Каков шанс?

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Об авторе: Выгон Лия-Роза Соломоновна, живёт в Томске, 23 года.

---

 

Солнце французского курорта ложилось на тело мягким тяжелым покрывалом. На пластиковой табуретке возле шезлонга стояли два пустых стакана из-под коктейлей, на дне которых таял лед. Парень-уборщик не торопился подойти, и Лейлу это радовало. Она подарила сама себе этот отдых для того, чтобы ни с кем не общаться, загорать слегка под хмельком и плавать в голубом море.

Но, разумеется, ее бы обидело, если бы никто не старался с ней пообщаться. Когда солнце перестало золотить темноту сомкнутых век, девушка поняла, что над ней кто-то стоит. Она открыла глаза, чтобы убедиться, что это уборщик, но увидела именно то, что втайне ожидала: мужчину-отдыхающего.

Секунду спустя она уже не верила тому, что видит. Потому что перед ней, улыбаясь, как всегда, чуть больше левой стороной рта, в тех же пляжных шортах с цветочным узором, из-за которых выше колена он оставался белым, стоял Вильдан.

— Здравствуйте, обворожительная незнакомка, — сказал он и присел на краешек шезлонга. Его бедро соприкоснулось с ее лодыжками.

— Где-то я уже это слышала, — Лейла рассмеялась и сложила руки козырьком, чтобы получше разглядеть мужчину. Вне всякого сомнения, это был Вильдан.

— Ты преследуешь меня? — спросил он.

— Ты украл мою фразу, теперь я в растерянности, — сказала Лейла. Вильдан растянул губы в своей левосторонней улыбке, придававшей ему озорной, хотя и немного нелепый вид.

— Франция — не такая большая страна.

— Говорит человек из Польши.

— Я человек мира, — сказал Вильдан, чуть подумав.

Лейле нравилось наблюдать, как он смотрит вдаль, уйдя в себя, подбирая слова, мысленно переводя их с польского на английский. Впрочем, чем больше он начинал флиртовать, тем реже он задумывался о построении фраз.

— Надолго ты здесь? — спросил Вильдан.

— Как и в том году, на пару недель, забыть о работе, лениво поваляться. Неделя уже прошла.

— Вижу по загару, — Вильдан погладил ладонью лодыжку Лейлы.

В этот момент появился смуглый, остроносый уборщик. Он забрал стаканы с окончательно растаявшим льдом и ретировался.

— Принести тебе еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо. Пока хватит. Ну а ты? Выглядишь загорелым.

— Две недели моря и солнца сделали свое дело. Улечу через три дня. И как мы раньше не встретились? Моя вина: я ходил на другой пляж, дикий. Решил вот перед отлетом посмотреть, как здесь обстановка.

— Я тоже сначала думала насчет дикого пляжа.

— Брось, ты бы не смогла. Там не продают коктейли и нет шезлонгов, — Вильдан взялся за вторую лодыжку Лейлы, подержал их и отнял руки. Оба замолчали. Почему он улыбается именно левым краешком губ? Шумела набегающая волна. Кто-то говорил то ли по-итальянски, то ли по-испански.

 

Лейла зевнула. Вильдан что-то сказал по-польски.

— Ты ругаешься?

— Нет, глупая, я говорю, что ты — чудо.

— Каковы шансы, что ты заново встретишь человека, с которым у тебя был курортный роман год назад? — спросила Лейла больше сама себя. Но Вильдан, подумав и переведя свои мысли на английский, ответил.

— Довольно малы. Я могу расписать тебя расклады…

— Ох, Вильдан. Ты здесь на неделю больше меня. Неужели еще не забыл о работе? — Лейла пробежала пальцами по его груди. Этот жест казался ей наигранным и пошлым, но почему-то с Вильданом ей очень хотелось так делать.

— Теперь точно забыл, misiu.

Он поцеловал ее. Словно бы и не прошло года, словно это был тот же номер, в котором он впервые это сделал. И, как тогда, вкус иностранной ласки на его губах портило терпкое, неизбывное ожидание вечной разлуки. А может, именно оно придавало их банальному курортному роману страсти.

Загорелый дочерна везде, но не выше колена, Вильдан улетел через три дня. Он прощался с Лейлой легко, улыбаясь, шепча нежности. Хорошо, что он не врал, будто бы не сможет жить без нее, будто бы никого больше так не полюбит. Да, хорошо, что они не придают своему роману смехотворно судьбоносного значения. Оставшиеся четыре дня, когда Лейла открывала глаза, чтобы проверить, кто заслонил солнце, она, конечно же, видела уборщика, собирающего пустые стаканы.

 

Испанское солнце обездвиживало тело невидимыми горячими путами, так, что в голове и в пальцах пульсировало. Лейла нащупала под своим полотенцем бутылку воды, приподнялась на локте и отпила глоток. Когда рядом с ней на корточки, потому что песок обжигал, присел Вильдан, ей подумалось, что галлюцинации от перегрева все же существуют. Но они должны походить на размытый сон, а фигура Вильдана в новых, но все таких же длинных шортах, словно бы светившаяся черным от солнца за его спиной, предстала перед ней очень даже явственно.

