Ирина Мокрецова. Так сошлись люди

 

Текст прислан на конкурс «Художественное слово» 04.03.2017 г.

Об авторе. «…Меня зовут Ирина Мокрецова. Я — журналист из Владивостока. Работаю на местном телеканале в отделе новостей. Люблю театр, книги и писать по вечерам. Точную дату написания отправленного вам рассказа я не помню. Но могу назвать месяц и год: октябрь 2016-го».

Примечание организатора. Честность автора, указавшего, что рассказ написан не специально для конкурса, мне импонирует. В остальном текст (новенький, без пылиночки, ибо нигде не публиковался) соответствует положению о конкурсе, разве что по клавишам барабанит не прозаик, а журналист (дядечка с весьма поэтичной натурой, смею вас заверить). Думаю, на следующем конкурсе соответствующий пункт правил будет смягчён.

Господа потенциальные участники! У вас возникла такая же редчайшая ситуация с написанным ранее, но нигде не публиковавшимся рассказом, соответствующим требованиям и жанру конкурса? Смело присылайте ваше сочинение!

 

---

 

Так сошлись люди

 

Все началось с появлением в нашей редакции Лукаса. Он пришел как-то внезапно, у нас и ставок-то не было. Но его, почему-то, взяли. Был обычный вторник. И все журналисты, стараясь не опоздать к послеобеденному выпуску новостей, изо всех сил стучали по своим клавиатурам.

Лукас вошел в это «стучащее» царство, подбоченясь прошел на середину, оглядел всех и произнес:

— Сегодня по челоскопу у всех трудный день!

Я вздрогнула. Все оглянулись. На момент наступила полная тишина, что, кстати, редкость в нашей работе.

— Да-да, — продолжил Лукас, — Марс вошел окружение Венеры, а род Сутягиных породнился с Пришвиными. Учитывая положения людей на данный момент и то, какая сейчас на Земле обстановка, можно заключить, что до трех часов завтрашнего дня никто не завершит свои дела, а, значит, большинство склонно к плохому настроению…

— Что за чушь! — выкрикнул Герберт.

— И к агрессии! — добавил Лукас, повернувшись к нему. — Об этом я и говорил. Эх, не тот день я выбрал для смены работы. Ну да ладно! Так уж сошлись люди! Им виднее…

Он был помешан на челоскопах. Считал, что от земных солюдий зависит его жизнь, и он должен доверять людям, потому как только они знают его будущее. Лукас часто повторял:

— Мы, звезды, никто в этом мире, в этой галактике. Да, нас множество, пусть даже мириады, но что есть каждая из нас по сравнению с человеком? Только люди знают наш путь.

В этот момент Лукас обычно надолго останавливал свой взгляд на Земле, а потом продолжал:

— Еще какой-то философ говорил, что можно бесконечно смотреть на три вещи: горящий огонь, бегущую воду и суетящихся на Земле людей. Я порой опускаю голову и готов весь мир отдать, лишь бы узнать, как там внизу, что там.

С Лукасом было легко работать и интересно общаться, пока он не начинал высматривать в обыденных делах вненебесное влияние людей. С ним давно перестали спорить. Поначалу Герберт, самый агностичный из нас, пытался переубедить Лукаса, доказывая ему, что люди ни на что не влияют. Они отдельная составляющая нашей галактики, созданная для красоты, чтобы мы, звезды, просто на них любовались. Или он говорил, что люди созданы для каких-то природных процессов, пусть доселе не ставших известными звездам. Но уж никак они, такие далекие и неизвестные, не могут влиять на нашу жизнь.

Лукас оставался непреклонен. В такие минуты он становился каким-то потерянным и повторял:

— Да простят тебя люди! Простят тебя люди!

Лукас считал, что лучшие материалы получаются у него по пятницам, когда люди готовятся к выходным дням и у них прекрасное расположения духа. А еще верил, что по понедельникам ему нельзя доверять серьезных дел, потому как его человек-хранитель встает не с той ноги.

