Текст участвует в конкурсе рассказов «История любви».
Автор об авторе: «Меня зовут Елена Ивченко, мне 43, живу в Бельгии, преподаю русский язык в Льежском университете и веду занятия по зумбе. 10 месяцев назад у меня родился сын, и жизнь здорово изменилась к лучшему: я наконец вернулась к увлекательнейшему занятию, которое муж мой ласково именует «твоя писанина», и теперь продолжаю учиться писать. Буду рада советам и замечаниям».
…Я.
…Я прихожу.
Я прихожу, когда большая квартира наполняется тревожным предзакатным золотом, вздохами уставшей за день мебели, шелестом штор на незакрытом окне, потрескиванием рвущегося по швам времени.
Я медленно двигаюсь по комнатам, трогаю текучие зеркала, смотрю на наши фотографии на стенах, слушаю вечер: далекие крики детей во дворе, посвист стрижей, невнятный бубнеж города, непомерно огромного для отдельно взятого, отдельно смятого человека.
Я жду.
Я чую тебя, как звери чуют лесной пожар, как близнецы на расстоянии чувствуют друг друга, как лодка, зимующая на берегу, слышит во сне тихий плеск воды за высохшим слепым бортом.
Когда золото сменяется серебром, а гул города за окном теряет силу, я подхожу к двери: я знаю, ты скоро появишься. Внутри начинает вибрировать басовая струна — так теперь ощущается радость.
Я слышу, как открываются двери лифта, как проворачивается в замке ключ.
Ты заходишь, бросаешь на пол сумку, скидываешь кроссовки, спешишь на кухню. Я иду следом. Я знаю: сейчас ты откроешь буфет, достанешь початую бутылку виски и глотнёшь пару раз прямо из горлышка. Вот ты пьёшь, горестно приподняв брови, и долгожданное тепло расцветает у меня внутри, как будто я — это ты. Ты не смотришь на меня: делаешь вид, что меня здесь нет. Но мы оба понимаем, как это глупо.
Ты раздвигаешь шторы, опираешься о подоконник — и застываешь перед открытым окном, глядя туда, где за цепью гаражей заходящее солнце плывет на темных спинах облаков. Если настроить зрение определенным образом, можно представить, что за гаражами — не облака, а вечернее сизое море, уходящее за горизонт. Раньше, когда мы смотрели на «наше море», ты обязательно говорил что-нибудь вроде «я и не думал, что так бывает» или «не могу поверить, что все это — с нами». Сейчас ты молчишь и трудно дышишь, но я подхожу сзади, обнимаю, и под моими руками ты размякаешь, как хлеб в молоке. Я крепко держу тебя, и мы глядим на облака до тех пор, пока чернильная синь не заполняет покинутое солнцем небо. Когда в просвет между высотками вплывает жирная, желтая луна, ты шумно выдыхаешь, отходишь от окна и включаешь свет. Самое страшное позади.
* * *
Вечерняя кухня залита медовым светом, на шахматной скатерти — тарелка с бутербродами, наши чашки: твоя — высокая, с нервными маками, — и моя, широкая и низкая, с веселой гусыней. Одноразовые пакетики лениво свесили хвосты за борт, чашки томно исходят паром. Мне не хочется чаю: хочется просто смотреть, как ты пьешь, вытянув губы и глядя перед собой. На подоконнике — горшок с фиалкой, клювастый баллончик ингалятора, пустая клетка: задумавшись, ты водишь пальцем по прутьям туда-сюда, и клетка послушно потренькивает в ответ.
