Позвони мне

Девушка в очках, очки и любовь, рассказ

 

Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».

Об авторе: Александр ЮМ. Этот псевдоним принадлежит дуэту авторов из Харькова: Александру Юрьеву и Александру Мовчану.


 

«Любовь, комсомол и весна» громыхнула заключительным аккордом. Колонна демонстрантов, выравниваясь под бой барабанов, заворачивала в институтский двор. Порывистый ветер тут же стал выдёргивать из рук воздушные шарики и теребить красные знамёна, а провисшие было полотнища взметнули торжественные первомайские лозунги. Каштаны тоже приняли участие в празднике: за одну ночь они расцвели, чтобы наутро выстрелить белыми фейерверками и вместе с сияющим солнцем встретить тех, кто возвращался в альма-матер.

Володя приставил козырьком руку и крутил по сторонам головой, пытаясь распознать среди покидающих строй одинаково симпатичных и нарядных барабанщиц ту единственную, что вчера назвала свой номер телефона. Обычно девушки при этом почему-то глупо хихикают, жеманничают или же наоборот — изображают холодную королевскую величественность; а она просто сказала: «Позвони мне». Правда, то были совсем незнакомые девушки, а с Таней он пересекался неоднократно.

В переходе между корпусами их несло на пары встречно-параллельными потоками, и они едва касались взглядами. Как-то в столовке стояли в одной очереди, и он передал ей чистый поднос. Вместе гребли листья на субботнике, собирали в колхозе яблоки, ну а познакомились только спустя два года, прошлым летом. Тогда всех ребят с её курса спешно перекинули под Киев строить жильё для чернобыльцев, и вместо романтично-денежной практики на Севере Володя оказался в ста километрах от родного Харькова, в стройотряде, где Таня работала поварихой…

— Илья Муромец, я здесь! — Как всегда, непосредственная и весёлая, она приветливо улыбалась и щурилась, то ли из-за солнечных зайчиков, скачущих по хромированному ободу барабана, то ли из-за лёгкой близорукости. — Осталось сдать форму, амуницию и я готова.

Володя, опуская руку, тоже щурился и расплывался в улыбке. В стройотряде он задерживался после ужина на кухне, чтобы помочь перенести бидоны или нарубить дров, а потом, сидя на уютном деревянном крыльце, они с Таней говорили о любимых книгах, фильмах или просто любовались закатом; но именно сейчас вспомнилось, как они обсуждали деликатную офтальмологическую тему.

Достать более-менее не уродскую оправу удавалось лишь по блату, поэтому Танины «стёкла» прятались в сумочке, а его увесистые «окуляры» — если не в «дипломате», пиджаке или куртке, то выпирали из кармана брюк. Володя доказывал, что сложный астигматизм, снижающий чёткость картинки, куда лучше, чем её миопия, в тумане которой рыжий коротышка Гольдберг превращался в однояйцевого близнеца Алена Делона. Таня, хохоча, закрылась ладонью, а после, обуздав смех, пригрозила пальцем и строго спросила, откуда такая осведомленность об анатомических подробностях одногруппника. Нацепив Володины толстостенные «цилиндры» и «сферы», она скорчила гримасу, показывая, каким видится окружающий мир.

В общем, у них были волшебные очки, волшебное было время и настоящее волшебство могло бы произойти, если бы Таня была сама. Но рядом неизменная подруга Лера, определённо скучающая и, наверное, не меняющаяся в лице от самой щекотной щекотки. Так сказал в ликёро-водочном Серёга. Володя прихватил старого школьного приятеля для поддержки — одному с двумя девчонками ой как непросто.

— А ты, оказывается, ещё тот ходок! Классные тёлки! — Серёга смотрел в окно. Таня и Лера о чём-то оживлённо переговаривались.

— Девушки, — прошипел Володя.

— Куда поведём? В парк или на склоны? Я знаю пару укромных местечек, — Серёга или сделал вид, или на самом деле ничего не услышал и не заметил.

— Пожалуйста, одну «Солнечную гроздь» и коктейль «Диско». — Володя положил десятку на прилавок.

— А водку?! — чуть не подпрыгнул Серёга.

