Счастье живёт в тебе…

 

Текст участвует в конкурсе «Счастливая душа».

Об авторе: Ляшко Наталья Викторовна.

---

 

Сегодня море особенно спокойное, тихое. Мелкая рябь на его поверхности создаёт впечатление, как будто миллионы улыбок отвечают мне взаимностью на мой влюблённый взгляд. Яркие лучи солнца играют и слепят глаза. На душе спокойно и умиротворённо. Как я люблю побыть наедине с морем! В эти минуты время бежит мимо меня. Я погружаюсь в свои мысли и сливаюсь с ним. Я никогда не перестану восхищаться и вдохновляться им.

Трудно догадаться, что происходит внутри каждого человека, к чему он стремится, на что надеется, во что верит. В чём заключается именно его счастье?

Я родилась в обычной рабочей семье, когда в голодные девяностые на завтрак, обед и ужин был позавчерашний борщ, сваренный на голых костях. После школы никуда не поступила и пошла работать. На тот же самый завод, где работали мама, папа и брат. Заработную плату не платили никому, в лучшем случае раз в три месяца давали консервы или другие продукты, которые приходилось реализовывать самим.

Холодным субботним ноябрьским утром моя мама, добрая простая женщина, разбудила меня в семь часов:

— Вставай, Надя, надо идти торговать консервами.

Возражать и спорить («А почему я?») я не умела, потому что знала: есть слово «надо». И вот сижу под мелким дождём, мёрзну, мокну и торгую тем, что уже заработала. Зябнут ноги, зябнут руки, серое небо давит, немного болит голова. А люди подходят, спрашивают, улыбаются и уходят. Сегодня неудачный день, придётся тащить остатки товара домой.

Я тогда ни с кем не встречалась, но у меня были две замечательные подруги: Вера и Катя. Вера была из многодетной семьи, а Катя из обеспеченной, но никогда у меня не возникало даже мысли делить их по каким-то материальным признакам. Мне было интересно и весело как с Верой, так и с Катей.

Никогда не забуду тот весенний день, когда мы с ней познакомились. Я училась в десятом классе, а Катя в девятом (Катя и Вера были на год меня младше). Я знала её, но лично знакома не была. Как-то после уроков присели мы на лавочку около лесопосадки, разговорились. Катя как на блюдечке выложила мне все свои тайны, переживания, а я ей свои. Помню, я спросила её:

— Катя, а почему ты всё мне рассказываешь?

— Не знаю, чувствую, что ты хороший человек. А ты? — с улыбкой спросила она.

Так, на чувствах, зародилась наша дружба. Мы просто доверились своим внутренним ощущениям, и они, как видно, нас не обманули.

Я верила в дружбу и любовь и была готова в любой момент прийти на помощь. Катина мама в шутку называла меня палочкой-выручалочкой. Дружба не рождается за один день, но за один день можно почувствовать и понять, что человек, который встретился тебе на пути, будет с тобой навсегда.

После десятого класса меня направили на практику в детский сад. Катя и Вера дружно изъявили желание для моральной поддержки поработать там же — нянечками. Первая зарплата у девочек была по восемьдесят рублей, а мне ничего не дали, а лишь поставили штамп о прохождении практики. Шёл 1991 год, в стране был кошмарный дефицит всего, в магазинах — пусто, да и на «толчке» сложно было что-то подобрать из одежды и обуви. И вот я с Верой решились поехать в Симферополь (Катю мама не пустила) на рынок.

Первое большое путешествие за город, внутреннее волнение переполняет, внутри что-то приятно холодит. На первой сонной электричке потарахтели мы в другой город, я, улыбаясь, постоянно погладывала на Веру. Её сияющее лицо никак не могло скрыть радости: свобода! Мама выделила девяносто рублей на туфли, они мирно лежали в заднем кармане моей джинсовой искусственно вываренной юбки.

На рынке мы ничего не подобрали, я растратилась на пирожки и лимонад. На подступах к железнодорожному вокзалу нас окружила группа цыган. Они что-то громко говорили, вероятно, предлагали погадать. Их разноцветные юбки и блузки мелькали перед глазами, создавая впечатление, как будто мы попали в цветной омут; он затягивает и затягивает нас в себя. Мы категорически отказывались и почти спиной вперёд шли в направлении вокзала. Вдруг я почувствовала, что чья-то тонкая рука вынула мои деньги из заднего кармана юбки.