Маленькая птичка-зяблик когда-то прожила здесь свой последний мучительный месяц. Мы наткнулись на нее в соседнем дворе, она не умела летать, только смешно попархивала по дорожке, и ты наотрез отказался оставить ее на съедение окрестным котам. Мне было все известно заранее, но разве я могла тебе отказать? Каждый вечер мы копали червей на клумбе у дома. Птичка клевать еще не умела: приходилось вынимать ее из клетки, сжимая в кулаке тощую тушку, запихивать в клюв куски червяков, поить водой из пипетки. Под пальцами истерически билось мелкое сердце, птица дергалась, кричала, вырвавшись, шлепалась о стены, о мебель. Ты этих трепыханий вынести не мог, выбегал из кухни, оставлял меня один на один с маленьким бьющимся монстром. Пометавшись, птица затихала на шкафу, тяжело дыша, смотрела вниз стеклянным от ужаса глазом. Как-то утром я нашла ее в клетке: птичка лежала на спине, а тонкие розоватые лапки продолжали сжимать невидимую жердочку. Я тихонько вынесла ее и похоронила за домом, радуясь, что утром ты так крепко спишь. Зяблик давно исчез, растворился, стал цветами, землей и травой. А клетка так и стоит на подоконнике, и по вечерам, за чаем, ты, задумавшись, водишь пальцем по прутьям: тр-р-ри-тра, тр-р-ри-тра…Когда-то меня это раздражало, а сейчас — плавит, трогает, заливает нежностью озябшее сердце.
* * *
На потолке — круг света от повернутой кверху лампы-прищепки. Изогнувшись, как морской конек, ты сидишь за компом, водишь стилусом по планшету, на лице твоем лежит голубоватый вечерний отблеск. Я смотрю на экран: там послушно проступают бодрые толстые гномы в разноцветных колпачках. У гномов улыбчивые бородатые лица и грустные недетские глаза. Слишком грустные глаза, любовь моя! — так хочется шепнуть, но я только глажу тебя по плечу.
Ты художник, иллюстрируешь детские книжки. До сих пор горжусь собой: это я отправила твои работы в крутое издательство, это я нещадно торговалась насчет зарплаты, это я вытащила тебя в столицу. Теперь я за тебя спокойна: ты прилично зарабатываешь. Недавно ты снова стал брать подработки на «Илюстре», и заказов у тебя полно: имя Константина Красновского успело стать знаком качества в рисовальном мире. Ты просиживаешь все вечера за компом, но я ничего не имею против: так я всегда могу быть рядом, глядеть на сутулую спину, на острые плечи, на собранные в хвост темные волосы… Я наклоняюсь, легко целую тебя в макушку, вдыхаю теплый родной дух. Ты выпрямляешься и замираешь. Потом откладываешь в сторону планшет. Длинные пальцы мечутся по клавиатуре, выталкивая короткие строчки на белый экранный лист:
Другая сторона моей луны
Заглядывает в комнатные сны,
Минуя маяки и якоря, —
Мои моря волнуются не зря:
Луна лучами трогает песок,
Нечаянно касаясь голых ног,
Она рисует знаки на воде,
Невидимые для других людей,
Она скалу стирает в порошок
И говорит «всё будет хорошо»,
Её слова фальшивы и темны, —
Но я спешу на зов моей луны.
Браво, любовь моя. Я всегда знала, как ты талантлив. Я поняла это сразу же — по первым интернетным фразам, по голосу в наушниках, по скинутым на почту страницам дневника. Талант никогда не пробьется сам — он попросту не заточен на это! — таланту нужен умный и хваткий менеджер.
Помнишь, как я вышла из заляпанного снежной грязью автобуса в тусклое утро твоего городка, — я, столичная королева в джинсовых, расшитых бисером, сапогах: подол вязаного пальто волочился за мной по ступенькам, но я и не думала его подбирать — я искала глазами тебя. А ты стоял, вытянувшись, и не решался подойти, тогда я, натужно смеясь, подлетела сама, и прежде чем обнять, успела заметить на шее кровь — на голой, белой шее, открытой всем зимним ветрам. Мне тогда стало страшновато: знакомства по интернету порой чреваты неожиданностями. Но оказалось, ничего: просто утром ты брился. Трудно бриться, когда волнуешься: руки ужасно дрожат. Эти вот самые руки, которые час спустя неумело открывали привезенную мной бутылку со жгучей радостью, а еще через полчаса вопросительно трогали мои волосы, пальцы, колени — будто пытались найти ответ на незаданный, но такой громкий, такой огромный вопрос: неужели? Неужели все это — с нами?
