Типичные ошибки начинающих авторов (часть третья)

Стратегия, композиция, шахматная доска, писатель, обезьяна, ошибки начинающих авторов

Классификация ошибок начинающих писателей. Часть третья. Промежуточные действия и бедность лексикона.

Олег Чувакин
Олег Чувакин
Человек. Автор. Редактор. Пишет себе и людям

5. Пошёл, пришёл, вышел, зашёл и отошёл. Промежуточные действия

Пробуя в детстве писать повести и параллельно читая массу книг, я поражался богатству языка писателей и сравнивал себя и их. Особенно удивлялся тому, как много писатели умеют сообщить о героях и как обстоятельно описывают быт. За этим многообразием, за вязью правильно расставленных слов перемещения персонажей как бы терялись. У меня же в мои одиннадцать лет выходило наоборот: сплошные хождения героев туда-сюда да открывание дверей.

Перемещения персонажей, смену направления их взглядов, сцены протягивания ими рук и другие действия и жесты опытный прозаик маскирует описанием сопутствующих действий, до предела сокращает, а то и совсем опускает. Начинающий автор, наоборот, тащит всякие «пошёл», «поехал», «поднял», «опустил» в текст, засоряя ими повествование.

«Выйдя из комнаты и пройдя через коридор…»

«Я замешкалась возле двери, пропуская её, потом вошла и закрыла дверь. Выдохнув, я направилась…»

Три в одном: писатель, редактор, литобработчик
Олег Чувакин выправит, обработает, допишет ваши рассказы, сказки, повести, романы; робкие наброски превратит в совершенный текст. 30 лет практики (с 1994). Олег разберёт ваши ошибки, промахи и недочёты, даст полезные советы и научит им следовать. Поднять слабый черновик до подлинно литературного уровня? Будет сделано!

«Существа пошли по мягкому мху к пастбищам. Вскоре они вышли на тропку…»

«Кучер встал, поднатужился, поднял кнут, замахнулся и обрушил…»

«Он вздрогнул, опустил ноги с лавки, потянулся за настойкой и приложился к фляге…»

«Я пошла прямо, затем повернула и вошла в ванную комнату, чтобы прийти в себя и умыться. Умывшись, я вышла и решила пойти…»

«Я вынул ключ, открыл дверь, вышел из машины, забрал рюкзак из багажника и направился к замку. Войдя туда, я пошёл…»

«Я подошла к зданию. Крепче сжав ручку сумки, я пошла внутрь».

«Миновав холл и ковёр, дама прошла к деревянной двери у дальней стены и стала спускаться».

Выше приведены отрывки из сочинений разных прозаиков, пробующих себя в разных жанрах. Но стилистически эти пробы пера не отличить. Толпы «ходячих» строчат будто один автор. Это не художественные произведения, но сборники промежуточных действий. Персонажи без конца ходят туда-сюда, и за кукольным этим передвижением угадывается рука дилетанта. Рука коллективного неумелого «я».

Искусное избавление текста от промежуточных действий есть признак опытности автора, начитанности и умения быть самому себе редактором. Ещё это признак чувства меры. Выверенный подход к передаче действий героев — одна из составляющих композиционного успеха.

Мелтон с угрюмым видом вошёл в гостиную, остановился возле окна и, сцепив руки за спиной, погрузился в мрачные раздумья. Микаэла, его жена, подняла голову. Жужжание швейной машинки смолкло.

Генри Каттнер, рассказ «Дом, который построил Джек».

Автор не говорит, что жена сидела за столом, шила за машинкой и затем подняла голову, оторвавшись от иглы, нити и ткани. Стол, работающая машинка, процесс шитья возникают перед читателем всего из нескольких точных слов: «…подняла голову. Жужжание швейной машинки смолкло».

Author picture
Не спешите заказать редактуру. Не швыряйтесь деньгами. Сначала покажите свой рассказ или отрывок романа

Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.

— Всё в порядке. Жди. Я за тобой заеду.

