На пути к Деду Морозу

 

Обзор первых глав, поступивших на новогодний конкурс рассказа-буриме. Сильные и слабые стороны текстов, похвала и критика, пожелания и замечания, линии и стрелки.

В обзоре я, ваш покорный слуга и Дед Мороз, рассматриваю два текста: «Роковая ошибка аспирантки Оладушкиной» Ольги Ивановой и «Дед Мороз» Ренаты Ростовой.

Начну с воображения, а окончу композицией.

Воображение

Преддверие Нового года — самое время отпустить на свободу безудержную фантазию. Уже одно только приближение зимнего праздника пробуждает воображение и подталкивает к творчеству. Недаром участница из Краснодара чувствует дух Севера и запах снега!

Авторское воображение Ренаты Ростовой даёт предложенному предновогоднему сюжету внезапный поворот. Идея снежного заведения дедов морозов, и не актёров, а натуральных бородачей, над которыми возвышается могучий властелин Севера и вечной зимы, а за нею идея рождения в декабре особых холодных людей, которым предстоит впоследствии принять дедморозовскую эстафету и переехать в Великий Устюг, служат удачным примером неутомимой литературной фантазии. Герою Холодцову остаётся лишь примерить синий полушубок. Красный тулуп ему выдадут позднее, когда он примет официальный статус.

Другой идеей Ренаты является корм для продления кошачьей жизни, которым хозяйка Прося потчует полосатого кота Тимофея Валерьяновича. Корм заодно влияет и на умственные способности животного.

У автора Ольги Ивановой кот и вовсе говорит человеческим языком.

Ольга радует читателя целой россыпью идей. Учитывая линии намеченных в первой главе персонажей, она переносит действие из квартиры на улицы, с улиц — в научно-исследовательский институт, где директор Ираклий Вениаминович предлагает завлабу Катерине Панкратовне обеспечить под Новый год нечто «креативное» и привлечь к этому делу сотрудников НИИ. Понятно, что тотчас всплывает имя Оладушкиной, которая учится в университетской аспирантуре, а в НИИ работает над практической частью диссертации. Это хороший сюжетный ход, это логическое развитие линий, заложенных Дедом Морозом в первой главе.

Идея перевалившей за минус температуры Холодцова, безусловно, сыграла в новогоднем сюжете. Замечательно точно развита в этом отношении детализация сказочного преображения героя: у фантазирующей Ольги персонаж Холодцов радуется тому, что не съел оставшийся кусок пирога. Съел бы — и тогда б лишился зрения, слуха, а заодно и способности мыслить. Это, если хотите, заглядывание в мир призраков, в потустороннюю область, о которой мы ровным счётом ничего не знаем. Как чувствуют призраки? Каким органами? Холодцов, удержавшийся на грани между мирами, таким образом, и не призрак на сто процентов, и не человек.

КПД

Коэффициент полезного действия — это шуточный и одновременно серьёзный термин, который я применяю к текстам как публицистическим, так и художественным.

100%-ный КПД практически нереален; к нему близки те прозаики, чья литературная действительность возвела их на пьедестал классиков. Чехов здесь, пожалуй, на первом месте. Чехов мастер в сокращении промежуточных действий, отсекании лишнего, богатстве детализации, достигнутой скупыми средствами, в минимизации диалогов, «стреляющих ружьях» и в простом и точном языке.

Я не могу вычислить КПД в предложенных на конкурс главах, однако могу указать авторам на слабые места в повествовании, которые делают повествование рыхлым, заставляя читателя иной раз заскучать и отвлечься.

В литературе редко возникает необходимость в прямом обозначении, явном прописывании чувств вместо косвенной передачи их действиями, поступками, репликами, то есть художественными средствами.

«…не в её характере так легко сдаваться», «реалистка Оладушкина взяла себя в руки, отогнав прочь взявшие её в полон пессимизм и сомнения». Это примеры подобных «лобовых» характеристик О. Ивановой, за которыми просматривается начинающий автор, а вот героиня от читателя ускользает.

Недопустимы в литературном тексте (краткость — сестра таланта!) и навязчивые повторы. Читателя следует считать умным и внимательным человеком. Считать до тех пор, пока он сам не возьмётся доказать иное.

Передавая действия героев, Ольга Иванова засоряет авторскую речь излишними подробностями, повторяя то, что читателю известно из первой главы. Примеры: «к себе на работу — в лабораторию», «Завлаб Катерина Панкратовна, стареющая дама предпенсионного возраста». Читатель знает, где и кем работает Оладушкина; читатель знает, что Катерине Панкратовне скоро на пенсию; отсюда же понятно, что она далеко не юница.

Там и сям обнаруживается и поверхностный подход к детализации. Примеры из главы Ивановой: «взвешивала на аптекарских весах какие-то мелкие штуковины», «пробирки и колбочки с разноцветными жидкостями и порошками — засучив рукава, Евпраксия деловито стала переставлять в поисках нужных». Читаешь это — и думаешь, что завлаб и лаборантка понятия не имеют, что взвешивают, что ищут. В таких мелких подробностях, между прочим, тоже проявляется фантазия. В приведённых деталях автор может блеснуть и богатством образов, и словарным запасом.

Композиция

Рената Ростова, автор удивительной идеи «конвейерных» дедов морозов, чувствует себя в литературной композиции неуверенно. Создаётся впечатление, что она торопится написать не вторую главу, а уже предпоследнюю.

Проскочив через персонажей, выведенных в первой главе, бросив городские сцены, Рената спешит ввести «главного» Деда Мороза, объяснить состояние главного героя и немедленно разлучить Холодцова и Оладушкину. Как продолжать главу, в которой уже расставлены все точки над «i»?

В описаниях автор, случается, скачет из прошедшего времени в настоящее, не имея на то необходимости. От таких перескоков читатель получает впечатление не рассказа, но синопсиса. Пересказа содержания.

Однажды после очередного провала промелькнула некая мысль, и Прося ахнула: «Ах! Дед Мороз знает! Он должен знать формулу. Он сам пользуется невидимкой…» Облегчённо вздохнув, раз ни наука, ни магия ей не даётся, она решается на поездку в страну Деда Мороза вместе с Трифоном.

У Ольги Ивановой наблюдается противоречие в наименовании героев, что тоже следует счесть ошибкой композиции.

Пожалуй, здесь я должен сообщить, что свои имена персонажи первой главы получили неспроста. За именем кроется его значение. Значение, в свою очередь, неявно указывает на характер и на будущую роль в сюжете.

Вводя Ираклия Вениаминовича, вряд ли стоит прилеплять ему фамилию Тщедушнов. Ираклий — имя героическое. Геракл! Вдобавок сей персонаж — директор института. Опытный управленец, большой начальник. Кроме того, фамилия Тщедушнов есть неприкрытый посыл читателю, заранее очерчивающий поведение названного героя.

 

 

* * *

 

Полагаю, огрехов у авторов вышло бы меньше, ежели бы они, как говорят немцы, поспешали медленно. Конечно, авторам простительны и некоторая поспешность, и недостаточная внимательность: они объясняются сжатыми конкурсными сроками и предполагаемой конкуренцией.

Надеюсь, Ольге и Ренате, а заодно и следующим авторам будет полезен этот небольшой разбор.

В ближайшее воскресенье читатели и будущие участники конкурса увидят отредактированную вторую главу рассказа.

 

© Олег Чувакин, 8 ноября 2019