Твои руки лежат на клавиатуре: пальцы тихо шевелятся, как водоросли в прибрежной воде. Я накрываю твою ладонь своей, наши пальцы переплетаются, перепутываются, я больше не знаю, где я, а где ты: врастаю в тебя, проникаю в поры, просачиваюсь в кровь, теку по венам, мне тепло, мне жарко, мне го-ря-чо-о-о…
Мы засыпаем в обнимку, как раньше. Я ухожу перед рассветом, поцеловав тебя в лоб, даже во сне перечеркнутый скорбной складкой. Ты не просыпаешься: по утрам ты так крепко спишь! До вечера, любовь моя.
* * *
Мне хорошо в этой квартире: простые вещи — лучшие аккумуляторы любви, они вбирают в себя наше счастье, наш огонь, наши нестрашные тайны, а потом, в трудные времена, потихоньку излучают тепло, согревая нас. Период полураспада любовного вещества гораздо длинней человеческой жизни, и потому над свалками горит невидное глазу сияние: это вовремя не умершие вещи испускают в пространство остатки людского счастья.
Квартира питает меня: здесь живут наши тишайшие сны, наши ночные разговоры, наши ясные мечты о девочке Анечке. Или о мальчике Олеге Константиновиче, тут мы так и не пришли к общему знаменателю.
Сегодня впервые я стою у окна одна: солнце уже давно упало в облачное море, а ты ещё не пришёл. Ничего, я подожду. Когда любишь, ожидание наполняется смыслом, а время перестаёт существовать.
Мне всегда хотелось жить высоко-высоко, двадцать третий этаж — это же почти небо! Здесь дышится гораздо легче, чем на земле. День, когда мы переехали сюда, был самым счастливым в моей жизни: мы сидели в пустой спальне прямо на полу, пили виски из пластиковых стаканов и смеялись, как сумасшедшие. Почему мы так смеялись тогда? Моя мама всегда говорила: не смейся много, будешь плакать. Но кто же верит сегодня в приметы? Мы лично не верили. А врач бубнил, как попугай: при астме — никакого алкоголя и сигарет. Но по особым случаям ведь можно? У нас, любовь моя, все случаи были особыми.
Пока смотрю на закат, успеваю замерзнуть. Вот, наконец — лифт, замок.
Ты заходишь, скидываешь кроссовки, роняешь сумку — но вместо того, чтобы пройти на кухню к заветному шкафчику, опускаешься на пол и, прислонившись спиной к двери, что-то быстро набираешь в телефоне. С недавних пор я не терплю мобильные телефоны: они имеют свойство разряжаться, когда вдруг не можешь сделать вдох, но еще мог бы позвать на помощь. Ты глядишь на экран, лицо светится в темноте, как фонарь под снегом, и я не могу отвести взгляд. Я знаю: люди, которые нас любят, излучают тепло щедрее, чем вещи. Но сегодня я никак не могу согреться.
* * *
Теперь темнеет рано, серое небо дышит близким снегом. Я не включаю свет: смотрю, как вязкий сумрак заполняет комнаты, стирая краски с наших фотографий. Ты возвращаешься поздно, но, может, это и к лучшему: ты больше не стоишь часами у открытого окна и мне не нужно так крепко держать тебя, когда ты смотришь вниз, на далекий двор, заставленный игрушечными машинками.
Ты не пьешь виски из горлышка, не играешь гаммы на птичьей клетке: сияя, подолгу глядишь в телефон, потом что-то быстро пишешь, я заглядываю через плечо, но мелкие буковки мигают, расплываются, и я никак не могу уловить смысл написанных слов — взгляд выхватывает только довольные рожицы смайликов, и я успокоенно улыбаюсь вслед за ними. Я вижу: тебе хорошо. Мне вдруг становится зябко, и я прижимаюсь к тебе. Почему у нас дома так холодно?
