию ради площадей под картошку!

Пришелец дождался, когда муж Риты замолчит.

— Не только, уважаемый Семён Берендеев. Компания делает деньги на так называемых охватах. На документальных киносеансах.

339-й рассказал о кино- и видеобизнесе корпорации, работу в которой потерял тринадцать месяцев назад.

— Охваты дают невероятные прибыли, — пояснил он. — А на прибылях зиждется власть.

— Чего ж ты сюда припёрся, хрен космический? — спросил Семён. — Думаешь снова втереться в доверие и повторить свой фокус?

Инопланетянин оглядел малое собрание людей. Зашелестели на ветру осиновые листья; одинокий листок, скользнув по антенне, лёг багровым кружком на панаму аббзянина.

— Верная примета, — сказал пришелец, ощупывая панаму. — Падение листа на голову индивидуума означает, что тот говорит правду. Шутка!.. Я переменился, товарищи! Я стал настоящим революционером, ниспровергателем порядков. Это не пустые слова и не ложь. Кто был ничем, тот станет всем! — 339-й показал рукою на тарелку. Солнце скрылось за облачком, и земляне смогли прочитать на серебристом борту надпись, выведенную алой краской: «Ленин». — На планете Змоймо4343гдан, где ныне я живу, произошла революция. Освободительное движение возглавил ваш покорный слуга. — Его голова на длинной шее сделала изящный поклон; антенны изогнулись, удерживая панаму. — Трудящиеся экспроприировали ракету, принадлежащую «Космос видео интернэшнл». Аббзянский экипаж частично перешёл на нашу сторону и обрёл политическое убежище на Змоймо4343гдане. Несогласные были отправлены в спасательном челноке на родину. Жертв нет. Экспроприированный корабль в настоящий момент скрыт во временной капсуле на орбите Земли и управляется аббзянскими революционными товарищами. Поле капсулы мало и создано исключительно ради безопасности ракеты. Дорогие земляне! Ракета есть подлинно революционный дар. На ней находятся передовые технологии и технические образцы. С их помощью мы вместе сможем противостоять агрессорам-империалистам из Непоколебимых Миров! No pasaran!

— Меня не надуешь, Троцкий! — Семён осклабился. — Его можешь надуть, — коротким толстым пальцем он показал на Василия, — а меня — хренушки!

— Вы не понимаете, уважаемый Семён Берендеев. Осмелюсь выразиться точнее: вы не желаете понимать. Упомянутая мною корпорация наказана Советом, временно отозвавшим у неё лицензию на охваты. Более того, повторные охваты планет запрещены Всегалактическим кодексом, чьи параграфы едины для Непоколебимых Миров. Как бы то ни было, доставленные технологии полностью обезопасят вас от любого, даже наблюдательного, интереса враждебной стороны. Впрочем, не это главное. Важно, что у земного социума есть шанс вернуть себе первейшую ценность — доверие, без которого многие люди теряют смысл жизни. Вот, например, вы, уважаемый Василий Булочкин…

— Чего он-то сразу? Опять обдурить хочешь?

Советник президента с досадою махнул рукой в сторону Семёна. По пути в лес тот выдул полбутылки водки, в лесу снова пил, и утратил малейшую способность доверять собеседнику. Собственно, он и трезвый-то не особо доверял ближним. Людям, занимающимся бизнесом, доверие свойственно в очень малой степени. Почти как политикам.

Сам Булочкин весь последний год горько сожалел о той дороге, на которую встало человечество. Пропаганда государствами недоверия достигла гигантского размаха, и надежда сохранить идеалы таяла с каждым днём. Василий оказался на распутье: он был высокопоставленным государственным служащим, обязанным культивировать в массах недоверие и убирать подальше от людей всё, что связано с любовью, дружбой, объединениями по интересам и прочими видами индивидуальной и коллективной близости, и при том являлся романтиком старой закалки, для которого отказ от былых убеждений выливался в раздвоение личности, в политическую шизофрению вроде той, что испытывал большевик Пятаков, гася раскол ума партийной волей и веруя в белое чёрное.

Запрещено Всегалактическим кодексом? Нет угроз, а есть технологии? 339-й проповедует ценность доверия? Или он лжёт, и недоверчивый и осторожный Семён прав? Кто из правительства поверит пришельцу, ссылающемуся на чужеродный кодекс? Тому пришельцу, что стал причиной братоубийства на Земле? Никто! Триста тридцать девятого посадят под замок в секретном месте под Москвой, ожидая нового нашествия «цивилизаторов», а содержимое ракеты поручат проверить и перепроверить учёным и специалистам. И лишь в том случае, если «передовые технологии» и вправду окажутся действенными и полезными, и военные решат, что они подтверждают заявления 339-го и годятся для обороны от коварных пришельцев, вектор истории может дрогнуть. Конечно, президент спросит совета. У кого? У него, Василия Булочкина. От его мнения зависит немало. И что он скажет? Вот что: когда угроза киношников из Непоколебимых Миров будет действительно сведена на нет, настанет время изменить политику, направить пропаганду на восстановление доверия на Земле. Доверие должно вернуться в человеческое общество! Пусть будет больше доктора Джекила и меньше мистера Хайда! Соответствующая политика должна исходить от президента и его советника, а не от пришельца, и тогда люди её одобрят.

