Как узнать о наступлении второй половины жизни? Каковы приметы открывшегося продолжения? Как новый жизненный период описывается философски, с позиции счастья?
Вторая половина. Как поделить жизнь надвое
Чёткой границы здесь нет. Момент условного пересечения черты не резок, не внезапен. У него нет раз навсегда установленной возрастной отметки: скажем, 35 или 45 лет. Даже само понятие «половина» (1/2) не вполне ему соответствует. Это скорее разделение жизни на две части, которые могут быть неравными. Скажем, 2/3 и 1/3. Или наоборот.
Вхождение в свою вторую половину чувствует каждый человек. Невозможно избежать этого. Приметы перехода будут проступать одна за другой — чередой ли, слоями ли.
Люди, пересёкшие границу второй своей половины, непременно заметят изменения в обстановке.
Момент пересечения. Переоценка ценностей
Во вторую часть жизни человек входит с твёрдыми убеждениями. Непоколебимыми, доказанными опытом, копившимся десятилетиями.
Момент перешагивания условного порога философичен. Он обнаруживается по состоявшейся перемене убеждений (переоценке ценностей) и дополнительному их утверждению.
Полноту утверждения можно смело назвать выработкой и принятием личной философии. Подходящим примером здесь служит Лев Толстой: он говорил, что разделяет свою жизнь на две половины. После «Карениной» появился другой Толстой.
Писателей, вышедших за рамки творческого периода молодости, принято называть зрелыми. Творческая зрелость — тоже признак второй жизненной половины. В современном обществе прозаики и поэты считаются молодыми до тридцати пяти лет включительно. 35 лет — формальная точка отсчёта для литераторов, стоящих на пороге второй половины жизни.
Разумеется, не все люди имеют отношение к философии либо писательству. Это не значит, что определить пересечение границы у неписателей нельзя.
Жизнь на обочине. Конкуренция между половинами
Когда гражданин желает устроиться на работу, но получает отказ по какой-нибудь надуманной причине, ему первым делом следует заглянуть в паспорт.
Родился в 1980-м, в 1975-м, в 1970-м? В 40—50 лет найти хорошую работу, устроиться на должность с большим окладом намного сложнее, чем в 25—30 лет.
Мир вокруг слишком быстро меняется, конкуренция обретает ранящую остроту. Границей второй половины жизни становится тот момент, когда человеку отказывают в отделе кадров. Люди первой половины побеждают, отталкивают на обочину людей половины второй.
Человек второй половины. Осознание будущего
Пересечение границы распознаётся по физическому и психическому состоянию. Для ощущения соответствующих перемен не нужно быть мудрецом, писателем или ходить по отделам кадров.
Вхождение во вторую половину жизни определяется по собственному старению. Зеркало и заключения врачей покажут истину.
Плешь и залысины. Седина. Морщины. Одно плечо выше другого. Позвоночник, зубы, сердце, глаза, печень, почки, простата… Органы изнашиваются, органы сигналят. Сначала один, затем другой, а потом камерным хором.
Общество на улицах как бы молодеет, претерпевает фантастическую метаморфозу. Молодеет с точки зрения человека, входящего во вторую свою половину.
Люди кругом (врачи, продавцы, менеджеры, чиновники, кто угодно), те, кто прежде относился к категории взрослых (тётенек и дяденек) и требовал наименования непременно с отчеством, теперь сделались удивительно юными. Кажется смешным, когда доктор лет двадцати четырёх представляется Сергеем Валентиновичем. Отчего не Серёжей?
Люди не только выглядят молодыми. Ощущается разница в языках поколений. Возникает языковой барьер. Он тоже элемент границы второй жизненной половины. Человек зрелый не понимает, что такое «ачивки», «стэнить» и «мьючиться». Зрелого журналиста (35—40 лет) уволят из газеты, если он отстал от молодёжного сленга, перестал понимать аудиторию издания.
Таково осознание наступившего грядущего. Будущее превратилось в настоящее. Вот так, пешком, каждый из нас добирается до будущего. После пересечения условной границы обратного хода нет.