* * *
Я прихожу в обычный час, когда недлинный зимний день сменяется студеным вечером. На кухне почему-то горит свет. Я слышу, как ты смеешься. Я уже и забыла, как хорошо ты умеешь смеяться.
Захожу: незнакомая девушка стоит у стола, подняв, как хирург, белые от муки руки. Костя поит ее вином из бокала, она прыскает, вино течет по подбородку, капает на белую майку… Я чувствую: там, в её животе, свернувшись улиткой, зреет новая жизнь. Ледяная бомба разрывается у меня внутри. Иней покрывает ресницы. Я делаю шаг назад, в спасительную темноту.
Я знаю, что больше не приду.
Я больше не…
Я…
…
© Елена Ивченко
Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.
Номинант международного конкурса В. П. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).
Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).
Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).
Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).
Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).
По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.
Олег Чувакин. Прозаик. Редактор. Литературный обработчик. Вдохновитель
Садишься за письменный стол с намерением сочинять? Намерение похвальное! Писать книги — верная дорога к богатству и славе.
Не можешь заставить себя писать каждый день? Литературная совесть ест тебя поедом? Не огорчайся! Знай: есть пять способов решить мучительный вопрос.
Творческий метод писателя. От Чехова до Вудхауза, от Сименона до Саймака. Расскажите и вы о своём подходе!
Экономика рассказа. Как продать рассказ и кому? Сколько за это заплатят? Выгодно ли производить литературу?
Как узнать, имеет ли человек писательский талант? Есть ли точный ответ на этот вопрос? Да, есть.
Писать книги. Легко ли это? Сел за стол, открыл ноутбук, набарабанил сколько-то тысяч знаков — рассказ готов, опубликовать его! Так можно? Нет. Но все думают, что можно.
Как создать увлекательный сюжет? Как вывести в книге героя, которого непременно полюбит публика? Как написать захватывающую историю и искупаться в лучах славы?
Единственная причина, по которой тебе следует написать роман, — необходимость сказать что-то людям. Ты должен это сказать. Ты садишься за стол и пишешь.
Как становятся писателями? Никак. Ими рождаются. У вас нет ни слуха, ни гибкости пальцев? Оставьте в покое скрипку. Нет тяги к литературе и отсутствует «ген грамотности»? Сожгите свою писанину.
Полезные советы начинающим писателям. Как приучить себя к систематическому литературному труду и добиться красоты слога. Как перестать мучиться и начать творить.
Научиться писать свои истории несложно. Усаживаетесь в кресло, заносите пальчики над клавиатурой… Уже слышали такие советы? Над вами подшутили! Есть правила, без которых историю не написать.
Неверно заданный темп повествования приведёт к ямам в композиции, ломаному ритму и в итоге к полному авторскому провалу. Литературное произведение не состоится.
Очень грустный рассказ :(
Настоящая история любви!
Оля, спасибо большое! Грустно, да, ну, что делать)
Прекрасный рассказ.
Очень грустный, звенящий, потусторонний.
«Я прихожу, когда большая квартира наполняется тревожным предзакатным золотом, вздохами уставшей за день мебели, шелестом штор на незакрытом окне, потрескиванием рвущегося по швам времени.» — чудо!
«Когда золото сменяется серебром»…
«Период полураспада любовного вещества гораздо длинней человеческой жизни, и потому над свалками горит невидное глазу сияние: это вовремя не умершие вещи испускают в пространство остатки людского счастья.» — и с вещами в самую точку.
Очень жаль девушку, она совсем не готова к такому повороту… Она скучает, ее греет то ли его любовь, то ли тоска. Но время делает своё дело.
Мне кажется, что это история о памяти, рассказаннная самой памятью и нет никакого призрака, а есть только Костя, его жизнь после трагедии и его чувство вины.
