Цунами

Таиланд, море, остров

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Об авторе: Мусин Шамиль Расекович.

 

 

Я был поражен. Она была красива именно той красотой, которую я рисовал в своем воображении, о которой мечтал. Она стояла у двери и приветливо улыбалась всем, а я не мог сдвинуться с места и тупо молчал, не имея сил что-нибудь сказать.

Позавчера мне позвонил Виктор:

— Слушай, старик, послезавтра ко мне должна приехать племянница из Узбекистана. У них там какие-то стычки с местными, ее отец срочно отправляет дочь сюда. Будь другом, подержи ее у себя пару дней. Я сейчас в Челябинске, не могу ее встретить. Приеду через три дня. У нее здесь никого, кроме меня, нет. И еще одно: зная твои вкусы, я уверен, она тебе понравится, не прозевай ее. Если ты не против, я дам ей твой адрес и объясню, как до тебя добраться.

В общем-то, я не возражал, но через три дня я должен был улетать в Таиланд для запуска оборудования, которое дожидалось меня в Бангкоке, о чем я и сказал ему. По его словам получалось, что он успеет перехватить ее за 5 часов до моего отлета, и никаких проблем не будет. Я не смог отказать ему и согласился.

Сегодня с утра я стал готовиться к встрече друзей: я ждал на свой день рождения Сергея с Валерой. Витя, к сожалению, остался в Челябинске. Ближе к вечеру позвонил Валера и спросил, можно ли привести с собой двух приятелей из Грузии, которые сейчас завалились к нему. В качестве подарка у них с собой 2 литра чачи. Одного из них зовут Зураб, с ним он связан по бизнесу, а второго и сам толком не знает. Недолго думая, я согласился, о чем потом долго жалел.

И вот она стоит и радостно улыбается открытой белозубой улыбкой, а я не могу оторвать от нее глаз. Первыми отреагировали Валерины приятели: «распушив хвосты», они стали нахваливать ее красоту и, помогая раздеться, узнали, что ее зовут Лена. Как-то незаметно они взяли на себя роль хозяев и, полностью овладев ее вниманием, усадили за стол между собой. Вечер продолжался. Застольные разговоры перемежались тостами и поздравлениями. Я пытался перехватить взгляд Лены, но они так расселись, что ее то и дело перекрывал приятель Зураба. За разговором, подливая Лене вина, горячие кавказцы рассказывали ей о том, какие они крутые парни, о тонкостях ресторанного бизнеса, анекдоты и явно выдуманные истории из своей жизни.

Валера с неодобрением смотрел на все это и уже сам жалел, что привел их с собой. Еще немного посидев с нами, он уехал на вокзал встречать жену, а спустя час стал собираться и Сергей. За столом остались мы вчетвером: Зураб что-то шептал Лене, а его приятель усиленно пытался меня споить. Ее внимание полностью поглощено ими, а мне тоскливо, хоть вой. В конце концов, прикинувшись пьяным, я пошел в другую комнату и прилег на кровать. Лежа в одиночестве, я в мыслях говорил себе: «А что ты хотел? Она тебе ничем не обязана, кого хочет, того и выбирает».

За стеной слышались мужские голоса и звонкий женский смех. Потом наступила тишина. Некоторое время я вслушивался в шорохи за стеной, но потом незаметно уснул. Проснулся я от легкого шума из прихожей: кажется, гости одевались. Послышался голос Зураба. Прислушиваясь, я пытался разобрать его слова. И когда, наконец, понял, у меня упало сердце. Теперь я знал, что там происходило. Но у меня в голове не укладывалась та мерзость, которую он проделывал с Леной. «Вот и все, — подумал я, — вон там осталась твоя мечта, между ног того прохвоста». Хлопнула дверь. Тишина.

— Пропадите вы все пропадом, — прошептал я, и собрался спать, но не смог даже закрыть глаза. Как только я прикрывал веки, перед глазами вставали сцены их совокуплений, которые описал Зураб. Не знаю, сколько прошло времени в полудреме, и я уже собрался вставать, когда в дверях появилась Лена.

— Ничего не было, — тихо сказала она, глядя в окно на наступающий рассвет.

— А я тут при чем? Разбирайтесь сами.

Конечно, она не слышала те слова Зураба, что слышал я, и пыталась мне вешать на уши лапшу. Поняв, что поставила не на того мужчину, она старалась исправить свою ошибку. Мелькнула предательская мысль: «Может, наплевать на все, ведь тянет к ней невыносимо. Может, сделать вид, что поверил? Может, это та, которую всюду искал?» Но сразу же пришла другая: «Я же не смогу ее целовать: перед глазами всегда будет та мерзость, которую устроил Зураб».

— Ты не веришь мне, я знаю. Мне некуда идти. Виктор приедет завтра, — тихо продолжила она.

— Оставайся пока, завтра вечером я улетаю, надеюсь, до этого он тебя заберет. Иначе я не знаю, что с тобой делать.

Я встал и ушел в ту комнату, где они развлекались. Как ни странно, диван был убран, на столе тоже все было чисто.

— Спасибо. Как глупо все получилось, — донеслось от нее из прихожей.

Вздохнув, я стал готовить приборы для Таиланда. Год назад я разработал математическую модель и систему датчиков для предсказания цунами. Математикой стала ветвь от другой работы, в которой я таким же способом использовал многомерную регрессию. Кроме того, осталось много модулей и деталей — не пропадать же добру. Получив предварительные результаты, я послал предложение в Таиланд. После цунами 2004 года там активно интересовались любыми работами по их предсказанию.

Оттуда пришло осторожное предложение прислать образцы разработок за довольно скромную сумму с предварительной оплатой через e-bay. Я согласился и отправил железо по почте, а софт прикрепил к своему сайту через пароль. И вот, спустя полгода (почти мгновенно по меркам Таиланда), я получил контракт на реальные деньги и приглашение в Бангкок. По контракту все транспортные и командировочные расходы оплачивались тайцами по факту, исходя из необходимости.