Длинная лента прошлого — автобиографический фильм. Раз навсегда написанный, отснятый, раскрашенный. С многоточием в финальной сцене.
В прожитую ленту иногда не верится. Институтский диплом получен двадцать лет тому назад? Школа окончена четверть века тому назад?! Чёрт, мы думали, только у Дюма пауза в двадцать лет между встречами друзей — это нормально!
Всё чаще вспыхивает в душе вечерним светлячком ностальгическое чувство. Усиливается тяга к воспоминаниям. Ностальгирующий индивид тянется к музыкальным записям из детства и юности, к родным местам, к одноклассникам, к старым знакомым, которых давно не видел, которые застыли в фотоальбоме.
Перечитать любимые с юных лет книги, пересмотреть старые фильмы — настоящее испытание. Герои книг и фильмов страшно помолодели! И Электроник с Гусевым, и Коля с Алисой. Мартин Иден, выведенный Джеком Лондоном, кажется юнцом, несмотря на богатую событиями жизнь. Неудивительно: читатель стал старше самого Джека Лондона!
Прибытие во вторую половину осознаётся и по человеческой смертности. Знакомые из предыдущего поколения, учителя, наставники умирают. Умирают родители.
Сделано жизнью. Философия счастья
Переход между половинами происходит постепенно. Ощущение перехода бывает как счастливым, так и горьким.
Счастье при переходе во вторую (и последнюю) половину жизни испытывает тот, кто исполнил своё предназначение, кто достиг поставленной цели и теперь лишь расширяет список задач, следуя своему призванию.
Такой человек оглядывается обычно с удовольствием. Если грусть и сквозит в его взгляде, то это грусть тихая.
Трагизм личного существования ощущает тот, кому не посчастливилось разглядеть в себе таланты, применить способности, принести их плоды людям. Возможно, время его ушло. Годы берут своё: у пятидесятилетнего силы уж не те, что у двадцатилетнего, начинать со стартовой позиции, с нуля тяжело.
Впрочем, человеку, к которому осознание смысла жизни явилось запоздало, открылось лишь во вторую половину, печалиться не стоит: это значит, что шансы пригодиться ещё есть. Куда хуже, если смысл существования не найден вовсе. Тогда — скука и поиск развлечений вместо следования пути.
Поиск предназначения — задача первой жизненной половины. Открытие, развитие талантов и применение их, наработка профессионального опыта до перехода во вторую половину неизменно сопровождается ощущением счастья. Ощущение это тем сильнее, чем больше прогресса достигает человек в следовании тому, что Аристотель называл наивысшим в самом себе.
Человек, рано открывший смысл своего существования, проносит счастье через обе жизненные половины. Умирать ему не страшно.
Сквозь время и пространство
Во второй своей половине мы задумываемся о своём наследии. О том, что оставить потомкам. Нас тянет к слову — личному, правдивому, необходимому.
Нас тянет написать мемуары, а то и замахнуться на роман. Нам хочется поделиться жизнью. Выразить себя и своё самое ценное в словах. Дать миру часть себя.
И вот тут пригодится редактор. Или бета-ридер — читатель и комментатор рукописи. Пригодится тот, кто поможет довести черновик до чистовика, рукопись — до книги.
Мудро… А еще заметила одну странность, при переходе во вторую половину собственная жизнь кажется долгой, уж несколько «эпох» сменили друг друга. Те, кто был взрослым во времена нашего детства, словно и не изменились вовсе, да они же всегда были стариками, но сейчас, для своих лет, недурно выглядят. А вот те, кто во времена нашей юности были малыми детьми, взрослеют и стареют невероятно быстро. И даже становится их жаль: ребята, да вы словно и не жили…
Интереснейшее наблюдение! Я в юности видел людей, которые выглядели так, словно родились старичками. (А старичками лет в восемнадцать считаешь тех, кому и сорока не стукнуло.) К сожалению, их жизнь мне неизвестна. Не исключено, что они благополучно достигли того возраста, на который выглядят, совпали с ним и… в нём застряли! И теперь смотрятся ну просто молодцами добрыми.