Есть только одно «но»: требуется доверять 339-му.

— В честь прогрессивных мыслителей планеты Земля я сменил имя на Василийлевмаркс, — торжественно объявил прибывший, интенсивно зеленея. — Без номера. У землян ведь числа в именах не приняты. И у змоймогданцев тоже.

Филимон улыбнулся.

— Маркса нам только не хватало, — съязвила Рита.

— Странно, что рыжий Энгельса с собой не притащил. — Семён хмыкнул.

— Допустим, вы объясните принципы, докажете пользу технологий и сумеете убедить наших учёных, а главное военных, в полной защищённости Земли, — сказал Василий. — Тем не менее, имеются серьёзные препятствия на пути… как бы это выразить… к светлому будущему. Пока вы… хм… отсутствовали, у нас произошли крупные социально-политические изменения. Недоверие объявлено ценностью постпостмодернистского мира. В концепции национальных идей государств внесены кардинальные изменения. На самом высоком международном уровне обсуждается идея роспуска Организации Объединённых Наций и создания Лиги Антагонистов…

— Откуда эти канцелярские речи? Не будьте пессимистом, уважаемый Василий Булочкин! — заявил аббзянин. — Уныние и скепсис вам не к лицу! Я читал, что романтический дух и пессимизм несовместимы. Разве ваши писатели могут в этом ошибаться? За минувшее время ваша цивилизация не могла уйти от прежней модели развития. Темпы социальной эволюции землян медленны. Чтобы совершить поворот в общественном сознании, вам требуется смена поколений, а новое поколение формируется не менее чем за двадцать лет. И вы далеки от энергетических технологий, что ведут к ускоренному прогрессу и обусловливают мутацию социума (термин аббзянских космосоциологов). Например, вы пока не способны за день выучить иностранный язык, не можете прочесть за час «Войну и мир» товарища Толстого. За прошедшие с попытки охвата месяцы человечество не могло кардинально перемениться, уважаемый Василий Булочкин. У землян нет ни средств, ни способов поддерживать неизменно низкий уровень доверия, свойственный жителям Непоколебимых Миров. Вот вы сами — разве вы переменились?

— Нет-нет, — признался Вася. — Скажу больше: мне как никогда хочется доверия между людьми! Я мечтаю об этом, триста тридцать девятый. — Он говорил, и с каждым словом ему делалось легче. Как же осточертело ему всеобщее подозрение! — Каждый день я думаю, что люди приближаются к непроглядной тьме. Я тоскую по доверию! Вернуть доверие — моя тайная мечта!

— Диссидент! — Семён присвистнул.

— Но как сделать мечту целью? — не обращая на него внимания, продолжал Василий. — Как объяснить людям, избавившимся от ужаса охвата, что тотальное недоверие несёт больше вреда, нежели пользы? Я в тупике! Я государственный служащий. Я и так делаю всё, что могу — например, стараюсь уберечь книги от макулатурной переработки. Однако спасти людей от недоверия куда труднее. Доверие признано общественно опасным свойством натуры. Спорить с этим значит раскалывать общество. Для поворота социума требуется веский аргумент, в который поверят. Вы понимаете меня? По-ве-рят!

— Понимаю и разделяю ваши убеждения, уважаемый товарищ Булочкин! — вскричал аббзянин, переливаясь контрастно-зелёными красками. Искреннее и просительное детское выражение вновь мелькнуло на круглоглазой физиономии. — Такой аргумент есть! Ручаюсь, мы убедим социум в пользе перемен! Нам нужно только объединить усилия! Для этого мы и прибыли! Мы расскажем землянам, что недоверие доводит цивилизацию до вырождения. Послушайте… Уже несколько веков высшим эстетическим удовольствием аббзян является потребление киносеансов и сериалов, созданных на основе охватов… Я целый год читал земные книги и уяснил: не ваша, а наша цивилизация находится на тупиковом пути! «Загнивающая» — так назвали бы аббзянскую цивилизацию философы Земли!

Есть и иной аргумент, технологического и технического плана, — продолжал 339-й. — Я говорил, что на ракете имеются данные, касающиеся технологий временного сдвига. Присутствуют и модели, которые земные физики смогут использовать как лабораторно-экспериментальные, — те устройства, что входят в перечень штатной аппаратуры корабля. Моё образование и опыт стратега позволяют мне подробно объяснить и конструкцию, и применение изделий. Научившись оперировать сдвигом, создавать эллипсоиды, вы вычислите координаты потенциального агрессора в любой момент. Если не уничтожить, то повредить корабль нежданных гостей из Непоколебимых Миров вы в состоянии уже при нынешних ваших технологиях космических вооружений. Под такую угрозу аббзяне никогда не пойдут.

