Человек с ротвейлером (окончание)

Апрельский лес, лес в апреле, снег, сосны, фото

Олег Чувакин
Олег Чувакин
Человек. Автор. Редактор. Пишет себе и людям

 

Окончание. Начало читайте тут.

 

 

В жизни всегда найдётся место мистическому: поразительно точному совпадению; непредвиденному событию, поворачивающему безнадежное, казалось бы, дело в твою пользу; случаю, от которого закоренелые скептики, отвергающие нематериальное, вздрагивают, а атеисты задумываются о скрытых законах вселенной.

 

 

Часть II. Невезучий подозреваемый

 

Возбуждённый, краснощёкий, сладко пахнувший портвейном майор с порога подал мне маленький плоский фотоаппарат-мыльницу и предложил опознать подозреваемого. На экране камеры светился ростовой портрет человека в голубых камуфляжных штанах. Был воскресный вечер 17 апреля. За деревенскими и сетевыми делами я и забыл о том, что не очень далеко от меня, где-то на улицах, в домах, ведётся следствие, задаются вопросы и выслушиваются ответы, сжимаются и разжимаются тайные пружины, кто-то на кого-то указывает пальцем, а кто-то, сверкая глазами, подробно рассказывает о ротвейлере, чей неприятный хозяин живёт во-о-он за тем участком с облепихой и вишнями… Волнуясь, я нажимал на фотокамере кнопки, пытаясь увеличить на экране масштаб изображения; наконец, вспомнив о комбинированном устроении механических частей «мыльниц», догадался повернуть ребристое колёсико, расположенное вокруг кнопки затвора, и вывел лицо подозреваемого крупным планом. Человек в штанах был тем самым типом, чей ротвейлер куснул мою ногу.

— Он, — сказал я, отдавая фотоаппарат милиционеру. — Сомнений нет! И штаны — комплект с тем бушлатом. Тот же цвет. Узнаю это лицо. Даже его выражение… И возраст. Уверен на сто процентов.

«Хорошо бы ещё голос его услышать», — подумалось мне.

— Очень хорошо, — сказал полиционер. — А на голове? Что было у него на голове?

— Кажется, ничего не было.

Author picture
Не спешите заказать редактуру. Не швыряйтесь деньгами. Сначала покажите свой рассказ или отрывок романа

Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.

Лёгкая тень набежала на румяные щёки стража порядка.

— Люди говорят, он был в шапочке.

— Что ж, не могу с уверенностью сказать.

— И по поводу собаки… Вы хорошо разглядели ротвейлера?

— Не особенно. Помню хорошо только чёрные бока. Жирноватый пёс. Раскормленный.

— Чёрные бока… — повторил участковый. — А спереди, на груди, такого коричневого у него не было? Коричневатого?

— У них, у ротвейлеров, всегда есть коричневатые подпалины.

Когда ротвейлер бросался на мою руку, он не упирался передними лапами в мою грудь. Будь так, я бы «коричневое» заметил. Тяжёлый пёс бросил лапы мне на плечо и локоть, долго в стойке не выдержал, опустился на землю. Грудь его я видеть просто не мог. И не до цвета собачьей груди мне было — больше заботили меня собачьи челюсти.

— Но это был ротвейлер? — спросил полицейский.

— Сомнений нет. Я не перепутаю. Мы с женой держали ротвейлера.

Он удовлетворённо кивнул.

— Как вам удалось найти этого человека? — спросил я.

— У меня свои источники, — порадовавшись улыбкой вопросу, откликнулся майор. Убрал в карман маленький фотоаппарат. — Указали на него.

— А собака? Я бы узнал собаку. По жирным бокам.

— Собаки-то и нет. Он признал, что был у него ротвейлер. Не есть, а был. Говорит, что застрелил его.

— Вон оно как… Интересно, почему застрелил? Он ведь не тот подозреваемый, о котором мы говорили в ту субботу?

— Не тот. Тот держит кавказских овчарок. Никогда не держал ротвейлера.

— Что теперь?

— Подозреваемый отпирается. Не я, говорит. Не признаёт… Не беспокойтесь, они почти все так себя ведут. Натворят что-то в деревне — и играют в несознанку. Если станет и дальше отпираться, устроим ему и вам очную ставку. Может, прямо сейчас приведу его сюда — на опознание… И я вот что вам скажу… Для него будет большой геморрой, если он продолжит отпираться.

— Как же это делается, когда нет свидетелей, а подозреваемый отпирается?

— Да так и делается — через очную ставку. Хуже всего, когда потерпевший не уверен, опознать человека не может.

Майор вышел за порог, на веранду, стал обуваться.

— Пол-литра чайку? — предложил я.

— Нет-нет, мне бежать надо…

Сознался в тот вечер ротвейлеровод — или всё-таки упорствовал, вину отрицая? Продолжал малодушничать — или открылся, желая избежать большого геморроя, который пообещал ему представитель исполнительной власти? В тот вечер майор не привёл его ко мне на опознание. Не потому ли, что трусливый человек открылся, и опознавать нужды не было? В конце концов трусость же и должна подтолкнуть собаковладельца к признанию!

Напрасно я ждал возвращения майора и появления его на следующий день. Ждать — занятие неправильное, ошибочное. Хочешь чего-то — забудь о нём, выброси из мозгов. Работай, ухаживай за садом и огородом, любуйся расцветшими крокусами, читай книги, люби жену, ходи в магазин, ешь и спи, но не думай о полицейском и подозреваемом. И мистический круг повернётся.

На неделе я разговорился с соседом П. Он, человек, родившийся в год смерти Сталина, пенсионер, отмотавший в своё время тюремный срок, сидел на корточках у пластмассового ведра с водой, мыл розовые велосипеды своих внучек, оттирая рамы, шины, спицы и светоотражатели, и втолковывал мне, обильно подсаливая речь матерками, что в нынешние паскудные времена жизнь человека ничего не стоит.

— Жил тут один, — говорил П. — Искусала его тоже большая чёрная тварь, такой же рокфеллер. Капитально покусала. Лечился долго. А потом что? Да ничего! Хозяина будто и не касается. Морду в сторону воротит! И эта наша система милицейская ничего хозяину не предъявила. Как жил, так и живёт. И рокфеллер с ним живёт. На самосуд система нас толкает, на самосуд!.. Покусанный не выдержал. Пистолет купил. И пришил собаку. Хозяин стал возгудать — так страдалец и его кокнул. И всё, замели его… Проклятущая система! Вместо закона какая-то передача «В мире животных»! Попробуй собаку прикончить — мигом закроют. Ты что, столько шуму подымут! Собаку здесь убьёшь, так в Америке по радио передадут. А жизнь человека ноль стоит. Покусай человека, напади на человека — и ничего. Пристрели собаку — и под суд пойдёшь. Это справедливость? Это… это… — Ему хотелось подобрать точные слова, и он их подобрал: — Чушь собачья!

После рассказа соседа я полез в Интернет. За материалами на собачью тему. И потом шарил в сети не раз: тема оказалась кошмарно-занимательной. Собаки и собаководы — общероссийское горе! По всей стране псы грызут народ, страдает и стар и млад, а владельцы псов довольно редко, как это определяют в полиции, «привлекаются к ответственности». Одновременно против «жестокого обращения с животными» протестуют так называемые любители братьев наших меньших, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся сумасшедшими «собачниками», держащими у себя на деревенском или дачном участке по 5, 10 и больше тварей, которые могут не только кого-то покусать, в том числе деток малых (и кусают, сигая через заборы), но и не дают соседям покоя, гавкая бесконечно. Сладу в России с собачниками практически нет: остаётся лишь с великой печалью дожидаться, когда пёс сорвётся с поводка или цепи, а то окажется на улице вовсе без поводка и без намордника и кого-нибудь погрызёт. Впрочем, даже в таких случаях до уголовного дела против хозяев собак не доходит: учиняется обыкновенно административное разбирательство, потому как в возбуждении «уголовки» прокуратура отказывает. Мол, не натравили же на вас собаку. Хозяева псов продолжают своих зверей кормить и хихикают: сами, мол, виноваты, провоцировали, делали резкие движения, в зубы псу полезли. Случается и так, что уголовные дела заводятся не на собаководов, а на тех, кто им в меру сил и способностей эффективно противостоит. Всё шиворот-навыворот. Правовое ли государство Россия? Как бы ни восхвалял тов. Путин нашу судебную систему, но ответ будет отрицательным. Не правовое. У нас тут суровая жизнь в бесправии. Пальни в псину, которая угрожает тебе или твоим детям, — и познакомишься с Уголовным кодексом Российской Федерации. Как минимум — с КоАП. Уголовку же на владельца собаки заведут лишь тогда, когда его пёс заест кого-нибудь насмерть.

