Дивный сон ты видел.
Девушка целует тебя. Целует так, что чувствуются одни губы. Полные. Суховатые. Касание за касанием. С остановками, с промежутками. Ещё, ещё. Одни губы.
От себя, от своего тела ты тоже не чувствуешь почти ничего. Только губы.
Губы в губы. Её. Твои. Её. Твои.
Лет девушки не определить; лица не обнаружить; тела не коснуться.
Сна не забыть.
Кто она?
Укрыта платьем, сидит на мостках, руками доски обняв, качает ногами босыми. Под ступнями — не река. Болтая ногами, расплёскивает она космос. На какую звезду, на какую планету, на какую туманность она смотрит? Задрав голову, откинув спину — смотрит.
Под нею нет низа; над нею нет верха; ни юга, ни севера, ни запада, ни востока нет. Ни дней, ни ночей. Ни вдохов, ни выдохов.
Кто она?
Кто целует так, что поцелуи перебивают касанья всех, кого любил ты? Кто зовёт туда, откуда возврата нет, но возвращаться и не надобно? Кого дорисовываешь ты, выводишь чёрточку за чёрточкой, когда сон уж позади и едва ли повторится — да и нельзя это? О ком думаешь ты непрестанно: за столом, трудясь над словами чужими, за обедом, голосов не слыша семьи, над грядками, выдирая с корнями сорняки, в лесу, срезая красноголовики и боровики, ночью, уложив главу на подушку?
Кто она?
Запрокинув голову, опустив волосы, заглядывает она с мостков во Вселенную. Прочерчивает путь. Долгий путь, чей земной отрезок — самая малая часть, не длиннее заклёпки на портновском сантиметре. Прочерчивает вдохновенно, со вкусом, с невыразимою страшною любовью, которая не описана ни в одном романе, не показана ни в одном фильме.
Её не призовёшь, не приманишь. Её не поцелуешь по своему хотению. Она прилетит, приблизится сама. Её поцелуй случается лишь однажды. Если она появляется…
— Начнёшь с Марса. Так заведено. Традиция, — говорит она, качая ногами, грея пятки о Солнце.
Кто ты такой, чтобы спорить с ней? И ты ведь давно грезишь о Марсе.
Она та, кто не повторяет ни единой линии, ни одного завитка. Кто не зачёркивает и не правит. Кто не слушает жалоб и не предлагает выбрать. Она неповторима — тем и хороша. Она неповторима и производит неповторимое. Она не подкладывает кальку, не срисовывает — и её не срисуешь. Она не подглядывает — и её не углядишь. Она не ведает подсказок — и сама не подскажет.
Она судьба.