Они не пойдут к вам и по другой причине, которую я упоминал: Всегалактический кодекс воспрещает охват планет, чьи цивилизации нельзя отнести к типу быстро угасающих. Форум космосоциологов включил Землю в список обитаемых космических тел, непригодных к охвату.

Наконец, аббзянские учёные внесли изменения в специальные руководства и учебники: отныне планеты, жители которых употребляют химические составы, содержащие алкоголь, отнесены к неприкасаемым.

И это третий аргумент!

Поэтому в культивировании тотального недоверия для противостояния охватчикам необходимости более нет, — закончил 339-й.

Каждое слово инопланетянина Вася впитывал с жадностью. История поворачивала на глазах. Хранители доверия? Бери шире — распространители!

— Я хочу остаться на Земле, — сказал 339-й, он же Василийлевмаркс. — На родине я не нужен. И я не имею желания служить тем, сосуществовать с теми, кто считает, что вправе определять, какой цивилизации жить, а какой умирать, освобождая пространство под овощи.

Если вы позволите мне остаться, уважаемый Василий Булочкин, я обрету здесь новую родину. Вряд ли моя жизнь продлится триста лет, как в среднем у жителей Мхррреавдерббан64аббза: её укоротят ваш капризный климат и техногенная загрязнённость. «Лёгкие дуновения выхлопных газов задумчиво шевелил листву деревьев Риверсайд-парка, одетых в зелень и копоть», как образно выражался писатель Роберт Шекли.

— «Потребляю, следовательно, существую!» Он же, — подхватил Булочкин.

— О да! Десятки лет жизни, что я потеряю, оставшись на несравненной Земле с её осинами и дубами, станут лишь малым наказанием во искупление грехов, тяжкий груз которых я ощущаю как бывший старший стратег корпорации «Мркпэтвнэгапшгмнавантоггапрож74, млепфыстб». Компания принесла гибель и несчастья многим землянам, и забыть это нельзя.

Я надеюсь быть полезным человечеству не одними технологиями манипуляции временем, а и медицинскими решениями. Моя цивилизация решила проблему лечения того заболевания, которое вы именуете раком. Образование злокачественных клеток в организмах аббзян и людей при всём их различии имеет схожие корни. Ваши медики возьмут на вооружение рецепты, хранящиеся в памяти бортового компьютера аббзянской ракеты. Правда, для создания лекарств потребуются растения с пары планет в соседних галактиках. Не беда; парсеки больше для вас не преграда! Технологии формировании субпотока времени, искривления пространства и переноса объектов теперь тоже ваши. Подходящие виды лечебных папоротников растут в секторе Восьми Звёзд, и ими охотно поделятся мои друзья змоймогданцы. Со временем Анархо-Социалистическая Революция охватит и другие пролетарские планеты. Спектр контактов землян будет неуклонно расширяться. Мечта романтиков, уважаемый Василий Булочкин, сбудется: человечество выйдет в дальний космос.

Существует, правда, угроза ядерной войны на Земле. Ядерных арсеналов у вас стало слишком много, и всё новые и новые государства мечтают обзавестись бомбами и ракетами. Устранением этой-то угрозы мы и займёмся, товарищ Василий. Концепция полного отказа от ядерного оружия — вот что нужно Земле. Нельзя доверять, держа бомбу в кармане! Где больше доверия, там меньше оружия. Недаром марксисты учат высокой сознательности!

— Опять ленинизм, — сказала Рита.

— Новую бучу хрен инопланетный продвигает, помяните моё слово! — Семён пьяно икнул. — Охват не удался, так зелёный решил в командиры пролезть. Угрозу он устранит, доверие наладит… А мы, дураки, вроде как добровольно власть этих зелёных с антеннами примем. Рюрик княжить явился, встречайте!

Он засмеялся хрипло, выпил водки из медной рюмки, закусил помидором.

Как школьник на уроке, Вася поднял руку.

— Погодите шуметь! То есть послушайте… Семён, то есть Рита… то есть Рита и Семён… Есть одна простая вещь, которую вы должны чётко себе представлять. Когда видишь всюду сплошь врагов, жить невозможно. — Надвинувшееся было волнение покинуло Васю, схлынуло, откатилось, будто морская вода в отлив. — Тринадцать месяцев назад люди сплотились в противостоянии внешнему врагу и одновременно стали разъединяться, культивируя недоверие. Сложилась крайне опасная модель поведения, ведущая к глобальной войне, о которой только что сказал триста тридцать девятый. Приняв исключительно сторону недоверия, мы рискуем нарушить хрупкое общественное равновесие. Нарушить в масштабах земного шара. И тогда не миновать катастрофы. Следует сохранить разумный баланс. Нельзя допустить, чтобы перевесило недоверие! И товарищ с антеннами, — он повернулся к коммунистическому инопланетянину, — угнавший ракету с технологиями, нам поможет. Он привёз тот товар, который мы положим на другую чашу весов!