В одной деревне местный сельсоветский голова, а по совместительству учитель физкультуры и ОБЖ, чья дочь побывала в собачьей осаде (просидела полчаса на горке, спасаясь от окруживших её псов), выдвинулся с ружьём на футбольное поле, где прописалась свора бродячих собак. Четырежды выстрелил, убил двух собак из десяти или пятнадцати. Загудели зоозащитники. Те самые, чья деятельность строится то ли на любви к животным, то ли на тяготении к кускам бюджетного пирога, которые они отхватывают вполне успешно по всей стране, лоббируя и проводя в жизнь сомнительные муниципальные программы стерилизации и содержания бродячих четвероногих, отнюдь не избавляющие города и сёла от этих самых четвероногих. Зоозащитники вступились за «братьев меньших» и попытались пришить селянину через прокуратуру уголовную статью (часть 1 статьи 245 УК РФ: штраф до 80 тыс. руб., исправительные работы, ограничение свободы на срок до года и несколько др. вариантов наказания). Стрелявшему повезло: областное следственное управление в возбуждении уголовного дела отказало с формулировкой «за отсутствием состава преступления». Мировой судья притянул борца с собаками к административной ответственности «за стрельбу из оружия в не отведённых для этого местах». Это означало штраф в две тысячи рублей и конфискацию применённого охотничьего ружья.

Следующий недруг псов сам напоролся на огнестрельное оружие. Драма развернулась в пригороде северной российской столицы. Владелец бойцовой собаки, выгуливавшейся без намордника, направил на человека пистолет. И не только направил, но и нажал на спусковой крючок. Против одного безоружного выступила пара атакующих: стаффордширский терьер и его хозяин. У терьера челюсти и бойцовский характер, у хозяина — огнестрельное оружие. ТТ, который так любят господа бандиты.

Как вышло, что был открыт огонь по человеку? Как получилось, что бойцовый пёс не одолел и даже не испугал прохожего? Этот прохожий, который, между прочим, шёл по двору с шестилетним сыном, был не простым дяденькой, а выдающимся самбистом и дзюдоистом. Он сделал замечание встретившемуся ему собаковладельцу: мол, таких собак следует выгуливать в намордниках, они опасны для окружающих. В ответ на критику хозяин пса разразился потоком брани и спустил на оппонента и его сына псину. Самбист не сплоховал: атака псины была отбита. Тогда-то в руке противника и возник воронёный ствол. Выстрел — и промах, специалист по единоборствам среагировал, уклонился вбок. Вместо следующих выстрелов вышли осечки. Неудачливый стрелок попытался перезарядить оружие, и тут-то его и настигли точные удары самбиста. Удар в живот стал смертельным. Что до бойцовой собаки, то она будто бы удрала от грохота выстрела. Позднее следствие установило, что хозяин терьера был уголовником-рецидивистом, числящимся в розыске. В его доме полиция нашла патроны и гранату. Кого он собирался взорвать и убить пулями, не сообщается. Местные жители рассказали журналистам, что там же, где выгуливал пса этот бандит, выгуливаются и другие жуткого вида и типа псы, мимо которых страшно ходить. Спустя полгода самбиста оправдали: суд решил, что за пределы самообороны он не вышел. Я искренне рад за него.

Из разных уголков страны информационные агентства из года в год передают: псы грызут детей. Последний громкий случай, попавший в прессу в конце ноября 2016 года, — трагическая история четырёхмесячного ребёнка, голову которого покусал мастиф, ворвавшийся в частный дом. Предполагается, что владельцы мастифа разводят собак. Ранее, тоже в ноябре, сообщалось о том, как пара «четвероногих друзей», бульдог с лайкой, заели насмерть 7-летнего мальчика. Ещё один ноябрьский случай: бродячая дворняга набросилась на 12-летнего школьника (итог: многочисленные раны, в том числе повреждение половых органов), а затем, когда по вызову прибыл полицейский сержант, напала и на него (итог: укусы руки и ног). Полицейский был при оружии и сумел застрелить собаку. Зоозащитники так комментируют этот случай: «Я ненавижу людей! Собачки в 1000000 раз лучше!!!» Другой отзыв в Интернете: «Что-то тут не то… Либо собака была бешеной (в смысле, больной бешенством), либо парень дразнил собаку». Оппоненты собакопоклонников и собакопоклонниц, в свою очередь, отвечают так: «Сейчас вам зоошиза скажет, что мальчик был пьян, а полицейский — просто фашист». Ещё из ноябрьских сводок: в одном городке собачница выгуливала в общественном месте ротвейлера без поводка и намордника. Псина искусала мальчика, которому не было двух лет. Городской суд постановил взыскать с ротвейлероводши сто тридцать тысяч рублей и компенсацию. И что сделала владелица собаки? Обратилась в областной суд с апелляцией! Правда, ей не повезло: инстанция оставила решение предыдущего суда в силе. Выплатила ли хозяйка псины деньги? Неизвестно.

Это «детские» примеры только за ноябрь 2016 года. Из подобных кровавых новостей, ежели отследить их за годы, можно составить большую мрачную коллекцию. А ведь далеко не каждая собачья новость попадает в газеты!

В Волгограде от стаи собак довелось обороняться аж районному прокурору. К счастью, при себе у него обнаружилась собственная собака, которая атаку пришельцев не одобрила и в меру сил ей противостояла. У прокурора также нашёлся травматический пистолет, которым он эффективно воспользовался. Зоозащитники ополчились и на этого умеренного стрелка: сумели организовать против него служебную проверку на соответствие должности и проверку процессуальную. Директриса местного собачьего приюта считает, что уличные собаки — «крайне пугливые» существа…

В Якутске бродячие псы вынудили мужчину объявить настоящую охоту на бродячих собак: он выехал на отстрел и вёл огонь не дробью, а пулями, по мнению зоозащитников, «разрывными». Борцы за права животных полны возмущения: обзывают «догхантера» в Интернете «мразью» и «преступником», а также предполагают, что он не кто иной, как «садист, обиженный жизнью», над ним в детстве глумились, и требуют посадить его в тюрьму. Уж не будущие ли зоозащитники глумились?.. Надо полагать, пылу у крикунов поубавится, когда какая-нибудь бродячая тварь куснёт хоть разок их детей или их самих. Тварь может оказаться и бешеной. Тогда лечиться придётся долго.

Из одной новости узнаёшь, что ответчику присудили выплатить 40000 рублей истцу, в другой рассказывается, что суд «взыскал» 130000 рублей. На самом деле решение суда о взыскании денег и выплата этих денег, как говорят в Одессе, — две большие разницы. Ответчики отнюдь не спешат заплатить компенсацию, а то и вовсе не платят. Вялая российская судебная система тому только способствует. Выплатили ли компенсацию тем пострадавшим от собак, о которых написано в новостях? Неизвестно! Зато известно другое: ответчики, проигравшие суды, платить не желают. Больше того, они лгут, настаивают на невиновности и подают апелляции.

«В Сыктывкаре ротвейлер содрал скальп с женщины в районе городской больницы №1… Хозяйка ротвейлера, который покусал женщину в Сыктывкаре: «Мои собаки ходят в намордниках, просто их не видно». «…овчарка у здания ветлечебницы в Ялуторовске укусила юную девушку за ногу. Осенью городской суд взыскал компенсацию морального вреда в сумме 20 тысяч рублей в пользу 16-летней девушки, причем хозяин собаки пытался обжаловать это решение». «Ротвейлер выбежал из-за машины без намордника и стал кусать пенсионерку». «Собака набросилась на трёхлетнюю девочку. Искусала ей лицо и голову». «Проходя мимо пенсионера, животное укусило его за руку (собака была без намордника). Пожилой человек от боли закричал. Хозяин собаки, защищаясь, сказал, что не надо взмахивать руками, и ушёл. Пенсионера, истекающего кровью, увели домой». «…шесть ротвейлеров искусали 21-летнюю девушку».

