Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».
Об авторе: Нигяр Магеррамова. «38 лет. Живу в Баку, воспитываю двоих детей. Сотрудничаю с местным глянцевым изданием. Всегда мечтала написать и издать книгу. Решила поучаствовать в конкурсе, чтобы узнать ваше авторитетное мнение: стоит ли перевести мечту в цель?»
День не предвещал ничего особенного. Будни вообще убийственно похожи друг на друга. Не вмешаешься, не привнесешь в какой-нибудь вторник или четверг дружеское застолье, хороший фильм или чашку горячего шоколада в любимой кофейне — и все, считай, пропал, затерялся этот дарованный свыше отрезок времени, растворился среди сотен таких же безликих сиамских собратьев. Поэтому, когда будильник, установленный на 6 утра, не прозвонил в положенное время и даже проигнорировал семичасовой рубеж, я не особо расстроился. Ну, проспал, с кем не бывает, всего-то и делов — написать объяснительную, отделаться легким испугом или символическим штрафом. С самого детства я привык не заморачиваться по таким пустякам и жил согласно философии отца, коронная фраза которого — «Да мужик ты, в конце концов!» — стала основным жизненным концептом, снискав мне славу великого пофигиста. Ныть, канючить и забивать голову всякими суевериями в виде черного кота у подъезда я тоже приучен не был. Ну, что скрывать, торопился, шел быстрее обычного, а дорогу переходил вообще кое-как. Да ладно, здесь всего-то пройти несколько метров еще, а потом завернуть в переулок, еще раз налево и толкнуть тяжелую, скрипящую дверь…
Мыслями я уже был там, в большом шумном холле, здоровался с коллегами и виновато улыбался секретарше, которая новым технологиям не доверяла и для учета опоздавших коллег по старинке вела тетрадку, куда старательно вписывала имена злостных нарушителей дисциплины. Именно эта книга истины в торжественных случаях вынималась из секретного ящичка и вручалась с особым блеском в глазах жаждущему крови и отмщения директору. Его никогда не интересовали все эти электронные таблицы и объяснительные, а вот талантливые примечания Марины, которыми она щедро приправляла безжизненную запись «опоздал на … минут» без преувеличения тянули на премию Пулитцера.
Но сегодня была объявлена война обыденности. Предстояло еще много интересного. Казалось, где-то в небесной канцелярии всем ангелам раздали стаканчики с попкорном и усадили в первый ряд наблюдать за моими приключениями.
Если честно, я не успел ничего понять. Вспышка, глухой удар, а потом темнота. Сложно сказать, сколько это длилось, течение времени не всегда подчинено земным законам. Нет, я не плутал по извилистым коридорам, не видел белого света в конце тоннеля и не слышал голосов. Было темно, пусто и приятно. Но потом меня начали тормошить и, кажется, даже бить по лицу для пущего эффекта. И я невольно открыл глаза.
Сразу несколько пар очков внимательно наблюдали за мной. А то, что возлежал на асфальте я, не вызывало никаких сомнений. Тело ныло, болел висок и становилось нестерпимо душно. Краем глаза я успел подметить, что кто-то снимает шоу с моим дебютом на телефон. Послышалось завывание скорой, и — первая мысль, пронзившая словно током: я что, умираю? Нет, нельзя! У меня же скоро свадьба!
И память тут же подала с полки ассоциаций огромную увесистую папку. На ее обложке красовалась голубоглазая блондинка, из тех, что обычно участвуют в конкурсах красоты, нравятся всем зрителям, но не побеждают, так как корона должна достаться не вот такой идеальной красавице, а непременно девушке с изюминкой. Изюминкой может служить непомерно тяжелая челюсть, раскосые глаза или огромный рот, словно одолженный из жутких сказок братьев Гримм.
Я заприметил Аленку еще в восьмом классе. Она только переехала с родителями в новый район, перешла в нашу школу и даже оказалась соседкой — мы жили на одной улице. Один взмах ресниц — и сильная половина класса была у ее ног. На протяжении месяцев я терпеливо носил ее рюкзак, провожал и встречал, дарил подарки и дрался со всеми подряд. В итоге ее сердце дрогнуло, и мы, к потехе всех моих друзей, стали «тили-тили-тесто» — женихом и невестой.