Такой Солярис :)
Тема присутствует, фантастика и любовь тоже.
Спасибо за рассказ, тут есть о чем подумать :)
Нетта, спасибо за развернутый комментарий!. Здорово, что предложили такую трактовку: да, это вполне может быть и история о памяти, о забывании, а не о призраке. Я, когда писала, представляла себе, скорее, конкретную девушку. Точнее, представляла себя ею. Но возможность нескольких трактовок — только плюс для текста, как думаете? ;)
Я думаю, это прекрасно, когда читатель видит в тексте что-то своё, важное, написанное будто для него лично.
У вас красной нитью проходит мысль о том, что человек жив, пока жива память… это открытие делает ваш рассказ особенным, и заставляет думать.
Ах, какой текст! Кружево! Прочла и хочется молчать. Молчать и грустить. Пронзительно. Впечатляет авторское владение словом. Удачи в конкурсе!
О прекрасная наблюдательница Иветта! Благодарю вас за мудрость и отзывчивость. И пусть лучшие рассказчики, подобно вам, доберутся до трудного финала!
Иветта, большое спасибо на добром слове. Похвала от наблюдателей приятна вдвойне.
По качеству и изяществу литературного «кружева» этот рассказ в конкурсе, думаю, не будет превзойден. По ощущению счастья в первой части рассказа, я понадеялась на счастливый конец. Очень хочется, чтобы был хороший рассказ о любви со счастливым концом. Но астма и запрет алкоголя прозвучала, скорее, как намёк на преждевременную кончину. Нашел другую и сразу излечился и от прежней любви,и от астмы… Бывает такое с художниками! Удачи в конкурсе!
О мудрая южанка Ирина! Бородатый организатор благодарит вас за внимательность, наблюдательность и отзывчивость!
Я настолько внимательна, что не поняла, что это главная героиня умерла от астмы! Прочла еще раз… И поняла, почему… Но к сожалению, такой вариант меня,как читателя, устраивает меньше… Упрощает сюжет…. И нужен более серьезный диагноз, я говорю, как астматик. «Привезенная бутылка» и намёк на алкоголь воспринимаются как смена пола у преждевременной кончины… Нет… задумалась и для меня рассказ рассыпался…
Ирина, спасибо за комментарий и за комплимент!
Так уж жизнь устроена: то, что для одного — трагедия, для другого вполне может оказаться хэппи-эндом. Это я о Косте. Разве было бы лучше, если бы он завис на всю свою земную жизнь в этих призрачных отношениях?
А насчёт астмы — я постаралась в тексте расставить несколько маячков, чтобы дать читателю понять, отчего же умерла главная героиня. Вероятно, их оказалось недостаточно.
Прошу прощения, наверное от того, что причина для преждевременной кончины героини не вполне убедительна, для Кости — это, реально, хеппи-енд. А поскольку реальная живая боль оставленной женщины бывает безысходнее и разрушительнее, чем чувство холода у страдающего, нежного и любящего привидения, тем более! Надеюсь, я объяснила свои проблемы с восприятием. Пишу позже, чем написала Олегу, готова признать,все логично. Рассказ имеет серьезные шансы на победу!
Ирина, извините, что отвечаю с опозданием. Я о проблемах астматиков знаю только понаслышке, поэтому пришлось гуглить, искать информацию. Считаете, что смерть героини в рассказе выглядит недостаточно обоснованной? Может быть, у вас есть идеи, как сделать ее более достоверной? Спасибо.