— Отдайте, пожалуйста! — взмолилась я.

— Не переживай, деточка, это всё во благо, через два часа скажи заветные слова, и деньги вернутся к тебе.

Я плакала навзрыд, наивная и слабая, а цыганка крутила деньгами перед лицом и что-то говорила на своём языке. Вдруг она зажала их в кулак, а когда разжала, денег не было. Резко, как по команде, цыгане разбежались в разные стороны. Совсем не было времени обращаться в милицию, электричка уходила через пять минут. В вагоне я рыдала не переставая, а Вера, прекрасно зная мою маму и понимая, какие последствия меня ждут, вдруг протянула деньги.

— Возьми, Надя, отдашь когда сможешь.

— Вера, — возразила я, всхлипывая, — а как же твои новые туфли?

— Ничего, похожу в старых.

Вера пожертвовала с лёгкостью, возможно, самым дорогим, что у неё было. Если учесть, что, проживая в многодетной семье, она вряд ли могла позволить себе обновки, она всё-таки выбрала помощь мне в ущерб себе.

Конечно, я не могла насобирать и вернуть деньги: я не работала, а в сентябре пошла в 11-й класс, но этот поступок очень часто вспоминала, и он грел моё сердце и подкреплял веру в добро.

Человек делает добро не для того, чтобы ему обязательно вернули его назад. Намного приятней сделать добро и не ждать возврата.

…Любовь мне на голову нагрянула не случайно, а очень даже постепенно. Правда, знакомство с будущим мужем прошло в совсем неприятной обстановке. Это был чёрный день календаря, день смерти моего самого лучшего, любимого друга детства Димки Коновалова. Всё время он куда-то торопился. И жить торопился. Глупо сейчас рассуждать, кто прав, кто виноват, когда уже нет человека. Пропасть, ничего не изменить, ничего не вернуть.

В этот день я вернулась с моря загоревшая, счастливая. Мама сообщила, что звонил мой друг Сергей и просил срочно перезвонить. Это невозможно объяснить, но я почувствовала, что что-то случилось с Димкой. Я бежала через лесопосадку и молилась. Сергей открыл дверь, на нем не было лица: «Димка повесился!» Я не могла вымолвить ни слова, только слёзы текли по щекам, только что-то большое и больное сдавило грудь — горе. Я и ещё несколько наших друзей сидели у Сергея на балконе и молчали. Я уставилась на высокий зелёный тополь и смотрела в одну точку, ветерок трогал листья, и они успокоительно шелестели. Вдруг один совсем зелёный листик оторвался и полетел вниз. И это в начале июня! «Дайте мне ручку и листик, пожалуйста», — попросила я. Так родилось моё первое стихотворение, самое простое и самое глубокое:

 

Два листа на одном дереве —

как две жизни на земле,

Свою судьбу проводят вместе,

а расстаются в ноябре…

И так же жизни расстаются,

какая-то летит быстрей,

Другая жить не может долго

и удаляется за ней.

Встречаясь там, в земле сырой,

где ждут их темнота, покой.

 

Вдруг в дверь кто-то позвонил. Я открыла, передо мной стоял высокий широкоплечий красивый кареглазый парень. «Здравствуйте», — сказала я и впустила его. Это был мой будущий муж Миша.

Наступало прекрасное время года — лето. Время любви, отдыха, веселья. Постепенно боль ушла, но рубец на сердце остался на всю жизнь.

Миша позвонил и пригласил в кино, я согласилась. Два, три раза в неделю мы встречались, ходили в кино, просто гуляли. Так прошло полтора месяца, я привыкла к нему, к его звонкам (мобильных телефонов не было).

Как-то раз он с товарищем уехал в Краснодар по делам. Уехал на три дня, а пропал на неделю. Вот тогда-то я и поняла, как он мне дорог, как я хочу, чтобы он был рядом, звонил, шутил, улыбался, целовал. Во мне зажглась любовь, головокружительная, искренняя и взаимная. Я летала на крыльях, всё в нём было идеально: его простой и весёлый характер, его скромность, его осторожность, его нежность.

