Ныряльщик

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Об авторе: Ирина Кавинская, начинающий автор, публикаций не имеет.

---

 

Эта история началась в день, когда я впервые увидела море. Остался позади ЕГЭ, а вместе с ним нервные колики в животе и бессонные ночи. Двое с лишним суток в поезде разделили жизнь на «до» и «после». Прошлое — дома, на границе полярного круга, а здесь, в центре бурлившего курортной жизнью южного городка, я, бросив нераспакованные чемоданы родителям, летела по узким улочкам к набережной.

Горячий — словно из фена — воздух, пёстрая и шумная толпа туристов, сладкий запах сахарной ваты и не смолкавшая музыка со всех сторон — таким лето я ещё не знала. Тихие лесные пейзажи моих родных мест, сотканные из бессчётного числа оттенков изумруда, в миг поблёкли перед этой бушующей яркостью, как залитый водой акварельный рисунок.

Выбежав на набережную, я вскочила на каменный парапет. Солёный ветер пахнул в лицо. Щурясь от непривычно яркого солнца, я жадно впитывала взглядом искрившуюся бриллиантами пенных гребешков синюю гладь.

Я вдохнула полной грудью, стремясь вместе со свежестью морского бриза впитать этот момент. Внутри разлилась необычайная лёгкость, так что мне казалось, что один взмах руками, и я смогу оторваться от земли и полечу над этой сверкающей синей пустыней. Мне хотелось обнять её, вобрать без остатка и навсегда заключить в себе.

Заметив неподалёку пирс, я поспешила туда: дальше от ни на секунду не стихавшего гомона набережной, ближе к манившей синеве…

Но стоило подняться по скрипучей деревянной лестнице, как меня постигло разочарование: желающих насладиться морскими видами было хоть отбавляй, и все они толпились там, куда я направлялась — в дальнем конце пирса. Я застыла, в нерешительности оглядывая толпу, как вдруг какой-то парень показался над головами, вскарабкавшись на заграждение. Спустя мгновение он, резко оттолкнувшись, сиганул в воду.

Все стоявшие на пирсе разом прильнули к перилам, и я тоже. Его тело без единого всплеска прорезало водную гладь, и он скрылся из виду. Когда стихли восхищенные возгласы, те, кто снимал прыжок на камеры смартфонов, направили объективы на воду, ожидая появления нырнувшего. Но секунды отстукивали, а его всё не было. Повисла тишина. Каждый вглядывался в глубину, но море внезапно потемнело, словно нарочно пряча его от нас.

Вдруг резкий всплеск волн вытолкнул его на поверхность. Под одобрительный гул толпы он вскарабкался на пирс по лестнице, примыкавшей к сваям, и, резво перемахнув через перила, оказался в паре метров от меня. Мокрый и смуглый, как Маугли, он тяжело дышал и улыбался.

Я оказалась теперь ближе к нему, чем кто-либо, и его взгляд на мгновение скользнул по мне, когда он искал кого-то глазами. Но в этот момент от толпы отделилась белокурая девушка и, шагнув к нему, манерно вытянула руку. Только теперь я заметила, что он сжимал что-то в ладони. Когда он раскрыл её, я увидела сверкавший золотом браслет, который он тут же ловко застегнул на запястье девушки. Она заливисто смеялась и хлопала в ладоши. Остальные тоже не жалели аплодисментов и кидали деньги в рюкзак, стоявший раскрытым неподалёку.

Он был ныряльщиком. Развлекал туристов тем, что доставал с морского дна брошенное ими. Девушки кидали в воду бусы, цепочки и кольца. Но когда он в очередной раз с улыбкой показывался над поверхностью воды, сжимая в руках добычу, они разочарованно вздыхали — ту, чьё украшение останется ненайденным, он, по слухам, приглашал на свидание.

Всё это я узнала на следующий день, подслушав разговор двух девушек на пляже. Ныряльщик был местной знаменитостью: они подсчитывали лайки в соцсетях, собранные селфи с ним, и спорили, улыбнётся ли кому-то удача быть приглашённой на свидание этим вечером.

После обеда родители уехали на двухдневную экскурсию, а я поспешила на набережную. Как и накануне, зеваки толпились на пирсе. Подходя, я увидела, как он ступил на нижнюю планку перил и вдруг покачнулся, будто потеряв равновесие, так что все разом ахнули. Он засмеялся и в это мгновение взглянул поверх толпы прямо на меня. А потом резко развернулся и прыгнул в море.

Внутри разлился жар. Я не дождалась, когда он вынырнет — бросилась прочь. Бежала со всех ног так, что спустя каких-то пару минут оказалась у дома. Но идти туда не хотелось: меня неудержимо тянуло обратно на пирс. Я побрела к набережной, намеренно растягивая шаги, но очень скоро вновь перешла на бег. Подгоняя себя, я сама не понимала, зачем сбежала.

Но, оказавшись у пирса, я не решилась подойти ближе. Он был там. Смеялся, окружённый загорелыми красавицами в летящих платьях. Его смех был лёгким и свежим, как морской бриз. Он и сам был таким.

Я вернулась домой за полночь — бродила по не засыпающим улицам. Я хотела потеряться среди них, но куда бы ни шла, неизменно возвращалась к набережной. Его уже давно не было на пирсе, а меня тянуло туда снова и снова.