На беду мою я знаю об астме не из гугла… Знаю, как добиться ремиссии и чем снять приступ. Но это не важно… Наверное, Вы искали более изысканную причину, чтобы рассказ сохранил красоту и тонкость. Она должна была уйти, как птичка, внезапно и неизбежно, которая «не жилец». Вероятно, в этом и состоял ваш замысел. Герой не боролся за любовь, за здоровье любимой, за ее жизнь. Его счастьем стала другая, и если изначально так и было задумано, тогда, может, и вообще не было смысла героине умирать. Талант его не есть оправдание эгоизма. Смерть не оставила ей выбора, время «полураспада» тоже не ее выбор… И если бы героиня, оставаясь живой, отпустила любимого в иное счастье, было бы не столь мистично и изящно, но… больнее. И это был уже совсем другой рассказ! Ваше право — ваш замысел. Все же не в астме дело, а в том, что рассказ хорош, дает повод размышлять и спорить…
Как всегда прекрасно и невыносимо грустно.
Спасибо. Жаль, что заставила вас грустить.
Дорогие участницы и наблюдательницы! Если хотите видеть возле своего комментария аватарку, а не квадратик с узором, зарегистрируйтесь на сайте Gravatar.com (фактически WordPress.com) под своим e-mail и разместите там свой прекрасный портрет. Спустя время портрет проявится здесь. E-mail, под которым вы пишете отзывы, и E-mail на Gravatar должны совпадать. С российской почтой mail.ru, правда, этот сервис не очень-то ладит.
Олег, спасибо, зарегистрировалась, посмотрим, что получится.
Ой, кажется, тут нет возможность редактировать комментарии… Прошу прощения, буду впредь внимательнее следить за опечатками.
Я не включаю эту настройку по двум причинам: мне, читающему все комментарии, придётся отслеживать ещё и все исправления, что крайне утомительно; опция редактирования комментариев создаст доп. нагрузку на сервер.
Да, понятно. Это и к лучшему: придется ответственнее подходить к написанию комментов ;)
Получилось замечательно, Елена! Я люблю находиться в окружении прекрасных женщин.
Не тривиальный, образный, заставляющий думать и чувствовать язык. Очень хорошо! Как будто колодезной воды напилась — нет, ведро с колодезной водой опрокинула на себя в жару: ледяное солнечное счастье! О чём рассказ и как будет разворачиваться сюжет — было понятно с первой фразы. Но кто сказал. что это плохо? Моё нежное женское, сопереживая, вздыхало) Всё классно!
Ирина, спасибо за такой хороший комментарий! Если с первой фразы все понятно — это, как по мне, серьезный минус для рассказа. Но, может быть, вы просто очень проницательный читатель, знающий, к тому же, тему конкурса :) Буду утешаться этим.
PS Прошу прощения, Инна, случайно назвала вас Ириной.
Я просто проницательный читатель, а Вы прекрасный писатель, который с первого …Я задаёт определённую атмосферу: сюжет мне понятен, потому что полнокровно мною ощущаем, — именно так и выходят призраки из мира мёртвых в мир живых. И так они видят мир, который покинули. Ну а то, что в конце концов герой утешается — так ведь это «дело житейское», понятное, естественное. И очень хорошо, что вы выписали такой естественный конец. И что она ушла — этот мир оказался для неё закрыт новой жизнью. А может, она в ней заново родится? Будет забавно. А вообще ваши образы — и развитие сюжета — очень мне близки. Наверное, из-за этого всё понятно)
О! Вот еще одна лазейка для хеппи-энда, о которой я даже не подумала! :) Да, почему бы посмертной темноте не стать темнотой преджизненной? К тому же, это было бы даже и логично в кармическом смысле: героиня ведь была для Кости чем-то вроде мамочки, а теперь медаль для них обоих обернулась бы другой стороной. Спасибо!
Текст «звучит» как музыка! Спасибо автору, приятно было прочитать.
Ирина, спасибо, чуткий читатель — удача для автора.
