Тонкая настройка сбившейся мечты. Спрятанное счастье. Обещание весны и нарциссов. Рассказы Иветты Давыдовой. Жизнь вместо сюжетных развязок.
Герои историй, составивших книгу Иветты Давыдовой «Мечты сбиваются», объединены одним. Линии судьбы у них взяли такое направление, к которому никак не приспособиться. Оттого-то и мечты пребывают в расстройстве.
Выпирающий в этом отношении персонаж, кричащий всею своею натурою, вопящий самим организмом, — Анатолий Соломонович. В прошлом его накрыла случайная женитьба, внёсшая, однако, в его быт порядок. С тех пор время от времени он мечтает о какой-то иной жизни и от порядка удирает. Свершается это так: Анатолий придумывает предлог, заводит машину и дует с дачи в Москву. Очередной его побег, пусть и безобидный, оканчивается наказанием в виде круговерти в животе, неработающего лифта, закрытых магазинов, обесточенной квартиры (на 17-м этаже), разрядившегося телефона и затем пробок на столичных дорогах, вызванных потоками канализационного дерьма. Воняющий город, символ личного посюстороннего ада, даёт страдальцу психологического пинка. Человек бежит, возвращается туда, где тихо живёт его счастье, сооружающее сырники под глянцевитым сметанным покрывалом.
Анатолию есть куда вернуться. Его настоящее, его прошлое и будущее неотличимо одинаковы. В сущности, это застой, от него он и бежит, но застой-то счастливый.
Женьке, героине другого рассказа, картина будущего не видна. Витринным (поверхностным) отражением судьбы этой красивой женщины, не отыскавшей счастья, служит базарный помидор. Непроста именуется он в женском роде — помидоркою. Сама женщина, символ ожидания, тоже получила точное наименование: не Евгения, но Женька. Уменьшительное и вдобавок уничижительное. А ведь она женщина средних лет, два брака позади, две дочери при ней.
Характерное наименование персонажей — особая малая наука, ею занимаются литературоведы. И. Давыдова интуитивно избегает в повествовании композиционной фальши — курьёзных недочётов и ошибок, какие сплошь и рядом допускают не только новички в литературе, но и многие именитые сочинители, согнувшиеся под тяжестью лауреатского золота. Когда не лжёшь, когда не окрашиваешь героя авторской идеологией, верное имя само слетает с пера. Единственно точное имя, фиксирующее состояние героя в определённый момент времени, запечатлевающее неповторимый миг.
Назовите Женьку длинно — Евгенией плюс отчество, и история помидорки тотчас лопнет, лишив читателя права на вероятное продолжение, на понимание того простого житейского факта, что рассказ — только предыстория, а бросок в судьбу у Женьки впереди.
Оптимизм рассказчицы Иветты неисчерпаем. Велика воля к жизни её героинь, зачастую взятых прямо из краснодарских кварталов. Век иных переваливает за юбилейную сотню лет и длится ещё. Долго живёт белоголовая Прасковья Романовна Пугачёва, попросту Романовна. Само её стремление ходить, радоваться движению, ощущать твердь под ногами есть философия неумирания. Это ясное желание показать родным: вот она, я, смотрите, я буду всегда.
Но и её мечта сбивается. Камера оператора-автора внезапно поворачивается. Ракурс резко меняется, кадры темнеют. Увы, век тех, кто дышит вокруг Романовны, оказывается много короче её протяжённой линии. Добравшись наконец и до своей последней черты, произносит она одно слово: «Беда». Не о себе она говорит, не свой уход оплакивает.
Среди тех простых с виду людей, на ком остановился зоркий глаз художницы Иветты, попадаются те, что покоряются судьбе, как героиня рассказа «Бомж», слабо и неумело протестующая, плачущая по тому счастью, которое окаменело хладным мрамором в её сердце робком, застыло камнем в мечте её уснувшей. На соседних страницах встречаются личности совершенно иного плана, взятые словно для высокого контраста: они деятельно противоречат судьбе, перечат ей, как дядя Жорик из первой истории цикла «Наперекор», человек с обрубками пальцев и талантом ювелира.
Опасно ли мечтать? Да! Можно вдруг, по душевному капризу захотеть, чтоб дерево упало на твою машину — и ударит буря, и оно упадёт. Впрочем, можно пожелать цветочный горшочек с розочками — и его тебе подарят. Мысль страшна своей быстротой. Нельзя ли с созреванием мыслей, этих летучих мгновений, притормозить; нельзя ли установить над желаниями строгий контроль? Ответа нет. По-видимому, учёные в этой сфере бессильны. Зато дан ответ на другой вопрос — о моторе жизни. Вот он: мечтай без остановки, пусть свершившаяся мечта сменяется новой, следующей!
— Ну всё, больше не хоти. Желание сбылось. Теперь хоти чего-нибудь другого. Мечт должно быть много. Они двигатель жизни. Если ничего не хочется, то и жить не хочется, незачем… И мечты, кстати, надо придумывать такие, чтобы сбывались, чтобы реальные. От нереальных толку нет. Одна сплошная фрустрация.
