Рубрика: 2019. Весна. История любви

Анонс творческих состязаний осени и зимы 2019 года. Специально для подписчиков и постоянных читателей «Счастья слова».

«Счастье слова» анонсирует планы на грядущий Новый год. Бородатый Дед Мороз задумал провести конкурс одного рассказа. Коллективного. Текста, созданного разными авторами.

Неужели будет новый конкурс рассказов? Организатор передумал? Когда же стартует состязание?

Это было счастье, настоящее счастье слова — создавать и украшать этот маленький мирок, жить жизнями его обитателей, радоваться, бояться и страдать вместе с ними. Удивляться поворотам их судеб, которые в какой-то момент начали извиваться и сплетаться будто сами по себе.

Что можно написать о любви? О невесомом счастье, наполняющем душу, которое нельзя потрогать руками. О всесильном вечном огне, век из века сжигающем человека.

Многие последователи трансцендентализма часами медитируют, чтобы повысить свою «вибрацию» и приблизиться к желанной частоте. Пусть медитируют, бедняги! Им не дано было попасть сюда, на «Счастье слова»!

А счастье слова — это и есть момент, когда приходят те самые, единственно верные, входят намертво в пустые лунки ритма, и ты, вибрируя, чувствуешь: вот оно!

Подведены итоги весеннего конкурса «История любви» 2019 года. В трудном литературном состязании победили четыре автора.

Если эти двое — один на скамейке, другая к ней приближается, скатывается туда сейчас по аллее, — соединятся, то за фасадом дома номер двадцать два по Несторштрассе откроется весна тысяча девятьсот тринадцатого года.

В доме его, там, внизу, отчего-то пахнет снегом и легонько сквозит метелью. Май ли на дворе, июль ли горячий, сентябрь ли грибной. Зелено за окнами, а воздух кажется зимним, синим, и чья-то рука тянется к шкафу, дабы укутать шею шарфом потеплее.

Это так хорошо, что одолевает искус написать так же. А не написать, так рассказать о написанном. Рассказать о рассказе. Ибо главное сделано, сотворено, с любовью выверено, и не успело ещё, свежее, дающее от окна отсветы, улечься на полку и покрыться домашнею пылью.

Ситуация прочитывается уже в начале: она умерла и является к своему мужу. Но этот вполне голливудский сюжет с видом на море вырывается из круга банальных историй через детали и подробности…

Питерский ветер — лёгкое дыхание и невыносимая лёгкость бытия. Правдиво и легко до того момента, пока Миша не умер.

В список финалистов весеннего конкурса «История любви» 2019 года включены шесть имён, шесть рассказов.

Шишки Семен любил, но втайне маялся небесным пренебрежением к этому мелкому людскому поселению. Судьба подшутила над станцией: устроила ее на белогвардейском пути, по дороге бесчисленных политических высылок, при этом не отрезала ни кусочка от славы громыхающего века.

В один прекрасный день я понял, что всё это — и голоса, и бабочки, и подснежники, — просто мои воспоминания о нашей с Аней первой и единственной весне. Я не смог их отпустить, и они материализовались.

— Я вижу это. Глупо, как глупо и невероятно, и как остроумно с его стороны. Робот и любовь. Физика чистой воды и химия. Рациональность, выверенный расчёт и случайно выпавшая карта.

Его пальцы нащупали кнопку. Легли, как на спусковой крючок. Напряглись. Суставы напоминали колени бегуна, приготовившегося к очень длинной дистанции. Нажать — и вместо воспоминаний к ней придёт смерть.

Она поспешила было в комнату, но почему-то обернулась — вместо маленького мужичка на коврике у двери сидел чёрный кот с круглыми золотыми глазами и белым кокетливым пятнышком на груди.

Постояв на освещённой утренними лучами маленькой станции, поезд загудел и тронулся, и женщина, глядя на меня снаружи сквозь мутное стекло поезда, улыбнулась мне тонкой, едва заметной улыбкой.

Ксюша распахнула окно и помахала ему рукой, он слабо улыбнулся в ответ. Люди шли мимо Н, естественно, никто его не видел. Он удалялся, будто за горизонт, плавно, размеренно.

Сначала я увидел косы. Две толстенные, пушистые косы с синими резинками на концах. А по ним, как мёд, разлито солнце. Одна из кос лохматым кончиком мазнула меня по щеке, и мне показалось, что расплавленные капли света стекают мне на кожу.

Но за сахарно-звёздной пудрой, которая сыпалась с крыльев Пегаса при каждом новом их взмахе, даже и оглянувшись, мы не увидели бы ни света лампы в окошке спальни, ни огней нашей земной окраины.