После каждой точки, после каждого восклицательного знака землянина пришелец кивал, зеленея ярко, контрастируя с листвой деревьев. Кожа на лице аббзянина мерцала, переливалась, казалось даже, струилась, играя оттенками зелёного и нарушая гармонию тусклых лесных красок. Когда Василий Булочкин замолчал, 339-й снова взял слово.

— На Земле, которую её разумные обитатели отравили грязными производствами и особенно нерациональной добычей невозобновляемых запасов минерального сырья, сменится энергетическая концепция. Земляне начнут брать энергию из бна83- и кло46-частиц. На ракете имеются установки расщепления. Использование нефти, газа, каменного угля, древесного сырья уйдёт в историю.

— Кубики? — спросил Вася.

— Нет, нет и ещё раз нет! — запротестовал инопланетянин. — Речь идёт о совершенно иных подходах к энергодобыче. Оборудования для получения и преобразования кви-энергии на экспроприированной транспортной ракете нет. Я должен вам объяснить кое-что… Энергоотсос смертоносен для землян, да и для многих других цивилизаций: добытая живая энергия обращается к тем, у кого берётся! Извлечённая кубиками из доверия гуманоидов энергия аккумулируется и преобразуется в маррклянпа67т. Старт процессу даёт близкое присутствие носителя подлинного доверия, а лучше — истинно романтического чувства, любви. Это как свеча зажигания, дающая искру. Затем находящиеся в радиусе действия кубиков гуманоиды получают дозы кви-энергии, содержащей противоположные заряды одо72-частиц. Образно говоря, доверие из гуманоидов отсасывается, взамен они наполняются недоверием. Любовь уходит, вспыхивает ненависть. На Мхррреавдерббан64аббзе опыты с частицами проводятся в герметизированных физических лабораториях. Даже аббзяне с их низким потенциалом доверия избегают воздействия одо72-частиц, составляющих основу маррклянпа67та. Последний предназначается исключительно для чужих цивилизаций, отнесённых космосоциологическим классификатором к быстро угасающим. Преобразование живой энергии землян превратило бы их за сутки в убийц и опустошило бы планету. Излишне недоверчивых особей, мало поддавшихся или не поддавшихся воздействию маррклянпа67та, а также тех, кто уцелел после охвата, сельхозарендаторы обратили бы в картофельных рабов посредством ла92-гипноза. Крегибяне и мантаноиды не убивают, но не хуже ли смерти рабство?

Вам, землянам, не только нельзя иметь дело с энергоотсосом и преобразованием, вам нельзя и думать о подражании аббзянам и развитии через недоверие. Диалектика иная! Приоритет недоверия нарушит гармонию, тысячелетиями складывавшуюся на Земле и сохраняющую равновесие в согласии с законом единства и борьбы противоположностей. Подобный закон слабо проявляется в обществе аббзян, поскольку у абззянской цивилизации отсутствуют идеальные и идеалистические понятия. У нас никогда не было ни религии с её поклонением кумирам, деревянным или натуральным, ни философии с её воспеванием «концов истории», ни тем паче литературы с её романтикой и стремлением героев к строительству общечеловеческого счастья. Наша социальная эволюция — образец научного изобретательства и выдающегося индивидуального и корпоративного приспособленчества. Поэтому-то наши судьи и не прощают ошибок. Проигравший карается за проигрыш! Земная же справедливость, пусть она далеко не всегда соблюдается, в корне отлична от аббзянской.

— Вы лгали мне в августе, критикуя войны и проповедуя мир, братство, иной путь, чистую правду… — перечислил Василий.

— Лгал, но не в земном понимании. К тому же ложь у аббзян общепринята и принципиально не осуждается. В Непоколебимых Мирах никто никому не верит. Дабы приспособиться к жизни наилучшим образом и сделать карьеру, надо изворачиваться, сочетая обман с правдой или подгоняя последнюю к первому. Применение лжи или правды, выбор между ними зависят от ситуации и цели. Выгоднее солгать, и ты лжёшь; выгоднее сказать правду, и ты говоришь её. Когда шло разбирательство провальной операции, перед комиссией Форума космосоциологов и членами Совета по межгалактическим отношениям я говорил чистую правду. При охвате я соблюдал инструкции, тому есть свидетели. Впрочем, судьи всё равно вынесли и мне, и компании обвинительный приговор, это неизбежно, промахи не прощаются… Так вот, рассуждая тринадцать месяцев назад о войне и мире и возведении здания счастья на Земле, я не лгал в вашем понимании. В Непоколебимых Мирах войн нет! Миры стремятся к прибыли, развлечениям, а не к массовому смертоубийству. Земляне же делают ракеты, бомбы, танки и пулемёты; местные государства постоянно угрожают друг дружке.

— Упомянутые вами судьи говорят о наличии власти, — заметил Василий. — Имеется судебная власть, значит, есть и законодательная с исполнительной. Проповедуя анархию и ставя в пример вашу расу, вы обманули меня и с властью. У вас то же самое!