У меня не было желания оставлять Лену у себя на ночь, и я стал обзванивать гостиницы в надежде устроить ее хоть куда-нибудь. К сожалению, в Москве проходило какое-то грандиозное мероприятие, и мест нигде не было. Надо было освобождать холодильник, и я попросил Лену что-нибудь приготовить. Из кухни послышался звон посуды, и через час, почувствовав аппетитные запахи, я заглянул на кухню. Ей удалось удивить меня: все было очень вкусно. «Вот повезет кому-то с женой», — машинально подумал я, и тут же сплюнул про себя.

Вечером позвонил Виктор. С первых же слов я понял, что дело плохо. Он не успевал приехать: его не отпустили с объекта. В сердцах я накричал на него: мне некуда было девать Лену, и я не мог не лететь: это грозило потерей контракта. Витя просил оставить ее в моей квартире на несколько дней, но тут я был неумолим: я никому никогда не давал ключей от своей квартиры и не собирался делать это впредь.

— Ну, что ж, выгоняй на улицу, если хочешь ее убить, — тихо сказал он.

— Да чтоб тебя!.. — Я бросил трубку. — Иди сюда! — крикнул я Лене. — Что ты умеешь делать, кроме как варить обед?

Как я и предполагал, выяснилось, что ничего она не умеет. Пришлось дать ей в руки паяльник, и весь день она сидела над бракованными платами датчиков и училась паять. Вечером я показал ей, где постельное белье и пошел спать.

Ночью я проснулся от шороха. В дверях стояла Лена.

— Тебе чего? — спросил я, пытаясь разглядеть ее в темноте.

— Дурак, какой же ты дурак, — тихо сказала она и ушла.

«Ага, а ты слишком умная», — подумал я про себя и, перевернувшись на другой бок, попытался уснуть. Я не хотел и не мог просто воспользоваться ею, чувствуя, что, если я смогу преодолеть брезгливость, потом не смогу ее бросить. Но и жить потом с ней нормально я не смогу. Зачем мне такая каторга?

С утра через онлайн я купил ей билет на самолет и молил бога, чтобы удалось убедить тайцев, что ее присутствие необходимо. Все утро и весь день прошли в сборе вещей и упаковке датчиков. Несколько раз я замечал на себе ее странный взгляд, полный то ли грусти, то ли какой-то тоски. Я поспешно отводил взгляд и до самого аэропорта старался на нее не смотреть. «Господи, что я делаю, — думал я, засыпая в самолете, — со своим самоваром еду в Тулу».

Давит, инженер государственной компании, встречавший нас в аэропорту Бангкока, был удивлен, что нас двое, и я всю дорогу до отеля убеждал его, что Лена — опытный монтажник, и без нее никак нельзя. Давит предупредил, что в проект взяли эксперта из США Майкла Кармела. Его фирма предлагала аналогичный проект, и было принято решение испытать оба варианта.

В отеле возникла новая проблема: был забронирован один одноместный номер, и вселять туда Лену вежливо отказались. Свободных номеров в разгар сезона не было, и пришлось убеждать служащего при помощи пары тысяч бат. В номере была одна большая кровать, и все. Просить дополнительную было глупо, и, боясь за себя, что ночью полезу на Лену, я решил вечером сходить на Сои Ковбой.

Позавтракали в отеле и, дождавшись Давита, поехали в лабораторию. Руководитель проекта, таец, господин Ананд, был недоволен приездом Лены, считая, что монтажника можно было использовать местного. Однако Майкл, красавец с лицом ковбоя из какого-то вестерна, предложил оценить стоимость проекта с ее участием и даже пытался заговорить с ней. Разумеется, Лена со своим школьным английским не могла поддержать разговор, и тот отстал от нее.

Я показал Лене, как монтировать датчики к поплавкам, аккумуляторам и солнечным элементам, которые были подготовлены тайцами, а сам с Давитом стал готовить остальное оборудование. Обедать пошли в соседний ресторан, и по дороге Майкл спросил меня о наших отношениях с Леной. Выяснив, что она совершенно свободна, после обеда он стал помогать ей делать монтаж.

К концу дня я предложил Лене, чтобы Майкл отвез ее в отель и по дороге показал город, а мне якобы нужно отъехать по делам.

— Что ты сказал Майклу? Почему он постоянно липнет ко мне?

— Я сказал ему, что ты свободна.

Поток обиды выплеснулся на меня:

— Что ты делаешь со мной? За что?

В ее глазах стали наливаться слезы.

— Я никуда не поеду с ним.

Я смотрел на это красивое лицо и думал: «Наверное, она сожалеет о том, что произошло в ту ночь». «Да что же за жизнь такая? Я же мучаю ее и себя», — вконец расстроился я. К нам подошел Майкл и предложил вместе поужинать. Отказываться не было смысла, и через полчаса мы сидели в каком-то ресторане на площади Сиам. После безуспешных попыток поговорить с Леной он перешел к нашему проекту, основным объектом которого был остров Пхукет.

Пхукет расположен на стыке двух тектонических плит, но самые опасные сейсмоактивные зоны находятся на удалении свыше четырехсот миль от Пхукета. Для тестирования системы предполагалось сбрасывать датчики с самолета на расстоянии от нескольких десятков до нескольких сот миль от залива Эмеральд, а затем произвести подводный взрыв на расстоянии нескольких сот миль в Андаманском море. Датчики должны были мощными радиоимпульсами передавать информацию на сервер, расположенный в лаборатории в Патонге.

На завтра в 11 часов грузовой самолет должен был перебросить оборудование и нас в аэропорт Пхукета. Надо было собираться: предстоял трудный день. Немного прогулялись по проспекту, и Майкл подбросил нас до отеля.

