За всё, что было…

Мужчина и женщина, пара, двое, Русанов, Аллочка, любовь

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Автор об авторе: «Савченко Александр Карпович. Не член Союзов, но печатаюсь относительно регулярно в журналах и сборниках. Основная специальность: инженер-гидротехник. Пишу давно, а, значит, и много лет (если честно, 82). Два года на пенсии».


 

Русанов проснулся от неприятного толчка. Будто бы зазвонил мобильник. Протянул руку к тумбочке. Пропущенного номера не было. Значит, показалось… В последнее время такое случалось почти каждую ночь. Чаще всего после двух часов, когда он уже успевал насмотреться тягостных снов. Да и не сны это были, а полубредовые видения. Сумбурные и безрадостные.

Всякий раз Русанов оказывался в каком-то крупном городе. Не то в Москве, не то в Питере. Приходило время возвращаться домой. Но Русанову мешали разные обстоятельства. То неожиданно пропадал билет или паспорт, то не мог попасть в аэропорт — ломался транспорт. Или окутывала ночь, и находился он в беспросветном окраинном районе, откуда никак нельзя было выкарабкаться. То и дело сбивался с пути и оказывался в еще более глухом и зловещем месте, а то и просто упирался в сплошную каменную стену. И, главное, подводил мобильник. Эта штуковина вдруг рассыпалась на части или барахлила так, что ни до кого не дозвонишься. По крайней мере до аэропорта — тот находился у черта на куличках, а посадка в самолет уже началась.

На середине тягостных передряг раздавался резкий тревожный звон. Русанов открывал глаза и понимал, что никакого звонка не было… Вот и на этот раз померещилось — полуночный сумбур с бредовыми сновидениями не более как результат дневных забот и накопившихся стрессовых ситуаций. Он понимал, что попал в полосу неосуществленных желаний и срывающихся жизненных планов. В двух словах: сбой в пространстве, то есть хреново на работе, вдобавок пошаливает сердчишко. Но главное, конечно, не в этом…

Людмила тихо посапывала рядом. Она с первых дней их брака умудрилась принять на вооружение такой способ отключки. Укладывалась на левый бок, подкладывала под голову одну или обе ладошки и засыпала крепчайшим сном. Словно после марафонского заплыва. А коли спала на левом боку, то, выходит, отвернувшись от мужа…

Русанов сначала не придавал этому факту никакого значения. Потом стал подтрунивать над женой. С годами в нем брачные узы начали постепенно слабеть. И он вдруг понял, что такая, в общем-то, ничего не значащая повадка жены стала его раздражать. Вроде и любил Русанов Люську по-прежнему. И сын уже подрос, школу скоро окончит. А она все та же, со своими лепешками под щекой… Это его начинало мало-помалу взвинчивать.

В какой-то день или час своей жизни Русанов как бы опомнился. Или, наоборот, забылся. И неожиданно поймал себя на мысли, что на непосредственной работе у него все идет тихо, не спеша, только ковырнуло одно обстоятельство: очень уж далеко зашли близкие отношения с Аллой Исаевной, старшим экономистом института, а заодно красивой и одинокой женщиной. Никогда не думал, что мелкие подарки, точнее, малозначащие презенты к торжественным праздникам года и ко дням ее рождения, изредка проводы до подъезда после корпоративных вечеринок, да и случайные комплименты вдруг приведут к такому обороту. А оборот заключался в том, что Русанов стал все чаще и чаще навещать квартиру сослуживицы в доме недалеко от улицы, где жило его собственное семейство.

Сначала были чай или кофе, самодельное варенье, недорогие шоколадки. Однажды женщина, как бы невзначай, достала из серванта бутылочку коньяка. В разговорах и шуточках проскочило более двух часов. Русанов собрался домой. Уже оделся. Надел туфли. Застегивая пуговицы плаща, на какую-то секунду задержал взгляд на прозрачной кофточке хозяйки. А она поняла сложившуюся ситуацию по-своему. Приблизилась к гостю вплотную.

— Дай я тебя поцелую на дорожку!

