На кухоньке московской квартиры говорили о мечтах три старика: 62, 66 и 70 лет.
— Я с юности мечтал о любви и дружной семье, — начал шестидесятидвухлетний. — И что получил? С женой развёлся, дети разъехались. Знаете, как я представлял себя в старости? С книжкой в руках, в пластмассовых очках, в кресле-качалке в саду. Или на скамейке, в беседке под соснами. За самоваром. У своего большого дома. На травке внуки резвятся. Пахнет хвоей и тёплым ветром. Когда я встретил и полюбил будущую свою жену, я говорил ей о росе, лугах и рассветах. Стихи наизусть читал. Мы мечтали о семейном счастье. Где всё это? — Дрожащей рукою он сунул зелёную таблетку в рот, запил остывающим чаем. — Словно и не было ничего. Жизнь не вернёшь.
— В который раз томит меня мечта… — пробормотал самый старый среди троих.
Рассказал о своих желаниях и второй. Поэзия и любовь были ему чужды. Зато он всегда хотел загребать деньги лопатой. В советском детстве увлечённо играл в «Монополию», в молодости крутился среди фарцовщиков, стараясь не угодить под колпак милиции или КГБ, а в зрелые годы, когда грянул в России капитализм, гонялся за рыночной конъюнктурой, менял бизнес за бизнесом. Под седую голову ему повезло: наладил связи с китайцами, завёл бойкую торговлю чипами. Да вляпался в кризис: из-за кредитов иностранным банкам и обвала рубля фирма обанкротилась.
— Вот не думал, что придётся жить на нищенскую пенсию.
— Мечтал ли ты о правде трудовой… — отозвался тот, кому было семьдесят.
66-летний посмотрел на часы, достал из кармана пиджака пузырёк и принял розовую таблетку.
Самый старый, живший без зелёных и розовых таблеток, подлил себе кипятка и заварки. Прибавил земляничного варенья.
— Вы несчастны, потому что не о том думаете.
Он не сомневался: его-то мечта непременно сбудется.
— Брось житьё, иди за мною! — прошептал он едва слышно.
— Ты что-то сказал? — спросили первый и второй одновременно.
— Мечты почти никогда не сбываются, — ответил самый старый. — Лишь на одну можно смело рассчитывать. Она не разочарует.
— Какая же у тебя мечта?
— Умереть.
С усмешкою оглядев застывшие, вытянувшиеся лица собеседников, их приоткрытые рты, отметив тающее розовое пятно на беловатом языке одного из них, он не спеша размешал ложечкой варенье в чае.
— Смерть обязательно состоится. Это мечта, которая не обманет.
© Олег Чувакин, 27-30 июня 2016
«Иди за мною». Мой новый рассказ. Очень короткий.
Грустно, но так и есть….
Это было круто. Согласна с самым старшим: ЭТО сбудется всегда.
Олег, когда вам будет 62, и вдруг вас назовут стариком…
Я и сейчас чувствую себя стариком. Да что я: Чехов был стариком уже лет в 29, когда писал «Скучную историю».
Когда у меня что-то спрашивают, я прикладываю ладонь к уху и говорю погромче: «Ась?»
Вообще, определение возрастных градаций для многих людей есть тема болезненная. Время от времени читатели злятся и сообщают мне о своём несогласии с некоторыми границами зрелости-старости. Однажды на «Самиздате» раскритиковали «стариковство» главного героя моего рассказа «Организм». Там старику 60 лет. Но мне бы и в голову не пришло употреблять канцелярские выражения типа «пожилой мужчина». Или повышать планку лет до 85.
Спустя лет 10 нынешней «оптимизации» медицины стариками в России надо будет называть сорокалетних. Особенно мужчин. Особенно в деревнях, где от медицины уже сейчас почти ничего не осталось.
Короче говоря, будем здоровы и будем чувствовать себя не по годам, а по настрою душевному.
В рассказе же все трое БЕЗУСЛОВНО старики. Безоговорочные такие старики.
Олег Чувакин В рассказе — да… Настолько, что даже не требовалось указывать точные цифры… А в жизни? А нам чё остается делать? Женщинам? Стареть вместе с вами? Ну уж нет! О себе я говорю: мне нужно жить долго и быть здоровой. Потому что, мой сын жив, пока жива я… Совсем иная система ценностей. А рассказ хороший, жанр притчи вам уже тоже по силам!
мне тоже хотелось им каждому лет по 20 прибавить. ну, 15 минимум
Это всё понятно. Другие бы убавили. Столько же…
Кстати, даже в моем советском детстве «монополии» не было. Неологизъм.
Я поправлю эту строчку. Спасибо. Тут я ошибся. Самодельная «Монополия» была популярна в начале 80-х. Я в неё играл. Мало того, я её рисовал. И у меня в шкафу сохранился экземпляр. :)
Разрушаете иллюзии.
Ах, по-моему, всё это так и есть…
Погулял по сайту, прочитал последний короткий рассказ. Пишите грамотно и гладко — редакторская школа «НС» видна, только в нем нет главного — жизни, поверьте мне ( я вам в папы гожусь) — одни придумки, пусть и красивые. И еще покоробило: графоманов хватало и хватает, даже среди лауреатов престижных премий, но нельзя быть навязчивым попрошайкой. Если автор — мужчина, а не поднаторевший, окололитературный БОМЖ, которых сейчас пруд пруди, то мой комент, надеюсь, «увидит свет».