Типичные ошибки начинающих авторов

Горилла, кость, конец человечества, язык людей умер, автор, писатель, литература, ошибки

Типичные ошибки начинающих писателей. Грех насилия над языком, совершаемый авторами будто по групповому сговору.

Олег Чувакин
Олег Чувакин
Человек. Автор. Редактор. Пишет себе и людям

Эта статья открывает цикл бесплатных материалов, классифицирующих ошибки начинающих, а также продолжающих литераторов, застрявших на начальном этапе. Цель цикла — сгруппировать и показать на примерах типичные ошибки, с руками и ногами выдающие дилетанта: от искалеченной грамматики и оригинальничанья в стиле до неверного отношения к делу. Задача — помочь неопытным прозаикам увидеть огрехи и стратегические промахи, которые допускают их собратья по перу и клавиатуре. Изучение чужих грешков выведет авторов на путь избавленья от собственного литературного неряшества.

1. Качая головой женской беспечности. Одеть на себя убожество и пройти по экрану телевизора

Сокрушённая лексика и изувеченная фразеология. Хромая логика и кривые факты. Испорченная орфография и сучковатый синтаксис. Сочинения, вызывающие у читателя желание поскорее распрощаться с автором.

Памятуя о теме статьи и её форме, я постараюсь быть максимально кратким и выделю типичные огрехи, встречающиеся у разных авторов и отражающие ту легко узнаваемую манеру письма, что как бы превращает многих авторов в одного. Таким образом, в примерах и пояснениях к ним не будет уникальных (по-русски: неповторимых) грешков, которые присущи некоторым ярким индивидам и представляют собою исключения, из общего ряда выпадающие.

Размахнись девушкой. Как разделаться с фактами и наступить на горло логике

«Волосы мягкие торчат…»

Три в одном: писатель, редактор, литобработчик
Олег Чувакин выправит, обработает, допишет ваши рассказы, сказки, повести, романы; робкие наброски превратит в совершенный текст. 30 лет практики (с 1994). Олег разберёт ваши ошибки, промахи и недочёты, даст полезные советы и научит им следовать. Поднять слабый черновик до подлинно литературного уровня? Будет сделано!

Мягкое не торчит.

«Старуха просиживала на скамейке у подъезда дни напролёт и всякий раз, когда они проходили мимо, одаривала их широкой улыбкой своего беззубого рта».

Дни, идущие мимо. Улыбка рта.

«Мила поняла, что она могла бы стать артисткой и идти по экрану телевизора, как они».

Ходьба по экрану.

«…жён, вдовевших с каждым разорвавшимся снарядом».

Рассказ о многомужестве?

«В корчме, битком набитой острыми взглядами и проворными руками».

Фрагмент картины сюрреалиста!

«…военные торопливо оседлали коней, вонзая шпоры, не жалели плетей».

Author picture
Не спешите заказать редактуру. Не швыряйтесь деньгами. Сначала покажите свой рассказ или отрывок романа

Кому показать рассказ или роман? Писателю! Проверьте свой литературный талант. Закажите детальный разбор рукописи или её фрагмента.

Сложная процедура седлания коней садистами.

«…запрокидывал бритую шею, собирая жирные складки, заряжал пистолет…»

Шея живёт самостоятельной жизнью, отдельно от головы. Неужели такие акробатические трюки необходимы для заряжания оружия?

«…что он обязательно застрелиться, если сдержит слово».

Во-первых, -тся. Во-вторых, шиворот-навыворот. Пишите просто: «…что ему не повезёт и револьвер непременно выстрелит».

«…курком вверх».

Револьвер всегда держат курком вверх, а спусковым крючком вниз. Что тут необычного, зачем автор делает на этом акцент? Оказывается, он путает курок со спусковым крючком. Ошибка, настолько распространившаяся у нынешних сочинителей, что я признаю её типичной.

«…из 3,5 бойцов в строю осталось только 300».

Ответ двоечника на уроке арифметики.

«В одной только России миллиарды людей, так что количество моих оппонентов ничтожное».

Миллиарды россиян, ау!

«Вечером я наполнила уличный умывальник свежей водой, чтобы она согрелась…»

Ночь холоднее дня. Вода ночью не согревается, а охлаждается.