В приёмной её офиса стоял полумрак…

Айн Рэнд, роман «Атлант расправил плечи».

О, какой перескок! Путь героя исключён полностью. Не сокращён, а опущен. Никаких «вышел», «закрыл дверь», «пошёл», «сел за руль», «поехал», «вышел из машины», «поднялся», «открыл дверь», «вошёл» и т. д.

Не следует, конечно, думать, будто промежуточные действия есть нечто, подлежащее безжалостному кромсанию и уничтожению. Изучайте композицию. Думайте, представляйте, учитесь отличать лишнее или второстепенное от полезного или важного.

При сюжетной необходимости писатель показывает промежуточное действие, тем не менее, при возможности отказываясь от прямого о нём сообщения и устраняя всё, что может обеднить художественный текст. Вместо «он пошёл» или «она направилась» писатель даёт панораму города или загородной местности, показывает погоду (голубое небо и солнце или, напротив, дождь, метель, холод), обрисовывает одежду или бегло обрисовывает портреты встречных. И тогда промежуточные действия из однообразных указаний на движение превращаются в целые картины. Задачи последних обусловливаются художественным замыслом. Без нужды останавливаться на промежуточных действиях нельзя. И уж тем более нельзя собирать их в романе все, педантично сообщать о каждом передвижении персонажей, обо всех их маршрутах. Такой «туризм» в книге выглядит нелепо, наводит на мысли о неумении писателя вычленить главное и отбросить лишнее, об отсутствии у литератора чувства меры, о непонимании им основ композиции и о скудном его словарном запасе. Засорение текста промежуточными действиями сильно замедляет темп повествования и погружает читателя в скуку. Рассказ превращается в хождение персонажей туда-сюда, в нескончаемый набор «пошёл», «пришёл», «вышел» и «зашёл».

Специалистом по «уборке» промежуточных действий был Чехов — один из тех редчайших литераторов, что способны редактировать собственные произведения. Подготавливая рассказ «Радость» (первоначальный текст написан в 1883 году) к собранию сочинений, Антон Павлович хирургически удалил промежуточное действие, свёл два предложения к одному:

Митя полез в карман и вытащил оттуда номер газеты. Он подал его папеньке.

=

Митя вытащил из кармана нумер газеты, подал отцу.

Чехов А. П. Полное собрание сочинений в 18 тт. М.: Наука, 1980. Т. 2. С. 480.

Учитесь у мастеров. Книга — источник открытый.

6. Добавляя эмоциональности и выразительности. Бедный лексикон

Основная причина непростительных литературных грехов, показанных в этой главе, — бедный лексикон. Другой причиной является неумение наблюдать. Невнимательный автор, плохо знающий родной язык и вдобавок не наделённый воображением, литературного произведения не создаст.

Сначала читатель, потом писатель

Неначитанный писатель — верная примета сетевого и бумажного пространства XXI века. У такого писателя потому кругом промежуточные действия (пошёл, пришёл, вышел, открыл дверь, закрыл, поднял, опустил и др.; см. предыдущую главу) вместо точных описаний, что он не знает и, следовательно, не находит нужных слов для передачи нужных образов. Он не только не знает того, что завещал Флобер Мопассану (отыскивать единственное точное слово), но не знает достаточно слов вообще.

Можно ли излечиться от этого? И как обогатить язык?

Конечно, можно! Лучший доктор — книга. Для расширения лексикона нужно засесть за книги.

Писатель, прозаик ли, поэт ли, первым делом — читатель. Он должен быть таковым. Чтение — его прямая обязанность. Будущий писатель должен присягнуть на верность библиотеке. Писатель, плохо знакомый с литературой и вместо книг потребляющий новости, никогда, сколько бы он ни писал, не создаст своего стиля, не родит своих героев и не обустроит своего литературного дома. По технической причине: у него нет для этого хорошего инструмента. Языка у него нет. Для художественной речи ему не хватит языковых средств!