Таким новостям несть числа. Тему зубов и челюстей можно изучать в сети бесконечно, благо есть поисковые машины. Собаки кусают, грызут и заедают насмерть взрослых и детей, а их хозяева уклоняются от ответственности. Кровавых трагедий становится всё больше. Первейшей их причиной являются не сами собаки, но хозяева. Завёл ротвейлера, бультерьера, овчарку — дрессируй, ходи в клуб или нанимай специалиста. Не умеешь или не хочешь заниматься с собакой — не заводи. Ежели всё-таки заводишь, то на пару с собакой ты превращаешься в смертельное оружие.

Как по мне, псов, бросающихся на людей, следует немедленно пристреливать, понимая чётко, что перед тобой не друг человека, а четвероногий дьявол в шерсти. Перевоспитать такую собаку — занятие сложное, а часто и невозможное, поскольку её психика нарушена. Я более-менее разбираюсь в этом, потому как держал ротвейлера. Хозяев кусачих псов следует притягивать к ответственности. Закон должен быть быстр и неотвратим. Заводишь пса — умей с ними обращаться, дрессируй, води на поводке и в наморднике. Учись быть ответственным и сознательным. Вернее, ответственным и сознательным лучше быть изначально, до того, как решил обзавестись мастифом, кавказской овчаркой, стаффордширским терьером или ротвейлером. В противном случае ты представляешь угрозу для общества. Фактически ты расхаживаешь по улице с оружием, которое способно применить само себя в любой момент и абсолютно непредсказуемым образом. Ты, конечно, можешь думать, что твой пёс не кусается и уверять в этом людей, но с тем же успехом можно убеждать человечество в том, что волки вегетарианцы, кушающие сено.

Что я думаю о зоозащитниках, вступающихся за собаку, а не за человека, попавшего в больницу? Я нахожу деятелей, организующих приюты для собак, в лучшем случае искателями бюджетной выгоды. В худшем, когда собачники разводят (тоже ради денег) на своих деревенских участках псов, кидающихся на людей или не дающих своим гавканьем людям покоя, я считаю их сумасшедшими эгоистами.

Кстати, собачий лай — ещё одна тотальная проблема для всей России. И с нею сладу нет совершенно никакого. Точнее, нет сладу с типами, предпочитающими тихой жизни многочасовой лай собственных собак. До соседей, живущих вокруг и затыкающих уши, дела собаководам нет. В лучшем случае они вежливо посоветуют вам поставить забор и потратиться на звукоизоляцию в доме, в худшем пошлют вас на три буквы. Вы можете обращаться в полицию или в суды, выбрасывать деньги на адвокатов, но толку едва ли добьётесь. Люди в России, особенно в сёлах, живут под гавканье собак как в аду. Мой сосед завёл три с лишним года тому назад псину-дворнягу, которая лает по четыре и по пять часов кряду, а её будка стоит у декоративного забора между двумя участками, в десятке метров от моего окна. Полиция ничего не может сделать с хозяином собаки, потому как, по словам одного полицейского, «нету полномочий» и «кого мне штрафовать — собаку, что ли?» Старший лейтенант полиции, которого однажды мне всё же удалось уговорить приехать, взять у меня объяснение, а потом поговорить с моим соседом-собаколюбцем, именно это и сказал мне, не добившись от собачника стремления поменять что-то в жизни собаки. И сбежал, сев в потрёпанную «Ниву». Моему соседу определённо нравится, что его собака не даёт мне спать. Сосед улыбается, его жена улыбается. Они счастливы. Нет, они не хотят выкурить меня из дома и обзавестись другим соседом. Они не осознают собачьей темы, не хотят ничего менять в силу деревенской окостенелости мышления, им кажется, что я должен привыкнуть к лаю. В конце концов, они ведь и сами живут под лай собаки. Она гавкает в основном вечерами, с шести часов до десяти, до одиннадцати. Их семья в это время дома. Гавканье их псины перебивает в моём доме музыкальный агрегат (отметка громкости на 25-27, далеко не тихонечко), я уж не говорю о телевизоре или разговоре: на повышенных децибелах говорить приходится даже на кухне, а она находится от собачьей будки дальше всех других комнат. Старший лейтенант намекнул, что в деревне известно верное средство против гавкающих собак — пирожок с крысиным ядом. Такое средство мне известно. В нашей деревне я знаю людей, чьих лающих собак так потравили. Держала тут одна дамочка кавказских овчарок, разводила. Все передохли. (Зоозащитники могут поплакать.) Я на отравление не способен, и не потому, что мне жалко соседа, его сына-школьника или саму собаку. Сосед ведь удумает мстить — и стукнет в его дурную голову идея, например, посягнуть на жизнь моего кота. А я кота Зигзага люблю. И потом, вы представляете себе соседские отношения после собачьего отравления? Я предпочитаю отвечать на наглость смирением, хотя христианства в моей душе ни на грош (впрочем, христиане на смиренных никогда и не походили). Приходится мне возводить вокруг дома галерею из сотового поликарбоната и металла. Это и недешево, и хлопотно, но разве вы не знаете, что постоянный шум приводит к стрессам, инсультам и болезням сердца? Инсульта у меня пока не было, а с остальным полный комплект. Врачи даже термин специальный придумали: шумовое загрязнение. Загрязнение, очень опасное для здоровья. Кроме того, моя работа требует тишины. Попробуйте-ка написать статью или сочинить повесть, когда у вас под ухом часами гавкает собака! И вот мои и без того жалкие сбережения до копеечки уходят на строительство ненужного, в общем-то, для жизни сооружения. Соседу и его жене нравится гавканье их собаки, я за её гавканье плачу деньги и расплачиваюсь нервами и сердечной болью, и соседи считают, что это нормальное положение вещей, «потому что в деревнях у всех всегда лают собаки». Не представляю, как их сын учит уроки. Он школьник, а собака часто гавкает и днём. При собачьем лае сосредоточиться на чём-либо невозможно; за три года я изучил этот вопрос досконально. Не думаю, что мальчик получает в седьмом классе отличные отметки. Впрочем, невелика беда. Чему могут научить в российской школе, где учителя пишут на доске с ошибками?

Теперь представьте, как собака, пусть одна, а не штук семь (и так бывает!), гавкает каждодневно не у соседнего дома, а прямо за стеной. Живёте вы не в деревне, а в городе, в панельной домине, у которой звукоизоляции нет. И перекрыть децибелы собачьего лая за стеной вам поможет, ну, скажем, звук работающего перфоратора. Или heavy metal из музыкального центра, чья громкость вывернута на отметку 40. Как вам житуха в таком концертном зале? Участковый полицейский в городе не скажет, что у него «нет полномочий». Они у него есть, и вполне конкретные. Он может выписать соседям штраф (цена пачки сигарет) при условии, что шум мешает вам с 23 часов до 7 утра, т. е. не даёт спать. В некоторых городах, к примеру, в Москве, действуют «законы о тишине» — там у страдальцев возможностей привлечь к ответственности собаководов, ненавидящих (или презирающих) людей, побольше. И всё же доказать свою правоту крайне трудно.

У деревенских жителей могут быть собачьи проблемы и похуже. Селянин, рядом с которым поселились собачник или собачница, смысл чьего существования состоит в разведении «питомцев», попадает в ад на земле.

«Сегодня узнала, что соседи, которые мне всегда улыбаются и вообще очень приветливы с нами, собирают с других соседей подписи против моих собак и хотят судиться. Причина: мои собаки по ночам лают, воют, они не спят, ребёнок пугается, и у них на фоне всего ухудшилось самочувствие (не знаю, сколько соседей с ними так же страдает). У нас участок в собственности, собаки все привиты, нагуляны и сыты, на участке мы достраиваем дом (если все будет ok, переедем к лету следующего года). Несколько раз я ночевала там: ни лая, ни воя ночного я не слышала (хотя, может, я сплю без задних ног, и мне не слышно). На участке проживает постоянно 5 собак…» — пишет посетительница сетевого форума «Пёс и кот». Собачники тут же накидали владелице собак советов. Вот три примера. «Как смогут соседи доказать что лай собак не был обусловлен «собрались люди у забора дома», «попытка или само открывание двери в заборе», т. е. попытка проникновения на частную территорию??? Провокация на лай — тоже может иметь место. Никем не зафиксировано… Перво-наперво оградите своих собак от посигательств, забор/подход/вход на участок. И: повесить регистратор с достаточным охватом территории — будет мощным доказательством и защитой Ваших питомцев». (Ответы даю без корректорской правки.) Другой ответ: «Сначала нужно понять статус земли, на которой стоят дома, и статус самих домов: подпадает ли вся эта история под действие закона о тишине. А так вообще, не берите в голову всё это, по крайней мере, до суда точно, так как, кроме подписей, вашим соседям ничего собрать не удастся…» Ответ третий: «…советую поставить невидимые камеры (на случай, если вздумают что против собак). А им Вы скажите или распространите информацию, что у них ребёнок плачет и можно пожаловаться в органы опеки (сейчас все ювенильной юстиции боятся). Чтоб знали, что напакостить безнаказанно не получится… Просто в разговоре, улыбаясь, помяните об этом…»

Как мило, не правда ли? Эгоизм беспредельный. Торжество наплевательства. Плюнем на человека. Всё ради «питомцев». Соседи должны приспособить свою жизнь к распорядку гавкающих псов, а иначе им (соседям) не поздоровится, их сдадут куда-нибудь в «ювенильную» юстицию.

