Текст прислан на конкурс «Художественное слово» 15.04.2017 г.
Об авторе. Светлана Коваленко. «Любовь к Слову проснулась ещё в детстве и сопровождает меня до сих пор. Она же буквально в последний момент заставила отнести документы на филфак и забыть о практичной специальности химика-технолога».
Повесть закончена
Черты лица страдальчески дрогнули. Писатель очнулся. Страшная ночь, которая как будто протащила её мужа по раскалённому песку полуденной пустыни, швырнула на секунду в тень оазиса и снова поволокла по огненной земле прямо в пасть чудовищного варана, сменилась утром, обещающим покой. Его жена глубоко вздохнула, сложив на груди руки. Он просто заработался, пренебрёг начинающейся болезнью. Такое бывало и раньше. Главное — повесть закончена. Пусть отдохнёт. Это не помешает и ей.
Жена ушла, а писатель стал думать о ночи. Не было пустыни, оазиса, варана. Была площадь, несколько пьяниц, спящих прямо на утоптанной земле и дрожащих от холода. Недалеко от одного из них стояла странная женщина, молодая по нынешним меркам, почти старуха восемь-десять веков назад. Её красно-коричневое платье, разорванное в нескольких местах, запылилось, длинные тёмные волосы с лёгкой проседью спутались, чёрная шаль была сплошь покрыта подпалинами. Она мягко подошла к нему, почти не стуча грубыми деревянными башмаками, ласково, но немного свысока посмотрела, на секунду прикрыла глаза, как старая мудрая монахиня, и притронулась к его руке одними кончиками пальцев. Они были неожиданно теплы и сухи, как мелкий песочек солнечным летним днём.
После прикосновения писатель вдруг осознал, что слышит плавную красивую речь, в которой не узнавал ни одного слова, но всё вместе, весь этот поток содержал в себе какой-то высший смысл. Этот высший смысл был ему доступен.
Женщина повела его по площади. Ласковая речь всё лилась, он слушал и чувствовал, а не понимал. Постепенно всё становилось иным. Сначала пространство казалось чужим, картинкой из сна, содержания которого не помнишь. Теперь же он как будто знал этот город тысячу лет, и, если бы хоть на секунду его отпустили, нашёл бы и свой дом, и кабак, и рынок, и школу, и всё, что здесь есть. Но женщина не отпускала. Она мягко, но странно быстро влекла его за собой, тихо стуча деревянными башмаками и плавно говоря. Наконец они вошли в какую-то таверну.
Была ночь, но заведение как будто ждало их. В углу сидели пьяницы, но даже они не нарушали чарующей тишины, органично дополняемой речью женщины, которая стала почти беззвучной. Писатель окончательно стряхнул пелену сна. Всё было слишком реально. Знакомое ощущение: его давали несколько больших кружек очень крепкого кофе. Женщина ласково улыбнулась ему и провела рукой по лбу, левому виску, щеке. Он закрыл глаза и почувствовал лёгкое прикосновение и к векам. Она смотрела, ласково улыбаясь, и продолжала шептать. Речь её становилась всё быстрее. Писатель вдруг заметил, что понимает каждое слово.
— Как же ты, милый мой, попал сюда, в это время грязи, страданий и смертельных болезней? Не удержала тебя красавица? Не вини её. Она страдает, корит себя, что дала дописать повесть, не увела насильно от стола, что не предвидела такого исхода. Ведь ты лежишь сейчас в постели, горячий, как площадь в летний полдень. Ничего. Это правильно. Я смогу в своё время вознаградить её за страдания. Каждый должен со мной пообщаться, пусть и не все успевают. Но вы, писатели, знакомы со мной. Я для вас центр мира. Даже воспевающие жизнь принадлежат мне. Что уж говорить о тебе, особенно в этот момент. Но довольно. Ты тоже страдал, надо вознаградить и тебя. Я знаю, ты ищешь истину, но не находишь. Я покажу её.
Писатель был очарован. Тихий голос опутал его паутиной, но он не хотел вырываться. Пчела, попавшая в мёд и тонущая в нём. Этой женщине он был готов отдать жизнь. Что ж, она бы взяла.