Сочинители с бедным лексиконом, пренебрегающие чтением и воспитанием вкуса, прибегают к простодушной уловке: к прямым указаниям. Они вынуждены называть, ибо живописать неспособны:

«…правая рука совершала резкие движения, добавляя рассказчику эмоциональности и выразительности…»

Всю эту дичь, списанную откуда-то из учебников физиологии или психологии, легко заменить простой русской речью: «Она сделала резкий жест рукой, как будто отмахнулась от назойливой мухи». Или: «У неё была привычка водить в воздухе рукой, вырисовывая волны…»

Чтение, ежедневное внимательное чтение с карандашом — вот верный путь к обогащению речи.

Размер имеет значение!

Бедный лексикон навязчиво выпирает в грубой передаче размеров, заменяющей начинающему автору художественное описание. У жадного на слова писателя для обозначения размеров служат только три определения: огромный, большой и маленький (с преобладанием первого). Понятно, что эти общие понятия не дают читателю представления о предметах.

«У зверя были огромные жёлтые глаза».

Стать писателем за два часа?

Всего один урок. С вашим текстом. Вы и писатель. Больше никого. За 120 минут вы научитесь избавляться от типичных ошибок в сюжете, композиции и стиле. Закрепив полученные навыки, вы сможете обходиться без редактора.

«Огромную голову украшали два рога».

«Книгу он держал в огромных ручищах».

«Академия оказалась огромной и сложенной из больших камней».

«Прилегающая территория была огромной, повсюду возвышались деревья».

«Пять широких окон освещали огромную комнату… Ярко пылал огромный камин».

«Огромная комната внутри была обита деревом».

«…на территорию выставки заехал огромный чёрный джип».

«Он покорил её огромной шапкой чёрных волос».

«Машина остановилась возле огромной лужи».

«Там был возведён огромный сарай».

Повторяющееся прилагательное «огромный» — маркер дилетантизма в литературе.

Избавиться от приблизительных определений, обогатить лексикон, научиться подбирать точные прилагательные, а также использовать образные сравнения, улучшая тем самым описания, поможет чтение. Кто оставил позади тысячи томов хорошей литературы, тому не страшна беда детского стиля: ему и в голову не придёт однообразно писать об огромных глазах, огромных ручищах и огромных комнатах с огромными каминами.

Обдало ледяным холодом. Речевые клише

Заезженные словосочетания копируются и тиражируются в прозе по двум причинам: творческой лени либо неумения создавать неповторимый художественный текст. Любая из названных причин даёт одинаковый результат: речевое клише вместо образного языка.

Речевое клише есть форма застылая, воспроизводимая легко; образная же речь писателя есть итог литературного труда, плод оригинальной мысли и развитой письменной речи.

О речевых штампах в произведениях литераторов сказано много. И что, штампы исчезли? Ничуть не бывало. Напротив, с астрономическим ростом числа писателей нарастает и количество тиражируемых штампов.

«обдало ледяным холодом»

«пронзила боль»

«пронзительный холод»

«задрожал от страха»

«сердце замерло»

«с бешеной скоростью»

«дух захватывало»

«перевела дух»

«наступила мёртвая тишина»

«пришло в голову»

«молча кивнул»

«покачал головой»

«вздёрнула брови»

«возьми себя в руки»

«бросил взгляд»

«опустила глаза»

«глубоко вздохнула»

«наполняло до краёв»

Нет, штампы не запрещены. Литературную цензуру на речевые клише пока не ввели. Качать головой и опускать глаза персонажи будут и в двадцать втором веке — если не в литературе, которая до тех времён едва ли дотянет, то в сценариях кинофильмов и телесериалов. Важно не допускать, чтобы персонажи делали это на каждой странице.

Писать значит двигаться. Живая сила глагола

Нора Галь в книге «Слово живое и мёртвое» назвала глагол самой живой частью речи:

Быть может, самое действенное, самое взволнованное слово в нашем языке — как раз глагол. Быть может, не случайно так называется самая живая часть нашей речи.

Почему живая?