— Kotka, это просто невозможно, — сказал он, встал на четвереньки и поцеловал ее в щеку. Тут же подскочил, отдернул руки от горячего песка.

— Да уж. Вильдан, признайся, ты все-таки преследуешь меня? Что там скажут твои цифры, я даже готова послушать.

— Цифры в шоке. Подожди, я перетащу свое полотенце сюда. С утра босиком попытался дойти до воды, chryste Panie, чуть ноги не сжег.

Загребая шлепками сухой песок, Вильдан отправился за своими вещами. Глядя на его спину, Лейла уже чувствовала соленый от слез и моря, ничем не перебиваемый вкус расставания. Встретиться даже не в другом городе, а в другой стране, третий раз подряд! Ни одна женщина не удержалась бы от мысли, что, возможно, это все-таки судьба.

 

В их очередную последнюю ночь Лейла никак не могла уснуть. Вильдан мирно сопел рядом: только протяни руку, растормоши его, скажи все, что чувствуешь! Но Лейла не могла пошевелиться. Она слушала, как поют наперебой цикады, как скрипит кровать от того, что Вильдан ворочается, как глухо стучит ее сердце.

Наутро она провожала его до автобуса, который забирал всех отлетающих в аэропорт. Вильдан шутил, подарил ей полудрагоценное колечко, расточал комплименты на польском. Прижавшись к нему, пахнущему солнцем и как будто бы домом, неважно, где, в Польше, в Америке или Испании, она твердо решила, что, если им суждено быть вместе, они встретятся вновь. И тогда ни один из них не упустит свой шанс.

 

— Песок очень горячий. Разрешите, я перенесу свое полотенце сюда?

— Да, хорошо, — ответила Лейла. Она была то ли довольна, то ли разочарована.

— И море здесь сильно соленое. Никак не могу привыкнуть, — сказал Давид.

Лейла кивнула.

Говорить с Давидом было приятно. Но Лейла не могла расслабиться, оглядывалась и волновалась. Ей казалось, что вот-вот появится Вильдан, и, увидев ее с Давидом, решит, что за этот год она кого-то себе нашла. А ведь она отказывала всем подряд, сокрушаясь и надеясь на встречу с ним. Как было глупо ни разу не обменяться контактами, и это в век технологий! В день первой встречи Вильдан сказал, что это будет их маленькая игра в загадочных незнакомцев. Лейла приняла правила этой игры. Любое времяпрепровождение с Вильданом казалось веселой игрой.

Тем временем Давид оставил Лейле свой номер, записал ее и вечером позвал девушку прогуляться по испанским улочкам.

 

Лилово-карминный закат ознаменовал собой последний день Давида и Лейлы вместе. Назавтра ей предстояло улетать домой. Пара сидела на диком пляже, на неровно объеденные края которого набегала прожорливая иссиня-черная волна. В наступающей темноте карие глаза Давида блестели, когда он смотрел на Лейлу. Он долго молчал и держал ее за кончики пальцев. Лейла поглаживала его бедро.

— Лейла… Я должен кое-что тебе сказать, — сказал Давид шепотом, хотя вокруг них не было ни души. Только плескалось излишне соленое море, год за годом беря штурмом испанскую землю, а груды острых валунов тщетно преграждали ему путь. Лейла ощутила ставшую уже привычной засасывающую пустоту разлуки. Она провела большим пальцем по маленькому круглому шраму на виске Давида, похожему на след от камешка в песке. Он рассказывал, что получил его в школьной драке.

— Лейла, я хочу быть с тобой. Ты красивая, умная, интересная, мне хочется делать тебя счастливой и заставлять тебя смеяться. Мне и самому впервые в жизни хочется быть лучше. Понимаешь… работоспособней, внимательней, привлекательней. Я чувствую, что ты делаешь меня лучшим человеком. Переезжай ко мне. Или я к тебе. Давай попробуем быть вместе.

Давид крепко держал Лейлу за руку и смотрел на нее серьезно, почти не моргая. Она видела, как поднялся наверх и опустился его кадык, когда он сглотнул. Лейла уткнулась носом ему в шею. Боковым зрением девушка различала блики на воде от заходящего солнца. Давид пах чем-то незнакомым, но очень родным, как те запахи, которые неизбежно о чем-то напоминают, но происхождение которых не можешь понять. Внезапно ее переполнило ликование. Она подумала о Вильдане, и ей захотелось возвестить желтому морю, красному небу и серому песку: «Я снова могу чувствовать так!».

— Мы ведь мало знакомы, Давид, — сказала Лейла, все сильней вжимаясь спиной в его теплую грудь.

— Лейла, но каков шанс встретить на курорте человека, с которым тебе так хорошо? — спросил ее Давид и улыбнулся, удивляясь ее непонятливости.

 

© Лия-Роза Выгон