— Я признаю: обман был, хоть и не в той мере, что полагаете вы. Стратегия охвата строится на предварительном изучении науки, истории, нравов и культуры аборигенов. Безвластие, коммунизм, так называемое светлое будущее, отмирание или уничтожение правительств, всемирное братство и дружбу народов проповедует ваша книжная мудрость. Мне оставалось воспользоваться некоторыми земными учениями и найти тех индивидов, что склонны к доверию и обладают ярко выраженным романтическим складом характера. Это стандартный вариант охвата, построенный на культуре и верованиях аборигенов и описанный в разделах аббзянских руководств об угасающих цивилизациях.

Что до нашей власти, то законодательная её ветвь у нас не обособлена; понятие власти у аббзян общее и широкое. Изменения во Всегалактический кодекс, как ясно из его названия, вносятся и принимаются или отвергаются на межгалактическом уровне в совещательном порядке. Совет по межгалактическим отношениям, утверждающий глобальные законы и поправки в них, на одну десятую состоит из богатейших аббзян, возглавляющих процветающие корпорации; остальные члены — выходцы из преуспевающих компаний иных миров. Непосредственно на Мхррреавдерббан64аббзе действует Форум космосоциологов, определяющий локальные наказания и запреты, а также разрешения и поощрения. Это учреждение представляет собой нечто вроде реализованного проекта древнего земного философа Платона: законы пишут и уточняют седовласые учёные, бесстрастные мудрецы. И Совет, и Форум могут выносить вердикты, касающиеся частных лиц и компаний. Кому же судить, как не тем, кто пишет и одобряет законы? Кстати, уважаемый Василий Булочкин, упомянутое вами разделение властей, которым так кичатся земные либералы, существует у вас только в теории. На практике три ветви срослись в один толстый сук. Прошу прощения, отвлёкся… Аббзянский Форум космосоциологов тесно связан с космическим сообществом ввиду приоритета глобальных законов перед национальными, но облечён и полномочиями принимать самостоятельные решения. В отношении охвата Ннемо548лласда, виноват, Земли, Форум вёл процесс и давал рекомендации Совету без участия представителей Непоколебимых Миров, поскольку первичные киносеансы демонстрируются исключительно аббзянам.

Исполнительной ветви власти у нас и вовсе нет. Силовых структур, подобным земным, на нашей планете никогда не существовало. Позднее я расскажу о вехах нашей истории, а сейчас отмечу главное: ограничение свободы в любом виде и тем паче её подавление для аббзян неприемлемо. Вместо отнятия свободы, чем наказываете вы с вашей пенитенциарной системой, у нас практикуются коммерческие взыскания наряду с лишением статуса. Утеря индивидом статуса ведёт к его исключению из общества; избежать такого наказания, обойти его невозможно. Личности без статуса не позавидуешь: исключённый аббзянин не найдёт ни работы, ни уважения; любой вправе пнуть его по коленке. Его былые заслуги перед родной планетой превращаются в труху.

Власть на Мхррреавдерббан64аббзе отличается от земной и тем, что её совещательный аппарат состоит из высших управленцев корпораций, на деле доказавших свои способности к успеху, карьере, получению прибыли и развитию. Они скорее распорядители, нежели правители. Так называемой демократической власти, которую вы выбираете через народное голосование, в истории аббзян не было и быть не могло. Приверженцы недоверия не стали бы голосовать за будущих властителей. Никто не поверил бы их обещаниям. Главное же, выбираемые персоны и не стремились бы давать никаких обещаний, зная, что они будут восприняты как фикция. Суди по делам, не по словам! Простите, но демократия — нелепость, тем большая, чем сильнее выпирают непомерные расходы на выборы, подтасовки результатов, лживая политическая реклама, манипуляция сознанием, демагогия, популизм и ответная реакция социума в виде абсентеизма либо порчи бюллетеней. Такая форма власти и вправду означает тупик в истории. Ветхие одежды древней мёртвой системы натягиваются на живое тело современного общества. Вы, уважаемый Василий Булочкин, с вашей склонностью к анархии прекрасно это понимаете. Да что говорить о системе, коли ваша мораль, как говорил философ Фромм, исходит из каменного века!

Наконец, — бывший стратег просиял, — на Мхррреавдерббан64аббзе, да и прочих планетах Непоколебимых Миров, нет армии, этого гигантского аппарата насилия, предназначенного для нападений и захватов, а также обороны от зарубежных захватчиков. Армии, подобные земным, аббзянам при их совершенных технологиях не нужны. Противник, пожелавший к нам вторгнуться, сгинет навеки в искривлённом времени. Для обработки противника будет использована его же энергия. Наши технологичные корпорации просто высосут и выплюнут врага. Межпланетных войн в Непоколебимых Мирах не происходит, случаются лишь юридические конфликты. Миры весьма развиты в технологическом отношении, имеют единообразную нравственность, не подлежащую множественным интерпретациям, и не скованы мучительными вопросами философии или догматами конкурирующих вер. Двигают прогресс не войны, а изобретательство, торговля и развлечения — говоря на образный земной лад, три кита, на которых стоит черепаха Непоколебимых Миров. С другой стороны, я склонен думать, что Миры, ускользающие от закона единства и борьбы противоположностей, лишённые идей и мыслящие инструкциями, замерли в развитии. Потому-то столь важны развлечения: они не дают «непоколебимым» помереть со скуки. Скука, которую описывал неспокойный земной философ Ильин, в наших краях настоящий бич. Особенно несладко приходится богатым стареющим коммерсантам, испытавшим все удовольствия.