Проводив Лену в нашу комнату, я отправился в бар, надеясь, что к моему приходу она будет спать. Через час, приняв душ, я осторожно лег в постель, стараясь не задевать ее, и попытался уснуть. В тишине раздался ее голос:

— Почему ты избегаешь меня? Я же видела, как ты смотрел на меня в тот вечер. А потом — как отрезало. Что я сделала не так? Ты мне даже двух слов не сказал. Весь вечер за мной ухаживали твои гости. Ты думаешь, они мне были нужны? Зураб лез целоваться, а я не могла даже позвать тебя: ты ушел спать.

Я молчал, в мыслях прокручивая тот вечер. Вспомнил слова Зураба: в них не было хвастовства, в его словах была спокойная уверенность, отметка рядового факта очередной победы самца. А Лена, если действительно не хотела Зураба, могла кричать, царапаться или просто пройти несколько метров до моей комнаты.

Наутро, позавтракав, Давит отвез нас в аэропорт, и уже через три часа мы, перелетев на Пхукет, ехали в Патонг. В отеле повторилась та же история с батами. Наконец заселившись, мы отправились покупать Лене купальник. Второпях уезжая из Узбекистана, она не думала, что он понадобится ей в Москве зимой, и теперь мне предстояло участвовать в его выборе.

Выбор купальников стал для меня изощренной формой мазохизма. Все, что она примеряла, идеально лежало на ее фигуре. Глядя на изгибы ее тела, я застывал, пытаясь сохранить невозмутимый вид. Охрипшим голосом я как-то комментировал ту или другую вещь, но это только забавляло ее. Наконец, выбрав несколько штук, мы направились на пляж.

На пляже — новая история с Леной. Соблюдая этику, мужчины старались не смотреть прямо на нее, но по их коротким взглядам чувствовалось напряженное внимание. Я предпочел сразу броситься в воду. Позагорав пару часов, мы собрались и пошли обедать в ближайший ресторан.

Лена пришла в восторг от супа том-ям, да я и сам его обожаю. Вернулись в отель. Приняв душ, провалялись в постели до вечера, и я повел ее на Бангла-роуд. Там на углу располагался бар «Рэд хот», который мне нравился. Быстро нашелся столик почти перед сценой, и мы, попивая пиво, полтора часа слушали профессиональных музыкантов.

Из бара вышли на Бангла-роуд, и Лена в испуге прижалась по мне. Те, кто был там, знают эту узкую улицу: вокруг море огней, со всех сторон — грохот живой музыки из баров. Толпы туристов бродят, окруженные полуголыми девицами, висящими на шестах или снующими вокруг и заманивающими мужчин для интимных утех. Неожиданно перед нами показался Майкл. Оказывается, он был здесь, в соседнем баре. Решив прогуляться вдоль улицы, мы обменялись мнениями о местных исполнителях рок-музыки, и, услышав приятную мелодию, остановились в каком-то баре.

Попивая коктейли, мы обсудили планы на завтра, и Майкл еще раз попытался разговорить Лену. Тем временем я, прикинув остаток бат, решил сходить обменять доллары. Народу на улице поубавилось, и я не спеша направился к обменной палатке.

На обратном пути я почувствовал, что кто-то прыгнул мне на спину, обняв за грудь и голову, а на моих плечах повисли две молоденькие девушки, дав себя обнять. Повернуть голову я не мог, и лиц их не видел, но краем глаз заметил, что одеты они во что-то светлое, мягкое на ощупь. Вообще-то, я не любитель такого рода женщин, но, протащив их на себе метров десять, решил, что в данном случае это именно то, что мне нужно сейчас: клин клином выбивают. И я спросил, что они предлагают.

То, что они предложили, было на втором этаже соседнего заведения. Я позвонил Лене и сказал, что плохо себя чувствую и пойду спать, потом попросил передать трубку Майклу и взял с него слово, что до ночи он доставит ее в отель. В комнате с девушками обнаружилось мое полное фиаско. У меня перед глазами стояла Лена, и я ничего не мог с собой поделать. Это «удовольствие» обошлось мне в круглую сумму и непереносимый стыд.

Вернувшись в бар, я не нашел их там и остаток вечера заливал горе водкой. Ближе к полуночи, наняв тук-тук, добрался до отеля. Комната была пуста. Стало тревожно на душе. Я не хотел звонить Лене: может, у них там все сладилось. Майкл никак не тянул на насильника, к тому же он знал, что я знаю, что Лена — с ним. И все же на душе было тоскливо. Влюбился, что ли?

Те слова Зураба разрушили мой мир. Почему я не заткнул уши? Два часа промаялся в постели. Наконец, вошла Лена и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Кажется, она плакала. Я молчал, не зная, что сказать.

— Что произошло? — наконец спросил я.

— Уйди от меня! — Сквозь слезы.

Я оделся и ушел на пляж, где просидел, кемаря, до утра. Зачем я притащил ее сюда? Наверное, можно было с кем-нибудь оставить, и я бы уже начал ее забывать.

В шесть утра позвонил изумленный Майкл:

— Она — девочка?

— Что?

— Она вырвалась от меня. Я ничего не сделал, никакого насилия.

— Какая девочка?

— Ты не знал? После твоего звонка она сразу захотела вернуться в отель. Увидев, что тебя нет в комнате, я высказал ей свое мнение, что ты где-то с женщиной, ведь ты здесь не первый раз, и быть тебе больше негде. Я полночи ее уговаривал. Мне кажется, она согласилась назло тебе. Что у вас с ней? Ты говорил, что она свободна. Слушай, я на нее запал. Если она согласится, я готов увезти ее в Америку. Я поражен. Такая девушка, и — девочка! Откуда она? Ты меня слышишь?

Я положил трубку. Что я натворил? Девушку, которую я искал всю свою жизнь, которая, сохранив себя, сама нашла меня, сначала отдал каким-то скотам, теперь отдаю своими руками американцу.

Ну и козел этот Зураб: получив отпор, он решил унизить Лену и похвастать перед приятелем, чтобы скрыть свой «облом». А я — идиот. Лена думает, что я был с женщиной, а мне и сказать нечего, я ведь действительно был с женщиной, даже с тремя, да еще и опозорился. Полностью опустошенный, я поплелся в отель.