Пять гавкающих псин — только начало. Обосновавшись в новом доме, хозяйка разведёт собак десятками. Лающий бизнес должен идти без помех.

На сетевом форуме «Клуб любителей тишины» один мученик поведал печальную историю: «…за стеной в соседней квартире постоянно лает собака, причём, вне зависимости от положения в квартире, её слышно всегда и везде. Даже когда её запирают на кухне за закрытой дверью (самая дальняя точка), и мы уходим на свою кухню (максимально возможное расстояние), за 2 закрытыми дверьми собаку всё равно слышно, и даже прекрасно слышен лай при записи на видеокамеру. Собака лает от того, что ей скучно, или под кустик надо или душа лая просит, не знаю. Её хозяйка дома появляется редко, и выгуливает 2 раза в день, по 5-7 минут. Остальное время собака сидит одна. Вот и бесится. Лает методично и самозабвенно, по 40-60 лаев в минуту на протяжении 5-7 часов без остановки. Один раз было 14 часов (с 8 вечера, всю ночь, и после 10 утра мы уехали, может, ещё лаяла). Количество лично мной выслушанных «гав» превысило миллион (я не параноик, не считал, но умножил количество часов на среднее количество «гав» в минуту на 60 минут). После той бессонной ночи обошёл соседей смежных с соседской квартир, убедился, что мешает собака не только нам, и написал заявление в милицию с перенаправлением к мировому судье».

Что дальше? «Участковый сказал, — пишет активист форума, — что ничего не может сделать, т. к. шумовые нормы распространяются только на период с 23 до 7 утра. А собака в основном лает с 20 часов до 23, максимум 24 часов. И утром, после 7 утра (видимо, как хозяйка за порог — у собаки рефлекс: полаять пару часов). В общем, нас не вызывали в суд, но собака стала лаять поменьше, а через месяц с небольшим на моей машине ночью спонтанно оторвалось правое боковое зеркало и выросли царапины до грунтовки по всему левому борту. Дело в том, что сын у хозяйки собаки бывший мент, и иногда он приходит в эту квартиру».

Форумчанин искал мирный способ решить вопрос с лающей собакой и её владельцами. Варианты «расстрелять собаку с хозяйкой, залить монтажной пеной замки, бросить в квартиру ёмкость с боевыми отравляющими веществами» он попросил не предлагать. Вот один из оригинальных советов, которые дали автору топика на форуме спустя почти 4 года: победить лающую собаку можно, приставив к стене акустические колонки мощнее сорока ватт и включив погромче запись волчьего воя. Испробовавшие метод в отзывах пишут, что работает он прекрасно. Иные «домашние питомцы» панически боятся воя волков!

Вот такая в стране идёт гражданская война. Перманентное сражение собаковладельцев с теми несчастными, кто просит, казалось бы, самого простого и обыкновенного: тишины.

Что до моей личной собачьей войны, той, где лилась кровь, то сражение с ротвейлероводом я выиграл.

Правда, на это потребовалось полгода.

Поначалу, в апреле, затем в мае, я ждал телефонного звонка от местного полицейского сыщика. Предполагал, что подозреваемый виляет, создавая полицейскому трудности. Напрасно предполагал и, главное, напрасно ждал! Надо делать так, как показывают в грошовых полицейских телесериалах: потерпевший проявляет инициативу и звонит по полицейским номерам, требуя ответа по своему делу. Сами майоры и капитаны не позвонят. Удивительно, но это верно и для тех случаев, когда дело успешно раскрыто. Нет денег на телефонную связь? Некогда? Не знаю. Скорее всего, это майорам не нужно: задача полицейского — не обслужить потерпевшего, а найти подозреваемого и довести до конца дело. Что до постановления по делу, то его рассылки в адреса «заинтересованных лиц» от стражей порядка тоже не дождёшься.

Прошёл месяц, прошёл другой. Лето в разгаре. 29 июня. Близится вечер. Ветерок доносит в окошко аромат цветущих пионов. Удивляясь молчанию исполнительной власти, я отыскал мобильный номер участкового полицейского Н. Н. на сайте УВД и позвонил. Майор ответил — знакомым жизнерадостным голосом. Мне показалось, что из трубки напахнуло портвейном.

— Прокуратура в возбуждении уголовного дела отказала: нет состава уголовного преступления. Есть постановление, — затараторил майор. — Теперь вы можете в гражданском порядке, так сказать, попробовать взыскать с него что-то. Ущерб там, моральный, материальный, сколько, значит, обозначите, столько суд и присудит, — не без оптимизма пояснил он. — Погодите-ка! Вот вы мне звоните и спрашиваете… Разве вам постановление по почте не пришло?

— Не пришло, — ответил я. — Ящик почтовый у нас есть. Стальной. На заборе. Почту каждый день проверяем. Не пришло.

— Ну… У меня в компьютере тут есть, я могу выгнать вам на листе… Только оно без подписи начальника будет, постановление-то.

— Пусть хоть какое-нибудь будет. — Стало быть, участковый кое-чего у подозреваемого добился. — Тот товарищ, которого я опознал по фотографии, признался?

— Конечно, куда ему деваться! — радостно сообщил майор, и я легко представил, как его рот расплывается в улыбке, а на щеках играют ямочки. — Поехал я к нему сразу же, в тот день. К соседям тоже заходил. Не отвертеться ему было. У меня есть свои каналы. Люди показали на него.

— Значит, сознался всё-таки.

— Конечно! Я ему говорю: так, мол, и так, ты что же это, к человеку даже не пришёл, по-хорошему не попробовал? Извиниться там, может, на лечение денег дать, ещё как-то… Не приходил?

— Конечно, — невольно повторил я милицейское слово. — Не приходил. Не думаю, что собирался прийти.

— Я буду в селе в субботу, могу бумагу вам распечатанную привезти.

— Было бы здорово.

— Не забыть бы.

— Я напомню. Позвоню. Завтра или послезавтра?

— Конечно. Звоните. Завтра, послезавтра, когда удобно.

— Договорились. Спасибо.

На другой день, в четверг, я позвонил Н. Н., напомнил о бумаге.

— Не, не, я не забыл, выкатил, — сказал он по телефону.

Договорились о встрече в субботу. Планировался праздник дня села, и майор с пистолетом отряжен был охранять покой мирных граждан. Мы должны были встретиться «в центре». Я представлял встречу возле местного продуктового магазина, возле праздничных палаток и шашлычных мангалов, расставленных там и сям по случаю празднества. Несущий дежурство участковый маячит там и сям, краснеет пухлыми щеками, а заодно и носом. Следит за порядком на гулянке и сам гуляет.

День села в субботу не состоялся. Гулянку отменили: я прочитал в Интернете, что сельский праздник перенесён властью на сентябрь «в связи с погодными условиями». Поразительная, надо заметить, причина. Снежных буранов в июле здесь не бывает. Потопов тоже, да и не сезон для них. Я не конспиролог, и соответствующих гипотез предлагать не стану. Причина кажется мне ненастоящей уже потому, что праздник сдвинули не на следующую субботу, а перенесли на осень. Будто синоптики предсказали ураганы или торнадо: пойдёт по тутошним лугам, крапивою поросшим, смерч, как где-нибудь в Северной Америке… Майор на звонки в субботу не отвечал: я трижды набирал его номер.

