Текст прислан на конкурс «Художественное слово» 21.03.2017 г.
Об авторе. Валерий Шипулин. «Мне 58 лет. Живу на 2 дома: то в Томске, то в Севастополе. Профессий у меня много, в т. ч. теле-, радио- и просто журналист».
Эфемерия
Фантазия, навеянная прозой новосибирского поэта Александра Плитченко, Шарля Бодлера на фоне концерта ре минор А. Вивальди для двух скрипок, виолончели и клавесина
соч. 3 № 11
Много чего Он думал бессонными ночами, ибо поверил в то, что нет радости в жизни, не пробиться к жизни светлой и не плыть по волнам ее, а быть в колесе убивающем и скорбеть душой о невозвратном.
И часто, измученный этим, выходил в ночь на залитые лунным серебром улицы, вдыхал чистый покой и успокаивался. В каком-нибудь полуночном кабачке коротал время за стаканчиком, мечтая о несбыточном и скорбя душой о невозвратном, а когда усталый бармен начинал переворачивать стулья Он шел по лунной дороге грусти домой к одинокой отвратной постели своей и строчки, написанные утром, вставали перед Его глазами: «Здравствуй, Грусть, я приветствую тебя. О, Грусть, погружаясь в твои сладкие волны, я вспоминаю все мною содеянное, все мною совершенное. Купаясь в твоих волнах, я переосмысливаю прошлое, красива и печальна его неповторимость.
Здравствуй, Печаль. Ты — подруга Грусти, ты — оправа Грусти, ты — песок, ограничивающий волны Грусти и выходя на берег, я смотрю на тебя Грусть. На волнах твоих пролегла лунная дорога красивая и печальная, дорога моего прошлого в будущее.
Прощай, Грусть. Прощай, Печаль. Я иду по лунной дороге из прошлого в будущее…»
И шептал: «Где ты будущее? Где ты? Нет тебя, нет!»
А придя, тянулся ко сну, как страстный курильщик к опиуму, чтобы утром больно удариться об острый угол действительности.
Но приснился Ему сон. Он увидел Ее обнаженную, смотрящуюся в зеркало. Густые черные волосы, виясь, спадали на плечи, формы были округлы и прекрасны. Она сказала служанке: «Поправь мне волосы, они растрепались от полета».
И Он воскликнул: «Позволь, о Волшебная, позволь мне сделать это, позволь мне осыпать твое тело поцелуями, как лепестками роз, позволь мне заглядеться в твои глаза, которые глубоки и прекрасны, как море на закате солнца! Позволь мне запутаться в твоих волосах! Позволь!..» Но сон разбился на тысячи хрустальных осколков и сырое мглистое утро стояло за окном тревожа сон спящих своей серостью.
И Он искал Ее на улицах, но серая мгла укутала женщин в вуали. И опять Он коротал ночи за стаканчиком и опять видел во сне Волшебную фею, но однажды утром на глаза Ему попалось «Позволь мне долго, долго вдыхать аромат твоих волос, погружать в них все лицо, как страждущий в струи источника; распустить твои волосы точно надушенный платок, чтобы в воздухе затрепетали воспоминанья». И шепча волшебные слова, как заклинанье, Он искал Ее и увидел. Она покупала какие-то полевые цветы у дряхлой старушки, Он сказал: «Здравствуй, я нашел тебя!» Он шел рядом с Нею, осыпая Их путь цветами. И прохожие удивлялись цветам на асфальте, и пошел дождь, и окрепли цветы и расправили лепестки свои…
Пропал Он, пропал. Попал, как древняя кистеперая рыба латимерия, в сети. Не резвиться тебе больше, рыбина, в чистых водах Бермуд, не плыть вдоль Большого Барьерного рифа, не отдыхать в теплых водах Гольфстрима. Но кажется…
Кажется?
А может так оно и было?
Нравилось ему это, и не просто нравилось, но увлекало и радовало.
Каденция
— Нет! Не бывать этому! — орали жирные беззубые старухи, мешая в котле кипящее варево из младенцев.
— Не бывать! — вторила им мерзкая обезьяна с гнусными ужимками, высыпая из козлиного черепа жабьи бородавки.
— Нет! Не бывать! — шипели гадючьи пасти, высовываясь из котла.
— Не любить фее человека! — хихикали потные ведьмы, прокалывая серебряными иглами человеческую фигурку.
— Не любить человеку феи! — бесновались в болтах упыри и волки подвывали им.
И Он заболел и метался в бреду, Три ночи и три дня Она поила Его отварами из известных только Ей чудодейственных трав и шептала Ему только Ей известные слова.
Жив человек! И любовь Его жива!
— Не любить! — неиствовали колдуньи, мочась в костер и топча амулеты.
Страшные бури поразили беззащитную Землю. Солнце затмилось, день смешался с ночью, морок с явью.
Но жив человек! И любовь Его жива!
— Нет! Нет! Нет! — выкрикивали задыхающиеся черные ведуньи, зашедшиеся в пакостном танце вокруг костра и срывали с себя одежды, открывая дряхлые уродливые телеса. И падала нечисть на жертвенный костер.
Но трижды жив, жив человек! И любовь его жива!
© Валерий Шипулин, 2016
Один отзыв
Насколько понимаю, сие есть внутреннее переживание (от музыки, ситуации и тд). Нужно быть крайне сильным автором, чтобы заинтересовать читателя исключительно личными переживаниями. Исключительно личное мнение.