«Он покачал головой женской беспечности…»

Сей волшебник слова превратил дательный падеж в родительный. Вышла несуразица: на мужских плечах выросла голова женской беспечности.

«Ведь суть-то, корень-то жизни, толкует отрешенный вид…»

У одного сочинителя герой качает головой беспечности, у другого отрешённый вид толкует. (Цитаты взяты из публикаций разных авторов.)

Стать писателем за два часа?

Всего один урок. С вашим текстом. Вы и писатель. Больше никого. За 120 минут вы научитесь избавляться от типичных ошибок в сюжете, композиции и стиле. Закрепив полученные навыки, вы сможете обходиться без редактора.

«Все работали более или менее быстро, отмеряя руками привычные роботообразные движения».

И как они отмеряли руками движения собственных рук?

«…истошно, со знанием шофёрского дела, заскрипел тормозами его пыльный недруг — КамАЗ».

КамАЗ заскрипел истошно, со знанием дела? Водитель знает дело, но не КамАЗ.

«С каждым вдохом заплесневелый воздух, которого здорово накушались лёгкие за день, покидал богатырскую грудь Иваныча».

Обычно воздух покидает лёгкие при выдохе.

«Подвернулся стул, иначе я сел бы на пол: их не было».

Чужие среди нас.

«У меня не было времени подумать, почему она здесь, как будто её не могло не быть».

Похоже, у автора тоже не нашлось времени подумать.

«Зуб торчал только один, спереди…»

Автор, покажите стоматологу зуб, торчащий сзади!

«Хорошо иметь зычный голос с заточенными металлическими нотками, которыми очень удобно срезать с людей плату за проезд».

Голос с нотками? С заточенными? Которыми удобно срезать плату? Отчего бы не написать так: «Неплохо бы иметь надменный голос со стальным призвуком. Такой, от которого волосы на голове встают дыбом. Стоит рявкнуть — и трясущиеся руки пассажира сами собою лезут в кошелёк»?

«И действительно, зачем он сделал такой понимающий вид на этой фотографии на всеобщей обложке?»

«Портрет Дориана Грея», продолжение?

«Он видит в шапочке проделавшую долгий путь логику его интеллигентности, которая нашла скромный вызов…»

Здравствуй, шапочка, ты моя логика!

«Когда протискивался в лаз, бинта не слышал…»

Батюшки, бинт заговорил!

«И стоят рядом, отдельно от него, когда уже над ним их скорый холм».

Аминь.

«…как выразить стометровое отстояние одинокого фонаря на дальнем подземном переходе пустой улицы?»

Не надо выражать. Рождённый ползать летать не может.

«…исторгнутая оттуда боль скажет слова новизны».

Другой вопрос, что скажет читатель. И критик. Игорь Дедков в дневнике (1993 г.) написал как раз на эту тему:

Энтузиасты разрушения своим криком и грохотом, торжествующим визгом постарались заполнить всё печатно-визуальное пространство.

«Должны же они понять закодированные то спазмом, то невнятицей языка слова, которые искажены уже самим криком в дыру (с отбрасывающей вспять звуки акустикой), — они должны расшифровать и понять, кто же, если не они».

Похоже, автор зашифрованного текста наконец-то обратился с мольбой к читателям.

«Чтобы родить тебя, нужны двое, а чтобы умереть — один».

Умри тебя!

«В чужой комнате ты должен опорожнить себя для сна. А до того, как опорожнил, то, что есть в тебе, — ты».

Лучше это сделать в туалете. Там философская теория сблизится с практикой.

«Как только Темпл вышла на лестничную площадку, из тусклого света у двери мисс Ребы выкатились глаза Минни».

По-моему, не страшно и не смешно. Триллер не получился. Страшилка из советского народного творчества нравится мне куда больше: «Маша в лесу собирала малину / И наступила на ржавую мину. / Долго я буду помнить во сне / Её голубые глаза на сосне». В рифму и запоминается с первого прочтения.

«Эта и другие разноцветные мысли вместе с обрывками долетевшей песни скакунами проносятся по нечёсаной голове Жоржа».