Лена не спала:

— Я переспала с Майклом. Он предложил мне уехать с ним.

— В качестве кого?

— Мне все равно.

Я промолчал. Что я мог сказать? У него есть деньги и положение в обществе, а я простой инженер. Что я могу дать ей? Если он женится на ней, пусть она будет с ним счастлива. Позвонил Давит и предупредил, что через сорок минут подъедет за нами. Надо было приводить себя в порядок.

В лаборатории Майкл пытался заговорить с ней, но Лена сторонилась и его, и меня. Датчики увезли на аэродром. Через четыре часа сообщили, что все датчики сброшены. Опрос датчиков показал, что некоторые из них не откликаются. Надо было попытаться починить хотя бы ближайшие. Никто, кроме меня с Леной, сделать этого не мог, и мы выехали с ней к берегу, где нас ждал легкий катер, арендованный компанией для меня.

Ближайший датчик мы нашли по сигналу GPS через полтора часа. Пока я доставал его с левого борта, Лена перевешивалась с правого для противовеса. Оказалось, парашют не раскрылся, и датчик разбит. По пути к следующему датчику мы проплыли мимо маленького острова с каким-то сооружением на берегу.

Внезапно заработала рация: Давит сообщал, что сработали мои дальние датчики, американские молчат. Возможно, это сбой аппаратуры, но на всякий случай предлагал поискать укрытие. Где-то поблизости должен быть островок с заброшенной метеостанцией. Магнитуда колебаний небольшая, но идут их сплошные серии с афтершоками. Крупных разрушений на берегу это не вызовет, но, учитывая отраженные от берега волны… Короче, нам этого может хватить.

Я немедленно развернул катер, и, разогнавшись, влетел прямо на песчаный пляж. Я схватил Лену за руку, и мы побежали к метеостанции. За нами вдалеке нарастал гул. Сооружение находилось на возвышенности, и бежать мешал песок. Из последних сил мы ворвались туда, и я захлопнул железную дверь. Под потолком зажглись аварийные лампы. Через секунду сильнейший удар потряс постройку.

Сооружение тряслось от ударов, и я не знал, сколько оно продержится. Я прижал к себе дрожащую от страха Лену. Меня как током ударило: в первый раз я прижимал к себе девушку, без которой не мог дальше жить. Я нашел ее губы и поцеловал. Она ответила так неловко, что я понял: не было у нее такого опыта. Под грохот ударов мы стояли обнявшись, когда совсем рядом раздался страшный треск. Лена, глядя мне в глаза, стала снимать с меня майку, возбужденно говоря:

— Даже если я умру здесь, я унесу в себе частицы тебя.

— Родная моя, я всю жизнь искал тебя, только отчаянно жаль, что нашел слишком поздно.

Под шум стихии я раздел ее и положил на стол так, что ноги свешивались на пол. Затем, раздевшись, стал, ласкать и осторожными движениями готовить ее к первому в ее жизни проникновению. Мы не знали, сколько нам осталось жить, и Лена, собравшись, потянула меня к себе. Я потерял осторожность, и через минуту ее вскрик подтвердил то, что почувствовал я: она стала женщиной, моей женой.

Стихия вскоре утихла, но катер унесло в море. Мы лежали на берегу и ждали спасателей.

— Ты был с женщиной?

— Попытался.

— …?

— Полное фиаско. Перед глазами была ты.

— Зачем ты это сделал?

Я рассказал о тех словах Зураба и своих чувствах.

— Бедный мой, как же ты терпел все это? Как только я увидела тебя, меня сразу потянуло к тебе. Но ты оставил меня тем кобелям, даже не попытавшись заговорить со мной. Если бы ты знал, как мне было обидно. Как же я обрадовалась, когда ты предложил мне ехать в Таиланд, хотя я готова была ехать с тобой хоть на Северный полюс.

Наконец за нами пришел катер, и мы добрались до берега. Цунами оставило след по всему побережью: кругом валялся мусор, какие-то обломки, многие прибрежные рестораны были повреждены. В лаборатории господин Ананд заявил, что береговая служба страны будет заключать со мной контракт на поставку крупной партии оборудования и программного обеспечения для предупреждения цунами. Майкл тоже поздравил с удачным проектом, но при этом с сожалением смотрел на Лену. Он все понял по нашим лицам.

Закончив испытания и заодно отдохнув, мы вернулись в Москву, в наш дом. Там мы вместе еще раз пережили в памяти те дни и события, через которые прошли. Через девять месяцев Лена родила мне первенца.

 

© Шамиль Мусин

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Цунами»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

45 отзывов

  1. Так и хочется крикнуть: «Лена, беги, спасайся! В мире есть нормальные мужчины!»

    1. Наконец, собралась с мыслями и попытаюсь описать свои ощущения.
      У меня остался очень тжелый осадок, обьясню почему.

      Я бы поставила эпиграфом к рассказу слова из песни «Каждый предал все, что мог».
      В рассказе описан очень страшный мир, в котором женщина — вещь, которую можно подарить, бросить, оклеветать,
      увезти, опять бросить, вся ценность которой во внешних данных и девственности.

      Лену предают все. Начиная с собственного дяди, который практически дарит племянницу другу: «Зная твои вкусы, я уверен, она тебе понравится, не прозевай ее» и позже «Ну, что ж, выгоняй на улицу, если хочешь ее убить»
      Дальше — больше. Лену предает сам главный герой, оставив наедине с незнакомыми сомнительными пьяными мужиками.
      Это в чужом городе, в чужом доме, с расчетом на то, что она должна царапаться и драться, защищаясь. А если нет — ну сама значит хотела.
      Затем верит рассказам Зураба и испытывает брезгливость.