Тогда мы ещё не знали, сколько жизненных испытаний нам надо пройти, сколько проблем мелким дождём, а иногда и ливнем выльется на наши головы. Мы не знали, но верили и любили друг друга.

Наша свадьба взбудоражила весь микрорайон, мы решили провести её дома. Миша жил на втором этаже, мы вынесли магнитофон на балкон и устроили пляски на улице. Миша схватил меня и стал кружить, да так раскружил, что казалось: ослабь он немного руки, и я бы точно улетела в огород. Никто на нашей свадьбе не поссорился, не подрался.

Всё затихло, восторг размылся серыми буднями. Мы поселились в частном доме у моей бабушки на Красной горке (район города Севастополя), а наш добрый друг Вася подарил нам поросёнка. Так мы его и назвали — Васей. Уход за ним занимал столько же времени и сил, сколько за маленьким ребёнком.

С первого дня свадьбы я мечтала о детях. Ведь самые прекраснейшие творения человека не поэмы, не картины, не сладчайшая музыка, не статуи и не замки, а дети. Но Бог подготовил мне огромные испытания холодом и болью.

Середина 90-х — тяжёлое время. Я пришла работать в порт. Сначала на железнодорожный участок. В первый раз ощутила, что такое ночные смены.

В то прекрасное весеннее время я в первый раз почувствовала, что беременна. Прошло три года после свадьбы; каждый день, каждый час я ждала этого момента. Находясь на седьмом небе от счастья, я постоянно улыбалась. Миша светился и носил меня на руках.

Примерно на сроке 10 недель я почувствовала, что что-то не так. Пропали признаки беременности, стало болеть в низу живота, вернувшись с ночной смены, я обнаружила непонятные следы на белье. Сразу вызвала «скорую помощь». В первой городской больнице меня определили в отдельную пустую палату с обшарпанными стенами и кроватями с панцирной сеткой, свисающей до самого пола. Удивительно, но в то время в отделении не было даже горячей воды, так что все гигиенические процедуры приходилось делать водой, подогретой кипятильником в стеклянной банке.

Врачи стали сохранять мою беременность. В полном одиночестве я думала, что сойду с ума. А за окном бушевала весна, меня будили ранние весёлые птички, огромный тополь шелестел свежей листвой и заглядывал ко мне в окно. Где-то постоянно пела Буланова: «Он уехал прочь на ночной электричке». А у меня перед глазами стояла чёрная пелена неизвестности и боли.

Так прошла целая неделя (как какая-то пытка), я была на грани срыва. Молодой врач направил меня на УЗИ. Первый приговор прозвучал как гром: замершая беременность, 11 недель. Мне сделали укол и отправили в палату ждать утра. Это была самая жуткая, самая долгая ночь, я не спала, часть моей души умерла во мне вместе с моим малышом. Утро. Укол. И странный долгий полёт в безмерном пространстве. Огромные розовые трубы засасывают меня и бросают со стороны в сторону, а я, не чувствуя своего тела, ношусь бесцельно по ним и не знаю, будет ли конец этому аду. И только равномерный стук — стук моего сердца, как гул поезда, гремит в ушах.

Я очнулась в палате, опустошённая до предела. Горе нависло надо мной, мне было безразлично, день или ночь, весна или зима. Я лежала в той же ненавистной палате, опять одна, теперь совершенно одна.

— Ничего, прорвёмся, — всегда говорил отец, — главное — пережить тот момент, когда кажется, что всё кончено!

А эти слова, как колокольный звон, звучат во мне, когда я начинаю жалеть себя, когда меня изнутри начинает раздирать непреодолимая тоска.

После первой потери ребёнка я долго приходила в себя, но верила и твёрдо знала, что всё будет хорошо. На работе я перевелась в порт тальманом (учётчиком). Работа моя была интересная, развивающая, но были и суровые ночи — холодные, дождливые, морозные.

После месяца работы на улице в мороз я заработала целый букет воспалительных заболеваний. Одним хмурым днём меня забрала «скорая» прямо с причала. Операция прошла успешно, только появился продольный шрам в низу живота. Врачи объяснили: тяжёлый случай внематочной беременности. Ещё немного, и могли бы не успеть. Спасибо — спасли!