Две недели назад мы подали заявление в ЗАГС и теперь вовсю готовились к свадьбе. То, что это дело хлопотное, я, конечно, догадывался, но чтобы на пути желающих создать ячейку общества возникали такие коллизии, не подозревал. Однако квесты преодолевались с завидным упорством, и шаг за шагом мы приближались к заветному дню. Сегодня, например, Аленка должна была провести весь день у портнихи, а вечером мы собирались наведаться в кондитерскую, где после дегустации всех имеющихся в ассортименте свадебных тортов нам предстояло выбрать лакомство на торжество. Мы бы так все и сделали, только произошло то, что произошло…
Казалось, полусонная улица очнулась от спячки и наслаждается как нельзя кстати подвернувшимся зрелищем. В дело включились все: подъехала карета скорой помощи, сновали подростки, старики, собаки. Толпа зевак, жаждущая подробностей, упорно не хотела расходиться. А посредине этого народного единения все еще возлежал я, испуганно озираясь и задаваясь мучительным вопросом: что же все-таки происходит?
На корточках передо мной сидел парнишка лет двадцати. Он с тревогой присматривался ко мне (как оказалось позже, я практически кинулся под колеса его «Тойоты», чуть не доведя его до преждевременной кончины). Из-за его спины выглядывала молодая особа, судя по морфологическим признакам, сестра… потерпевшего. Да, думаю, потерпевшими были все-таки они, перепуганные насмерть, они смотрели на меня как на великое божество, способное в один миг положить конец их спокойному существованию. Где-то в глубине души мне стало жаль ребят, но я строго посмотрел на парнишку, и тот сразу загрустил и отвел глаза.
Неожиданно, к вящему неудовольствию встрепенувшейся публики, желавшей еще насладиться реалити-шоу, представление закончилось. Скорая забрала меня, а брат с сестрой поехали за каретой. Толпа, должно быть, еще пошепталась пару минут, посмаковала детали, а потом сникла и разбрелась.
Грустно понурив головы, прохожие поплелись выполнять свои скучные обязанности, пока очередной форс-мажор не выведет их из житейского оцепенения.
По дороге я прикидывал, может ли оказаться ноющая боль в локте переломом и были ли в истории нашего города женихи в гипсе. Однако все обошлось: это был вывих, руку вправили и отпустили меня на все четыре стороны. Наехавшего на меня автомобилиста звали Валера. Он без конца извинялся и говорил, что все готов оплатить, возместить. Предстояло еще уладить формальности с полицией. Никаких претензий у меня не было, а искреннее сожаление и заботливость ребят тронула. Я успокоил Валеру как мог, но отделаться от него оказалось делом непростым. Он вызвался отвезти меня домой и настойчиво уговаривал разрешить зайти вечером, дабы удостовериться, все ли в порядке. На том и порешили.
Я позвонил на работу и, придав голосу трагичности, рассказал о случившемся. Видимо, актером я был хорошим, мне разрешили остаться дома до конца недели. Аленка завопила и собиралась бежать ко мне, бросив платье, но я уговорил ее закончить все дела, забежать в кондитерскую и принести мне три самых вкусных образца кондитерского искусства. Остаток дня я провел на диване, потирая ушиб и периодически впадая в дремоту. Ни с чем не сравнимый кайф.
А вечером, как и обещали, зашли ребята. Как оказалось, они не местные. Приехали в гости к родственнице. Погостили, что называется. В какой-то момент я поймал себя на том, что думаю над двумя вопросами сразу. Первый — почему сестра Валеры так странно на меня смотрит. И второй — как так получилось, что я даже не знаю ее имени.
— А вы… чем занимаетесь? — бодро начал я, надеясь на подсказку, когда Валера отлучился на балкон покурить.
— Меня Ира зовут, — улыбнулась она. — Я художница.
— Это интересно. А что рисуем? Натюрморты с яблоками?