Русанов в ответ крепко прижал Аллу Исаевну к груди, ухватил льняные волосы головы большими руками и очумело прилип к губам женщины — так утомленный путник в пустыне припадает к живой воде после длительной жажды… В итоге Русанов задержался у Аллы Исаевны до самого рассвета.

Прошло два года с того незабываемого случая. Больше ни разу Русанов не оставался так долго в чужой квартире. Он, конечно, бывал там, причем часто. Но то были мимолетные встречи тайных любовников, встречи, не обязывающие к серьезным переменам в жизни. Русанов не находил для себя ответа: любит ли он Аллочку, то есть Аллу Исаевну, или нет. Тянуло его в чужую кровать постоянно и порой невыносимо. Но он однозначно понимал, что не сможет уйти от своей Людмилы, от сына Артема, от сложившегося за много лет уклада семейной жизни. В то же время с другой, по существу, с чужой женщиной, он чувствовал себя раскрепощенно, привык к Алле Исаевне, как привыкают люди к появившейся у них вещи и теперь не могут без нее обходиться. Наверно, все-таки Русанов был влюблен в эту женщину. Иначе бы не стремился побыть около нее даже после непродолжительной разлуки…

А что такое любовь? Русанов проворачивал в голове коварный вопрос и не мог найти нужного ответа. Может быть, это игра чувств, думал он, проявление невидимых химических и биологических процессов, которые преследуют человеческий организм. Всего лишь банальное заболевание в хронической форме… Так утешал себя Русанов в темноте ночи, пытаясь уйти от скопившихся вокруг него проблем и стараясь побыстрее заснуть…

— Ты что-то хмурый в последнее время… — заметила в одну из встреч Алла Исаевна. — Искорки прежней нет. Разлюбил? Скажи честно, Русанчик!

Хозяйка квартиры была не только мила и обаятельна. Она оказалась выдумщицей необычных, но милых и до забавы уменьшительных имен. Надо же: Русанчик. А еще Руся, Руслик, Русачок, Русюня… Откуда у этой на вид аскетической, хотя и очень привлекательной женщины столько изощренности? Русанов бы такого не смог…

— Видишь же: к тебе я по-прежнему отношусь с любовью… Это дома сплошные проблемы. Артем чуть не завалил по русскому. А вчера Люда сообщила, что в груди у нее обнаружили опухоль. Должны сделать биопсию, там все решится… Просто не приложу ума… Вдруг: роковая болезнь… А тебя я люблю!

Алла Исаевна отвела взгляд.

— Русс!

В ее слове «Русс» почувствовались требовательные нотки.

— Господи! За что бог послал мне этого петуха… Он даже не понимает, что есть только одна-единственная любовь. А остальное похоть…

И споткнулась:

— Точнее, прихоть… Если я для тебя просто прихоть, тогда зачем пудрил мне голову словами о безграничной любви? Говорил ведь не раз. Или не так? Причем в темноте, чтоб не видно было бесстыжих зенок… Вот что, Русенька: любишь жену — не ходи больше ко мне. Сиди по вечерам дома и смотри цветной телевизор… Там тебе будет намно-о-ого интересней…

И это тоже было исключительной особенностью хозяйки квартиры. Она любила в нужный момент растянуть какое-нибудь важное слово. Так в разговоре ставила нужное ударение. Подчеркивала главный смысл сказанного.

Алла Исаевна снова осеклась, поняла, что сгоряча сболтнула лишнее. Глаза у нее покраснели, налились слезами. Она отвернулась. Беззвучно вздрогнула ее фигура. Такой слабости у Аллы Исаевны Русанов никогда не замечал. Русанов обмяк, засуетился, как пойманный за руку проказник.

— Аллочка, ну прости… Я же всегда говорил одну правду. Нового в жизни ничего не произошло… Разве я в чем-то перед тобой провинился?

— Нет, Русеночек, это на мне вся вина! А ты молодец. Точно, молодец! Подойди к зеркалу, убедись, какой ты хороший… Несколько лет не можешь определиться, зачем я тебе нужна… Или на последнем этапе хотел подсвататься в качестве вдовца? Уволь: я ни за что не пожелаю смерти твоей жене. Уж она-то точно ни в чем не виновата. Это, скорее всего, я перед ней.