Ночью я долго не могла уснуть, сидела на кровати, бездумно уставившись в окно. Было душно, от земли парило. Когда небо прорезала огромная молния, а следом громыхнуло так сильно, что кровать подо мной затряслась, я обрадовалась: ливень смоет этот невыносимый жар и станет легче дышать.

Но сколько бледные отсветы небесного электричества ни скользили перед глазами, сколько ни грохотал гром, а на землю не пролилось ни капли. Когда гроза прошла, воздух, казалось, стал ещё более плотным и жарким.

Уснула я лишь перед самым рассветом, но бессонная ночь принесла свои плоды: я засыпала с решимостью, что завтра снова увижу его, но на этот раз ни за что не сбегу.

Проснулась я поздно, а из дома вышла лишь после обеда и направилась прямиком на пирс, сжимая в руках серебряный кулон на тонкой цепочке, который мама подарила на выпускной.

Я подошла в тот момент, когда очередной браслет, извлечённый из морских глубин, вернулся к не скрывавшей разочарования хозяйке. Туристы шелестели купюрами, а он оглядывал толпу. Я смотрела на него, и на миг наши взгляды встретились. На его губах заиграла улыбка. В животе что-то сжалось в тугой комок. Забыв обо всём, я шагнула к нему и протянула кулон.

Он шутливо поклонился и сделал жест рукой, предлагая мне бросить кулон в море. Я подошла к краю пирса и разжала ладонь над водой. Он тут же вскочил на перила и мгновение спустя скрылся под водой.

Моё сердце колотилось как бешеное, когда я, напряжённая как струна, стояла вцепившись в ограждение пирса. Сейчас он вынырнет. Поднимется на пирс и отдаст мне кулон. Что мне делать? Что сказать ему? И о чём я только думала, бросив кулон?

Не помню, сколько времени прошло, прежде чем он вновь оказался рядом. Только кулон он мне не вернул. Толпа зевак разочарованно выдохнула, когда он развёл пустыми руками. А я приросла к месту.

— Разрешите в этот вечер составить вам компанию для неспешной прогулки по набережной, — шутливо произнёс он.

Тепло прилило к лицу. Я промямлила что-то в ответ, и, видимо, выглядела нелепо, потому что несколько девиц из толпы зашептались и захихикали. С пирса мы с ним ушли вместе, под дружное улюлюканье толпы. Я слышала вслед свист и аплодисменты, но даже не обернулась. Я не шла по доскам пирса — я летела, парила над ними.

А потом я ждала на набережной, пока он переодевался. Щеки мои пылали, а в груди поминутно разливался жар. Впереди был тёплый южный вечер, казавшийся бесконечным, и моё первое свидание!

Он вернулся и протянул мне мой кулон. Я непонимающе взглянула на него.

— Повод сбежать от них. — Он кивнул в сторону зевак на пирсе.

Это было настоящее счастье: он обманул их всех, чтобы пригласить меня на свидание! Губы невольно растянулись в улыбке. Душа моя пела, и эти счастливые звуки распирали грудь, стремясь прорваться наружу. Слаще них для меня тогда был лишь его голос. Но он молчал, пока мы не поравнялись с девушкой, продававшей розы.

— Сколько сегодня? — спросила она, искоса бросив на меня оценивающий взгляд.

Музыка в душе разом оборвалась.

— Одну, — отозвался он.

Девушка хмыкнула и протянув цветок.

— Похоже, ты — постоянный клиент, — сказала я как можно более непринуждённо, когда мы отошли. — Часто даришь девушкам цветы?

Он покачал головой:

— Нет.

Я непонимающе взглянула на него, но он больше ничего не сказал. Тогда я протянула руку к цветку, но… Он не отдал его. В один миг что-то внутри словно оборвалось.

Мы брели по набережной, и нескончаемый гул смешавшихся смеха, музыки и голосов, окружавший нас, тяготил меня. Больше всего на свете мне хотелось сбежать, спрятаться, но я шла рядом с ним как привязанная.

Как назло, он остановился там, где музыка гремела громче всего, и толпились люди. Нехотя я присмотрелась: под грохочущие ритмы r’n’b в середине круга танцевала девушка. Я взглянула на него, не понимая, почему он не прошёл мимо, но застыла, проследив его взгляд.

Он не отрываясь смотрел на танцовщицу. Смотрел так, будто не было никого вокруг. Ни толпы, ни меня. Только она одна. Я вновь взглянула в центр живого круга — на неё. И, сама не зная почему, долго не могла отвести глаз. Каждое её движение вызывало во мне трепет — я чувствовала её танец так, как будто знала его наизусть. Что-то магическое было в нём. Или в ней самой…

Для неё он дни напролёт торчит на пирсе. Для неё сбежал от всех сегодня вечером. Для неё эта роза. Мне хотелось вырвать цветок из его рук и, выскочив на пирс, швырнуть в море. Волны проглотят его и утянут на дно. Туда же отправится моё нелепое чувство. Глупое чувство. Никому не нужное.

Я поняла, что она закончила танцевать, по оглушительным аплодисментам, донёсшимся с набережной. Он, конечно, не заметил, что я исчезла.

Не пляже было очень тихо. Вот оно — море. Наконец так близко, как я мечтала. Я растирала по щекам слёзы, а тёплые волны тихо перешёптывались у моих ног. А потом к берегу прибило алый лепесток, и на сердце потеплело. Я вдруг почувствовала, что однажды на свете распустится цветок, который кто-то сорвёт для меня.

 

© Ирина Кавинская