— Людей. Человека. Я вас рисую, — неожиданно произнесла она, глядя куда-то вдаль, и мне стало как-то не по себе от такой шутки.
Пока я думал, как бы поостроумнее ответить, вернулся Валера. Я загадал про себя, что, если он еще раз спросит, не болит ли локоть, я их выставлю. Тем более что Алена была уже на подходе. Но эти двое и не думали уходить.
Аленка явилась с коробкой пирожных и немедленно усадила ребят пить чай. Мы вместе выбрали нужный тортик, и я прикидывал, что вот, еще немного, и придется приглашать их на свадьбу. Но, оказалось, они уезжают через неделю.
Навязчивость Валеры и сверлящий взгляд его сестрицы начинали меня напрягать. Я проводил их до двери, закрыл за ними дверь и выдохнул. Трудный выдался денек. Да и ночь оказалось не подарком. Мне снилась всякая чертовщина, включая Иру, и проснулся я разбитым и злым.
Оказалось, главное представление впереди. Утром я обнаружил под дверью конверт. Небольшой альбом с карандашными рисунками, датированными последними тремя годами. На всех рисунках был изображен я. Счастливый и грустный, катающийся на велосипеде, поедающий мороженое, спящий. Все эти моменты на рисунках случались со мной, я их помнил. Это была моя история жизни в иллюстрациях.
Минут пять я стоял как громом пораженный. Возможно ли такое вообще? Кто она, черт возьми, такая? Почему следила за мной? На последней странице альбома я обнаружил записку. Название кафе и время. Она назначила мне встречу.
Я ничего не стал рассказывать Алене, ибо это походило на бред, и отправился на вынужденное свидание злой как черт. Ира уже ждала меня и, судя по всему, очень волновалась. Я подсел к ней, не пытаясь скрыть раздражения, и тут она подняла глаза.
Если бы я взялся описывать ее внешность, она получилась бы дурнушкой. Но это было не так. И ее глаза… в них была история. История всего человечества, моя, наша история…
Мы проговорили два часа. О всех прочитанных книгах и увиденных фильмах, о гнетущих мыслях и путях выхода из безысходности. Не перебивая и не тяготясь длинными фразами собеседника, вдумываясь в каждое слово и находя его ценным и важным для себя. Чтобы узнать человека, недостаточно целой жизни. Чтобы обрести родственную душу, хватит нескольких минут.
Я так и не узнал, почему она рисует меня. Все это вдруг оказалось второстепенным. Однако она сама вытолкнула меня из блаженного состояния.
— Тебе пора, я знаю. Иди. И постарайся не думать о плохом.
Я ушел, будучи уверенным, что это наша последняя встреча. Что ж, пусть эта девчонка останется сказочным воспоминанием. Никогда прежде я не испытывал к женщине подобных чувств. Обычно я всегда западал на внешность. За девять лет знакомства с Аленой мне ни разу не пришло в голову поговорить с ней о чем-то абстрактном. Нам просто было хорошо. И я был уверен, что люблю ее. Что же вдруг притянуло меня к этой странной девушке? Как бы там ни было, я мужчина и верен своему слову. У меня свадьба на носу, и я выкину из головы весь этот бред с картинками и больше не увижу эту чудачку.
Мы встретились на следующий день. Потом снова и снова. Меня затянуло в какое-то неведомое болото, из которого не было пути назад. Все эти идеи о реинкарнациях и потерянных половинках были для меня чепухой на постном масле. Как же я вдруг оказался втянут в эти платоновские дела? Я просто хотел видеть ее. Ежедневно, терзаясь чувством вины, обманывая свою невесту, я шел на встречу с ней, чтобы вновь заглянуть в ее глаза.
Ира рассказала мне, что после окончания художественного училища на некоторое время выпала из общественной жизни. Неудачные отношения, творческий кризис, отсутствие работы. Хандрила страшно. И однажды просто сделала в альбоме набросок. Рука стала увереннее выводить черты, и наконец получился вполне себе реальный я. Я стал ее фишкой. И она представляла, как я живу, и рисовала. Каждый день. Постепенно жизнь стала налаживаться. Но любимого персонажа она не бросила. Он был ее талисманом, неотъемлемой частью жизни. Она не могла знать меня. Я не был светским персонажем, никогда не появлялся в журналах или газетах. Мы не могли встретиться с ней нигде. Но я знал эти глаза, я помнил их. Я тонул в них, захлебывался и снова всплывал на поверхность, где меня ждала моя суровая реальность.