Июль прошёл в работе. Участковому звонить я пробовал, но тот как в воду канул. Пытался и отыскать другие его телефонные номера. Выяснил только одно: других нет.

В субботний полдень 6 августа я нанял сельское такси за шестьсот рублей («Это если ждать придётся недолго») и рванул в посёлок километрах в двенадцати от моей деревни. В этом посёлке находится участковый пункт полиции, обслуживающий граждан нескольких деревень. Чины в пункте принимают граждан трижды в неделю: по понедельникам и средам с восемнадцати часов до двадцати, а по субботам — с одиннадцати до тринадцати.

Пункт размещался на первом этаже самой обыкновенной пятиэтажки, в перепланированной однокомнатной квартире, загромождённой видавшей виды канцелярской мебелью. Три стола, тумба, несколько стульев, пара шкафов ростом под потолок. В этой тесноте принимали народ два полиционера и одна полиционерка. Товарища Н. Н. среди них не оказалось: он ушёл в отпуск. Замещавший его старший лейтенант попросил меня подождать.

Ждал я на лестничной площадке. В комнате за дверью обокраденная бабуля лет девяноста пяти давала показания. Через китайскую стальную дверь слышно было, как она громко и трескуче говорит: «Никогда в жизни моей такого не было, и в войну не было, а тут нате-ка…» Пока я её ждал на площадке, откуда-то сверху спустилась потрёпанная худая бабёнка неопределённого алкоголического возраста в платьице, похожем на синтетический халатик уборщицы, и спросила закурить. От неё крепко несло сивухой. Она качалась, ножки её тоненькие подгибались. Бабёнка ухватила меня за левую руку, чтобы не рухнуть. Она могла бы взяться за перила, но предпочла взяться за меня. Поняв, что я не курю и сто рублей не дам, она отлепилась от меня и принялась молотить кулачком в стальную дверь полицейской квартиры. Отомкнувшему замочек старшему лейтенанту пьянчужка заявила: «Чё не загребаешь меня, начальник? Я же в федеральном розыске, пробей по компьютеру». «Хочешь прокатиться в Курган на халяву? — беззлобно спросил старший лейтенант. — Не выйдет». «К-коз-зёл!» — через икоту рявкнула пьяненькая, когда дверь с лязгом закрылась.

Нужное мне постановление старший лейтенант, замещавший отпускника Н. Н., не нашёл ни в шкафах в виде бумаги, ни в компьютере в виде файла. Искал по фамилии, искал по дате — безрезультатно. Дозвониться до Н. Н. по телефону не смог.

— Вот и я не могу до него дозвониться, — сказал я.

— Что делать, что делать, что делать… — забубнил полиционер, бессознательно повторяя извечный русский вопрос. — Придётся вам ехать в наш штаб, в Тюмень. Скорее всего, постановление по вашему делу уже в архиве. Обратитесь там в архив, спросите постановление. В этом компьютере не нахожу ничего. — И он развёл руками.

Возвращаясь домой на такси, я думал о двух вещах: что бумага эта вместе с участковым загадочно ускользают от меня и что, пожалуй, надо бы похерить это дело — уж больно утомительно и накладно бегать за полицейскими и бумажками! А ведь позднее придётся ещё бегать по судам, ездить в город. И тратиться на адвоката. Сколько же денег я потеряю на этом деле? Езда будет не бесплатной, и ездить придётся в рабочие дни, то есть я, человек работающий через Интернет по контракту, не получу за них зарплату. Едва ли потенциальный ответчик компенсирует набежавшую сумму. Мало того, решение суда отнюдь не означает его последующего исполнения ответчиком. В своей деревне я знаю немало людей, которые плевать хотели на решения судов о выплате компенсаций. Люди, набравшие кредитов в банках, довольно часто их не отдают, в том числе и после судов, и судебные приставы, к которым, кстати, дозвониться ещё сложнее, чем к полицейским, ничего с неплательщиками поделать не могут. У семьи таких неплательщиков мне посчастливилось купить дом в деревне. «Коллекторские агентства», связанные с банками, звонили мне полтора года, днём и ночью. Звонили и приставы судебные, но всего дважды. Очевидно, инстанция эта мало способствует прогрессу судебной системы в России.

И вот ещё о чём я думал. Несколько лет тому назад в моей деревне (я тут в то время не жил) произошёл один громкий случай. Собаки, в том числе русские борзые и ротвейлеры, которых держала на своём участке сумасшедшая собачница и которые выгуливались попросту за забором, то есть на улице, сами по себе, однажды закусали чуть не до смерти пожилую женщину. Она лечилась полгода, получила инвалидность третьей группы. Был ли какой-то прок от власти — вначале исполнительной, потом судебной? Ровно ноль! Местный участковый даже отказался принимать заявление: мол, хозяйка собак говорит, что они ни на кого не кидаются, свидетелей у старушки нет, старушка врёт, не те это были собаки. Пришлось пострадавшей ездить в Тюмень, жаловаться и на участкового, и на собачницу. В прокуратуре она добилась правды и подала затем иск. В конце концов непреклонная старушка выиграла судебный процесс. Согласно решению суда, ответчица должна была выплатить ей 400 тысяч рублей. Выплатила ли? Нет, рассказали мне в деревне. Собачница ещё перед судом продала свой дом и смылась в другую деревню, зная прекрасно, что приставы работают через пень-колоду и бегать за ней не станут. Потерпевшая так и осталась потерпевшей: ни здоровья тебе, ни денежной компенсации. Не говоря о моральном ущербе. Самое удивительное здесь то, что владельца страшных псов в то время, когда они погрызли женщину, тянула двухлетний условный срок — за угрозу натравить того же ротвейлера на сотрудника милиции. Однако дело искусанной женщины не привело собачницу к реальному тюремному сроку. Видимо, потому, что во втором случае уголовное дело не заводилось. Короче говоря, наглецы в России торжествуют, а хилая судебная система, которую с пафосом расхваливал в декабре 2012 года упомянутый выше Путин, способствует укоренению нахалов и сумасшедших. Вот о чём я думал, когда таксист подвозил меня к деревне.

На полтора месяца я забыл о кусачем ротвейлере, его хозяине и бумаге с полицейским постановлением. Воспоминания об укусах и потраченных деньгах на лечение оживил во мне личный финансовый кризис: работы стало намного меньше, экономическое положение работодателя ухудшилось, доходы упали, кривая моей зарплаты устремилась резко вниз. Какого чёрта ты киснешь, сказал я себе. Надо добыть постановление, поглядеть, что там написано, а затем попробовать переговорить с ротвейлероводом. Документ, подписанный товарищами, наделёнными властью карать и миловать, — официальная бумага, она владельца псины может и напугать. Я ж не собираюсь требовать с него миллион рублей. Пусть вернёт хотя бы потраченное на докторов, таксистов и лекарства.

О бюрократическое чудо! Добыть в районном штабе МВД бумагу с постановлением оказалось задачей пустяковой. Я там даже не был, жена поехала в Тюмень 17 октября по своим делам и по пути получила в полицейском архиве ксерокопию двухстраничного документа со штампиками: «Копия верна. Штаб МО МВД РФ такой-то».

В шапке постановления были обозначены два начальника, имевшие отношение к делу: начальник районного ОУУП и ПДН такой-то и замначальника полиции по охране общественного порядка такой-то. Первый бумагу согласовал, второй утвердил. Бумага называлась «Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела» и датировалась 18 апреля 2016 г.

Документ составил самолично «ст. УУП МО МВД РФ» по району майор полиции Н. Н., о чём свидетельствует его подпись. Были установлены следующие факты: «оказание медицинской помощи» потерпевшему и «укушенная рана правого бедра». В деле фигурируют двое опрошенных: сначала я, затем, в соседнем абзаце, владелец собаки породы ротвейлер. Показания сходятся, подозреваемый перед майором и вправду отпираться не стал. Меня мы прежде выслушали, послушаем второго участника лесной встречи.

Цитирую текст с некоторыми заменами, но без редакторской и корректорской правки: «Опрошенный С. пояснил, что действительно 07.04.2016 года он на поводке вывел на прогулку свою собаку породы «Ротвейлер». Находясь на окраине леса села, он спустил собаку с поводка побегать. Через некоторое время его собака побежала в сторону мужчины вышедшего с глуби леса. Он кричал ей команды «Фу, нельзя, ко мне», но собака не слушалась и, подбежав к мужчине, покусала его. По факту случившегося готов оплатить лечение».