Что до меня, то я и с седой бородой остаюсь мальчишкой. Тем самым, о мудрейшая, каким вы меня давно знаете!
Ваш Дед Мороз.
Дорогой Олег! Интересная тема. (Актуальна? Да!) Мне кажется, что нельзя провести линейкой по возрасту и сказать — вот она, вторая половина! Мне кажется, лучше по-отдельности рассматривать аспекты «жизненного пути» (пардон за клише). Иногда, карьерный рост идет на «ура», но человек эмоционально и духовно не развит. Он(а) третирует домашних и подчиненных. Тут не будет «второй половины», тут будет все тот же эмоционально-неуравновешенный подросток (и будет им до конца, возможно).
Также, насчет отдела кадров: это ведь зависит во многом от опыта. Конечно, если после университета ничего не делать, а потом в сорок лет начать искать новую работу, молодым специалистам будет всегда отдано предпочтение. Но если брать во внимание руководящие посты, то, в первую очередь, туда ищут людей со стажем, и не маленьким.
Физическое старение тоже не показатель. Не все молодые «пышут здоровьем». Я знала людей, которые были седыми в 20 лет (да, та же Вера Набокова, если брать исторический пример). Биологическое старение не у всех идет одинаковыми темпами. Мой папа в сорок выглядел на 20, а сейчас в 70 — на 50. При этом без всякого «здорового образа жизни». Выиграл генную лотерею. :)
Мы знаем по описаниям современников, что Пастернак до самой смерти выглядел юношей.
Мы все помним этих «маленьких старичков» со школьных лет: с ранними морщинами и потухшими глазами. Что с ними? : ). Я лично никакой «второй половины» еще не ощущаю (а мне 46!), поэтому мне по душе больше раздел на «времена года». Я сейчас где-то в августе: что-то уже давно отцвело и убрано на компост, что-то созрело, а что-то еще только поспевает. Еще столько книг предстоит прочитать! Столько еще узнать! Какая разница, что у меня не то что нога, рука не пролезет в джинсы 25-летней давности! Мне кажется, когда пропадает желание узнать новое, когда, как вы пишете, все ваши мнения уже устоялись и укрепились («твёрдые убеждения»), тогда это уже не вторая половина, это уже занавес.
Это мои «пять центов». С весной вас! (тут уже во всю весна: плюс 18С, птицы только об этом и галдят, и настрой у меня соответственный). Хотя чего-то не хватает… а, поняла, не хватает конкурса о любви на «Счастье слова». :-) Ваша К
Здравствуйте, Ксения!
Ну, в моих краях минус 33, до весны далёконько. На голых ветках рябин распушились свиристели.
Лев Толстой делил жизнь и на более мелкие части: на семилетние периоды. Мне кажется, вам подойдёт этот вариант. :)
Моя вторая половина наступала долго: промежуток тянулся полтора десятка лет, с 35 до 50. Это оттого, что я тугодум.
Пью свой крепкий утренний чай за мальчишек и девчонок, которые и в семьдесят лет хотят узнать что-то новое. За тех, кто никогда не утратит любопытства!
У меня есть одна ОЧЕНЬ четкая граница: до Анечки и после Анечки! :) А так, в виду моей биографии, разделение проходит более географическое, нежели возрастное.
Чокаюсь с вами чаем! Всем любопытства и здоровья!
(МИНУС 33!!! ОГО!)
Олег, догоняю тебя! Ночью было минус 27. Хоть и холодно — но в сильном морозе тоже есть своя прелесть. С условием, что дома исправные батареи и можно заварить кружку горячего чая с малиновым вареньем)
Сколько бы не было половин, четвертей, суть их — это переход на новый качественный уровень. Если такой переход состоялся, значит, ты не топчешься на месте. Значит, твоя жизнь до перехода прожита не зря. В этом и есть личная эволюция каждого из нас. Когда понимаешь, что твой жизненный отрезок не был пустым, тогда и лысина кажется не такой уж и лысой).