А потом она уехала. Наша последняя встреча была невыносимо тяжелой. Она тихо плакала, положив голову мне на плечо, а я глядел куда-то в пустоту и ничего не чувствовал, только холод внутри. Словно я был не я, живой человек из плоти и крови, а нарисованный простым карандашом персонаж в трехмерном пространстве, без нутра и переживаний.
Свадьба прошла как в пьяном угаре, хоть я и не притронулся к спиртному. Не под силу было огненному зелью справиться с моим состоянием. Я знал, что со временем все померкнет и забудется. Я сумею справиться, я сильный. Нужно лишь время и терпение.
Все действительно налаживалось. Быт с Аленой оказался очень даже приятным. Она заботилась обо мне как могла, и я не мог не ценить этого. На работе меня порадовали повышением, а на лето родители Аленки подарили нам поездку в Европу. Все мои желания и даже мечты постепенно сбывались. Только вот все, что могло сделать меня счастливым, таковым меня не делало.
У меня был обязательный ритуал. Каждый вечер перед сном я доставал тот самый альбом и рассматривал его. К горлу подступал ком, и в тот самый момент, когда Алена выходила из ванной комнаты, и я поспешно прятал свое сокровище и отгонял грустные мысли прочь.
А потом он пропал. Однажды его просто не оказалось на месте. Я перерыл все шкафы и пришел в бешенство, не найдя его. Аленка рыдала и не сознавалась, но я знал, что это она. Она знала, все это время она догадывалась… Я хлопнул дверью и вышел прочь. Вдохнул воздух. Но он почему-то не оказался глотком свободы. Скорее, одиночества…
…Поезд мчал меня в незнакомый город. Мерное постукивание колес навеяло приятную дремоту, но через несколько минут я проснулся и очень четко осознал, что еду в никуда. Я не знал ни номера, ни адреса. Да что там, даже фамилии этой чудачки я не помнил. Почему я искал какого-то мифического счастья там, где его могло и не оказаться? Только потому, что это выбивалось из обычной картины благополучного существования?
Я задавал себе много вопросов, гуляя по улицам чужого города и всматриваясь в лица прохожих. Старался найти знакомые штрихи в уличных плакатах и изучал номера автомобилей. Все было тщетно. У меня не было ни одной зацепки. Пару раз я окликнул прохожих девушек. Нет, обознался. Извините.
Да что я тут вообще делаю? В какую-то долю секунды пришло ясное осознание надуманности всего происходящего. Вечная погоня за чем-то эфемерным, выходящим за рамки обыденности, желание быть где угодно, но только не здесь, и обладать чем-то неясным, главное, чтобы иным… Даже если бы Ира сейчас прошла мимо меня, то непременно под руку с каким-нибудь мужчиной, в руках у которого оказался бы точно такой же альбом, как у меня, только с его изображением. Таков уж сценарий. Закон жанра. Вечером я купил билет домой.
В квартире меня ждал альбом. Он лежал на самом видном месте. Пересмотренный сотни раз и выученный наизусть. Изображавший веселого, жизнерадостного паренька, которым я был до того, как он ко мне попал. А может, это и не я вовсе?
Но это было не главное. Дома меня ждала Аленка. Вернее, не дождалась и уснула на диване прямо в одежде. Всю обратную дорогу в поезде я холодел от мысли, что больше не увижу ее. Что она ушла, уехала, устала от глупых выходок… Но она была здесь, и только это оказалось действительно важно. Мое настоящее, невыдуманное счастье. Без налета мистики и трагических перипетий. Обесцененное и чуть было не утраченное…
Я открыл окно и выпустил из рук альбом. Он расправил крылья-листы и полетел, подбадриваемый ветром. В страну грез, откуда никогда не возвращаются…
В комнате стало холодно. Я достал одеяло и укрыл Алену.