      В третий раз герой дарит Лену Майклу «Я сказал ему, что ты свободна» и Майкл начинает штурм.
      Саму Лену никто не спрашивает. Мы вообще про нее ничего н знаем: что она читает, какие фильмы любит, как смеется, кто ее друзья, есть ли у нее хобби.
      На протяжении всей истории Лена занята лишь одним: она оправдывается и противостоит домогательствам.
      Цитаты:
      «Выбор купальников стал для меня изощренной формой мазохизма.»
      «боясь за себя, что ночью полезу на Лену»
      «Зураб лез целоваться, а я не могла даже позвать тебя»
      «Я полночи ее уговаривал» — кошмар кошмарный, когда одного «Нет»недостаточно.

      И, наконец, апофеоз лицемерия: Лена все-таки девственна «Такая девушка, и — девочка!», а значит — норм.
      Разве сам герой не вернулся только что из публичного дома? С тремя женщинами?
      Причем позором считает не сам этот факт, а свое фиаско?

      Опущу момент, когда Лену, наконец, разложили на столе и употребили.

      В счастливый конец мне верится с трудом. Более того, мне кажется Ленин личный ад только начинается.

      Простите, автор, но любви я не разглядела. Тут с одной стороны — похоть, а с другой — стокгольмский синдром.
      Похоже, Лена из всех мучителей выбрала самого безобидного.

      Но точно могу сказать: Иветта права, ваш рассказ вызывает сильные эмоции :)

      1. В очередной раз убеждаюсь в Вашей тонкости, Нетта. А я в силу своего устройства в огромной печали( О, яду мне,яду!

        1. Спасибо, Инна… Только это не тонкость, а печальный опыт. Отсюда, наверное, и избыточная реакция.

      2. Нетта, всё правильно вы написали! Рассказ тем и силён, что вызывает этот самый «тяжёлый осадок». Такое ещё иногда называют «чернухой». В нём отлично переданы настоящие, живые чувства. Плохие, хорошие, но настоящие. Собраны и переданы. И отдать должное автору — без насилия над читателем «вот этого полюбите, а вот этот плохой». О таких вот текстах (или фильмах) как раз хочется думать, спорить, рассуждать, потому что они — зеркало. После таких произведений и остаётся сильное впечатление, долгое послевкусие. Но такое и так нужно уметь написать. Именно этим мне понравился рассказ. Он поднял целую волну реальных социальных проблем. И название не случайное, и очень точное, и метафоричное. И вот уже наши комментаторские страсти забурлили. И нас накрыло! Подлец ли герой, жалеть ли героиню, осуждать ли живучие Средневековые устои — это всё будет решать читатель потом, после текста, если автору удалось задеть за живое. Этому автору удалось!

          1. Что именно проще? Я написала в ответе Инне Ким, что я комментировала достоинства текста, а не моральный облик героев. Вы же разобрали по косточкам как раз это самое послевкусие. Вы разбирали собственные эмоции, которые у вас вызвал текст. Вы как бы ругаете автора за то, что он это вообще написал, будто он не написал это, а сделал. Но мы же имеем дело с литературой, с конкурсным рассказом, а не с личным делом гражданина такого-то. :-) А писать можно о чем угодно. Вон Владимир Сорокин что творит! Но ведь делает это талантливо.

            1. Все проще в том смысле, что я не увидела глубины. Тут, на мой взгляд, нет двойного дна. И комментарии автора это подтверждают.

              Это как если бы на хвалебный отзыв вы написали: «Нетта, вы как будто хвалите автора за то, что он это написал» :)
              Я разбирала по косточкам не послевкусие, а сюжет и поведение героев, которые вызвали во мне довольно сильные эмоции (что, безусловно, хорошо) . Под влиянием этих эмоций написала отзыв. Граждан не разбирала, героев с автором не отождествляла :)
              Рассказ прошел отбор и принят на конкурс, а значит в нем есть и хорошее.
              Что до Сорокина, то, наверняка, он бы сначала всех расчленил, а потом смыл в океан :) И тогда я бы сказала: вау, это круто, потому что хэппи-энда тут никто не заслуживает.

              1. Нетта, так я нигде и не писала о глубине. Мой самый первый комментарий начинается со слов «рассказ написан легко и правдиво». Всё совершенно на поверхности. Именно этой откровенностью он и цепляет.

                А поступки и нравственные стороны героев я готова сколько угодно долго с вами обсуждать.
                Я родилась и выросла в восточной культуре. Бог миловал, меня лично миновали многие вещи, но на своих одноклассниц и соседок я насмотрелась вдоволь. А ведь героиня рассказа из Узбекистана. То, что для женщины западной культуры ужас и мрак, для восточной — норма жизни. Мы же видим, что для Лены доказательство своей невинности — дело первостепенной важности. Она не чувствует себя в итоге «разложенной на столе». Она счастлива, что оправдалась, что любимый наконец с ней. Для неё это не ужас-ужас, а форма любви. Принадлежать мужчине — это высшее счастье по меркам восточной культуры. Какое уж там ваше «Беги, Лена, беги!» Лена, возможно, и не поймёт, о чём это вы. И взгляд восточных мужчин на женщину, особенно на «свою», тоже иной. А понимание любви вообще индивидуально. Вот вы написали автору, что не увидели там любви, но вы не увидели той любви, которая живёт в вашем представлении. А прочтёт другой и скажет: «Вау! Вот это да!», потому что в его отдельной голове и системе ценностей любовь может быть такой и только такой. Вспомнить хотя бы русское народное «бьёт, значит любит».

                А «хэппи энда» заслуживают все, потому что «человек рождён для счастья, как птица для полёта». :-)
                Мне сейчас пришла мысль, что Лена всё-таки вышла победителем. Добилась своего — раз. Щёлкнула по носу своего любимого — признание героя: «Я идиот» — два. А потом, перечитайте сексуальную сцену — она сама инициировала и близость и проникновение. Потом ещё пожалела героя. И замуж вышла. И родила. Вот вам и Лена.
                Знаете, восточные женщины, как и весь Восток, — дело тонкое.