— И всё же вы солгали, убеждая меня в счастливом будущем Земли! — воскликнул Василий.

— Солгал, говоря, что общество, в каковом показатель доверия уменьшается, обречено на распад. Сейчас я допускаю, что такое может случиться в отношении нынешнего земного общества, уходящего от доверия. При первой же встрече я внушал вам, товарищ Булочкин, ваши собственные мысли. Классическая аббзянская тактика! Лгал я и тогда, когда говорил об утилизации доверия. Пользы от энергоотсоса земляне получить, разумеется, не могли. Вместо этого планете был уготован охват: взаимоистребление аборигенов под воздействием кви-энергии и киносеанс.

— А потом картошка, — вставил Семён.

— Картошка, — согласился 339-й. — Мы считали вашу цивилизацию тупиковой, находящейся на грани ядерной катастрофы. Этим и оправдывалось вмешательство, направленное на сохранение планеты под плантации.

«Не исключено, что вы и удержали нас от этой катастрофы, — подумал Вася. — Закон единства и борьбы!..»

— Аббзяне полагали, что земная цивилизация в ближайшем будущем уничтожит себя. Миссия охвата считается не только коммерческой и культурной, но и спасательной. Речь не о спасении цивилизации, а о сохранении планетного тела. Как я уже говорил, охваты не распространяются на планеты, чьи цивилизации развиваются по эволюционно верным, прогрессивным с точки зрения Непоколебимых Миров, канонам. Кинокорпорации такие планеты не трогают; они наносятся на космические карты зелёными точками и становятся частью Населённых Галактик, а с веками, достигнув подходящего технологического уровня, иные из них входят в состав Непоколебимых Миров.

Аббзянин поднял мерцающий зелёный палец.

— Подумать только, — воскликнул он, — наши космосоциологи, мой капитан, да что там — все мы, представители так называемой развитой цивилизации, сочли вашу гуманоидную расу угасающей, стремящейся к самоубийству! На самом же деле вы, земляне, продемонстрировали удивительный образец выживания! Вы выстояли, столкнувшись с сильнейшим противником, значительно обогнавшим вас в технологиях. Подобный урок стал настоящим ударом для учёных Непоколебимых Миров!

— Знаешь, Лёва, — сказал Филимон, — а ведь эта кутерьма с кубиками поможет нам научиться ценить доверие. Васёк объяснил бы это законом единства и борьбы противоположностей, а я понимаю по-простому: нет худа без добра.

— О да! — 339-й просиял.

— Если, конечно, всё, что ты тут наплёл, сбудется.

— Держи карман шире, — проворчал Семён.

— Сбудется, уверяю вас, товарищи! И наша задача — превратить будущее в настоящее! У аббзян следует перенять кое-что полезное. Жить здесь и сейчас! В принципе настоящего времени видели счастье и многие земные мыслители. Стало быть, идея не покажется человечеству чужеродной. Перечитайте Дэвида Линдсея! «Всё время мы находились так близко к свету и не догадывались об этом. Вечно погружённые в прошлое или будущее, всё время не обращали внимания на настоящее, а теперь оказывается, что, кроме настоящего, жизни вообще нет», — продекламировал Василийлевмаркс. — Счастье, друзья, — вот оно! — Аббзянин обвёл сияющим взглядом людей и осины. — Не надо его ждать!

— За это нельзя не выпить! — Филимон разлил водку в медные рюмки.

— Как жаль, что я не могу чокнуться с вами! — Свечение 339-го поутихло. — Чокнуться — так вы называете соприкосновение стенок сосудов?.. Химические анализы показали: водка опасна для организма аббзянина.

«Вот тебе всегда трезвый хранитель доверия», — подумал Вася, в котором обострившееся от выпитого недоверие боролось с романтическим устремленьем вернуть Земле идеалы. Ещё один-два глотка, и он наполнится горьким скепсисом и перестанет верить аббзянину. Если только не случится чего-нибудь экстраординарного, отчего мозги протрезвеют и посвежеют… Не припас ли уволенный стратег какое-нибудь чудо? Ничто так не убеждает недоверчивых типов вроде Семёна, как демонстрация чудес… Преобразись земное общество через обновлённое доверие, через возвращение к старым добрым идеалам, он, советник президента Василий Булочкин, бросил бы пить. Водка никогда не манила его. Нужда в искусственном возбуждении недоверия и культивировании врагов отпала бы.