— Я лучше знаю!

Ещё бы не знать! Развёрнутая антиалкогольная кампания преуспела в райцентрах и сёлах, а в больших городах только росли очереди за спиртным. Когда на День строителя решили организовать дискотеку и шашлыки, Таня, Лера и ещё две поварихи из соседнего отряда наотрез отказались от местного самогона. Пока загорали, купались, играли в волейбол и карты, вяло споря, кто будет разжигать костёр, Володя тихонько исчез. С Гольдбергом, которого не отправили под Киев, а оставили при кухне экспедитором.

Гольдбергу нравилась Лера, и Володя предложил смотаться за чем-нибудь поблагородней самогона. Подумаешь, каких-то пять-шесть километров до жэдэ вокзала! Если не повезёт с попуткой, то пешком туда и обратно за пару часов элементарно обернуться — как раз к шашлыкам.

Жалкое сооружение на привокзальной площади из фанеры, шифера и решётки, защищающей стекло с трещиной, назвать магазином язык не поворачивался. На дверях этой будки с выцветшей надписью «Вино-Водка» была приклеена бумажка «Товара нет».

В буфете железнодорожного вокзала из напитков продавалось тёплое пиво, лимонад и томатный сок. Пошли в сквер, где кафе, но оно закрылось на переучёт. Оставалась последняя надежда на ресторан.

Коньяк с сумасшедшей наценкой могли позволить себе лишь гастролирующие артисты и жулики, поэтому Володя с Гольдбергом купили шампанского. Ящик. Дюжину бутылок весом с пудовую гирю, не меньше.

— Гусары, блин! — Гольдберг вытер платком выступивший на лбу пот и помог Володе перекинуть на другое плечо раздутую спортивную сумку.

Они проторчали бы на остановке ещё чёрт знает сколько, пока согнутая едва не до земли бабулька, ведущая козу, не сказала, что автобусов сегодня уже не будет. Пришлось идти пешком.

— Но мы же предполагали такой вариант, — отвечал терпеливо Володя, хотя устал от бесконечного нытья Гольдберга больше, чем от неудобной сумки, больно тыкающей бутылками под рёбра, и пыли, летевшей с обочины в нос, горло и уши.

— Лор-пыль какая-то, полезная, наверное, — усмехнулся, чихнув, Володя и набрал максимальный темп ходьбы.

— Как думаешь, командир отряда нас не выгонит? Всё-таки продуктовая касса. — Коротконогий Гольдберг то забегал вперёд, то отставал и придерживал Володю за локоть.

— С зарплаты отдадим.

— Чьей зарплаты?

— Твоей, конечно. Ты же материально ответственное лицо? — Володя сделал своё лицо недоумённым, и лицо Гольдберга, конопатое под стать волосам, начало стремительно сереть. — Не бойся, я пошутил. И сегодня мы гуляем!

И они гульнули. Шампанское произвело фурор. Не только у девушек. Сочетание в меру перчённого и прожаренного мяса с тончайшим вкусом брюта, волею судьбы задержавшегося в провинциальном ресторане, вышло отменным. Оно и понятно, ведь это было настоящее сухое вино, пусть белое и с пузырьками; а шашлык удался на славу, потому что его готовили ребята с Кавказа.

И всё бы ничего, но возле Тани пушил перья и активно расправлял крылья комиссар соседей Куликов. Володя не считал себя Таниным ухажёром. В принципе, теперь ничьим ухажёром. Совсем недавно от Серёги он узнал, что одна его знакомая, а если поточнее, то Серёга сказал: «Ну ооочень хорошая знакомая. Та, что учится в педагогическом на ин-язе. Так вот — она выскочила замуж». Как обухом — раз! И нет прошлого, в котором они практиковали диалоги на французском и по-французски целовались. И нет будущего, в котором он делает хорошей знакомой предложение. В некотором роде рационализаторское — как в «Служебном романе», хотя сейчас настроение было такое, что предложение дона Карлеоне выглядело предпочтительней. А тут, как специально, Куликов устроил показное токование вокруг Тани.

