Графоман или писатель? Первоклашка или гений?

Писатель отличается от графомана прогрессом. Рост писателя виден по его текстам: ранним и зрелым. Развитие уникального стиля указывает на талант. Графоман — застылая функция; он навеки первоклашка.

Олег Чувакин

Человек. Автор. Редактор. Пишет себе и людям

Разница между писателем и графоманом

Договоримся не использовать понятие «графоман» в медицинском (психиатрическом) смысле. Будем применять его в разговорном, обиходном значении. Так это слово используют обыватели или начинающие писатели, говорящие о себе: «Графоманю потихоньку».

Вычислить разницу между графоманом и писателем поможет сравнение. Музыкальное.

Пузочёс и графоман. От гитары к литературе

Есть гитаристы, а есть пузочёсы. В музыкантской среде бытует и другое слово, хлёсткое: гитарасты.

Суть вопроса вот в чём: пузочёсы бренчат, гитаристы играют. Первых много, вторых мало.

Послушаем гитариста:

Графоман или писатель? Первоклашка или гений?

Мы послушали Эдсона Лопеса из Бразилии. Кстати, токкату и фугу Баха он исполнил в своём переложении.

Пузочёсов слушать мы не станем. Это вредно для слуха и нервов. И для души вредно.

Сила рук и сила воли. Упражнения длиною в жизнь. Научиться и переучиться

Гитарист начинается с постановки правой руки. Очень сложно добиться расслабления пясти при активно работающих пальцах. Пясть висит неподвижно над струнами, а пальцы в бешеном темпе работают. Одна половина кисти нежится в покое, другая вкалывает.

Правая рука поставлена тогда, когда достигнута полная релаксация пясти при интенсивно действующих, шагающих по струнам пальцах; когда это состояние воспроизводится естественно, само собой, без умственного напряжения.

Постановка руки занимает полгода, а то и год у ребёнка лет девяти. Приучение кисти к тонкой работе на струнах требует ежедневных упражнений, требует терпения и выносливости. Необыкновенный детской выносливости. И требует понимания — личного ответа на личный вопрос: зачем мне это нужно?

Примерно один из двадцати маленьких учеников выдерживает год такого труда. Примерно один из тысячи становится позднее сносным гитаристом. Примерно один из… Впрочем, на этом уровне сопоставления и пропорции уже неуместны, числа с рядами нулей ни к чему. Сергей Орехов один. Ида Прести одна. Джулиан Брим один. (Забегу вперёд: параллели с литературными классиками мирового уровня проведите сами.)

У подростка лет пятнадцати, ранее по-любительски тренькавшего на гитаре, процесс научения правой руки отнимет меньше времени — месяца четыре. При условии интенсивных ежедневных упражнений. С силой воли и пониманием у 15-летних подростков дело обстоит лучше, чем у 9-летних детей. Целеустремлённый мальчишка и настойчивая девчонка, заглядывающие в будущее, через труд открывают магию струнного инструмента.

Задача осложняется тем, что подростку, прежде бренчавшему, а теперь решившему заиграть, приходится переучиваться. Приходится забыть всё, что играл раньше; забыть, как играл. И начать с того, с чего начинают мальчики и девочки в первом классе музыкальной школы. Начать с хождения по струнам. Это даже не исполнение гамм. Это начальные упражнения на открытых струнах, удары апояндо да тирандо и слежение за пястью в покое. Гаммы будут потом.

Так, с азов, начинается обучение заново. Далеко не все его выдерживают; до релаксации руки добирается меньшинство. Соотношение примерно то же, что и у девятилетних детей. Часть таких поздних учеников к тому же понимает, что в 15—16 лет учиться игре на инструменте поздновато. Другая часть попросту сдаётся, отступает перед утомительным трудом, перед необходимостью жестокой самодисциплины: упражняться по три-четыре часа каждодневно — задание не для слабаков. Выходных, праздников и отпусков тут не предусмотрено. Будущая жизнь представляется музыкальной каторгой.

Не спешите заказать редактуру. Не швыряйтесь деньгами. Сначала покажите свой рассказ или отрывок романа

Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.

Покажите

Что до пузочёса, сколько бы ему ни было лет, то он бренчит по-старому. Он не переучивается. Дойдя до какого-то низового уровня, он застревает на нём и продолжает теребить струны деревянной рукой. Ни беглости, ни координации, ни ровности, ни тем паче музыкальности ему не добиться. Но он к тому и не стремится.