                1. Иветта, я же не оспариваю вашу точку зрения, я понимаю, что вам понравилось.
                  Мне — нет, и я обьясняю почему, а вы меня опчему-то убеждаете, что так думать неправильно.
                  Я сужу исходя из собственной шкалы ценностей. Я тоже родилась и выросла на Кавказе, и меня, к сожалению, многие вещи не миновали.
                  Безусловно, есть культуры, где женщин насилуют, а потом за это калечат и убивают. Или выдают замуж в 9 лет. Надо ли об этом писать? Безусловно. Буду ли я оправдывать подлость особенностью культуры? Нет. Буду ли рада рассказу, в котором условный Гумберт женится на условной Лолите и живет счастливо до самой старости? Тоже нет.
                  Просто есть понятия добра и зла, они везде одинаковые. К человеку нельзя относиться, как ккуску мяса, и то, что Лена не пониимает ужас своего положения, делает историю еще более печальной. Я уже кажется писала про стокгольмский синдром.
                  Я думаю, мы просто раходимся во мнениях, и это даже хорошо, иначе было бы очань скучно.
                  Но мы, похоже, слишком увлеклись :)

                  1. Нетта, мне стоит принести вам свои извинения за то, что я, похоже, недостаточно корректно доношу свои мысли. В мои планы не входило в чём бы то ни было вас переубеждать. Не имею обыкновения делать этого никогда ни с кем ни при каких обстоятельствах. Я просто попыталась увидеть героиню с другой стороны, только и всего. Мы же не спорили, а обсуждали, как мне казалось. Сожалею, что случилось недопонимание.

                    1. И вы меня простите.
                      Тема просто такая, волнующая.

      3. Спасибо за отзыв. Блестяще! Только жаль, что любви вы там не увидели.

        1. Увы, любви нет. О любимых не говорят:
          ‘боясь за себя, что ночью полезу на Лену»
          «я раздел ее и положил на стол так, что ноги свешивались на пол»
          Так говорят о вещах.

          1. Мнение женщин о том, как должен любить мужчина, не всегда соответствует природе мужчин. Например, когда писательница выражает чувства и действия влюбленного героя своей книги, я часто ощущаю дискомфорт, который трудно сформулировать.

            1. Уважаемый Шамиль,
              Я полагаюсь не только на собственные наблюдения, хотя в моем окружении мужчины тоже не мыслят такими категориями. Я полагаюсь на множество прекрасных книг о любви, написанных как мужчинами, так и женщинами.
              А чувство неловкости за героев, о котором вы пишете, мне тоже знакомо. Это часто случается в плохой литературе.

              1. Уважаемая Нетта, прочитал ваш рассказ «Привет, любовь!» . Пронзительно. Сильно. Но чем сцена на столе хуже, чем ваша сцена в кабинке? Ноги на полу? На голом столе или грязном полу лучше?

                1. Отличный пример, Шамиль :)
                  Спасибо, что прочитали :)

                  Попробую пояснить, в чем вижу разницу между вашим подходи и моим.

                  Вообще, конечно, о сексе лучше вообще не писать. Формат личной переписки — единственный, где это уместно, на мой взгляд. Но даже тут мне пришлось взять шуточный тон и разбавить Костиком — это что касается ног и грязного пола.
                  Что касается сцены в кабинке в целом, то мне хотелось рассказать не о позе, а о безбашенности влюблённых, зацикленных друг на друге, которым ни свадьба, ни гости, никто вообще не нужен, поломанный крючок — фигня, они вообще одни в этом мире. И кажется, вполне удалось, мне ни разу не сделали замечания, кто сцена коробит и вообще лишняя. Если бы сделали — тут же убрала бы.

                  По моему мнению, если вам важно передать, что первый секс случился именно в момент цунами, то надо делать это стремительными штрихами и без анатомических подробностей. И, конечно, без реплик. Мне очень трудно представить героев, которые в момент смертельной опасности сначала с пафосом беседуют, а затем скурпулезно занимаются «подготовкой к проникновению»

        1. Не выключал. Кнопочка «Редактировать» может стать невидимой в трёх случаях: 1) истекла четверть часа с момента публикации комментария; 2) пользователь очистил cookies в браузере; 3) пользователь вошёл с другого браузера (устройства).

          1. А теперь есть кнопочка :)
            Спасибо, что проверили, не знаю, что это было…

  2. Отличный рассказ, написанный легко и правдиво. Искренность лирического героя подкупает. Читателю жизненных историй всегда интересно пережить знакомые эмоции, которыми он либо дорожит, либо, напротив, о которые снова ранится. А может пережить эмоции, не доступные в собственной жизни. В любом случае, такой текст не оставляет равнодушным. И это не единственное достоинство конкурсного рассказа. Очень хорош язык. Есть в его простоте добротность, некая мужская сдержанность, которая добавляет автору очков. Да и в поучительности рассказу не откажешь. «Уж сколько раз твердили миру», что слушать нужно свою душу, а не голос разума; «уж сколько их упало в эту бездну», и сколько ещё упадёт! Сколько счастий не случилось в мире из-за глупых предрассудков. Пусть герой рассказа, успевший исправить ошибку, больше никогда не повторит её. Пусть героиня никогда не пожалеет о своём выборе.

    Надеюсь, я правильно поняла, что мистическое — это эпизод с цунами. Когда занимаешься какой-то проблемой, помни, что она может случиться и в твоей жизни, и тогда стирается грань между возможным и реальным. И эта волна в рассказе — и кульминация и катарсис. Это было интересно! За эту метафору от меня отдельное «браво» автору!

    1. Иветта, спасибо за добрые слова. С удовольствием прочитал ваш рассказ «А ты и не знал». Прекрасные строки о любви, пропитанные нежностью и женственностью. Жаль, что уходят времена, когда мужчины гордились мужеством, а женщины – женственностью. Сегодня женская эмансипация достигла таких высот, что иной раз и не поймешь, кто там. В новостях прочитал, что в Испании запретили праздновать 8 марта – самый красивый праздник в году, так как в этот день женщины – самые добрые и красивые. В этот день там запретили поздравлять женщин и торговать цветами. Как же они себя обокрали.