Далее указывается, что между пострадавшим и С. «сложились гражданско-правовые отношения». В возбуждении уголовного дела отказано «по основаниям п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, за отсутствием состава преступления».

Так-так, сказал я себе, ротвейлероводу осуждённым не бывать. Гражданско-правовые отношения у нас!

В постановлении пострадавшему рекомендовалось «обратиться в суд в гражданском порядке». Также решено, что копии сей бумаги следует направить прокурору района и «заинтересованным лицам».

Не знаю, пришло ли письмишко прокурору, а мне вот не пришло. Как позже выяснилось, постановление не прислали по почте и хозяину ротвейлера.

С бумагой в руке я принялся названивать весеннему своему знакомцу, майору полиции. 18 октября Н. Н. весь день не отвечал на звонки, и я отчаялся было, но 19-го вдруг услышал в трубке сквозь жевание чего-то, предположительно беляша, знакомое жизнерадостное «Да?»

«Ура», — сказал я мысленно себе и объяснил полицейскому, что вожделенная бумага наконец у меня, и теперь мне нужен адрес и имя владельца собаки, потому как ни адреса, ни полного имени собаковладельца в постановлении нет. Хочу поговорить с этим человеком: может, согласится заплатить без суда. Н. Н. сообщил, что тот парень, С., собаку будто бы пристрелил и что «проживает» он в четвёртом доме по улице такой-то. На этой улице, насколько я знал, стояли кирпичные двухэтажки городского типа, по четыре подъезда в каждом доме. Внутри — малогабаритные квартиры. Неплохо бы знать и номер квартиры, это же не частный дом, сказал я полицейскому. «Да там все его знают, спросите там», — сказал было майор. Затем со вздохом добавил, что перезвонит мне, а сперва свяжется с неким Колей. Коля, подумалось мне, если не из таксистов, то из тех бдительных граждан, которые в апреле, не покривив душою и не дрогнув телом, показали пальцем на хозяина ротвейлера как на предполагаемого виновника кровавого происшествия. Ох, как же хорошо, что я разбираюсь в собачьих породах! Дожидаясь, когда участковый перезвонит, я размышлял о грозной собаке охранно-сторожевого типа, обитавшей, как выяснилось, не в частном доме, а в тесной квартирке. Полицейский перезвонил (то был первый и последний раз, когда он звонил мне) и рассказал, что живёт С. в квартире такой-то третьего дома. Ну вот, заметил я, не удержавшись от критики, третьего, а не четвёртого. Я б там плутал, искал его в четвёртом доме. Да его там все знают, покажут, отмахнулся участковый.

Тёмным вечером 20-го октября я и моя жена (так мы решили: лучше, чтоб имелся свидетель) отправились по указанному адресу. С неба сыпался мягкий снежок. С момента лесной встречи минуло полгода с лишком.

Лестничные клетки в нужной двухэтажке освещались настолько тусклым светом, что хотелось, чтоб в подъездные окошки заглядывала луна. Но небо застлали тучи, снег валил уже хлопьями. На квартирных дверях отчего-то не оказалось номерков. Во всём подъезде обнаружился единственный квартирный номер. Лень, безынициативность и безответственность при разъевшем всё общество бюрократизме, подобном грибку, — это те черты, которые, как ни крути, давно прописались в русском характере. Потому мы и гонимся вечно за Западом, потому мы и позади, а не впереди и даже не на равных. Пришлось мне высчитывать, вычислять искомую квартиру. Звонок у двери не работал. Тогда я постучал. Бам-бам-бам — костяшками, и снова: бам-бам-бам. В сталь.

Ответил настороженный женский голос:

— Кто?

— Здравствуйте, — сказал я. — Меня зовут Олег. Мне нужен С. Я тот человек, которого покусала весной его собака.

Молчание. Спустя секунды дверь приотворилась. Выглянула женщина. В полутьме площадки, которую едва разгоняла тускло светящая лампочка, упрятанная под замызганным плафоном, я дал ей лет пятьдесят. Крупная фигура, тёмные глаза, серое домашнее платье, поверх него длиннополая кофта. Очевидно, С. — её сын.

— Он тут не живёт, — сказала она. — Его тут нет. — Осмотрев площадку, она вышла из квартиры, прикрыв дверь. Вероятно, решила, что пришельцы опасности не представляют.

— Здравствуйте, — сказала моя жена.

— Как вас зовут? — спросил я у хозяйки квартиры.

— Елена, — представилась она.

— Приятно познакомиться, — сказал я. — Мы принесли полицейское постановление и справку из больницы. — Я отдал ей лист с копией, которую сделал дома через сканер, и дал посмотреть больничную справку. — Я собрал наконец все документы, чтобы обращаться в суд. Я не буду обращаться в суд, если договоримся. В постановлении указано, что он готов компенсировать расходы. Оставьте себе эту копию. Вам такую не прислали?

— Не прислали. З-знаете… М-мне нужно с ним пе… п-пе… п-переговорить. — Она вдруг начала сильно заикаться.

— Где он живёт?

— В г-городе.

— В Тюмени.

— Да.

— Как же участковый нашёл его по этому адресу?

— М-м… П-п…

— Не надо так волноваться.

— Я с н-ним… п-п-перег-говорю. М-мы не отк-казываемся платить, в-вы не п-подумайте. Только п-переговорю. А ч-что в-вы раньше не пришли?

— Бумагу только сейчас удалось добыть. Вообще-то, участковый уверял меня, что С. сам придёт. Что обещал прийти и дать денег на лечение. Отчего-то не пришёл. Может, по малодушию. — Она опустила голову. — А может, ваш сын считал, что я покусан несильно и скоро об этом забуду. Не забыл, как видите. Судиться я не хочу. Если он заплатит, суда не будет. Имейте в виду, что через суд будет и компенсация вреда, и судебные издержки, и, вероятно, расходы на адвоката — тысяч пятьдесят-шестьдесят судья выпишет, я прикинул.

— Сколько нужно з-з-заплатить?

— Шестнадцать тысяч рублей.

Сумма маленькая, не идёт в сравнение с теми суммами, что иные граждане пытаются взыскать через суды с владельцев невоспитанных ротвейлеров, грызущих и молодого, и старого. Однако на суды, как я уже говорил выше, требуются время, которое придётся отрывать от работы, и немаленькие деньги. Образуется довольно длинный минус из той компенсации, каковую при счастливом исходе дела теоретически я мог бы получить. Это во-первых. Во-вторых, я сильно сомневался, что человек, со спокойной душой покинувший меня, покусанного, в лесу, пожелает платить через суд, скажем, полста тысяч. Теперь же вдобавок выяснилось, что человек этот не живёт по адресу прописки. Получается, что живёт он, как и сказал мне в лесу, в Тюмени. Где он там живёт? В арендуемой комнатке, квартирке? Ни один судебный пристав в городе его не найдёт и искать не станет. Маленькая загадка: как нашёл его в сельской квартире майор и с чего вдруг С. выгуливал собаку в деревне? Вероятно, он окончательно переехал в Тюмень недавно, сохранив деревенскую регистрацию-прописку. Я не стал расспрашивать об этом Елену, а только утвердил в голове сумму: не меньше шестнадцати тысяч рублей. Пусть хотя бы это отдадут, тогда я успокоюсь. В-третьих, в таких крошечных квартирках, в этих вот заплесневелых сельских двухэтажках, построенных больше тридцати лет тому назад и ни разу не ремонтированных, богатеи не живут. Удастся хоть что-то получить с хозяев собаки — и ладно. Никто в России ещё не разбогател на собачьих укусах. Зато многие обеднели, стали инвалидами или умерли.

— Я об-бязат-тельно с ним п-переговорю, — сказала Елена.

— Хорошо, я готов подождать. Но недолго.

— Н-недолго. — Она кивнула. — Два дня. Д-два. Не больше. — Она вскинула голову, оперлась рукой об угол стены. — Тут ведь как в-вышло… Его у меня машина сбила. По обочине дороги он шёл. Д-два месяца назад сбила. Со спины. И у… у…

— Уехала, — договорил за неё я.

— Уехала, — повторила она без запинки. — И так и не нашли. И не найдут, п-п-понятно.

— Номер-то не увидел, не запомнил?

— Как там увидишь, коли сбили на скорости… Упал… В-встать не мог… — Заикаться она стала меньше. — Д-два месяца на больничном… С-связки ему порвало. С-связки на правой ноге. — Она показала пальцем на своё правое бедро.