Не получилось в тот раз хорошего разговора с Аллой Исаевной. И от этого почему-то пересохло в горле и подступил скребущийся кашель…

Русанов в полутьме скосил взгляд. Людмила, как всегда, посапывала на левом боку. Ну как может спать человек постоянно в таком положении? Как выдержит сердце? В конце концов, можно отлежать, изморщинить всю половину лица. Запросто превратиться в обычную рыбу-камбалу…

Неделю назад Русанов застал Аллу Исаевну в явном расстройстве. Днем ее не оказалось на рабочем месте — ни до обеда, ни перед концом работы. Такое, правда, бывало с ней не раз, когда у нее, главного экономиста, случались дела на стороне.

Нагрянул в тот день Русанов к своей возлюбленной после работы совсем неожиданно. Короткий звонок, прихожая, ярко освещенная настенным плафоном. Гость сразу же понял, что у хозяйки большие неприятности.

— Что с тобой?

— У меня, Руся, лавина событий… Никак не приду в себя… Звонила днем Гражевичу, сказала, что не смогу появиться в конторе по уважительной причине… Старик не стал устраивать допрос, дал с ходу отгул…

— Что произошло? Ты почему бледная?.. Заплаканные глаза… Случилось что-то серьезное? — Русанов поправил у правой брови дужку очков.

— Не знаю, как и сказать тебе… Понимаешь: объявилась моя дочь… Поздно вечером говорила со мной по телефону…

— Какая дочь? Какой телефон? Говори подробно и внятно.

Русанов не мог врубиться в ситуацию, в которой находилась Алла Исаевна и которую она второпях пыталась растолковать гостю. Ведь он никогда не слышал, что у любимой женщины есть еще где-то дочь. И вдруг такое… Словно у него самого появился ребенок, о котором он даже не догадывался.

— Да, я виновата, не смогла признаться, что в молодости родила ребенка. Это, представь, было в студенчестве. Родилась девочка… Даже имя успела дать ей. Даша. А потом меня охватила волна депрессии, и я сбежала из роддома… Оставила малютку неизвестно кому… Скотина я, Руся. Беспросветная дрянь… Всю жизнь мучилась в душе после того случая. У меня наперекосяк пошла вся дальнейшая жизнь. Работа и работа, вместо друзей одни коллеги и сослуживцы… Другого ничего не хотела видеть… Вот только ты… И вдруг…

Слезы накатывались на глаза женщины, и она приткнулась лицом к плечу Русанова. А он стоял оторопелый, не зная, что сказать по поводу объявившейся родственницы… Наконец произнес:

— Так это ж здорово, Аль!.. Ребенок встретится с матерью…

Алла Исаевна порывисто отстранилась.

— Какой ребенок? Ей уже двадцать лет и у неё самой растет сын. Мой внук Онни, по-фински «удача» … А я ничего-ничегошеньки об этом не знала… Кто простит и поймет мое состояние? Русан, ты что-нибудь сейчас соображаешь?

— Я тоже ничего не понимаю. Но думаю, что все у тебя идет к лучшему.

Алла Исаевна вспыхнула.

— Видишь: ты уже отстранил меня от себя.

И она с жестким напором и даже с заметной злостью повторила сказанные им слова «у те-е-е-ебя» и добавила:

— Я бы хотела, чтоб это было «у на-а-а-а-ас».

Русанов чуть не сказал, что он здесь ни при чем. Но сдержался. И правильно сделал. Алла Исаевна постепенно стала приходить в равновесие. Потом они долго обговаривали появление Даши в теперешней жизни матери.

— Какая я мать? Не тяну даже на простую тетку. Обычная стерва и дрянь. А Дарья думает, что, если я мать по крови… Не знаю, не знаю… Короче, дочь настойчиво просила встречи со мной…

— Она далеко живет?