Женщина сняла с плеч накидку и изящным жестом бросила её на стол. Из-за многочисленных подпалин шаль казалась картой неведомой чёрной планеты с коричневыми материками и островами.
— Положи руки и подумай о светлом июньском дне, о цветущих маках, о запахе свежескошенной травы.
Писатель закрыл глаза. Сначала он ничего не видел за тёмной пеленой, но почти сразу всё приятно закружилось, появились солнечные оттенки лета: зелёный, золотой, лазурный… Мечты уносили его всё дальше и дальше. Вот он идёт по полю, мягкая трава щекочет щиколотки, тёплый ветерок гладит волосы. Вот дерево, от которого терпко пахнет горячей корой; капельки смолы блестят на столетнем стволе. Вот он сидит под ним и чувствует что-то странное, как будто неведомые силы просыпаются в нём, и вот он уже готов перевернуть весь мир, но переворачивает только себя. Он идёт и пишет свой первый рассказ. Редактирует его студентка четвёртого курса филфака, худенькая и грустная. Её волосы собраны зелёной резинкой, от них пахнет ранним летом. Они вместе идут по лугу, усыпанному яркими маками, аромат свежескошенной травы опьяняет, она обнимает тёплый душистый ствол дерева и смеётся, он рвёт полевые цветы, дарит ей…
Писатель почувствовал тёплые сухие пальцы на веках, потом лёгкие прикосновения к рукам. Открыл глаза, убрал ладони с накидки, которую незнакомка сразу надела на плечи. Она улыбалась.
— И ведь это главное, не правда ли? Ты ещё успеешь встретиться и со мной, и с этим местом, но с ней тебе остались какие-то годы, десятилетия. Иди, милый мой, люби и твори. Хорошо, что ты меня увидел. Некоторые успевают за секунду до… Впрочем, не будем. Дорогу к площади найдёшь сам. Дай поцеловать тебя на прощание.
Он наклонился к ней, его лба коснулись тёплые, сухие, немного шершавые губы.
* * *
Он встал с кровати, пошёл в соседнюю комнату к жене и, полюбовавшись несколько секунд её усталым спящим лицом, поцеловал в чуть приоткрытые губы, поправил одеяло и тихо вышел. Подошёл к рабочему столу, посмотрел на дописанную повесть, поставил под ней дату. Она обещала показать истину. «Люби и твори». Это ли не главное?
© Светлана Коваленко, 2017
Один отзыв
Читаешь заголовок и возникает ассоциация чего-то свершившегося. Но до этого над ним хорошенько помучились, чтобы, наконец, выдохнуть из себя такие короткие и значимые слова: повесть закончена. Очень знакомое каждому пишущему состояние…
Написано неплохо, есть интересный сюжет, красивые описания, картинки будоражат воображение читателя.
Чего не хватает? В некоторых эпизодах ясности. Вот читаем:
«Писатель очнулся. Страшная ночь, которая как будто протащила её мужа по раскалённому песку полуденной пустыни, швырнула на секунду в тень оазиса и снова поволокла по огненной земле прямо в пасть чудовищного варана, сменилась утром, обещающим покой. Его жена глубоко вздохнула, сложив на груди руки».
Автор говорит сначала о писателе, затем – о его жене (с точки отсчета «жена писателя»), затем – о его жене (с точки отсчета «писатель»). Попробуйте его еще раз перечитать и как-то сместить в одну из этих сторон акценты.
Идем дальше и видим противоречие:
«Этот высший смысл был ему доступен».
А дальше:
«Женщина повела его по площади. Ласковая речь всё лилась, он слушал и чувствовал, а не понимал».
Или вот здесь:
«Тихий голос опутал его паутиной, но он не хотел вырываться».
Кто не хотел вырываться? Ближайшее слово – голос. Голос не хотел?
Дважды в тексте «аромат свежескошенной травы». Конечно, это дело автора, если бы вы писали о сенокосе, можно было бы и пять раз подчеркнуть аромат, но здесь он не играет такой роли…
Удачи вам на конкурсе! И не только на нем!