Володя, что называется, не на шутку завёлся. Набирая обороты, так же разухабилась дискотека, и костёр, взметающий ввысь пламя, плясал как шаман, входящий в транс. Заряженный энергией музыки и огня, Володя танцевал, выбрасывая взмахами рук осколки разбитых грёз. Мотая головой, он стирал из памяти всё, что связывало с хорошей знакомой, в итоге ставшей не такой уж хорошей.

И вдруг Володя ощутил неведомую силу, дающую лёгкость и задор. Он словно переродился. Но, как будто в отместку за избавление от душевных страданий, в магнитофон вселился голодный козлоногий зверь и зажевал несколько метров плёнки из кассеты с забойными «Моdern Тalking» и обожаемыми всеми девчонками итальянцами. Володя, пылая жаром после отчаянного танца, решил освежиться шампанским. И освежился. До первых признаков эйфории.

Пока то да сё, размотали-смотали плёнку, почистили-протёрли валы и ролики, нажали «play» — и по всей округе вырубило свет. Если в деревне отключается электричество, это надолго.

Принесли портативный радиоприёмник. На коротких волнах удавалось поймать кое-что новенькое из зарубежки, но звук прорывался, как корабль сквозь шторм. В диапазоне средних и длинных волн транслировались новости, художественные чтения, народные песни, а радиостанция «Маяк» традиционно крутила советскую эстраду и залежалые хиты. Паузы между танцами растягивались до зевоты, и народ помаленьку пошёл укладываться на боковую.

Костёр медленно угасал.

Володя, накручивая колёсико рижского «VEFа», с первых нот узнал «Et si tu n’existais pas» Джо Дассена и тут же по-гусарски (брют освежил-таки до полной эйфории) пригласил Таню. Как положено, с кивком и щёлканьем каблуками. Воображаемыми. Володя на дискотеку обул парадно-выходные кроссовки под цвет новых джинсов. То ли московские «адики» и фирменные «Моntana» с металлическими молниями, застёгивающими задние карманы, то ли внезапная Володина галантность, то ли всё, вместе взятое, произвели на комиссара Куликова неизгладимое впечатление, и он не понял, как из-под его клюва (нос-то длинный), упорхнул объект обожания.

Володя уверенно вёл Таню в танце и, понизив до дассеновского бархата голос, переводил с французского:

 

Если б не было тебя,

Ответь мне, для чего мне жить.

Без надежд, без потерь, без тебя,

Без любви во мгле бродить.

 

Володе на мгновение показалось, что среди теней, круживших вокруг догорающего костра, мелькнул неясный силуэт. Внезапное видение смутно кого-то напоминало.

 

Если б не было тебя,

Ответь мне, для кого мне жить.

Для всех тех, что ласкал не любя,

И кого хочу забыть?

 

Неужели явился незваный гость — призрак стёртых воспоминаний?

 

Если б не было тебя,

Стал бы просто точкой я

Средь людей и слезинок дождя,

Ощущал потерю б я,

Ты мне нужна всегда.

 

Призрак метался в окружении искр, взлетающих в последнем рывке к звёздам, мерцающим в небе.

 

Если б не было тебя,

Как жить, меня хватает дрожь.

Делать вид, что блажен, счастлив я

Без тебя, но это ложь.

Если б не было тебя,

Я, кажется, теперь узнал,

Тайну жизни, как быть без тебя,

Я себе тебя создал.

Смотрю в твои глаза…

 

Призрак исчез вместе с дымом погасшего костра. У Володи звенело в голове и кружилось перед глазами.

Серёга пихнул его локтем:

— Приехали, очнись!

Володя, приходя в себя, хлопал ресницами. День действительно выдался длинным.

К тому времени, когда Серёга и Володя вышли из ликёро-водочного магазина, девушки купили сладкого, и они отправились к Тане домой, где в обстановке, близкой к официальной, цедили разбавленный столовым вином немного приторный коктейль и пили чай с пирожными. Серёга изо всех сил юморил, девушки вежливо хихикали. Потом приходили-уходили поочерёдно Танины родители и её брат, что никого абсолютно не раскрепощало, и непонятно, сколько ещё просидели бы, как вдруг этикетка коктейля чуть ли не подмигнула. Диско! И они поехали в общагу на дискотеку.