© Нигяр Магеррамова
Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.
Номинант международного конкурса В. П. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).
Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).
Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).
Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).
Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).
По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.
Олег Чувакин. Прозаик. Редактор. Литературный обработчик. Вдохновитель
Садишься за письменный стол с намерением сочинять? Намерение похвальное! Писать книги — верная дорога к богатству и славе.
Не можешь заставить себя писать каждый день? Литературная совесть ест тебя поедом? Не огорчайся! Знай: есть пять способов решить мучительный вопрос.
Творческий метод писателя. От Чехова до Вудхауза, от Сименона до Саймака. Расскажите и вы о своём подходе!
Экономика рассказа. Как продать рассказ и кому? Сколько за это заплатят? Выгодно ли производить литературу?
Как узнать, имеет ли человек писательский талант? Есть ли точный ответ на этот вопрос? Да, есть.
Писать книги. Легко ли это? Сел за стол, открыл ноутбук, набарабанил сколько-то тысяч знаков — рассказ готов, опубликовать его! Так можно? Нет. Но все думают, что можно.
Как создать увлекательный сюжет? Как вывести в книге героя, которого непременно полюбит публика? Как написать захватывающую историю и искупаться в лучах славы?
Единственная причина, по которой тебе следует написать роман, — необходимость сказать что-то людям. Ты должен это сказать. Ты садишься за стол и пишешь.
Как становятся писателями? Никак. Ими рождаются. У вас нет ни слуха, ни гибкости пальцев? Оставьте в покое скрипку. Нет тяги к литературе и отсутствует «ген грамотности»? Сожгите свою писанину.
Полезные советы начинающим писателям. Как приучить себя к систематическому литературному труду и добиться красоты слога. Как перестать мучиться и начать творить.
Научиться писать свои истории несложно. Усаживаетесь в кресло, заносите пальчики над клавиатурой… Уже слышали такие советы? Над вами подшутили! Есть правила, без которых историю не написать.
Неверно заданный темп повествования приведёт к ямам в композиции, ломаному ритму и в итоге к полному авторскому провалу. Литературное произведение не состоится.
Сначала мне не очень понравилось. Показалось, что многовато канцеляризмов (пассивного залога, например). Плюс ещё тема «красивая пустая девушка против духовной дурнушки» заставила поморщиться (не сама даже тема — немного топорно ее подали на мой взгляд)
Но финал просто супер! Удивил. Слава богу, что не сбежал от жены к какой-то там художнице))))
Здравствуйте, Ольга! Спасибо за отзыв! Да, канцеляризмы — это мой бич, я воюю с ними, видимо, пока не очень успешно. Рада,что вам понравился финал)
Хороший рассказ , и делает его именно финал. Банальный сюжет переворачивается, как калейдоскоп, и вспыхивает чудесными красками. Хотя и до финала есть очень милые находки: девушка, которая рисует парня три года подряд и вдруг его встречает в реале. Кто-то на одном этом бы «выехал». А Вы сделали ещё лучше. Ну а над языком нам всем надо работать — это нескончаемый и сладостный процесс) Однозначно рекомендую писать книгу! Во всяком случае, получите удовольствие.
Спасибо, Инна! Вы меня очень вдохновили!
Рада. Вы талантливый человек. Если позволите, ещё один совет: если Вы и в начале рассказа оставите какой-нибудь крючок для читателя — будет круто. До появления художницы всё спокойно и предсказуемо. Не знаю что — это Ваша история, — но чем-то надо зацепить. Чуть-чуть. Тогда будет вау.
Спасибо!
Я уж было подумала, что герой так и проживет в чужом городе, скитаясь по улицам, и превратится в бомжа или городскую достопримечательность. Нет, вспомнил, что есть «синица в руке». Спасибо:)
Вам спасибо за отзыв)
Рассказ вызывает сложные чувства. Перипетии главного героя укладываются в давно известную фабулу: любил одну, случай свёл с другой, проверил чувства, вернулся к первой. В таких обстоятельствах автору нужно брать читателя лихой закрученностью сюжета (что в этом рассказе, к счастью, есть) и силой слова, а с ним много проблем.