«Мои мысли, мои скакуны, / Вас пришпоривать нету нужды…» Как верно заметил тот же поэт-песенник, «безумие ветров хмельных».

«И тут кто-то с такой силой втолкнул её сзади в прихожую, что девушка от толчка со всего размаху врезалась в голень бандита…»

Втолкнул… от толчка — и со всего размаху! Девушки, не теряйтесь в сложных ситуациях. Размахивайтесь собой!

Не доехав до места встречи, в его джип врезалась пулемётная очередь. От презрения к языку до неуважения к редактору

«Чё вы меня грузите какими-то ошибками? Достали со своей лексикой и морфологией-фразеологией! Короче, мне наплевать. Я не редактор и не корректор! Это их работа — вот пусть и исправляют!»

Такова несгибаемая позиция типичного современного литератора. Он объявляет своей задачей сюжет, а правописание и стиль считает чужой работой. Буковки исправляют и запятые пусть расставляют редакторы, они специально для этого сидят в издательствах и журналах. Так думают не только молодые писатели, но и писатели в возрасте за шестьдесят, которым во времена СССР повезло с редакторами и повезло издать при участии последних несколько книг. Теперь эти несчастные авторы написать ничего не могут: редакторы почти вымерли, равно как и настоящие литераторы.

Точно такой же позиции придерживаются и журналисты, перекладывающие собственную грамотность, а заодно логику на плечи корректора и редактора и даже обвиняющие их в собственных ошибках (это последний писк моды, дамы и господа!). Отсюда, из неуважительного отношения к работе редактора и презрения к родной речи, и вырастают дикие, безумные убеждения-перевёртыши. Отсюда и кривой стиль многочисленных строчкогонов, и повальная безграмотность работников прессы и телевидения, и книги, изданные с сотнями и тысячами ошибок и опечаток. Труд корректора обесценился. Да и кому он, право, нужен, корректор, этот упрямый искатель ошибок, когда безграмотны все: от хозяев издательств до потребителей их продукции?

«…на сумму не меньше пятиста долларов».

Числительные — вечная беда начинающих авторов. Пятисот!

«…в размере шестиста».

Шестисот.

«…речь идёт уже не о трехсот, а о гораздо меньшем…»

Трехстах.

«Отряд у них получился небольшой — 5 человека».

Пять человек.

«…резких лучах, перерезавших…»

Резких… перерезавших — тавтология. Тавтология — ещё одна из примет коллективного стиля (термин мой) нынешних авторов.

«…скатывались по крутому скату…»

Скатывались… по скату. Зри в корень, автор!

«Вокруг царило остекленелое пространство медицинского пространства».

Ошибка на ошибке сидит и ошибкой погоняет. «Пространство» не может «царить». Фразеологическая ошибка. Царит тишина. И что за «остекленелое»? В довесок супертавтология в канцелярском родительном падеже: «пространство… пространства».

«Телефонный звонок продолжал трезвонить… Телефонный звонок звонил ещё громче и настойчивей, но я не находил в себе сил, что бы подняться…»

Тавтологический и логический кошмар; «что бы» = чтобы, орфографическая ошибка.

«Снег, как белоснежный саван, покрывал всё вокруг».

Снег сравнивается с белоснежным саваном. Сравнение со сравнением! Поразительная тавтология.

«Из какой уверенности он так уверен?»

Искусство тавтологии без границ.

«Они полны знанием, которое люди знают…»

Повторение — мать учения? Увы, мучения!

«Я ждал его с набором ожиданий, с готовностью внести беднягу в одну из бесполезных таблиц, на которые для большей уверенности раздробил мир».

Один ждал с набором ожиданий, другой уверен из уверенности, а третьи полны знанием, которое знают! Не подумайте, что все три фразы взяты из произведений одного автора. Авторов трое. Зато манера повествования одна.

В душу мою давно закралось подозрение: весь постмодернизм писан одним-единственным человеком. Все сочинители этого сорта одержимы одним мелким бесом, а у одного мелкого беса больше одной манеры самовыражения быть не может.

«…не одену на себя это убожество, пусть даже из лучших магазинов. Уж лучше я одену джинсы!»