Задраенный люк тарелки вдруг откинулся, и по лесенке стал спускаться целый отряд гуманоидов, одетых в свитеры, кофты, брюки и юбки. Они нисколько не походили на 339-го с его антеннами и зелёностью. Гости выглядели как земляне, если не считать длинных синих или чёрно-синих волос.

— Зато я рад, что моим друзьям-пролетариям со Змоймо4343гдана, — Василийлевмаркс махнул рукою по направлению к отряду, — водка пришлась по вкусу! Общими усилиями нам удалось её синтезировать.

Дюжина пришельцев в колонну по два пересекала поляну. Шедшие впереди дружески махали руками и улыбались большими ртами.

— Принимайте делегатов, товарищи! — сказал аббзянин. — Они расскажут о достижениях революции и выпьют с вами на брудершафт!

— От нашего стола — вашему! — Высокий и широкоплечий змоймогданец с алым бантом на свитере, возглавлявший шествие, на просеке поклонился.

Из-за его фигуры выступила большеротая и большеглазая змоймогданка в вязаной кофте и длинной юбке, подобной тем, что надевают на концерты исполнительницы романсов. В каждой руке инопланетянка несла по бутылке.

— Угощайтесь, — сказала она на чистом русском языке. — Водка «Товарищ».

Из-за неё выступила вторая девушка, с ухватом и чугунком, откуда пускала пар картошка в мундире.

— Вкуснейший змоймогданский манслук, — прокомментировал аппетитное зрелище Василийлевмаркс. — Картофель по-вашему. Несмотря на множество планетных тел, пригодных для земледелия и находящихся в собственности компаний Непоколебимых Миров, аббзяне предпочитают закупать манслук у змоймогданцев. Наши агрономы говорят об особом составе почв этой планеты, однако истина кроется в другом. Пожив на Змоймо4343гдане, я понял: тамошние крестьяне трудятся с любовью. Они очень устают, не знают отдыха, но в каждом плоде их труда — смысл их жизни. Они не халтурят, они не могут работать спустя рукава.

Филимон принял у инопланетянки бутылки. Заместитель министра обороны по внеземным цивилизациям глаз не мог оторвать от прекрасной гостьи. Тёмно-синие волосы, которые земной литератор с небольшой натяжкой сравнил бы с цветом воронова крыла, представлялись высокопоставленному чиновнику чем-то особенным, изысканным. Ни у кого не будет такой подруги, как у него, Филимона Берендеева.

— Простите, вы… Вас… Меня зовут Филимон, — выдавил он из себя.

Давно Филимон не мучился так со словами.

— Аблайя, — представилась прекрасная змоймогданка и сделала реверанс. На её белом лице заиграл румянец.

Подосиновики, фото, повесть Кинотеатр, Олег Чувакин, 2015— Наши женщины — самые верные подруги в секторе Восьми Звёзд, — с гордостью сказал широкоплечий змоймогданец. — Уважаемый Василийлевмаркс, вождь и герой Великой Освободительной Революции, сделал наш народ счастливым. Он не только избавил нас от позорной эксплуатации, но и разъяснил, как велика польза любви и доверия. Он дал нам земные книги. Мы надеемся, что на Земле наши прекрасные женщины в полной мере научатся ценить в мужчинах романтические черты.

— Предлагаю тост: за дружбу народов! — воскликнул аббзянин.

Были розданы рюмки, и представители братских цивилизаций чокнулись.

— Вздрогнем! — хором сказали делегаты со Змоймо4343гдана.

Сияя, революционный вождь обводил взглядом жителей разных миров, образовавших на просеке и среди деревьев большой круг. Васе показалось, что аббзянин испытывал к пьющим зависть. Гуманоид контрастно играл зелёным светом, мерцал — стало быть, и радовался тоже. Со временем советник президента разберётся в чувствах инопланетянина. И в его цветовой гамме.

И в других чувствах тоже разберётся. В своих!

Хрустя огурчиком, Вася поглядывал на Филимона и Аблайю и думал о том, о чём в последний год думать было некогда.

Может, и ему посчастливится обрести романтическое счастье с какой-нибудь синеволосой змоймогданкой. Наверняка найдётся среди прибывших застенчивая инопланетная гостья, мечтательная девушка, с которой он перечитает труды князя Кропоткина, ждущие своего часа в московском спецхране.

Вот, например, эта, опустившая чугунок в траву. Почти чёрные, с неземным отливом, волосы, серые глаза, удивлённо раскрывшийся рот. Лицо склонено к земле. Туда, где у просеки торчит оранжевая шляпка подосиновика. Длинные руки инопланетянки тянутся к грибу.

— Не рви его, милая, — говорит Васин голос. — Не надо рвать. Подожди-ка!

Советник президента срезает ножом красноголовик. Он чистый и в ножке, и на низу шляпки. Ни единой червоточинки. Идеальный крепкий гриб. Глазами змоймогданка показывает на пару других красноголовиков в клевере.

— На Змоймогдане растут грибы? — спрашивает Вася.

— Нет, — отвечает она единственным словом.