По стилю текст скорее публицистический, от художественной прозы в нём мало. В рассказе от первого лица смысл сказанного понятен и убедителен, он как бы преподносит читателю факты, очевидные рассказчику, в то время как художественный текст предполагает, что читатель вовлечётся эмоционально самостоятельно. Словом, героев и ситуации нужно показывать, а не рассказывать о них.
А потом она уехала. Наша последняя встреча была невыносимо тяжелой. Она тихо плакала, положив голову мне на плечо, а я глядел куда-то в пустоту и ничего не чувствовал, только холод внутри.
Автор не показал «невыносимую тяжесть» расставания, а предложил поверить ему на слово, посчитав, что наречия «невыносимо» вполне достаточно, чтобы эмоционально окрасить эпизод.
Или
… и, судя по всему, Алёна волновалась.
Судя по чему? Мне, как читателю, автор не показал того, что ему самому было очевидно. И таких моментов в тексте много.
Сам язык текста тоже требует оттачивания. К примеру, вычурный глагол «возлежал» не только было бы уместно употребить всего один раз, но хотя бы не располагать его повторение так физически близко к первому.
Выражение оказался втянут в платоновские дела для меня так и осталось загадкой.
Или
… судя по морфологическим признакам, сестра… потерпевшего
Что такое «морфологические признаки»? Нужно ли для понимания рассказа о любви обращаться к анатомическому (или какому другому) словарю?
Позабавили некоторые смысловые нестыковки.
Проговорили два часа о всех прочитанных книгах и увиденных фильмах, о гнетущих мыслях и путях выхода из безысходности.
Это ж сколько всего-то на двоих вы прочли книг и посмотрели фильмов, если уложились в два часа, в которые вошли ещё и беседы на вселенские философские темы?
Или … мне снилась всякая чертовщина, включая Иру…
Текст пестрит расхожими фразами, придуманными когда-то кем-то, и ставшими популярными благодаря своей яркой образности: «к вящему неудовольствию», «как громом поражённый» и многие другие. Но ценность авторского слова в его аутентичности. Трудно придумать самому такое, чтобы растащили на цитаты, но замысел писательства отчасти и в этом, в игре со Словом.
В одном комментарии нет возможности и смысла упоминать каждый недочёт. У меня и без них получилось довольно пространно.
Не стала бы всё это разбирать, если бы не прямая просьба автора.
Автор спрашивает, стоит ли писать. В литобъединениях Краснодара, где я живу, маститые писатели, такие как Виктор Лихоносов, говорят,что проверить себя легко: если можешь, не пиши.
Только сам человек решает, хочет ли он писать, будет ли. Нигяр, у вас есть желание, оно заметно. И потенциал в вас тоже чувствуется. И если вы не остановитесь на уровне «подружке понравилось», а станете пробивать дорогу к широкому читателю, вас ждёт много увлекательного на этом (адски трудном) пути, включая счастье творческого и всякого другого роста и развития. На мой взгляд, у вас всё получится. Удачи!
Большое спасибо, Иветта, за ценные советы! Для меня это очень важно.
Знаете, самостоятельно расти очень трудно. Прежде всего самому нужно много читать хорошей литературы, классической и современной, чтобы определиться с собственным вкусом. В писательском деле начинающему автору очень помогает какое-нибудь литературное объединение, куда можно прийти поучиться у состоявшихся авторов, если такие есть. Почитать своё и выслушать критику. Там же послушать/почитать произведения других, таких же учащихся. Разобрать, что нравится и не нравится у них. Говорят, хочешь понять сам, объясни другому. Этот метод работает! Когда критикуешь другого, про себя понимаешь ещё больше. А когда напишешь сам, полезно отстраниться и перечитать глазами стороннего читателя. Это трудно, но можно научиться. Да много чего можно, если хочется. Дорогу осилит идущий.
Ещё раз удачи, землячка!
Ещё раз спасибо!