Да ведь глаголить и означает говорить.

Фраза без глагола — бездушная конструкция. Омертвелое сочетание слов.

Я нахожу глагол духом. Он вдыхает в предложение жизнь. Подталкивает фразу. Задаёт ей темп и ритм. Глагол — топливо, мотор и колёса; механизм и энергия. Без него машина повествования не сдвинется с места.

Глагол передаёт и окрашивает действие. Глагол не просто показывает действие, процесс и состояние, но и успевает охарактеризовать того, кто действие осуществил. Когда мы говорим: он сделал стол, мы только передаём суть действия. Но когда мы говорим: он смастерил стол, мы указываем на предполагаемое мастерство столяра.

Художественный стиль — стиль точный. Промашка в глаголах, пренебрежение ими дорого обходится литераторам.

Непредумышленный отказ от глагола ведёт к обеднению и примитивизации речи, к замусориванию письма однообразными «быть», «становиться», «начинать», «делать».

Начинающий прозаик (кстати, начинающие обожают имена прилагательные) пишет:

«Глаза их становились голубыми».

А надо бы написать без прилагательного, но с оживляющим глаголом: «Глаза их голубели».

Вместо «сделал стол» куда лучше прозвучит «смастерил стол», вместо «становились голубыми» лучше «голубели», а «любовался» будет точнее, чем «смотрел».

Глагола «быть» избежать легко, превратив причастие в однокоренной живой глагол. Вот так:

«У него были длинные ноги с перекатывающимися под кожей напряжёнными мускулами».

=

«Под кожей его длинных ног перекатывались мускулы».

«Руки его были в тонких, обтягивающих перчатках».

=

«Руки его обтягивали тонкие перчатки».

Мой редакторский опыт говорит, что самым назойливым глаголом, мельтешащим в текстах писателей, является глагол «начать».

Бесконечная лента из глагола «начать», «начинать» тянется конвейером в романах и рассказах каждого начинающего автора. Вы заметили интересное совпадение? Автор начинающий и его любимый глагол — начинать.

«начинают менять цвет»

«начал толкать»

«начинать с варенья»

«начался не так уж плохо»

«начиналась со слов»

«начался глубокой ночью»

«начала просачиваться»

«спотыкаться начинаю чаще»

«уже смеркаться начало»

«начала рассказывать о помолвке»

Стоп! Остановим этот конвейер.

Глагол «начать» употреблять надо лишь там, где он явно требуется по смыслу. Иначе текст засоряется. Бесконечные «начинания» в повествовании — типичный признак дилетантизма в литературе.

Птицы чирикают на деревьях. Родовые понятия вместо конкретных

«Вокруг никого живого, одни деревья и кустарники».

В предложении этом — ничего живого. Сплошь общие понятия.

Употребление общих понятий вместо конкретных — тоже типичный грех начинающих, а также продолжающих авторов, настаивающих на своих ошибках, привыкших к ним и даже считающих их особенностью своего «стиля».

Загромождение текста родовыми понятиями полностью исключает из него элемент образности. То, что при известном старании и литературном таланте могло бы стать художественным повествованием, превращается в безликое изложение, где предметы называются приблизительно. Читателя такое сочинение погружает в скуку.

В своё время я разбирал примеры родового «стиля» в статье о журнале «Пролог». Потому здесь ограничусь кратким пересказом старого материала и несколькими цитатами из разобранных произведений.

«И вот, я шагал по тропинке, наблюдая за суетящимися птицами. «Должно быть, эти птицы, гораздо более счастливые создания, чем люди, — подумал я. — Целый день они снуют туда-сюда, чирикают, строят гнезда, выводят птенцов, кормят своё потомство…»

«И вот, вскоре моему взору открылась широкая поляна, освещённая полуденным солнцем. «Как здесь хорошо!» — воскликнул я, и лёг на зелёную траву. Над моей головой было бескрайнее голубое небо, и я вновь удивился его неописуемой красоте, — этой красотой я восхищался всякий раз, когда глядел на него».