Восстанавливалась я тяжело и морально, и физически. Миша был рядом, поддерживал, помогал. Шансы забеременеть уменьшились ровно в два раза. Но в какой-то момент я устала от боли и решила полностью изменить свою жизнь.

Я поступила в университет, оплату за обучение полностью взяла на себя моя организация. Я бросила курить, хотя мне это удалось особенно тяжело, так как абсолютно все вокруг меня курили. Затем я ограничила своё общение в компаниях, где употребляли алкоголь. А главное, я научилась ни на кого не обижаться и не держать зла.

Невозможно за один день, даже за месяц изменить свою жизнь, но можно за один день изменить свои мысли, и жизнь постепенно поменяется и потечёт в верном направлении. Мне кажется, что именно после этих событий изменилась линия жизни на моей правой руке: она уже не была такой короткой, как на левой руке. Тоненькой ниточкой она потянулась к запястью.

Мои попытки выносить ребёнка ни к чему не приводили, я страдала, мучилась. Две следующие беременности закончились неудачей. Я не могла спокойно смотреть и искренне радоваться чужим маленьким детям. Я с головой погрузилась в работу и учёбу. А больше всего я радовалась победам над собой, я ломала себя с болью, со слезами и делалась лучше с каждым днём и каждым часом.

Подруг я не забывала, тем более что у моей Катеньки родился первенец — Игнат. Теперь я искренне радовалась, а когда стала крестной мамой, просто расцвела.

Но Миша с каждым днём меня огорчал своим поведением: он не стремился домой, ему было интереснее с коллегами, выпить, погулять. Угрозы, скандалы не действовали; всё рушилось. Холодные осенними вечерами, возвращаясь с работы, я молилась, чтобы он ждал меня. Но меня ждал холодный вопрос свекрови, открывшей дверь: «А, это ты, а где Миша?» И мне просто уже не хотелось переступать порог этого дома.

Кто знает, может, тогда надо было разводиться, всё рвать, но я почему-то чувствовала, что надо терпеть, надо ждать, надо верить. И только после того, как он не пришёл домой ночевать, я собрала вещи и ушла к маме, в свой родной дом.

Всё складывалось так, как должно было складываться. В один холодный вечер он позвонил и сказал тихим слабым голосом:

— Надя, вернись, мне очень плохо. Я закодировался.

И я полетела, и всё забыла, и все простила. Ведь я любила. И всё наладилось, и жизнь потекла спокойно и гладко. Через три месяца я забеременела. Как только узнала, сразу легла в больницу. И началось очередное моё девятимесячное испытание. На этот раз я попала к молодому, но опытному доктору Ирине Анатольевне. Она только что вернулась с курсов повышения квалификации из Киева. О чудо! Она определила, почему происходит срыв беременности. Она прописала мне гормоны, которые я принимала до родов.

У меня родился сынок, долгожданный, милый, родной, самый красивый на всем белом свете! Я не забывала каждый вечер благодарить Бога за него.

Когда Макарке исполнилось три годика, я вдруг поняла, что моей любви хватит ещё на одного ребёнка. Я поделилась своей мечтой с Катей. В то время у неё уже было двое мальчишек.

— Ты что, с ума сошла? С твоими-то проблемами со здоровьем!.. Скажи спасибо, что вообще хоть одного родила!

Моя мама и Миша были того же мнения. Меня никто не понимал, все жалели, но я чувствовала, что должна подарить жизнь ещё одному человеку. Я сдала анализы на гормоны и принялась готовиться к беременности. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем я принимала гормон, уменьшая дозу.

И, конечно, молилась, и, конечно, верила. Я уже перестала всем надоедать со своими мечтами. Всегда в голове крутится фраза: «Молитесь, и по молитве воздастся вам, никогда нельзя опускать руки, ведь возможно это сделать за минуту до чуда».

Четвёртое оперативное вмешательство в свой организм я пережила очень тяжело. Заведующая отделением, проводившая операцию, грустно так пошутила: «Больше не приходи ко мне: ещё одной операции мы с тобой не переживём». При выписке из больницы я обнаружила, что половина волос на голове поседела. Но я держала на руках сокровище, выстраданное, вымоленное у Бога, — мою дочь.