      1. Спасибо, Шамиль, за добрый отзыв о моём рассказе.
        К сожалению, мы живём в эпоху диких перегибов, но это, наверное, от того, что слишком долго общество существовало в плену противовесных крайностей. Феминизм возник как протест чудовищному угнетению женщин. Запрет на упоминание цвета кожи — результат многовековой работорговли. Выпячивание гомосексуализма — от долгого умалчивания и унижения.
        Я не против 8 Марта. Дополнительное приятное внимание противоположного пола женщине только на пользу. Главное, чтобы современный мужчина ценил в женщине личность и, если любил, то безусловно, сам не зная, за что, потому что всё остальное — дружба, гендерными проблемами не обременённая.

  3. Искренне не понимаю, о чём в этом рассказе можно «думать, спорить, рассуждать» и какое «сильное впечатление, долгое послевкусие» он оставляет. Банальная «мылодрамная» история: невысокого качества киношек с похожими сюжетами тьма тьмущая. Язык скучный. Такая простота, уж простите, хуже воровства. А сцена соединения героя и героини «под шум стихии» — это вообще какой-то апофеоз пошлости.

    1. Какая Вы суровая, «Инна Ким»!
      Так нельзя.
      За любым из присланных и отобранных Мастером рассказов, стоят чьи-то бессонные ночи. Сомнения. Переживания. Находки, кажущиеся автору счастливыми. Надежды. И снова муки творчества. Произведения пишутся кровью.
      Можете назвать мой предыдущий абзац банальностью, но всё именно так: кровью.
      И чем больше крови ушло, тем прозрачнее текст, тем легче он читается и воспринимается.
      …Кстати, я пятнадцать лет работал главредом в издательском холдинге м ежедневно замечал, что определения «пошлость» и «банальность» — любимый конёк редакторов и рецензентов, не умеющих создавать ничего, кроме оценочных суждений.
      Но Вы-то человек творческий!
      Меня тоже позабавило «сильное впечатление и долгое послевкусие», однако, давайте отдадим должное автору: ему удалось удержать внимание и вызвать эмоции.
      Кажется, Твардовский сказал, что поэт тот, кого читают люди, обычно не читающие стихов.
      Шамиль Мусин сочинял свой рассказ для всех читателей, а не для нас с вами, с юных лет наслаждающихся творчеством поэтов для поэтов и писателей для писателей.
      И у него получилось.

      1. Ну про кровь-то всё абсолютно ясно:)
        «Под шум стихии я раздел ее и положил на стол так, что ноги свешивались на пол. Затем, раздевшись, стал, ласкать и осторожными движениями готовить ее к первому в ее жизни проникновению».
        А про «всех читателей» Вы зря. Хороших поэтов и писателей всё-таки читают. Я на это сильно надеюсь.
        И Борхес со Стейнбеком, Платоновым, Набоковым, Булгаковым, Чеховым — список своих любимых авторов я могу продолжать очень долго:) — это вовсе не «писатели для писателей». Это писатели для читателей. Слава богу.

        1. По списку не спорю
          Вполне возможно, что мой список ещё длиннее.
          По цитате.
          Вы просто допустите, что бывает и такое. Восток — дело тонкое, а темперамент и подходы у всех разные.
          Я откликнулся по другому поводу.
          Смутил тон Вашей «рецензии».
          Этакое заколачивание гвоздей в собрата по перу.

          1. Ну вам не угодишь))) Заколачиваю гвозди в собрата по перу — плохо. Выколачиваю гвозди из собрата по перу — плохо. Я всего лишь делюсь своей точкой зрения на сочинения «собратьев»: точно так же как и все остальные комментаторы.

              1. Почему? Очень даже товарищ) Только не все собратья — собратья. Есть много сестёр по перу) В таком случае: сестра сестре подруга.

      2. Сергей Еремеев, рада, что вас позабавило моё «сильное впечатление и послевкусие». Хорошо, что я вместо «послевкусия» не написала «осадочек» или не добавила к послевкусию «мрачное»/»тяжёлое». Было бы не так весело. Там, где нет места улыбке — там маска смерти. А здесь хорошо, здесь жизнь. Только сила моих впечатлений даже не предполагала тех страстей, которые здесь разыгрались. :)

        Меня тоже позабавило ваше снисходительное «писал для всех читателей, а не для нас с вами». Читай: те, кому рассказ понравился, слаще морковки в жизни-то ничего и не ели. Вспоминаю слова Зиновия Гердта: «Мне понравилось. У кого вкус похуже, те вообще в восторге.»

        1. Иветта, Вы замечательный человек, открытый миру, тонко чувствующий.
          У Вас отличная проза, я читал с интересом и удовольствием.
          Бога ради не зацикливайтесь Вы на этих рецензиях.
          Оставьте энергию для творчества.
          Пишите, пока пишется, создавайте рассказы, пробуйте крупные формы.
          Вас будут читать, поверьте моему опыту.
          Что касается вкусов, то, как Вы знаете, о них не спорят.

    2. Инна, я случайно увидела ваш комментарий внизу ленты и подумала, что он адресован мне. Отвечаю.

      Дело в том, что мелодрама (или по-вашему — «мылодрама») это не ругательное. Нет плохих и хороших жанров. Есть плохие и хорошие работы в этих жанрах.

      Послевкусие не всегда бывает клубничным. Разве вам лично никогда не приходилось, закончив читать произведение, или выйдя из кинотеатра, грустить, даже плакать? Разве вам не знакомо чувство, когда после фильма или текста хочется молчать и думать? Если вам всё-таки знакомо то состояние, о котором я пишу, то вы легко согласитесь, что так происходит обычно после мрачных историй с плохим концом. Но именно такие произведения, воздействуя через сильные эмоции и/или запретные темы, меняют нас (как правило, к лучшему).
      Вы когда-нибудь смотрели фильм по сценарию Людмилы Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна»? Там на другую, но не менее болезненную тему. Там тоже всё мрачно, ни одного положительного героя. И что? Вы можете назвать эту, по сути, «чернуху» плохим произведением? И подобных примеров много.