— Со мной ты узнаешь, что такое грибная охота.

— Грибная охота, — повторяет звёздная гостья и улыбается.

 

© Олег Чувакин, 2015

 

Скачать бесплатно повесть «Кинотеатр» в форматах PDF и FB2 и посмотреть другие повести Олега Чувакина: ссылка.

 

[1] Здесь и далее аббзянские меры времени переведены в земные. — Прим. авт.

[2] Клубни, сходные с земным картофелем голландских сортов. — Прим. 339-го.

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Кинотеатр»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

23 отзыва

  1. 12 декабря выложил на сайт полный текст фантастической повести «Кинотеатр». Читайте, друзья!

    1. Спасибо, Мария. Как-нибудь бы встретить в лесу, собирая красноголовики, инопланетянина…

    1. Хорошая ассоциация. Я люблю «Окно в Париж». Очень горячий, живой фильм. С огромным «Х» на стене, европейскими музыкантами без штанов и всем прочим, что точно отражает господство человека массы, предсказанное Ортегой. Фильм и вправду можно было бы сделать. У меня постоянно сцены в голове крутились, когда я писал и правил текст. Фильм о фантастическом кинотеатре — это было бы нечто.

    2. А мне еще нравится у Мамина «Не думай про белых обезьян» — веселое такое сумасшествие!

  2. Так, а можно немного пошалить? Прочитала только первую главу. И поняла — читать буду долго и медленно…
    Почему захотелось прочитать? Да потому что очень затронуло вступление – повесть о … «О любви — и ненависти. О настоящем — и будущем. О войне — и мире». Мир, какое волшебное слово. Как он нужен нам всем сейчас.

    Удивительно, но нет нигде точного описания героя. Ну, например, Булочкин невысокого роста с копной непослушных волос и так далее. Ничего это нет. Герой описывается поступками, действиями, отношениями с окружающими.
    И сразу возникает образ неприметного бухгалтера в очках. Почему в очках? Да он же бухгалтер сидит целый день за рабочим столом, разбирает циферки, документы … Немного лысоват, ну мне так кажется. Брюшко, сутулость? Работа же сидячая. Нет, нет, что вы. Он довольно-таки спортивного телосложения, ну посудите сами — как может человек пройти «десяток километров через лес, поле, трассу, пустыри строек, перекрёстки и линии пыльных городских улиц со светофорами и ревущими автомобилями», без одышки, охов и вздохов. Так что он строен, красив и оооочень милый. Добрый? Еще как! Он же «купил сослуживицам и сослуживцам торт» перед тем как уйти в отпуск, а не просто так махнул ручкой – ну пока, потом свидимся. И только очень добрый и искренний человек может так трогательно и нежно любить природу. И провести свой отпуск не за морями, а в лесу, наслаждаясь каждым мигом, каждым мгновением. Ну вот и портрет главного героя. Нравится? Очень! Даже немного влюбилась…

    А вот портрет гуманоида описан полностью и с иронией. Одни только «длинные голые ноги, оканчивавшиеся бутсами» вызывают улыбку. А вот это? «Статус мхррреавдерббан64аббзянина». А кожа, которая переливается всеми цветами радуги, в зависимости от настроения. Вот бы нашим политикам такую! Сразу было все понятно, кто есть кто. И что есть что. Ладно, не надо о грустном. Хотя не получится …

    «Вы взяли за основу вражду, недоверие, обман, хитрость, угнетение и противостояние, когда могли бы поставить во главу угла близость, любовь, дружбу, братство и всепланетное единение. Ваши политика, управление, быт, карьера, мораль так или иначе связаны с конфликтами интересов, эгоизмом власти, с открытыми или завуалированными драками за место под солнцем». – Как говорится: без комментариев. Просто посмотрите в окно и сразу станет все понятно… Всего несколько слов и… какой глубокий смысл!

    Что же там дальше? Спасет ли Василий Булочкин нас всех от беды?

    П.С. Нет все-таки добавлю свое замечание.
    «Пересекая поле с колосящимся овсом, Вася вдыхал летний ветер и слушал висевшего в небе жаворонка». Мне здесь не хватило стрекотания кузнечиков, как они заливаются в солнечный погожий день! А овес в августе! Золотистый овес купается в лучах солнца. И васильки, синие, голубые то здесь, то там среди этого золота. Ну, ничего, мое воображение все это дорисовало)
    Извините, не удержалась. Продолжу чтение. Интересное и познавательное.

    1. О, когда слушаешь жаворонка, когда видишь его точку в небе, когда следишь за нею, тогда поле видишь только уголочком зрения. Жаворонок — он как лестница в небо. Словно бы и сам поднимаешься.

Добавить комментарий для Олег Чувакин Отменить ответ

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.

Как стать писателем?
Как обойтись без редакторов и курсов?
Author picture

Возьмите у меня всего один урок. Я изучу ваш текст и выдам вам список типичных ошибок в стиле, композиции, сюжете. Вы одолеете их все при мне.

Станьте самому себе редактором!