— Далеко. Вышла замуж за финна. Дом у них в Эспо под Хельсинки. Сейчас в гостях у родителей, то есть у людей, которые ее воспитали… В Томске… Это ж несколько часов езды до нас… Хоть на автобусе, хоть поездом. У меня нехорошее предчувствие: с появлением дочери я потеряю тебя…

— Глупости!

— Причем навсегда, Русик!

— А я говорю: глупости!

— Нет, это мое верное предчувствие. Человек не может иметь бесконечное количество любимых людей. Кто-то новый вытесняет одного старого.

Русанов мысленно не согласился со словами Аллы Исаевны. Но ничего не ответил. И от этого в груди остался паскудный осадок.

…Людмила повернулась на спину. Полежала так с минуту, что-то помешало ей, она тихонько вздохнула и снова улеглась на левый бок.

Позавчера она пришла веселая, с кучей покупок в полиэтиленовом пакете.

— Ну, слава богу! Ничего у меня не обнаружили… Теперь буду жить до ста лет, а там как бог даст!

Русанов был рад. Он никогда никому не желал худа, хотя часто ловил себя на мысли: подлянку неосознанно сделал многим… Да и перед женой виноват по самое горло. И жил с этим чувством последние годы. Всё, что он сделал, не проходит бесследно, к нему оно, это «всё», когда-то должно вернуться.

…Прошла неделя, и в квартире Аллы Исаевны появилась Даша с Онни.

— У меня гости! — радостно сообщила она, столкнувшись с Русановым в коридоре института.

— Вижу по лицу. Теперь ты в двух ипостасях: мать и бабушка.

Алле Исаевне явно не понравилось замечание Русанова.

— Вот видишь: я была права, когда сказала, что с появлением нового человека кто-то другой непременно уходит из его жизни.

Он удивился такому настойчивому напору. Но возражать не стал.

— Ладно, Аль, замнем для ясности.

Алла Исаевна была на взводе и заминать начатый разговор не собиралась. И, убедившись, что поблизости никого нет, сказала как отрезала:

— Прости, но представлять тебя дочери в статусе любовника я не намерена… Она пробудет здесь недолго. Потом мы с тобой встретимся без посторонних глаз.

Ага! Без посторонних… Эти слова Аллы Исаевны будто оголили Русанова. Он даже почувствовал, как от набежавших мурашек поежилась спина. Ишь ты, без посторонних глаз… А впрочем, она, может, целиком права?

…И как только могут люди спать на одном боку? Это же величайшая мука. Или, наоборот, невиданное наслаждение? А может, Русанов просто никогда не замечал, когда и как может иначе спать жена рядом с ним?

Ему вдруг показалось, что он всю жизнь находил у людей только их слабости и недостатки. Как занудливый доктор, который не видит в своих пациентах ничего, кроме болячек и болезней, только одни изъяны…

Он повернулся со спины на правый бок. Хотел подложить под голову руку так, как подкладывает себе ладошку Людмила. Но ничего толкового не вышло… Выходит, это тоже своего рода искусство или наработанная за всю жизнь привычка.

…Вчера Алла Исаевна проявилась в мобильнике. Вообще-то, она не вела телефонных разговоров на личные темы, но тут выпал особый случай.

— Неожиданно паровоз покатил в другую сторону, Руся! — начала она с неожиданного оборота слов. — Понимаешь, я, наверно, уеду за границу. Ты не будешь иметь ничего против?

— Как — за границу? — У Русанова от волнения застрял в горле черт знает откуда-то появившийся окатыш. — Мы же так не договаривались… Правда?

— Ты, наверно, меня не понял: понимаешь, это ко-о-о-онец… Мы должны, Русенька, расстаться…

— А как же я? — словно брошенный в ледяную воду, произнес Русанов.

Сам понял, что получился не ответный набор слов, а какое-то странное хрюканье со скрипом. Хотел собраться с мыслями. Но мыслей оказалось вдруг ничтожно мало. В трубку от него пошел хрустящий звук.

— Это нечестно с твоей стороны!

— Да-а-а? — протянула Алла Исаевна. — В отношении меня или тебя?

— Обоих! — голос Русанова отвердел.