Дважды «одену» вместо «надену». Упорный, однако, автор!

«По своей манере ходить был он несколько более высок и худ, чем на самом деле».

Зачем же глумиться над родным языком? Можно написать ясно: «Из-за своей манеры ходить он казался более высоким и худым, чем был на самом деле».

«Вы можете оценить сюжет по принципу «нравится — не нравится», можете найти орфографическую ошибку, но вряд ли сможете капнуть глубже».

Копнуть, господин писатель, член союза писателей. Капают валерьянку.

«…осторожно наполняя вино в бокал…»

Наполняя вином бокал.

«Хлопнула, заскрепев калитка».

Заскрипев! Проверочное слово «скрип», а не «скрепа», несмотря на известное пристрастие демоса к последней. Вдобавок пропущена запятая. И потом, калитка уже отскрипела, коли хлопает. «Заскрипела и хлопнула калитка» было бы точнее.

«Бессеребренница».

Бессребреница. Господа двоечники, когда вы научитесь пользоваться хотя бы словарём текстового редактора?

«Локаничность, точность в выборе образов и эпитетов, полная идейная законченность. Великолепно!»

Лаконичность.

«Если позволительно так сказать, то классность и мастерство на лицо».

Налицо.

Как видим, писатели XXI века, а заодно ценители таланта этих писателей орфографию в грош не ставят. От разрушения правописания сочинители переходят к словотворчеству, сближаясь, по-видимому, с футуристами:

«Прошу отнестись к нему серьёзно — поскольку данная информация предназначена конфединцеально авторам…»

Конфиденциально!

«…прочая экзенстиальная чушь…»

Экзистенциальная!

«…каково писателю или философу? Да ещё наделённого талантом…»

Наделённому! Несогласованные члены предложения — ещё одна типичная ошибка.

«…кроме одного художника, тоже изрядного выпивоху…»

Выпивохи!

«Читая современную литературу, у меня появляется мнение…»

«Глядя на эти доказательства, это даёт ему серьёзные основания думать…»

«Глядя со стороны, нам страшно везёт».

«Не доехав до места встречи, в его джип врезалась пулемётная очередь».

Ошибка шляпы (нелепое смешение двух действий: основного и дополнительного, ломка субъекта, подмена персонажа шляпой), высмеянная Антоном Чеховым в «Жалобной книге», дожила до наших дней и прекрасно себя чувствует.

Я обнаруживаю подобную ошибку примерно у каждого второго автора. Если б можно было применить к ошибкам определение «классические», я бы применил.

В наши печальные дни не только писатели или журналисты, но и те, кто взял на себя труд указывать им на ошибки и ляпы, пускают «шляпу» в народ. К примеру, один популярный деятель, ядовито критикующий литераторов за их ошибки, откровенничает на своём Youtube-канале:

«Читая такое, мне кажется, что я смотрю какую-то литературную раскраску».

Поправить легко: «Читая такое, я будто смотрю литературную раскраску».

Суть да дело, суть да дело — превратился в изувера!

«…вставляет палки в процесс».

Неудачная попытка стать Кафкой.

«…как лист осенний, гоняемый служебной необходимостью из огня да в полымя».

Пожар из осенних листьев.

«…окончательно изуверился в успехе».

Разуверившийся человек превратился в изувера.

«…негоже сумяшеся…»

Ничтоже сумняшеся.

«…язык зачесался повернуться к говорящим».

А представить описанное действие автору слабо? Уж не змеиный ли язык у персонажа?

Язык зачесался — фразеологизм. Когда язык «чешется», очень хочется что-то сказать. Повернуться — действие иного рода, относится к человеку, а не к его языку.

«…приложить некоторую долю находчивости в общении с ним, и терпения».

Правильно: «…проявить находчивость в общении с ним и запастись терпением». Две фразеологические ошибки в одном предложении.

«А пока суть да дело…»

Эта вольная замена компонента фразеологического сочетания настолько распространилась, что правильный вариант изжит почти повсеместно. Суд да дело!

Размашистый Ваня у фонтана жажды. Одно-единственное точное слово? Да что он понимал, ваш Флобер!

«Размашистый Ваня тоже скучать не давал».