Чирикают полевые воробьи, но не лесные птицы. Но у прозаика с бедным лексиконом не выходит иначе. У него «птицы», «неописуемая», «зелёная трава», «деревья», «чирикают». У чирикающего автора нет виденья того, о чём он пишет, а раз нет, он… заимствует его у Толстого:

«Над моей головой было бескрайнее голубое небо, и я вновь удивился его неописуемой красоте, — этой красотой я восхищался всякий раз, когда глядел на него. Сразу же вспомнился эпизод из романа Льва Толстого «Война и мир», когда князь Болконский, лежал, раненый, на поле боя и восхищался голубизной неба, так же, наверно, как и я сейчас».

В учебнике М. Кожиной «Стилистика русского языка» приводится совет К. Федина одному писателю:

Побольше конкретности. Образность тем выразительнее, чем точнее, конкретнее назван предмет.

У Вас «Лошади жуют зерно. Крестьяне готовят «утреннюю пищу», «шумели птицы»… в поэтической прозе художника, требующей зримой ясности, не должно быть родовых понятий, если это не диктуется самой смысловой задачей содержания… Овёс лучше зерна. Грачи более уместны, чем птицы.

Нет, Федин не сделал никакого открытия. Конкретика понятий, быстро и точно передающая образ читателю, давно выступает одним из компонентов выразительности.

На тему общих и конкретных понятий полтора века назад рассуждал философ-энциклопедист Герберт Спенсер:

Сбережение умственных сил слушателя можно считать главной причиной превосходства специфических слов над генерическими. Что конкретные термины производят более живое впечатление, нежели абстрактные, и что их должно преимущественно употреблять пред первыми, — это обычное правило риторики. Д-р Кэмпбелл говорит: «Чем более общи термины, тем картина бледнее; чем они специальнее, тем она яснее». Надо избегать предложений вроде следующего:

«Соразмерно тому, в какой степени жестоки и дики нравы, обычаи и увеселения какого-нибудь народа, — окажутся строги и узаконения его уголовного кодекса».

И вместо того писать:

«Соразмерно тому, в какой степени люди находят наслаждение в сражениях, боях быков и гладиаторов, — станут они и карать виселицей, костром и колесованием».

Это превосходство специфических выражений очевидно зависит от сбережения усилия, потребного на то, чтобы перевести слова на мысли. Так как мы думаем о предметах не вообще, а в частностях; так как при речи о каком-нибудь классе предметов мы представляем себе его, припоминая отдельные его члены то при употреблении отвлечённого слова слушатель или читатель должен выбрать из своего запаса образов один или несколько таких, посредством которых он мог бы представить себе весь род. При этом процессе должно возникнуть некоторое замедление, должна быть потрачена некоторая сила; и если употреблением специфического термина можно разом вызвать свойственный образ, то этим достигается сбережение и производится более живое впечатление.

Вместо живого впечатления, направленного на создание ясного образа и таким образом экономию читательских усилий, авторы, не понимающие самой сути литературной работы, уж полтора века тиражируют «генерические» слова вместо подбора специфических.

«Мой пансионат затерялся среди зелени южных деревьев. Вид из окна номера был просто великолепным. Я могла подолгу стоять на балконе и впитывать в себя красоту окружающей природы».

Зелень, южные деревья, вид, просто великолепный, красота, природа. Вы увидели пейзаж, о дорогие читатели?

Далее автор сего отрывка решил пойти новаторским путём — обойтись и без родовых понятий:

«А про море можно и не говорить».

И затем:

«закаты сказочные»

«Как был красив мой неожиданный сосед рассказать я не смогу».

Похвальная самокритика. Не смог рассказать про деревья, море и закаты — не расскажет и про соседа!

Не знаю и не вижу

Употребление общих понятий связано не только с бедностью лексикона и неумением подбирать точное слово. Увы, писатели утратили наблюдательность и внимательность.

