Первое ноября. В семь часов утра покинул мир сей Виктор Иванович Захарченко. Хороший человек. Тюменский критик, публицист, поэт, большой друг начинающих литераторов.
16 мая 1958 года — 1 ноября 2020 года. Умер не от коронавируса. От менингита. Похоронен будет в родной деревне.
Мне позвонил Андрей Шевцов. Сказал.
Не могу представить, что Виктора Ивановича нет. Вот он, вооружённый пылесосом, делает уборку в Доме писателей. Вот он принимает том Казакова в подарок — на свой майский день рожденья. А вот он на Текутьевском бульваре с двумя участниками литобъединения.
Несколько лет В. И. вёл литературное объединение в Тюмени: дважды в месяц молодые и не очень молодые люди, приучающие себя к перу, собирались в гостиной Дома писателей и читали то стихи, то рассказы. Захарченко не получал денег за руководство лито; польза же, извлечённая посетителями этого малого литературного круга, имела цену высочайшую: открытие и раскрытие себя, узнавание собственного дара, отражение его в других людях. Поверили бы в личные силы те, кто, разлепив сухие губы, дрожащим голосом под колотьё сердца в ушах прочёл впервые свои строки, сидя в пропылённом кресле или покачиваясь на шатком стуле?
В тот свой период я научился думать о читателях, писать для читателей.
Виктор Иванович служил ответственным секретарём альманаха «Врата Сибири» в лучшие годы этого издания. Во многом благодаря ему в тюменском «толстяке» публиковались и получали гонорары местные поэты и прозаики.
Первое десятилетие века. Годы, когда в редакции журналов ещё приходили бумажные письма от благодарных читателей. Далёкие люди (Тюменская область велика) говорили спасибо: за рассказ, за повесть, за стихи. Чернила на бумаге пахли этими людьми. Была жизнь.
Именно В. И. вывез безбородую тюменскую молодёжь в возрасте до 35 лет включительно на Всероссийское совещание молодых писателей, проходившее в санатории под Нижним Тагилом.
На моей кабинетной стене висит фотография в рамке: Захарченко, критик Н. Г. Кузин и тюменская молодая компания, я в том числе, у вокзала в Екатеринбурге.
Виктор Захарченко — живая часть моего литературного сознания. Совсем недавно мы с ним разговаривали по телефону. Я был в своей деревне, он — в своей. Он копался в земле, приводил в порядок грядки. Потел под солнышком. Не могу потому представить, что больше нельзя ему позвонить. Не могу представить и другое: что нельзя его увидеть.
Потому не верю в это. Это просто пауза.
Пройдёт немного времени, и мы встретимся. Там, наверху.
Водицы вскипятим, поставив чайник на Солнце.
Растворим кубики рафинада в кипятке. Ложечками позвеним, чайку погоняем.
Поговорим. Помолчим.
До свидания, Виктор Иванович!
© Олег Чувакин, 1 ноября 2020
Осенние Деды забрали с собой Виктора Захарченко, — поэт и человек в нем были равны друг другу. Иногда я ловил себя на том, что разговариваю с ним или даже спорю, просто в мыслях, когда мы давно не общались. Сам я никогда не думал в подобных категориях, но, наверное, да, у нас были с ним особые отношения…
Он не считал меня своим учеником, а я не считал его своим учителем в поэзии, но посвятил ему свою книгу стихов. Виктору Ивановичу я обязан посвящением и погружением в литературу (через литобъединение при СПР, которое он вел, и личное общение). Первой публикацией — в альманахе «Врата Сибири». Также вспоминаю мой первый литфорум молодых писателей под Н. Тагилом, куда он пригласил молодого меня и уже взрослого, но тоже начинающего прозаика Олега Чувакина… И многим другим.
Виктор Иванович, что бы там ни было, старообрядческий Рай или славянский Ирий, пусть Вам там будет хорошо. А мы здесь будем вспоминать и благодарить., чтоб через Реку Смородину успешно перешли… В таких случаях говорят: не первую жизнь знакомы. Думаю, еще свидимся.
1 ноября 2020
12 ч. 16 мин.
После таких трогательных текстов в память об ушедших людях всегда вспоминаю О. Митяева (скопировала в сети):
Он сойдет на безлюдный перрон,
На прощанье кивнув проводнице,
Оживятся вокзальные птицы,
По походке узнав — это он.
Сколько раз через этот вокзал
Он опять к суете возвращался,
Сколько раз там же шумно прощался
И в вечерних огнях отбывал.
Но сегодня никто нас не ждет,
В лужах лед, и пока не светает,
И никто на планете не знает,
Где он нынче гостит и живет.
В стылой бане затопим мы печь
И, болтая, налепим пельмени,
И земля свою скорость изменит,
Не давая событиям течь.
Из окна — лес, за лесом поле,
Падает снег на озерную гладь,
И еле слышен звон колоколен,
И воскресение, и благодать…
И от белых березовых дров
Станет каменка жаром томиться,
И попробуй поверь, что не снится
Мне cпокойная вязь его слов.
Как же вышло, что не довелось?
Мы ни разу вот так не сидели,
И не пили, и песен не пели,
Но сегодня все вдруг удалось.
И подойдут наши пельмени,
Он все расспросит — кто да чего,
А со двора стылая темень
Будет глядеть в наше окно.
И, прощаясь, он двери толкнет,
Разомлевший от пара и водки,
И пойдет потихонечку к лодке,
И домой между звезд поплывет.
А я останусь стоять на ветру,
Босиком в белоснежном исподнем…
Я поехал бы с ним хоть сегодня,
Но, наверно, пока не могу.
Вот и все. А кому рассказать —
Как в психушке примерить рубашку…
Два стакана и дверь нараспашку,
И опять воскресения ждать…
Из окна — лес, за лесом поле,
Падает снег на озерную гладь.
И еле слышен звон колоколен,
И воскресение, и благодать…
Учительница
Умерла — и нет её на свете.
Прожила, как поле перешла.
Без конца — работа, муж и дети,
Без конца — заботы и дела.
Что смогла, оставила на свете?
Всё чужие души берегла…
Рисовала стенды в кабинете,
Охраняла в школе зеркала.
По ночам готовилась к урокам,
А потом вставала на заре,
В мире гордом, подлом и жестоком
Говорила детям о добре.
Говорила — верили? Едва ли!
Но простила, памятью легка,
Тех, кто в душу ей не раз плевали,
Тех, кто лгал и мстил исподтишка.
Всех простила. Сердца не жалела,
Не ждала ни денег, ни наград,
И душа её от счастья пела,
Встретив детский благодарный взгляд.
Умерла — и нет её на свете.
Жизнь прошла, как поле перешла.
Лишь остались стенды в кабинете
Да ребячьих взглядов зеркала.
В. Захарченко
16 мая 2021 года. Виктор Иванович, ваш первый небесный день рождения.
Год.
65.