Бампер машины ударил С. в ту же ногу, в ту самую её часть, в какую меня укусил его ротвейлер.

— Бог наказал, не иначе, — выговорила Елена спокойно, без запинки, без злости и с такой искренностью, что жуткость какая-то разлилась, распространилась молекулами по лестничной клетке. — Он б-бросил, и его б-бросили. Его собака укусила человека за ногу — и ему по ноге вдарило.

Последнюю фразу она проговорила совершенно не заикаясь.

— Вот ведь как бывает, — сказал я, мысленно поражаясь услышанному. — Мне-то повезло: собачьи клыки до пучка нервов не добрались. Миллиметр остался.

— А ему с-связки п-порвало. Д-два месяца уже на больничном.

«Невезучий», — подумал я. То была холодная, безразличная мысль. Я не испытывал к пострадавшему никаких чувств: ни торжества, ни злорадства, ни жалости.

— М-мы всё отдадим. Мы понимаем.

— Не волнуйтесь, я подожду. Честно вам скажу: бегать по судам мне не хочется. Отдадите деньги — получите расписку. О том, что претензий по делу я к вам не имею.

— В-вы на него не с-сердитесь. Он и сам теперь… В-видите, к-как вышло…

— Не сержусь. Время прошло…

Когда мы с женой шли обратно, жена сказала:

— Теперь он понимает, каково это: оказаться брошенным.

Понимает? Иные люди всю жизнь не понимают самых простых вещей и не учатся на печальном личном опыте. Надеюсь, моя мудрая жена права, и С. после несчастного случая на дороге и больницы осознал хоть что-то. И всё же не верится мне, что, случись ему снова оказаться виноватым, натвори он что-нибудь, он сделает всё как нужно. Поможет человеку, отвезёт к докторам и чистосердечно признается во всём полиции, а не начнёт глупо и трусливо отпираться, как отпирался после того, как участковый сфотографировал его для опознания. Судя по тому, как много собачьих и прочих дел доходит до суда, в стране, на всю планету кичащейся духовностью, нравственностью и вечными ценностями, малодушных товарищей с избытком. Люди нисколько не переживают за ближних и не боятся судов, а после проигранных процессов не собираются платить пострадавшим. Институт судебных приставов в России тоже мало на что способен.

Поэтому я не мог быть уверен, что С., которому пообещала позвонить его мать, поспешит выложить денежки и обрадуется тому, что я не нанял ушлого адвоката и не побежал с тем в суд. Едва ли у С. и денежки были: попасть под машину и просидеть пару месяцев на больничном — сюжетный поворот не из дешёвых.

С последним я угадал: расплачивалась за сына мать.

22-го октября она позвонила мне по телефону, а потом пришла, дала расписку. Заранее написала. На бумажке сообщалось, что она, такая-то, обязуется выплатить мне, такому-то, 16000 рублей до 10 декабря 2016 года.

Стояли на веранде. В дом проходить и чай пить она отказалась. На веранду вышла и моя жена.

— Вообще-то, полагается паспортные данные сюда вписывать, — сказал я.

Сильно заикаясь, Елена зачем-то сказала про свой день рождения.

— П-паспорт-то… П-п-п… П-паспорт-то г-гд-де…

Где её паспорт? Я посмотрел снова в расписку — что-то там было нужное. А, вот: Елена такая-то, 1971 года рождения.

— Паспорт меняете?

— Д-да.

Она была младше меня на полтора года, ей исполнилось в конце сентября сорок пять, но выглядела старше на добрых пять лет. В 45 лет в России положено менять паспорт.

— Сколько лет вашему сыну?

— Д-двадцать т-три.

А я ему под тридцатник давал. Тоже старше своих лет выглядит. Есть такой тип людей: с детства, с юности они выглядят старше своего возраста, глядят хмуро, серьёзно. Некоторые с молодости смахивают на старичков. Со мною всё наоборот: я с бородою и усами выгляжу моложе лет на пять. А ежели бороду сбрить, я потяну на студента очного отделения. Мне и бутылку-то в магазине не продадут.

Елена спросила, почему я к ней не обратился сразу же, весной. К ней! Можно подумать, я, покусанный собакой, ездил на перевязки и размышлял не о хозяине ротвейлера, а о его мамочке! В апреле я не мог толком ходить. И потом, у меня ведь не было ни адреса, ни имени владельца собаки. Полицейские бумагу по почте не прислали. Кого и где искать? До участкового я дозвониться не мог: тот трубку не брал. Кто, кроме него, даст мне адрес подозреваемого? И потом, я работаю с утра до вечера. Оттого дело двигалось медленно. Полгода на всё про всё ушло.

— Как имя и адрес добыл, так сразу к вам и пришёл, — закончил я.

От весны до осени, от первой травки до первого снега, — подумал.

— Сын-то знает? — спросила у Елены моя жена.

Это она о том, что мать решила заплатить долг сына.

— Вряд ли, — предположил я.

Правильно предположил.

— Не знает, не говорила ему, — ответила Елена. — Он у меня и так не в себе после машины… И п-после армии он у меня того… маленько контуженный. Я вам всё тихо отдам, а он пусть не знает. — Она заторопилась. — Вы только п-погодите, до декабря п-подождите, как в расписке… Я бюджетница, мне перед 15-м числом деньги дадут, а потом аванс в декабре…

Она не торговалась, а я не предложил ей уменьшить сумму. Я только уговорил себя, постановил своим внутренним судом, что, если она принесёт мне лишь половину суммы и взмолится о прощении, я не буду настаивать. Соглашусь и на восемь тысяч. Что-то всегда лучше, чем ничего. Но торговаться сейчас я не стану, и указанием на бюджетную должность меня не проймёшь. К тому же вера в русских людей, в их правдивость и великодушие, во мне давно замёрзла и толстой коркой льда покрылась.

— Естественно, за наших детей мы должны платить, — говорит моя жена.

— Противоестественно, — возражаю я.

Немножко улыбаемся, губы Елены, выглядящей лет на пять старше своего возраста, расползаются в неуверенной улыбке.

— Чайку? — снова предлагаю я, но она хочет уходить.

— Надо было сразу ко мне прийти, — повторяет она, идя к воротам.

— К кому идти-то, коли адреса нет? — говорю я, а сам думаю, что идти надо было непременно с бумажкой: без бумажки в России человек чувствует себя пустым местом. Лучше идти к виновнику беды с документом. С ним судом можно попугать. Надежды на то, что человек с ротвейлером, не видя постановления с печатями, будет долго извиняться и тут же вручит мне чемодан с деньгами, я не имел и иметь не мог. — До свидания, — говорю у ворот Елене. — Звоните.

— До свидания.

Это очень хорошо, думаю я, задвигая щеколду на калитке, что дело затянулось на полгода. Очень хорошо. Неизвестно ещё, как бы оно повернулось, явись я не к мамке, а к сыну. Неизвестно, что вышло бы, обратись я и к ней, но не осенью, а весной. Мне и тут повезло! Согласитесь, одно дело — встретиться с С. или его матерью до того, как он сам попал в кровавую переделку, и совсем другое — после того. Моя жена права. С. на своём опыте испытал, каково это: оказаться брошенным с попорченной ногой. И пусть его мать размышляет на досуге о каре небесной, а я думаю о мистическом выверте, учинённом Господином Случаем, — результат один: после собственной драмы отношение к пострадавшему делается человечнее, что ли. Поневоле учишься сочувствовать. Относишься к пострадавшему как к самому себе или, ежели ты мать, то как к сыну. Хотя бы чуть-чуть так относишься. Может быть, этого «чуть-чуть» достаточно. Достаточно для того, чтобы без возражений отдать собачьей жертве деньги.

11 ноября Елена принесла мне десять тысяч рублей, а 3 декабря — последние шесть тысяч. Я отдал ей листочек, где написал, что претензий к её сыну, гражданину С., отныне не имею.

На этом моя маленькая повесть, до которой разросся начатый в апреле рассказ, оканчивается.

Да, чуть не забыл. Знакомый мой бывший следователь сказал чистую правду: в деревнях дураков на должности милицейской не держат!

 

© Олег Чувакин, июнь — декабрь 2016

 

P. S. Граждане собаковладельцы! Культивируйте в себе сознательность и ответственность! Водите собак в намордниках и на поводках! Дрессируйте их и не превращайте своих монструозных четвероногих в смертельное оружие, калечащее и убивающее взрослых и детей! И помните: ваши лающие псы отравляют жизнь соседям!