Человек не может быть размашистым. Размашистый — это о движении. О жесте руки, о почерке.

«…ступни 46 размера в драных шлёпанцах тупо парили в пространстве».

Ступни могут парить остро? Или умно?

«…вспомнив стюардессу в самолёте, приторную, как те маленькие конфетки, которые она раздавала при взлёте».

Кто-то попробовал стюардессу на вкус?

«Жажда жизни хлестала…»

Жажда хлестала? Жажда ассоциируется не с потоком, а с иссушением. Вода может хлестать, а жажду обычно испытывают. Автор собирался сказать: «Жизнь бурлила, кипела», но решил соригинальничать и сгубил текст.

«…тысячи радуг раздвинут облака смешливыми <…> красками…»

Смешливыми? То есть такими красками, которые легко рассмешить?

Флобер учил Мопассана:

Какова бы ни была вещь, о которой вы заговорили, имеется ТОЛЬКО ОДНО СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ, ЧТОБЫ НАЗВАТЬ ЕЁ, ТОЛЬКО ОДИН ГЛАГОЛ, ЧТОБЫ ОБОЗНАЧИТЬ ЕЁ ДЕЙСТВИЕ, И ТОЛЬКО ОДНО ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ, ЧТОБЫ ЕЁ ОПРЕДЕЛИТЬ. И нужно искать до тех пор, пока не будут найдены это существительное, этот глагол и это прилагательное, и никогда не следует удовлетворяться приблизительным, никогда не следует прибегать к подделкам, даже удачным, к языковым фокусам, чтобы избежать трудностей.

Гадкое чувство течёт через рот. Количество, давшее новое качество

Чем больше тиражируется несуразицы и неряшливости в текстах, тем крепче становится привычка читателя к низкокачественным текстам. Копаясь в отбросах, он волей-неволей привыкает к грязи и гадости. Приходит и тот чёрный день, когда читатель начинает считать изыском в литературном меню и смакует прозу следующего содержания:

«Но помниться, что моей кошке никто не внушал, идей про скромность, как лучшее украшение, про то что «это» лучше делать в браке, так можно, про набивание себе цены, чтоб женился, и уж, вряд ли она догадывается о последствиях, виде потомства».

Иной автор, сам того не желая, удачно выражает отношение читателя к собственному сочинению:

«…гадкое чувство потекло через рот…»

Таковы последствия всеобщей нелюбви к языку. Язык вырождается и умирает.

2. Неважно, даже хуже. Где вы, художники?!

О чрезмерной красочности, об излишне частой выдаче определений и признаков, а заодно и о лексической самодеятельности, проявляющейся в подборе определений.

Прилагательные, причастия и наречия сами по себе вовсе не плохи. Они необходимы и занимают, как и прочие части речи, положенное место в морфологической системе. Но злоупотребление ими вредит речи точно так же, как алкоголь вредит здоровью.

«Мать была яркой женщиной».

«Ярко», «яркий» — главные красочные словечки, которые, в сущности, ничего не определяют и не дают никакого признака. Это всего лишь самодеятельная авторская характеристика, ярлычок, прилепленный к герою очерка или персонажу. «Ярко» уместно для уличного разговора, но не для прозы. Такими пустыми словечками сорят многие писатели и журналисты.

«Радужно-золотое сияние приближалось. Он инстинктивно зажмурился: сияние сузилось до размера луча, которым окулист смотрит глазное дно. Когда глаза привыкли, ему удалось разглядеть ослепительно-белую круглую площадку на самой верхотуре радужной лестницы. Это нерукотворность раскачивалась в небесной пустоте. Коряво взмахнув руками, как журавль-переросток…»

Чтобы продраться через заросли метафор, читателю потребуется мачете. Нет ни одного сравнения, создающего ясный образ. Вот бы посмотреть лучом, как журавль-переросток коряво машет руками!

«Вечерами отец музицировал дома. Руки его легко, как бабочки, порхали по клавишам и рождали музыку удивительную и прекрасную».

Удивительную… Прекрасную… Лубок! Пустой набор определений вместо точного описания, уникального образа. Ничего удивительного и прекрасного читатель, увы, не слышит. Автор не передал музыку словами, не решил творческую задачу.