Напрашивается параллель с графоманом. Он, как прежде, просто пишет — читай: бренчит. «Графоманю потихоньку», — признаётся он. Он мог бы сказать о себе и помягче: я любитель. Сути это не меняет.

Писатель доводит своё мастерство до того уровня, который неведом и ему самому. Поднимает до той виртуозности, которой он и не подозревал в себе лет десять тому назад.

Такова разница между графоманом и писателем, между пузочёсом и гитаристом.

Графоман бренчит, не переучивается. Он статичен и стабильностью своей доволен. Писатель постоянно собою недоволен и переписывает себя нещадно. Так же недоволен собою гитарист и потому упражняется всю жизнь.

Понять это извне, из объяснений нельзя; это постигается, переживается внутренне.

Графоман от писателя отличается так же, как первоклассник музшколы от концертанта

Писатель отличается от графомана стилем. По стилю письма с первых строк ясно, кто перед вами: писатель или графоман.

Довольно нескольких абзацев, чтобы поставить неприятный литературный диагноз.

Талант узнаётся по живым словам и живым героям. Страниц больше нет, автора больше нет; есть проникновение по ту сторону.

Точно так же отличается первоклассник музыкальной школы от гитариста-концертанта, лауреата международного конкурса где-нибудь в Барселоне или Риме, конкурса со строгими академическими правилами, где вся публика — сплошь гитаристы да гитарные мастера.

От первоклашки ждёшь, когда он собьётся. И он сбивается.

Талант же распознаётся по летящим пассажам, по кантилене, по певучим легато и арпеджио, играемым с ровностью метронома.

Талант распознаётся там, где человека уж как будто нет, а есть одна музыка.

Как из графомана стать писателем?

Может ли графоман вырасти до писателя? Гадкий утёнок вон в лебедя превратился!

Чтобы стать гитаристом, человеку требуются длинные гибкие пальцы. Требуются крепкие, не ломкие ногти на пальцах правой руки. Ещё ему нужны чувство ритма, музыкальный слух, усидчивость, многолетнее терпение, страшное упрямство и умение заглянуть в космос. Если этого нет, не будет и гитариста.

Чтобы пузочёс мог стать гитаристом, ему придётся переучиться. Ему придётся снова пойти в первый класс. Чувство ритма, слух, усидчивость, терпение и упрямство при этом не отменяются.

Чтобы стать писателем, человеку потребуются знание языка и воображение — слагаемые таланта. Ещё ему понадобятся чувство юмора, чувство ритма фразы, литературный слух, многолетнее терпение, страшное упрямство, понимание жизни, образованность, склонность к анализу и синтезу, писательская философия и взгляд в космос — сквозь галактики и чёрные дыры. Список знакомый, но расширенный. Всё это в сумме проявит личность литератора — могучего демиурга, миры творящего.

Чтобы графоман мог стать писателем, он должен вырваться за омертвелую границу застоя и проложить себе дорогу. Он должен переучиться. Пойти в свой первый класс. Набрать охапку пятёрок в дневник. Испытать себя через труд.

Гитарист, поставивший правую руку, переходит во второй класс музыкальной школы. Взрослый пузочёс, поставивший правую руку и интенсивно прозанимавшийся год, исполняет в хорошем темпе не только этюд «Ручеёк», но играет и репертуар посложнее. Может быть, «Милонгу» Кардосо. До «Чардаша» Монти ему пока как до Сириуса.

Графоману следует проверить способности к письменной речи. Проверить воображение. Проверить свою обучаемость: сравнить написанное сегодня и пару лет тому назад. Есть разница? Нет? Графоману следует ответить на главный вопрос: куда идти, к чему стремиться? Кем он видит себя в литературе? Зачем туда ломится?

Облегчи книжные полки. Впусти небо в дом свой

Здорово, когда пузочёс восхищается Сергеем Ореховым. Значит, он понимает, на кого равняться. Понимает, что к старому возврата нет, что впереди только новое, иное. Понимает, что заниматься надо ещё больше. У него не зависть — у него желание научиться. Освоить тремоло квинтолями.

Здорово, когда графоман, листая старые распечатки, признаёт свои первые писательские упражнения никуда не годными. Замечательно, когда он сдаёт в макулатуру Стивена Кинга с приятелем его Страубом и открывает для себя мировых классиков. Это и есть прогресс; это переход на вторую ступень, на следующий уровень обучения.

А ступеней этих не счесть. Они до неба видны; они в облаках теряются.