Научиться рационально мечтать хорошо бы героине упомянутого выше рассказа «Бомж». Писательница и здесь с точностью гравёра вывела имя женщины: Лера. Не Валерия. Пока коротка, пока теряется в тумане будущего линия её судьбы. Пока Лере ещё хочется, остро желается главного, того главного, ради чего только и стоит жить. Хочется — стало быть, шанс на возражение, на отпор судьбе имеется. Только бы не выплакать этот шанс, не высушить себя попусту.
Принимать ценные указания мужа, подчиняться укладу того, кто не умеет слушать стихи и будет перебивать, зато имеет «кубики» на животе, крутые плечи и загорелую кожу цвета молочного шоколада, значит жить с тем, кто по милу хорош. Старинная поговорка беспощадно точно, будто дорогое зеркало, показывает тяжёлые, неправильные черты любви, вывихи инстинктивного её устроения, биологического. Телесная красота обращается клыкастой душевной противоположностью. Вот если б наоборот, как у Ивана Ильина: по хорошу мил!
Красота истинная является в виде бомжа, усталого человека в плаще. У него и лица-то нет.
Бомж, за малую плату поднявший, нарастивший бугор, что прикрывал дом на перекрёстке от лихих автомобилистов, бомж с лопатою, возвысивший насыпь землёю с прилегающей клумбы, в малой глубине которой прятались, дожидаясь весны, луковицы нарциссов, принял на себя роль посланца неведомых сил. Без единого слова, без взгляда даже (на протяжении всего повествования героиня видит только его спину) посланец сей переключил сокровенное женщины на иной лад.
Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.
Мужу Леры нет дела до каких-то там цветочков, а посему для нанятого работника у него не нашлось и ценных указаний. Он уже не управляет этой сценой; здесь развернулись силы куда более высокого порядка. Скинув плащ, приступив к копке и обнажив внутренности клумбы, бомж выкапывает луковицы и укладывает в ведро. А уж хозяин приносит ведро жене: глянь-ка, а я его и не просил!
Кульминационный эпизод со стариком в грязном плаще (а может, и не стариком) есть установка сбившейся мечты в положенные пазы. В груди Леры вместо куска стылого белого мрамора теперь горячий красный комок сердца.
Надолго ли температуры хватит? А долго ли остывают слёзы? Развязки нет. В финале героиня остаётся Лерой, не дорастает до полного имени.
* * *
Иветта Давыдова не учит жизни. Не выводит мораль. Не отштамповывает своих героев, не клеит им ярлыки, не обозначает добро и зло. Писательница рассказывает.
Рассказывать истории — умение нынче редкое. Рассказывать о сбившихся мечтах, которым требуется тонкая настройка, — уже не умение, но мастерство.
9 отзывов
Дорогой Олег! Мой добрый сибирский друг!
Захожу сюда часто-часто и всё перечитываю и перечитываю. И собственные рассказы, в которых знаю наизусть каждую строчку, вдруг понимаются иначе, глубже. Теперь уже они через ваш отзыв открывают мне себя.
Путь к себе — невероятно увлекательное дело. Это я поняла давно. Но какое же счастье повстречать на этом пути тех, кто помогает движению, с кем дорога легка и осмысленна!
Спасибо вам за вашу доброжелательность, за ваше внимание к моему скромному сборнику, за труд, за время жизни, потраченное на написание отзыва! Вы невероятный!
P. S. Всё-таки я обладаю потрясающей способностью находить настоящих друзей! :))
Теперь, о счастливая Иветта, у вас впереди вторая книжка рассказов. Или повестей. Вторую книгу написать намного сложнее, особенно если удалась первая.
Я желаю вам подняться ещё на одну ступеньку. Это будет трудно. Труднее, чем пришлось Анатолию Соломоновичу, когда он добирался до семнадцатого этажа. :)
Ахахах! Анатолия Соломоновича я очень люблю. За оптимизм.
Есть в запасе ещё два названия. Оба в духе игры с буквой. Значит, как минимум ещё две книжки нужно осуществить. Пишу, пока пишется. Спешки нет. «В России надо жить долго».
Да, понимаю, что планку можно только повышать. Иначе зачем?
Спасибо за поддержку!
Ну, за ваше прекрасное настроение, о Иветта! И за будущее собрание сочинений!
❤️ Это моё вам сердце, Олег!
И тотчас выглянуло солнце, и зимний минус отступил!
Вот видите! Чудны дела настоящей дружбы!
Иветта, от всей души поздравляю и желаю! Счастья, книжек, дружбы! Много-много. Это так здорово, рада за Вас) А Олег… да, он такой))
Спасибо, дорогая Инна!
Я, пользуясь случаем, ещё похвастаюсь, что Олег не только подарил мне профессиональный отзыв, но и читал мою книгу с карандашом. А потом подарил мне таблицу с редакторско-корректорскими правками! Невероятные великодушие и щедрость! Я всегда верила, что великодушными и щедрыми бывают только по-настоящему счастливые люди. Он такой, да. И сайт у него с точным названием! И все мы здесь счастливые!