Один из маркеров литературного дилетантизма — незнание автором точных названий предметов и неумение описать направление. Сочинения бесчисленных неумех и лентяев засорены «сторонами», «основаниями», более того, изобилуют неточностями — фактическими и логическими ошибками, порождёнными не незнанием, но невнимательностью. Обычно авторы, путающиеся в ими же придуманной обстановке или пейзаже, неспособны не только увидеть в мельчайших деталях описываемое, но даже в общих чертах таковое представить.

Некий автор пишет:

«Поутру семья усаживалась за овальный стол на террасе…»

Спустя несколько абзацев описывается завтрак за этим же столом. Читатель поражается мебельной метаморфозе:

«…расселись за круглым столом на террасе».

Писатель сообщает читателям:

«…вместо дождя с неба посыпались белые хлопья».

И тут же дописывает:

«Эта белая крупа била по коже…»

Так хлопья или крупа?

Типичный недочёт начинающих авторов — многочисленные «стороны». Они лезут во все описания и проникают в диалоги.

«… — В какой стороне кабинет целителя?»

«Осмотрев её со всех сторон, я…»

«в стороне находилась спиральная лестница»

«карабкаюсь наверх с противоположной стороны»

«развернулся в сторону лошадей»

«отвела глаза в сторону»

«смотревшие в разные стороны»

«в такое же с другой стороны»

«со всех сторон окружал»

«с криком отскочил в сторону»

«со всех сторон слышались»

«Стороны» говорят о неспособности автора вообразить, как бы воочию увидеть картину, а увидев, точно и художественно описать — двумя-тремя словесными мазками. Как художник кистью.

Автор сочинения, изобилующего сторонами, представляется мне посторонним в собственном тексте.

Если направления господа прозаики сводят к «сторонам», то в интерьерах они ограничиваются «основаниями». Это даже не родовые понятия; это неточности в употреблении слов, лексические недоразумения.

Один автор говорит о столе:

«…уходил четырьмя массивными основаниями в пол».

Уходил? И какими это — массивными? Из массива дерева, как выражаются столяры? Или имеется в виду что-то иное? Из авторского описания ничегошеньки не увидеть, не понять. Что вообще такое у стола «основания»? Неужели трудно написать: ножки?

Автору запрещено мучить читателя! Автор обязан рассказывать и показывать. Такова его работа.

«…они находились в самом основании особняка».

Существуют архитектурные элементы. Что за «основание»? Автор устроил там действие, персонаж идёт в лабораторию, значит, под «основанием» понимается не собственно фундамент. Но что? Цокольный этаж? Подвал?

Вот и ломай голову! Неудивительно, что молодые поколения предпочитают книгам кино. В фильмах хоть всё видно.

Не называй — показывай!

Вместо того чтобы показывать (изображать художественными средствами), авторы называют.

Вот как это делает, к примеру, автор одного неудачного рассказа о художнике:

«…был человеком слишком мягким, впечатлительным, неуверенным, но зато искренним и добрым».

«За несколько лет он поменял десятки самых разных мест работы, но так и не нашёл себя. Конечно формулировка «не нашёл себя» скорее благородное оправдание его постоянной лени и нежелания».

Будто и не рассказ перед нами, а газетное объявление с набором типичных определений: порядочный, добрый, умеренно пьющий мужчина с ч/ю и без в/п…

Совершенно иначе даёт своим героям характеристики Чехов. В «Попрыгунье» действует не ходячий ярлык «не нашёл себя», но «жанрист, анималист и пейзажист». Художник, персонаж Чехова, не задан предваряющим набором характеристик, но выведен. Словно кистью.

Окончание следует

© Олег Чувакин, 2018—2020
Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Типичные ошибки начинающих авторов (часть третья)»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

Отзовитесь!

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.

Как стать писателем?
Как обойтись без редакторов и курсов?
Author picture

Возьмите у меня всего один урок. Я изучу ваш текст и выдам вам список типичных ошибок в стиле, композиции, сюжете. Вы одолеете их все при мне.

Станьте самому себе редактором!