По челоскопу Лукас делал все! Брился, когда Ивановы входили в дом Петровых. Пил, если проиграла людская футбольная команда. Опаздывал каждый раз, когда были тринадцатые земные сутки. И всегда-всегда повторял: так сошлись люди!

Мы привыкли к его странностям. Все его «тараканы» в звездной голове скрашивало то, что он был прекрасным, ответственным журналистом и просто компанейским парнем. А еще он умел всех веселить.

Никогда не забуду, как в одну из будничных ночей, когда работа была в самом разгаре, и все были на нервах из-за очередного цейтнота, Лукас прибежал с очередного интервью в невероятном возбуждении. Он вихрем пронесся по редакции от двери к окну и закричал:

— Замрите все! Быстро все сюда! Быстро!

Мы нерешительно стали выползать из-за своих столов, думая, что же могло произойти.

— Ну, быстрее, быстрее, быстрее! — подгонял он нас.

Когда вся редакция столпилась у окна, Лукас произнес:

— Тише! А теперь загадывайте желания! Люди падают…

Главный редактор готов был его убить. Единственным его желание в ту минуту было, чтобы Лукас убрался побыстрей из кабинета и не показывался на глаза до выпуска номера.

Помню, Лукас так искренне посмотрел на него и почти прошептал:

— Все будет хорошо! Я знаю. Я загадал желание, чтобы номер вышел вовремя. Вдобавок сегодня по челоскопу вас ждет приятный вечер. Не сомневайтесь, мне люди сказали. А людям надо верить.

Мы с Лукасом были ближе всех и часто задерживались после работы. Я любила слушать его рассказы про различные солюдия. Про то, как каждое из них в определенное время может влиять на нас, звезд. Я никогда не верила его рассказам, но мне нравилось, с каким вдохновением Лукас говорит о людях. Казалось, они для него важнее всего на свете. А иногда я задумывалась, может, и правда у него с ними какая-то связь.

Лукас часто повторял слова Маленького принца: «У каждого свои люди». И говорил, что можно по-разному трактовать эту мысль. Я смеялась, а он все твердил, что если отпустить себя, то через тернии можно пробиться к людям, и тогда они возьмут и меня под свою опеку. Просто важно им поверить. Найти своего человека, который поведет меня до конца жизни.

А еще Лукас верил, что после смерти мы, звезды, попадаем на землю. И если мы были хорошими звездами всю свою жизнь, у нас даже есть возможность стать человеком. Я часто мечтала об этом перед сном. Воображала, как буду с Земли смотреть на небо и представлять нашу редакцию, думать, вышел ли очередной номер газеты. Мне часто снилось, что я стала маленьким человечком и хочу дотянуться до звезды. Хочу сорвать ее с неба и сказать: я защищу тебя от всего. Успокоить, что я знаю ее будущее и никогда не позволю ей поступить неправильно.

А иногда я негодовала: раз люди все знают, почему не скажут! Вот уж радость предсказывать каждый свой день по их солюдиям и следить, какой человек сменил фамилию, а какой куда поехал, и отгадывать, как это повлияет на меня сегодня.

Но Лукас не разделял мои возмущения. Он часто просил у людей прощения за меня. Мы могли целыми днями, пока все звезды спят, просиживать глядя на людей. Смотреть на них в телескопы. Со временем я стала замечать, что уже разбираюсь в солюдиях, челоскопах и земных сутках. Иногда мне казалось, что мы с Лукасом одни в целом космосе. Я так и называла наши с ним свидания: «вместе в космосе»…

Лукас проработал в нашей редакции ровно два года. А потом он исчез. Упал с высокого здания во время подготовки очередного репортажа. Он не сумел предсказать свою смерть, но я уверена, что последними его словами была фраза: так сошлись люди. Теперь я еще чаще смотрю на Землю. Высматриваю на ней нового человека. Я уверена, Лукас был хорошей звездой и мог претендовать на перевоплощение.

Я до сих пор не верю его рассказам, но все чаще думаю, что наша с ним встреча была неслучайной. Ведь так сошлись люди…

 

© Ирина Мокрецова, 2016