Пустые определения опытного читателя оттолкнут. «Ярко», «прекрасно» — демонстрация дурного тона в литературе. У художников, говорил Чехов Бунину, «красочно» — бранное слово. Писателям следует взять пример с художников.

«В мягкозвучном шелесте согласных букв новорожденного…»; «И вот подходит с мягким шелестом автобус, выкрашенный тоже в соответствующий колер, с соответствующей формой на водителе…»; «Прошелестел повторный наждачный звук закрываемых на сумках молний и все погрузились в бодрое созерцание пробегающих за окошками видов».

Этот автор переел, видно, Бальмонта или других символистов, упражнявшихся в звуках и тоже бодро созерцавших, иной раз голышом с деревьев.

«Исступлённый, не поддающийся контролю жеребец нёсся под всадником как дикая громоподобная музыка»; «Так человек, изумлённо восстав ото сна, из тёплых, солнечных, населённых людьми долин вдруг попадает в края, где средь пустынных пространств громоздятся холодные мрачные пики исступлённого горя, а над ними сияют исступлённые чёрные звезды»; «Лицо Баярда, спокойное и бледное, напоминало гипсовую маску, омытую лёгкой волной отработанного неистовства…»

За такие сравнения, за такие определения полагается Нобелевка. Автор этого сочинения её получил.

«Из родившегося чуда обязательно появится новая грациозная тайна…»

Тайна не описана, не показана как волнующий, запоминающийся образ, её не видно, а между тем произвольно наделена автором эпитетом «грациозная». Стало быть, тайна сия стройна или изящна. Похожа на танцующую девушку? Ежели так, следовало бы этот танец, эту грацию показать, обрисовать. Определение растрачено впустую!

Вот образ, художественно запечатлённый прозаиком Николаем Никоновым (рассказ «Торфяник», сборник «Воробьиная ночь»):

В ясные апрельские полдни, когда всё разом темнело, будто от первого загара, весь торфяник дрожал и переливался в блеске, в сиянии бесчисленных ручьёв. Как ослепительно играло, дробилось в них вешнее солнышко! Как живо и весело голубела вода. И ступая по этим расплёсканным небесам, по облакам, плывущим подо мною, и перешагивая через тысячи тысяч солнц, я готов был кричать:

— Где вы, художники?!

Увы, на крик Николая Григорьевича отзовётся одно эхо. Современные лауреаты твёрдо стоят на своём:

«Младший учился неважно»; «Жили они неважно, даже хуже».

Продолжение следует

© Олег Чувакин, 2018—2020

Следующие статьи цикла:

Типичные ошибки начинающих авторов (продолжение).

Типичные ошибки начинающих авторов (часть третья).

Типичные ошибки начинающих авторов (окончание).

Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Типичные ошибки начинающих авторов»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

5 отзывов

  1. Олег, а сколько нужно чаю сибирского выпить, чтобы одолеть эти дебри?

    Вот недавно прочитала на сайте о здоровом образе жизни: «Человеческие женщины в большинстве своем более цивилизованы». За что они так с женщинами?

    А вот еще: «Каждое украшение, беря в руки и «рассматривая» его с закрытыми глазами, как бы прислушиваясь к нему, расскажет судьбу его владельца и станет семейным наследием». Кто кого берет? Где водятся украшения-гадалки?

    Одна российская шоу-дива любит повторять: «Как страшно жить!» Я бы сказала: «Как страшно читать!»

    1. «Вернувшись домой 22 июня, вчерашних школьников застало страшное известие». Страшно, очень страшно!

          1. Ох-ох-ох, так смеялась, так смеялась)))) Очень смешная шутка, Олег Анатольевич!)) Не, не хирурги. Ну изощренный способ драки у хирургов — удалять органы в процессе мордобоя!)). На самом деле подрались два скотника на ферме).

Отзовитесь!

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.

Как стать писателем?
Как обойтись без редакторов и курсов?
Author picture

Возьмите у меня всего один урок. Я изучу ваш текст и выдам вам список типичных ошибок в стиле, композиции, сюжете. Вы одолеете их все при мне.

Станьте самому себе редактором!