Если же переход никак не состоится, тогда, жизнь, наверное, превращается в круги ада.
Так точно, друг мой! Выпьем по кружечке и съедим по ложечке за то, чтоб оказаться в раю малиновом!
Всем привет из заснеженной Москвы!
Тема действительно интересная: ведь, с одной стороны, Павка Корчагин (жизнь даётся человеку «один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно…»).
И «умирать ему не страшно»!? Ну, не знаю…
Но кому из обычных людей не страшно умирать? Наполненная заботами жизнь иногда не оставляет времени и сил для страха – это правда. Но заботы, работа – это еще не смысл. Лишись этого – потеряешь все.
Даже самый талантливый писатель (поэт), оболганный «доброжелателями» или чиновниками (как, например, у М. Булгакова в «Мастере»), лишается смысла существования.
А в чем же тогда смысл жизни?
Данте Алигьери отвечает на этот вопрос по-своему.
«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…» — так начинается знаменитое путешествие в загробный мир.
Говорят, поэту на тот момент было 35 лет (считается, что длительность жизни в то время была около 70 лет). Но не в этом дело: деление ровно на две половины, конечно, условно.
Именно к этому периоду времени наметился переломный момент в жизни автора «Божественной комедии»: разочарование в жизненных ценностях, сомнения, глубокая скорбь и уныние. Он уже многое испытал в жизни: потеря любимой, изгнание из родной Флоренции.
Но следуя дальше, видим, что сердце его волнует, отнюдь, не это. Данте пишет: «Утратив правый путь во тьме долины. …Яви мне путь, о коем ты поведал, Дай врат Петровых мне увидеть свет». Вот о каком пути тосковала его душа, а не о том, что он не состоялся, как гражданин, семьянин, поэт или чиновник. Вот каких перемен ищет душа каждого человека.
Мне кажется, в нашей земной жизни важна любая мелочь, встреча, слово, если они выводят душу из « сумрачного леса» и наполняют светом. А страх смерти побеждается верой.
Страдания как раз ведут писателя к созданию подлинно прекрасной литературы; примеров тому множество. Это проявление закона единства и борьбы противоположностей. Одоление противоречий, разрешение доминанты в тонику — единственный путь к гармонии. Здесь и достигается смысл жизни. Лучшая книга Олдингтона — роман «Все люди — враги». Но о врагах ли эта книга?
Конечно же, вы правы, страдания могут привести писателя к созданию подлинных шедевров (так оно и происходит), но при этом — не обязательно к обретению смысла жизни. Вспоминается трагическая кончина одаренного литератора В. Гаршина, бросившегося в лестничный пролет в возрасте 33 года. Через горнило страданий один может выйти сильнее, опершись, так сказать, на Божье крыло, а другой — не выдержать и погибнуть (физически или как личность).
Гармония мира – в его дисгармонии, его единство – в его вражде. Таково парадоксальное учение Гераклита. Даже космические законы гармонии тут не всегда работают. Как правило, доминанты разрешаются в устойчивую тонику. Но есть прекрасные музыкальные произведения, которые начинаются с тоники и заканчиваются не тоникой, а ,например, медиантой («My Love, My Life» квартета ABBA).
«Одоление противоречий» — возможно, и есть ключевой момент в поисках истины.
Но не многим заслуженным писателям удавалось «одолеть противоречия» и уйти от навязчивой идеи бессмысленности жития. Ярким примером тому может служить А. Камю: в философских поисках смысла жизни он пришел к абсурдизму (отсутствию всякого смысла, оправданию самоубийства и тд). Интересен его «спор» с Достоевским (в произведениях которого видел много близкого своему мироощущению): не мог простить тому его «прыжок» в сторону веры.
А Иван Бунин — непревзойденный мастер слова — в последних дневниковых записях пишет: «… Не могу принять, что прахом стану, не могу! Не вмещаю». Неужели эти слова — отражение преодоления страха смерти и обретения смысла?