Вахтёрша, цербером став на пути, и не думала их пропускать. Ни уговоры, ни подоспевший на выручку «конвой» знакомых дружинников не помогли — вредная старуха упрямо твердила: в гости по паспортам. Ах, не взяли?! Ну и что, что на дискотеку, а не в гости? Проход через вертушку? Вот и предоставьте пропуск в общежитие. Согласно инструкции!

Тогда они пошли в Молодёжный парк, однако в кафешках не было свободных столиков. Праздничное настроение давно испарилось вместе с невинно малыми винными парами, к тому же Лера ловко отбрила Серёгу, в точности, как Гольдберга в стройотряде, и он попёрся с Володей провожать Таню.

А с Гольдбергом тогда пострадал и Володя. Ну, как пострадал? Состоялся разговор с комиссаром Куликовым, короткий и ёмкий. Комиссар нахохлился, выпячивая грудь и выдвигая претензии первого кулика на болоте. Володе стало смешно, глядя на карикатурную фигуру, и одновременно стало печально, потому что, общаясь всего ничего с Таней, понял, что знает её лучше, чем бывшую хорошую знакомую. Поэтому он послал Куликова на три известных буквы и затем напился. Самогона. С Гольдбергом. Тот стенал по-есенински, что его не любят, не жалеют. И разве он немного не красив? А Володя орал «Ой, мороз-мороз…», затаскивая товарища по несчастной любви на крышу блок-комнаты, не доехавшей до стройплощадки по причине заводского брака.

Любовь не всегда заканчивается браком, имея скрытые дефекты, горько усмехнулся Володя. Казалось, что она навсегда покинула его, но странное чувство не отпускало. А что, если любовь где-то рядом? Он видел её отблески в Таниных карих глазах. Но это, скорее всего, только показалось.

Или всему виной лукавые солнечные зайчики?..

Когда они вышли из вагона метро, Таня сказала:

— Дальше пойду одна.

Протянув Серёге руку, улыбнулась:

— Спасибо за компанию!

Володю она поцеловала в щёчку и шепнула:

— Позвони мне.

Он позвонил спустя час и предложил встретиться на следующий день у входа в зоопарк. И они встретились.

— Это свидание? — спросила Таня, принимая пышный букет из красных и жёлтых тюльпанов.

— Да.

— Но почему здесь?

— Надо глянуть на пернатых. Хочу кое-кого к ним подселить.

— Намекаешь на Куликова?

— Ну да. Как-никак — важная птица.

— Но ты же его посылал совершенно в другое место!

— Это, чтоб наверняка, но он, похоже, к тебе вернулся… из тёплых краёв.

— У тебя устаревшие данные. Я с ним рассталась.

— Отлично! Идём к бегемоту, тут, по-моему, недалеко.

— Почему именно к нему?

— Бегемот много жрёт, оттого толстый и некрасивый. Не мигрирует, потому что ленивый. Так что, если он тебе понравится, это быстро пройдёт.

— А ты, какой?

— В смысле?

— Похож, на кого? На какого зверя?

— Хорошо, что не на животное… Я — болван обыкновенный. Из семейства лопухов подслеповатых. Чуть тебя не проморгал.

— И я не лучше. Куда смотрела?..

— Значит, мы созданы друг для друга?

Они поцеловались почти по-французски, надели свои неказистые очки и, обнявшись, направились к старому зданию с надписью огромными буквами «БЕГЕМОТНИК», которую видно за сотни метров без всяких диоптрий.

 

© Александр ЮМ

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Позвони мне»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

4 отзыва

  1. Забавно и оригинально: розовые очки влюблённости))) Очень симпатично читалось — за исключением примет комсомольской юности. Даже я, взрослый человек, их не помню. А молодым вообще будет скучно, хотя я думаю, что такой рассказ — без «примет» — им бы понравился.

    1. Да ладно, Инна! Память, конечно, штука избирательная, но приметы в повествовании дают так называемый сеттинг. Любопытно, а как вы представляете рассказ? Он и она. Неизвестно где, неизвестно на кой?)))

Добавить комментарий для Александр ЮМ Отменить ответ

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.