Уже несколько лет меня занимает тема оптимизма и пессимизма. Однажды в поисках интересных материалов я набрёл на эссе товарища Троцкого. Спешу поделиться своим мнением с вами, дорогие читатели.
В начале XX века Л. Д. Троцкий предпринял ненаучную попытку классификации оптимизма. Его вольное сочинение было опубликовано в «Восточном обозрении» 17 февраля 1901 года.
Словесный продукт молодого Льва Давидовича оказался обильно сдобрен идеологией, а оптимизм смешался с пессимизмом так, что разница между ними полностью стёрлась.
По причине ошибочного толкования эссеистом оптимизма и пессимизма первым номером в классификацию пошёл тип оптимиста прошлого. Оптимист прошлого, по мнению автора, способен любоваться лишь минувшим, испытывая счастье, к примеру, от «тихих радостей крепостного быта».
(Между тем, заметим в скобках, обращения к прошлому характерны для пессимистов. Вот их точка зрения: раньше всё было хорошо, теперь стало плохо.)
Очевидно, здраво судить Троцкому мешала привязка классификации к идеологии. О ней-то он и пишет далее, говоря об оптимисте прошлого: «Это — самый жалкий тип гражданской идеологии».
«Жалкий тип», добавим от себя, — характеристика, которая может быть адресована исключительно пессимисту. По определению!
Второй тип, выведенный Львом Давидовичем, — оптимист настоящего. Номер два «не часто заглядывает в прошлое и не слишком загадывает о будущем: он весь, со всеми своими мечтами и надеждами, желаниями и опасениями, не выходит из пределов современности». Оперируя в рамках революционной идеологии, Троцкий называет его воплощением «гражданского самодовольства, мещанской тупости и ограниченности».
А вот и третий тип. Он «не связан с прошлым ни антипатиями, ни симпатиями: прошлое его интересует лишь постольку, поскольку из него родилось настоящее, а настоящее — постольку, поскольку оно даёт точки приложения силам, творящим будущее». Будущее «всецело владеет его симпатиями».
Для этого типа Троцкий вводит характеристику, которая окончательно запутывает читателя: «Этот третий тип может быть охарактеризован как пессимист настоящего и оптимист будущего».
Кто такие пессимисты прошлого и пессимисты будущего, и водятся ли они на свете белом, Троцкий не сообщает.
В действительности, отметим, понятия пессимизма и оптимизма относятся к личным свойствам человеческого характера и никак не могут демонстрировать ту сторону души, которую можно назвать «общественной». Оптимистичными или пессимистичными могут быть исключительно личные оценки, выставление баллов своему «я», и в идеологические рамки вмещать их неверно. Оптимист, точно так же, как и пессимист, склонен оценивать не саму действительность, а своё место, своё поведение, свои решения и достижения, удачи и провалы в ней. Если бодряк-оптимист отыщет причины своих провалов в обстоятельствах, то унылый пессимист непременно припишет их себе. Это одинаково для оценки оптимистом и пессимистом как прошлого, так и настоящего с будущим (в последнем случае надо говорить о прогнозе: «Через десять лет я стану генералом» или «Будущее сулит мне одни провалы. Я — вечный неудачник»).
Далее Троцкий, не понимавший самой сути вопроса, совсем заморочил читателю голову, выведя, помимо указанных трёх типов, ещё два: «абсолютного оптимиста и абсолютного пессимиста».
Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.
Углубляться в описание этих дополнительных типов смысла нет. Желающие могут найти в Интернете и прочесть целиком эссе Л. Троцкого «О пессимизме, оптимизме, XX столетии и многом другом». Уже само название сочинения говорит о том, что автор не сумел посвятить свой труд одной идее.
И всё же Троцкий сумел осветить дорогу оптимисту. В одной строчке: «Пока дышу — надеюсь! — восклицает оптимист будущего».
Надежда — действительно бог оптимизма. Троцкий угадал.
Философ Спиноза, напомним, жить надеждой не велел, считая её аффектом. Однако оптимист без надежды немыслим по определению. Кто не имеет надежды на лучшее, тот, безусловно, законченный пессимист.
Идеология же никакого отношения к оптимизму и пессимизму не имеет. Но Троцкий заканчивает опять же привязкой к идеологии: его оптимист будущего намекает на счастье, берущееся от грядущей перемены общественного строя.
Троцкому надо было рассуждать о двух типах: революционном оптимисте и революционном же пессимисте. О тех, кто верит в постреволюционное будущее, и о тех, кто подвергает его сомнению.
Вот и всё объяснение многословию Троцкого. Не считая увиливания от царской цензуры.
© Олег Чувакин, 2015
6 отзывов
Олег, какое изумительное фото. Прочитала, не все , но понравилось
Спасибо, Анна!
Любопытно.
Троцкий немало понаписал, строчил текстами как пулемёт революционный. Если на бумаге издать всё, что он сочинил, наверное, томов не меньше ленинских наберётся.
Ох, хитрый был, однако, словоблуд… А цветы хороши!
Спасибо!