— Ха-ха! — с издевкой произнесла она. — Значит, ты созрел для новой жизни, и я теперь вместе с тобой укачу из этого глухонемого города?

— Я тебе не подсолнух! Мне зреть больше не надо. С годами только сохну. И отсюда, сама знаешь, никуда лететь не собираюсь…

Он бы еще говорил много и дерзко, но Алла Исаевна отключила мобильник. Русанов понимал, что в его отношениях с любимой женщиной произошел разрыв цепи. Хорошо, если сработало реле… А если произошло короткое замыкание? Что тогда? Он представлял складывающуюся картину со своей позиции проектировщика электрических схем.

Но все оказалось намного хуже, чем представлял он тогда. Утром на ближайшем к институту перекрестке Русанова догнала Алла Исаевна.

Не поздоровавшись, а лишь убавив шаг, она тяжело выпалила:

— Надо срочно переговорить…

— Что случилось? У тебя опять неприятности?

— Нет! Это у тебя неприятности… Русюлька!

Она коротко и сбивчиво сообщила, что в ее отсутствие Даша познакомилась с соседкой по этажу. Та, оказывается, работает вместе с Людмилой Русановой. Выяснилось, что обе женщины не первый день находятся в курсе того, что муж Людмилы иногда навещает Аллу Исаевну…

— Выходит, Люда давно знает, что мы с тобой тайно встречаемся?

— Какое, к черту, «тайно»? О нас, наверно, говорит весь город… Мы ж, понимаешь, герои не только дня! Мы герои ночи!.. Ну, что нос опустил?

— Но Людмила никогда не подавала даже малейшего намека…

— Лапоть ты, Руслюнчик! Как говорит Онни, бьяка! При ее болезни ты ей нужен был, как зайцу стоп-сигнал. А проще: ей просто было не до тебя…

Русанов почувствовал отлив крови от лица. Кажется, весь объем телесной жидкости укатился в подошвы, минуя шею, грудь, внутренние органы плюс нижние конечности… Он не мог шевельнуться… В горле пересохло все Аральское море. В глазах зарябило. Не хватил бы еще инфаркт или инсульт.

— Русь, тебе плохо? — не на шутку приостановилась Алла Исаевна. — А то имеешь вид, будто душа уходит из твоих недр…

Русанов отрицательно мотнул головой, но ничего не произнес. Молча подошли к крыльцу института. У самого входа Алла Исаевна бросила:

— Держись, Русь! Мы с дочерью приняли решение: я качу к ней. Квартиру пока не продаю. Пусть Артем поживет, если женится… Или просто от вас уйдет…

Русанов не почувствовал ни кипятка, ни мерзлоты в сказанных на ходу словах. В нем все окаменело, стало чужим и далеким, как бывает после анестезирующего укола. Только потом, за рабочим столом до сознания дошло, что его жизнь скоро круто изменится, в ней больше не будет Аллочки. Останется одна зияющая пустота. Захотелось заплакать, отчаянно зареветь, как это случилось однажды в детстве, когда он узнал о гибели родителей в авиакатастрофе… Но Русанов сдержался, прокусив до крови губу. Достал из кармана носовой платок и приложил к больному месту…

В окно заглядывала огромная луна. Русанов никогда не любил дни полнолуний. Они беспричинно иссушали его душу. Даже звери не выносят влияния расплескавшегося спутника Земли. И на Русанове проявились следы многовековой борьбы предков с природой. Или, наоборот, природы с ними…

Он еще долго ворочался. Прислушивался, как рядом дышит жена. Ему казалось, что если она сейчас не спит, то может уловить все его мысли и размышления. Так в терзаниях он незаметно погрузился в ночное небытие.

…И вдруг что-то назойливое и противное порезало слух. Русанов сквозь лохмотья сна осознал, что это звук будильника. Значит, уже утро. Несколько часов пролетело, как одна минута. Он открыл глаза. Людмилы рядом не было. Выходит, она уже встала. Из кухни доносилось шипенье сковородки. Русанов понял: предстоящий день будет для него самым трудным в жизни.