Катенька, моя милая добрая Катенька, ты не увидела мою девочку. Тебя не стало, когда я была на пятом месяце беременности. Ты ушла быстро, неожиданно и очень, очень больно. На Троицу мы встречались, веселились, смеялись. Ни у кого даже мыслей не могло возникнуть, что ровно через неделю тебя уже не будет с нами. Потом больница, я пришла тебя проведать, наши животы были одинакового размера, а ты все шутила: «Смотри, Надя, я тоже беременная». Ты обессиленная, бледная лежала на кровати, а я гладила твой живот, руки с надеждой хоть немного облегчить твою боль, а ты улыбалась и говорила, что всё бесполезно. Мы с тобой даже не попрощались. Как-то нелепо: вышли в коридор, и ты сразу пошла к медсестре, лишь махнула рукой: «Давай, пока! Спасибо, что пришла. Не прощаемся!» Эти твои последние слова — как эхо из прошлой жизни, в которой была ты.

Смысл моей жизни — в моих детях и в моём творчестве. Поэзия — тоже труд; труд тяжёлый, болезненный, не приносящий сиюминутных плодов. Каждое стихотворение, хоть оно бывает написано за пять минут, долго живёт во мне, зреет, а потом рождается. В нём всё: моя боль, мои слезы, бессонные ночи, радость, аромат весенних цветов, ласковый шум прибоя. У меня хорошая память, я помню не только какой-то определённый день, но и запахи в этот день, которые меня окружали, звуки, и это мне очень помогает.

Меня может вдохновить картинка из Интернета, слово, сказанное кем-то, цитата из какого-нибудь произведения, да просто взгляд человека. Это очень интересно! Это так затягивает, я не представляю себя без стихов. Я считаю, если человек написал в своей жизни хоть одно стихотворение, он уже поэт, он уже мыслит образно.

Поэт, как и любой человек, испытывает разные эмоции в процессе жизни. Радость, боль, любовь, обиду, гнев. И, естественно, все переживания и мысли выливаются на бумагу. Писать можно обо всём, но очень важно не писать в минуты гнева и злобы. Я считаю, что эти стихи являются всегда неверными, потому что, обижаясь, мы не можем до конца знать, чем была вызвана такая реакция людей по отношению к нам. А может, она справедлива, и стоит обижаться прежде всего на себя, а не на них. Возможно, у человека, обидевшего вас, в данный период идёт огромный перелом внутреннего мира, и он через час уже искренне пожалеет и раскается, а вы напишете злобное негативное стихотворение. Гнев и злоба не найдут в сердцах других людей понимания, а Любовь, Вера, Надежда будут приняты и согреют душу.

Но я прежде всего мать. И мои самые светлые, самые добрые мысли всегда будут посвящены мои детям. Я не устану благодарить Бога за это счастье и просить благодати для них. Мой сынок — нежный, ласковый. Конечно, ему надо бороться с ленью, но в целом это уже сформированная личность. Он любит рассуждать: «В целях экономии семейного бюджета в бассейн зимой не пойдём, дождёмся лета». Он абсолютно не жадный и не злопамятный. Я верю, что из него вырастет достойный человек.

Моя доченька — ангелочек! В чудо её рождения не мог поверить никто, а я верила и знала, что всё будет хорошо. Она милая и ласковая, хотя иногда в ней прорывается мой тигриный характер. Она крестит меня перед уходом на работу и говорит: «Ты самая прекрасная мать!» С удовольствием декламируем мои стихи, и я думаю, в будущем у неё есть шанс начать писать. И ещё я очень рада её художественному таланту: она хорошо рисует, фантазирует. Очень хочу, чтобы она выросла и осуществила свою мечту.

Меня никогда не покидает простое выражение, крутится в голове: «Сколько ни учи детей хорошим манерам, а они будут делать всегда так, как поступаешь ты». Вот я и стараюсь ради них, борюсь, борюсь…

Я счастлива: у меня есть всё, к чему я стремилась, что я люблю. Нет на свете людей, которых я ненавижу. Чтобы достичь своего счастья, я пробила штрабу в бетонной стене судьбы, уготованной мне.

Счастье — не лотерейный билет. Это труд и радость победы. Оно живёт в тебе. Потрудись его добыть!

 

© Наталья Ляшко