Философ Павел Флоренский («русский Леанардо да Винче») пишет: «Антиномичность вовсе не говорит: « Или то, или другое не истинно»; не говорит также: «Ни то, ни другое не истинно». Она говорит лишь: «И то, и другое истинно, но каждое – по-своему; примирение же и единство – выше рассудка». Вот это «выше рассудка» подтверждает Достоевский: «…во всем тайна Божия… А что тайна, то оно тем даже и лучше: страшно оно сердцу и дивно; и страх сей к веселью сердца… Тем еще прекраснее оно, что тайна…»
Для писателя само писательство, отдача людям таланта и есть смысл жизни. Да, этот смысл можно открыть, стоя посреди трагедии. Ему можно следовать в самых жутких обстоятельствах. Вудхауз написал роман в лагере для интернированных. Юмористический роман!
Если жизнь невыносима, это не значит, что её смысл не найден. Здесь вступает в силу новое противоречие: между личностью и обществом. Цепь противоречий поистине бесконечна. Это как ремонт: начал с обоев, в конце концов построил новый дом.
Конфликт между личностью и обществом очень точно выразил в предсмертной записке-эпитафии Астафьев. В художественной форме такой конфликт показал Джек Лондон в «Мартине Идене». Правда, Джек прожил жизнь иначе, чем его отчасти автобиографичный герой, и написал книг гораздо больше.
Моэм хотел пожить подольше (ему кололи препарат для продления жизни); Чехова, несмотря на «желудочный кашель», вопросы долголетия не занимали. Первый прожил вдвое дольше второго. Но оба одинаково пренебрегали здоровьем. У обоих был туберкулёз. Первый был шпионом в холодной революционной России; второй совершил долгую поездку на Сахалин. Первый исцелился на северных ветрах Шотландии; второй добил свои лёгкие в распаренной Ялте. У обоих водились деньги; правда, у первого их было гораздо больше. Оба заработали деньги литературным трудом и драматургией. Оба знали, что много оставляют после себя. Тексты обоих давно изучают в школах; второй был любимым русским писателем первого. Оба не боялись умирать; оба были атеистами. И врачами тоже были оба.
Чехов знал, за что пил своё последнее шампанское.
Столько уже вокруг этого «последнего шампанского» налеплено снежных комов, и мы наверно никогда не узнаем всю правду.
Но известно доподлинно, что Антон Павлович в переписке перед самой смертью сокрушался о том, что русская интеллигенция все дальше уходит от Бога и добавлял, что «предстоит огромная работа, может на десятки тысяч лет, чтобы человечество узнало истинного, настоящего Бога».
Так, может быть, за это он поднял свой последний бокал?!
«Вы пишете, что мы говорили о серьёзном религиозном движении в России. Мы говорили про движение не в России, а в интеллигенции. Про Россию я ничего не скажу, интеллигенция же пока только играет в религию и главным образом от нечего делать. Про образованную часть нашего общества можно сказать, что она ушла от религии и уходит от нее всё дальше и дальше, что бы там ни говорили и какие бы философско-религиозные общества ни собирались. Хорошо это или дурно, решить не берусь, скажу только, что религиозное движение, о котором Вы пишете, — само по себе, а вся современная культура — сама по себе, и ставить вторую в причинную зависимость от первой нельзя. Теперешняя культура — это начало работы во имя великого будущего, работы, которая будет продолжаться, быть может, ещё десятки тысяч лет для того, чтобы хотя в далёком будущем человечество познало истину настоящего бога — т. е. не угадывало бы, не искало бы в Достоевском, а познало ясно, как познало, что дважды два есть четыре. Теперешняя культура — это начало работы, а религиозное движение, о котором мы говорили, есть пережиток, уже почти конец того, что отжило или отживает».
Из письма С. П. Дягилеву, 30 декабря 1902 г. Цитирую по изданию: Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. Письма. Т. 11. М.: Наука, 1982. С. 106.