Вчера он вычитал в каком-то гороскопе, что-то его ожидает решение важнейшего семейного вопроса с родственниками… Надо же! Откуда про всё знают эти паразиты — астрологи?..

 

© Александр Савченко

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «За всё, что было…»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

5 отзывов

  1. На мой вкус: слишком много ненужной мелодрамы. У «Аллочки» в прошлом брошенный в роддоме ребенок, у главного героя — погибшие в авиакатастрофе родители. У жены — раковая опухоль (или подозрение на нее). Все это немного сумбурно перемешивается со службой, экзаменами сына и бессоницей. Поэтому внутренний раскол героя меня оставил равнодушной. И слезы Аллочки тоже. Захотелось сладко и безмятежно поспать, прямо как спящая весь рассказ героиня-жена, подложив руки под щеку. Мне кажется, можно было бы оставить мелодраматические подробности, более подходящие какому-то мексиканскому сериалу, и просто описать эмоциональный раскол мужчины в таком подвешенном состоянии. Это было хорошо показано в фильме «Осенний марафон», где не выскакивали из табакерки повествования ни потерянные дети с внуками, ни авиакатастрофы, ни раковые опухоли. Кстати описания внутренних метаний героя тоже оставляют желать лучшего: он то «каменеет», то он «на грани инстульта», то его бросает в жар, то «кусает губы». Начало со снами было более обещающим. А дальше пошли неровности и ощутимые шероховатости стиля:
    «С годами в нем брачные узы начали постепенно слабеть»
    «Русанов не мог врубиться в ситуацию, в которой находилась Алла Исаевна и которую она второпях пыталась растолковать гостю.»
    «имеешь вид, будто душа уходит из твоих недр…»
    «И на Русанове проявились следы многовековой борьбы предков с природой»
    и т.д. и т.п.

  2. В общем, Людмила-то тут самая умная)))
    А Алла Исаевна почти приблизилась к комедийному персонажу — вот если б ее так и выписать! да и героя с его страстями — туда же, в комедию. Вы ведь были близки к этому, но все же съехали в другой жанр. Поэтому последняя фраза уже не показалась смешной.

    1. А представляете — комедия, комедия… и вдруг катарсис, если переделать фразу: «Вдруг: роковая болезнь… А я ТЕБЯ люблю»
      Но переделывать не своё все горазды :)
      Тревожные сны героя, которые описаны так хорошо, что вызывают реальную тревогу, все же дают герою шанс. Хоть во сне у него совесть есть.

  3. Простите, но очень трудно было дочитать до конца. Шероховатый язык, в котором канцелярит перемежается с жаргонизмами, прозвища эти… В целом текст набросан, как куча разрозненных нитей: с массой ненужных подробностей, размышлений ни о чем и странных чувств. И простите меня, конечно, но сразу чувствуется, что писал мужчина. Не могу представить женщину, которая узнав о возможном раке пусть даже у соперницы, восклицает: «Господи! За что бог послал мне этого петуха… Он даже не понимает, что есть только одна-единственная любовь.» и потом «зачем пудрил мне голову словами о безграничной любви?», а в довершение всего — еще и «зенки». Не верю, простите!
    Про то, что сын героя поживет в квартире любовницы — как-то даже сказать нечего…
    Аллочка могла бы быть смешной, если бы не была такой дерзкой, даже вульгарной, да еще «с тараканами» и скелетами… Людмила могла бы быть трогательной, не будь она таким бессловесным, прямо бесчувственным кроликом, непонятно по какой причине. А так — женские образы в духе «такими нас хотят видеть мужчины». И где тут любовь?..

  4. А мне показалось, что рассказ обрезан и сокращён, будто чего-то не хватает для ясности, да и вообще, расширить и разбить бы всё повествование на несколько серий.
    Удивила Алла Исаевна — реально странная женщина: то сокрушается по поводу «петушиности» Русанова при обсуждении темы опухоли у его жены, то предлагает поселить его сына временно в её квартиру…
    Но ведь от женщин вообще можно чего угодно ожидать, так что…)
    Впечатление о рассказе в целом приятное.

Добавить комментарий для Елена Исаева Отменить ответ

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.