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Человек с ротвейлером (окончание)»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

38 отзывов

  1. Текст, на мой взгляд, несколько перегружен «полемической статьей» об ответственности за тех, кого приручили… Вы можете эту историю более впечатляюще и чисто художественно передать. Очень русская и горькая история, когда несчастны и жертвы, и палачи… Когда зло в маленьком человеке, а причиной его — та же беззащитность, обида, переходящие в агрессию и безответственность. Помните, летом мы говорили об этом, было очевидно, что этот жалкий, трусоватый и никчемный парень в первую очередь избавится от собаки… А в этом лесу, с этими же хозяином и собакой могла произойти совсем другая история… Представьте на него напал бандит с ножом, собака бросилась на защиту, была ранена… О, сколько было бы восторга и соплей! И медаль на собачьей груди.И всё это русская жизнь, в которой веками ничто не меняется… Но я рада, что вы после всего пережитого, на ногах и, надеюсь, в добром здравии. Не знаю, может и вовсе не этот смысл вы вкладывали в повесть, но вы знаете уже мою слабость, самоуверенно и нагло что то домысливать…

    1. Читатель и должен домысливать — это его работа. Что до бандитов с ножами, то на них собаки пусть реагируют по команде, на то их и дрессируют. Жрать людей без ножей собакам не следует.

    2. Кто ж с этим спорит… Я же не о реальном событии, в этом смысле я целиком на вашей стороне и очень сочувствую. Я о «литературном герое», хотя может быть это некорректно… Ну извините…

    3. Не за что извиняться. В этой вещи больше публицистического, нежели художественного. Запись правды. Герой и автор сливаются. Повесть-эссе. Примерно как у Солоухина его «Приговор». Особый жанр. К нему и относиться необходимо соответственно. От художественных средств здесь остаётся минимум.

    4. Да, друг мой и любимый писатель, да… Я просто читатель, из «гоголевской шинели» взращенный… И меня уже не перевоспитать. А вам признания и творческих удач во всех жанрах!

  2. Мамку что-то стало жаль… Ну, а повесть, как всегда, написана захватывающе-интересно! Спасибо!

  3. Я сейчас никого не провоцирую, но собачники уже давненько обнаглели и я за то, что бы любых собак размером больше, чем мои домашние тапочки выдавали только после прохождения специализированных курсов. По лицензии в общем, без права их дальнейшего сплавления на улицу. У нас, в Челябинске тоже есть с этим проблемы. Напонакупают (или наплодят) себе здоровых собак, а потом по любым причинам их на улицу выгоняют (кормить нечем, мебель грызёт, надоел) или просто не следят за ними. Потом мы наблюдаем этих несчастных сбитыми на рельсах или на дороге. Такие вот случаи не редкость. А за то, какую срань они устраивают в междусезонье, хозяйвам нужно не просто по рукам давать, а заставлять их это дерьмо своими голыми руками убирать.

    1. Как в советское время: немецкая овчарка — через клуб и дрессуру. Я уж не говорю о ротвейлерах. До девяностых годов я и не видел ни одного ротвейлера. Безответственность и элементарное непонимание вопроса приводит к трагедиям.

    2. Очень жаль, что обобщают — не все собачники обнаглели. И точно так же страдают от безответственных владельцев.

    3. Masha Boyko Конечно не все) Но большинство собаководов реально доставляют проблемы и неудобство.

    4. Согласна) и последнее время их стало очень много, неадекватных собачников. С собакой погулять негде)

    5. А у нас очень хорошо … дерзкого собаковода , и все нормализовалось. В последнее время даже не вижу когда он выгуливает собаку , то ли переехал куда

  4. щас на ресурсе «вести» начнётся — «собачки не виноваты, это злые дети и т.д.»

    1. Таких ресурсов хватает, одни форумы «защитников животных» чего стоят. Обычно обвиняют пострадавших в «провокациях» и называют «живодёрами». Это самые лёгкие обвинения.

    2. И нерадивые собачники, и жестокие детивзрослые — продукты одной системы. Системы, в которой ЧУЖАЯ жизнь не стоит ничего. :(

  5. В сентябре собаки загрызли насмерть двоюродного брата моей мамы. Шёл вечером из гаража. Крепкого мужчину 53-х лет..

    1. Олег Чувакин и так бывает… Был суд, собак усыпили, хозяйке штраф и условный срок.

    2. У нас в деревне такая одна жила, собачница. Её псы сняли скальп у старушки. Был суд, 400 т. р. присуждено выплатить, но она так и не выплатила, переехала в другое село, да и всё. Причём до того пыталась натравить ротвейлера на милиционера. За это ходила под условным сроком. Но во второй раз не села, потому что разные дела были — уголовное и административное. В общем, у неё ноль проблем. А у старушки третья группа инвалидности.

    3. Олег Чувакин Игоря уже не вернуть….. А эта тётенька спускала на пустыре своих трёх собак и там же свору бездомную подкармливала…. а некоторые защитники животных ещё и посмели заявить, типа — не надо вечером по пустырю ходить!

    4. Мне очень жаль… Есть случаи, когда зоозащитники подают в суд на тех, кто от собак оборонялся. В других случаях владельцы собак, искусавших детей, не соглашаются платить компенсацию и подают апелляции. Это сплошь и рядом. Собственно, я сам был искусан ротвейлером.

    5. Олег Чувакин На содержание собак надо выдавать лицензию, как на оружие. И ответственность за них хозяева должны нести полную.

    6. А у той старушки , которую покусали, есть сын , внук , родственники? Извините , но за мать ,
      бабушку любую собаку порву вместе с хозяевыми .

    7. Её дочь спасла: старушка сумела дозвониться ей с сотового телефона. Ещё один любопытный факт из того дела: местный участковый отказался принимать заявление. Так пришлось старушке после больницы в прокуратуру, в город ехать. Дочь старушки никого не рвала, насколько я знаю.

  6. Знаете, был один американский фильм про огромную семью с разными проблемами. Всего было понамешано. Его показывали в Петербурге по кабельному телевидению в начале 1990-х. Я запомнила его по одной причине: очень много грамотного было в диалогах героев. Среди прочего была и сцена, когда бойфрэнд дочери объяснял матери-разведёнке про её младшего сына. И закончил фразой: «Я не понимаю, почему на охоту, рыбную ловлю и спортивную стрельбу нужна лицензия, а отцом может быть каждый придурок??». Так вот к тому, на что нужна лицензия, я бы ещё животных добавила. На каждый вид отдельно.

  7. У нас с дочкой на глазах в октябре,бойцовская собака загрызла нашего Тофика-он жил у нас в подьезде.А потом через время покусала женщину и погрызла ее собачку..собачку не спасли…раны оказались не совместимы с жизнью..Хозяевам дали штраф,но собака-убийца,до сих пор в добром здравии..а где гарантии,что она сново не убежит с цепи…

    1. Всюду,Олег одно и то же…хоть Россия,хоть Латвия..нам из поселка нужно ходить возле дома,где живет монстр зубастый…

  8. Буквально час назад возвращались с ребенком из парка. В ожидании автобуса присели на ступеньку пустого магазина. Через какое-то время меня стал раздражать какой-то странный звук — что-то невнятно булькало за спиной. Оборачиваюсь, а там за стеклом витрины на нас лает огромный белый то ли бультерьер, то ли его помесь с догом. У меня чуть сердце не остановилось. Хорошо еще, что двери были закрыты, а автобус наш скоро приехал.

  9. В Турции полно полукровных бойцовских собак, ни одну не видела в наморднике. Увидев такого пса на улице, стараемся поскорее унести ноги.

    1. Вот именно!Полукровных!У них неустойчивая психика!Пес,что загрыз нашего Тофика из при юта,его по этой причине и сдали.Чистокровных не сдают.А хозяева это знали,они тоже не любят людей,всегда у них,то воруют,то мешают…

Добавить комментарий для Nina Ivanova Отменить ответ

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.

Как стать писателем?
Как обойтись без редакторов и курсов?
Author picture

Возьмите у меня всего один урок. Я изучу ваш текст и выдам вам список типичных ошибок в стиле, композиции, сюжете. Вы одолеете их все при мне.

Станьте самому себе редактором!