      О простоте. Этот конкретный текст написан, на мой придирчивый взгляд, достаточно легко. По себе знаю, писать легко очень трудно. Вот у Солженицына написано просто, без художественных изысков, но поди и напиши так!

      Теперь про «сцену соединения» под «шум стихии». В чём «апофеоз пошлости»? В безнравственном поступке героя или в описании сцены? Художественные средства автор выбирает так, чтобы максимально сильно воздействовать на читателя (зрителя). Иначе зачем? И сам тот факт, что уже два дня об этой сцене пишут шокированные жуткой правдой жизни женщины, говорит о вполне себе правильном выборе средства автором. А правда жизни — она да, такая. И не каждый берётся за эту грязную и часто неблагодарную работу — описать такое. А если кто и берётся, не у каждого получается. Огораживать ли себя от такой литературы — это совсем другой вопрос и дело вкуса читателя.

      Я же писала здесь о достоинствах текста, а не устраивала разбор морального облика героев. Не стоит путать эти две вещи. Если углубиться в дискуссию о правах женщин, о её месте в обществе, о подлости мужиков, о том, что есть любовь настоящая, а что вообще не любовь, в общем, если задаться всеми этими вековыми вопросами, то никакого времени в сутках не хватит.

      Надеюсь, я пролила немного света на вопросы, которыми вы озадачились в ходе моих комментариев.

      1. А я только о достоинствах текста и писала) Моральный облик героев — да и их авторов — для мене не так уж и важен. Ну например, как мать девочки-подростка, я глубоко не одобряю действия гумбертов в жизни. Поубивала бы. Но набоковская невозможная история «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда» меня восхищает. Потому что талантливо написана. К слову, сам Набоков испытывал к своей «Лолите» сложные чувства – и писал этот роман, почти мучаясь: «Это напоминало составление прекрасной головоломки – составление и в то же время её разгадывание, поскольку одно есть зеркальное отражение другого, в зависимости от того, откуда смотришь». Так пишется то, что называется литературой. Но, конечно, это сугубо моё личное мнение. Я просто его высказала, никого не собираясь задеть.

        1. Инна, вы, возможно, удивитесь, но та «набоковская невозможная история», которая вас теперь восхищает, первую рецензию в The New York Times имела разгромную. Ведущий критик назвал роман «скучным, скучным, скучным, написанным в претенциозной, напыщенной и крайне бессмысленной манере». И что? Где теперь те критики и где Набоков?

          Вот вы пишете, что Набоков испытывал к своей героине сложные чувства, и писал, мучаясь. Выглядит так, будто вы отказываете в этом же автору обсуждаемого рассказа.

          Меня вы ничем не задеваете, тем более, что я тоже, как и вы, высказываю исключительно своё мнение, которое можно вообще не принимать во внимание.

  4. Сначала текст не зашел, поэтому бросила чтение, но увидев бурные рассуждения, не могла не прочитать.
    Все, что могу сказать — текст оскорбительно читать женщине. У таких, как герой, женщина и в изнасиловании сама виновата. В принципе, за меня уже все сказала Нетта.
    Но возможно, вам будет приятно узнать, что я вспомнила идеал Толстого Наташу Ростову)) та тоже была как безвольное животное — тот забрал, этот увел, своих мыслей никаких, в хозяйстве пригодится. Только то был 19 век, когда обычную женщину за человека-то не считали особенно, а у самого Льва Николаевича жена с ним хлебнула горя. Сейчас хочется верить, что изменилось положение вещей.

  5. Уважаемые читатели. Благодарю вас всех за отзывы и просто за то, что прочитали рассказ. В этом рассказе я собрал разные эпизоды из своей жизни. Только Иветта поняла, что в рассказе – реальная жизнь. Местами я умышленно гипертрофировал описание событий с избыточной натуралистичностью. Слова «кричать, царапаться» органично не вписываются в текст, потому что добавлены позднее. Я до слов Майкла «Она – девочка?» оттягивал альтернативу: соврал Зураб или нет? Все, за исключением Иветты и Сергея Еремеева все решили и заклеймили автора и его героя. Если Нетта блестяще показала то, к чему я подводил читателей, остальные просто отделались невысказанной мыслью: дурак, и герой твой – дурак. Страшные вещи – клевета и недоверие, об этом я хотел написать в рассказе. Герой в рассказе говорит: «Что я натворил?», поняв ужас произошедшего. У Шекспира – непоправимый ужас (правда, его дураком никто не называет). К сожалению, в реальной жизни Зураб не соврал, имена у него и Лены были другие. Контракт с Таиландом был на другую тему.

    1. Уважаемый Шамиль, простите, если мои комментарии Вас уязвили. Видимо, мне надо было промолчать. Никаких претензий к поведению героя или к позиции автора у меня нет. Я с этой точки зрения на Ваш рассказ даже не смотрела. Я просто очень не люблю плохо и пошло написанные вещи. Плохо — значит, скучно, неталантливо, бедно. Пошло — значит, банально так, что аж на зубах навязло. Это моя личная — филологическая) — точка зрения, которую никто из комментаторов больше не разделяет. Так что и Вы можете спокойно не обращать на неё внимание)

    2. Шамиль, то, что в рассказе реальная жизнь, как раз не удивляет. Все это вполне имеет место быть в нашей жизни, разве кто-то спорит?
      Другое дело, что у нас вроде как конкурс про историю любви, а в любовь читатели не поверили, и мысль вашу (видимо) не поняли, и вот это уже проблема.

  6. Рассказ не понравился. Но это не проблема автора, это, скорее, моя проблема. Автор естественным языком описал естественное положение вещей в нашем обществе. Он так видит мир и он, к сожалению, близок к реальности. Хорошо, что я не единственная, у кого иной взгляд на Истории любви. Пойду почитаю Ремарка, вроде тоже не о бабочках, цветочках пишет, но на душе как-то теплее от прочитанного)

Добавить комментарий для Сергей Еремеев Отменить ответ

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.