О рассказе Ники Воиновой «Птица цвета метели»
I
Лежать и смотреть в небо. Облака плывут, лесные сосны заглядывают в лицо, как жирафы. Этого она хотела.
Хотела упасть вниз, но полетела вверх.
Отчаяние обратилось ожиданием, а тело птицею.
Можно ли так любить, что любовь даёт разом счастье и отчаянье?
Можно.
Имеет ли отчаянье конец?
Имеет.
Сердце замрёт, душа откажется от тела, воспарит, взмоет ввысь сквозь клубящиеся стены и потолки, сквозь крыши и антенны, удивляясь тому, что случилось, свершилось.
Или иначе.
Сердце замирает, последний «тук» отдаётся где-то в ладони, бетонные преграды расходятся в бесконечность, небо открывается, словно море, высота обращается глубиной, и выныривает оттуда, как из реки, распугав мальков, птица белая.
II
Сюжета почти нет; он размыт так же, как размыты наши сны, эклектичные, разорванные, смутные и скомканные, словно черновики, внезапно кошмарные, до крика ночного, и вдруг — светлые, сверкнувшие утренней росой, застрявшей на согнувшихся цепких травинках.
Ожидание — единственная непреходящая ценность, исповедуемая героиней, ценность, порождённая любовью и ею же живущая. Предельное, вернее, запредельное уже одиночество, которое желает второго такого же одиночества, хочет соединения, хочет продолжения своей памяти на той дороге, что ведёт в синюю глубину без конца.
Ожидание — оно томительно и радостно одновременно; о том знает тень героини, призрачной птицею срывающейся вниз, когда нет мочи быть одной, когда крылья несут к знакомому дому. Ожидание есть и мука, и мечта, и оно та мечта, что непременно сбудется. Редкая мечта, счастливая, приближающаяся, и потому каждый сон со сложенными крыльями не в тягость, а веха на пути; каждое зыбкое виденье приближает к тому, что назвать нельзя, ибо и страшно, и желанно. И неизбежно.
III
Белое ли то чувство, как крылья птицы небесной?
Нет; на нём тени, как на плывущих облаках, одно набегает на другое, накатывая тени на землю; и тени те разного цвета, часто неопределённого, смешанного, цвета баловства на палитре, — тут хитрый, сложный импрессионизм красок, тут светлое, там тёмное, здесь охра и рыжее, а там белилами густо замазано.
Любить одну и любить другую — не много ли? Не разбазариваешься ли? Не упрощаешь ли? Не боишься ли? Когда пробьёт час, к какой из них прилетишь, удивлённый собственным устремленьем, выбором, броском последнего сердечного тука? Куда пошлёт тебя последний завиток спирали твоей, чьего крыла коснёшься перьями своими?
О боже, да ведь выбора нет!
И очищается палитра, и сыплет снег, белый, первый, из речных глубин летнего неба.
IV
В доме его, там, внизу, отчего-то пахнет снегом и легонько сквозит метелью. Май ли на дворе, июль ли горячий, сентябрь ли грибной. Зелено за окнами, а воздух кажется зимним, синим, и чья-то рука тянется к шкафу, дабы укутать шею шарфом потеплее. Тянется и опадает; отражается в зеркале изумление.
И только одна кошка понимает. Прижимает уши, изгибает спинку и шипит, обнажая клыки и указывая мордою на гостью. Рассыпаются беззвучно у щеки голубые искры, сворачивается кошка на стуле, летит ввысь та, что не знает преград. Летит снам навстречу, ожиданье сокращающим.
© Олег Чувакин, март—апрель 2019
Олег, я плАчу. Хотела пошутить о том, что сопьюсьиз-за конкурса: откупорить шампанское, попав своим рассказом в лонг-лист, пригубить пенного напитка, увидев своё имя в шорт-листе, выпить за отзыв )
Но пошутить не получается. Я плАчу! Спасибо. Как вы всё угадали???
Я выпью шампанского за ваше здоровье, Олег, за ваше зрячее сердце.
«Как вы всё угадали???»
Я просто прочитал рассказ.
Чин-чин, Ника!
За вас, Олег! )) СтОило участвовать в конкурсе только ради этого отзыва.
Ника, я вас поздравляю, и еще раз повторюсь: вы очень хорошо пишете, ваш рассказ — украшение финального списка! Тоже хочу с вами виртуально чокнуться ;) Ура!
Елена, спасибо! Победы вам в конкурсе!
У вас получился чудный дуэт: Ваш рассказ, Ника, и Ваш рассказ о рассказе, Олег. Так красиво и грустно.
Бородатый человек благодарит вас, Инна.
Инна, спасибо вам за вашу поддержку. Рассказ о рассказе — великолепен!