Рассказ замечательный, написанный с нежностью, образно и в превосходно выдержанном ритме! (из которого выбивает только стихотворение, но может потому, что оно написано в ритме-пульсе живого человека, а все остальное — от имени призрака?). В двух местах в призрачную, «кружевную» (цитирую других рецензиантов) нежность вторгаются совершенно непризрачные деловые нотки: «До сих пор горжусь собой: это я отправила твои работы в крутое издательство, это я нещадно торговалась насчет зарплаты, это я вытащила тебя в столицу» или «Талант никогда не пробьется сам — он попросту не заточен на это! — таланту нужен умный и хваткий менеджер». Это меня несколько сбило с курса при первом прочтении. Но по второму разу (и после прочтения рецензий), рассказ лег легко. Рассказ не тяжелый, и даже не печальный, больше — светлый (но это мое личное восприятие неисправимой оптимистки). Для меня это рассказ о том, что любовь иногда надо и отпускать, а не держать в клетке и не кормить насильно червячками воспоминаний.
Очень-очень хороший рассказ! Желаю вам победы в конкурсе!
Ксения, спасибо, вы здорово сформулировали идею рассказа: «любовь иногда надо и отпускать, а не держать в клетке и не кормить насильно червячками воспоминаний». Да, я именно это и хотела сказать. Деловые нотки мне нужны были, чтобы образ героини сделать объёмнее. Костя — в каком-то смысле ее «Галатей», тем труднее ей отпустить его в новую жизнь.
Да, да! Я поняла, что ее многое удерживает и она также любуется своим творением (в некотором роде), да и квартиру ей не хочется покидать. Просто такой «живой» деловой тон, когда я читала, выстроил мне схему уже прервавшихся отношений, когда оба уже не разговаривают, но женщина — очень даже живая, энергичная, «пробивная столичная штучка»- мысленно ведет с бывшим партнером беседу, и ее немного «кидает» из сентиментальных воспоминаний в деловые. То есть, ощущение необратимого разрыва уже было, но вот призрачное немного ускользнуло в эти моменты. Но потом все встало на свои места! Отпуская старое, даешь жизнь новому. Отсюда и название. (да и птичка на картинке тоже вполне жива!) :)
Ксения, вас покоробили в моем рассказе именно те моменты, на которые позже в обзоре указал Олег Чувакин, обозначив их как элементы, которые вносят в текст разностилицу. Так что, выходит, не зря они вас резанули :) Все правильно, спасибо.
Чудесный рассказ, спасибо, Елена!
Спасибо на добром слове.
Прекрасная Елена, изящен ваш рассказ! Слова, произнесенные одними губами в осиротевшей квартире. Фразы, перемещающиеся по комнате как призраки, касающиеся зеркал, фотографий, растворенные в закате… Хотелось взорвать эту муку, эту тишину. Хотелось, чтобы зазвонил телефон, чтоб вода в бачке спустилась громко, чтобы этот мужик покашлял, что ли, слово произнес… Нееет. Пьет виски и строчит стихи. Но я сочувствовал этому несчастному, его бесконечным, ужасным, одиноким вечерам у компьютера. Он был жалок как тот свисающий хвостик чайного пакетика. Сколько же таких пыточных вечеров ему выпало? Даже собаку не завел, чтоб от суицидальных мыслей отвлечься.
А вот ОНА, которая безымянная Я… Она возмущала. Как долго она рассчитывала греться у его горя и откровенно от этого балдеть? Наслаждаться своей любовью, которая ничего не может дать ее возлюбленному, кроме муки, муки, муки. И бахвалиться: видишь, как много я для тебя сделала, вот теперь страдай, да как можно возвышенней, как истинный художник. Я тебя еще размочу как хлеб в молоке, а точнее, ты взмокнешь от холодного пота, когда почувствуешь загробное «пожатье десницы»!
О, женщины!
По мне — если б любила, желала бы избавить его от муки, измышляла бы потусторонние хитрости, чтобы высветлить его горе, а потом порадовалась бы за него искренно, по-настоящему. Тут-то ее уход и «иней на ресницах» убили бы читателя наповал.
Простите, не ожидал, что все это напишу.
У вас прекрасный слог, браво!
Я в одном я с Вами категорически не согласна, автор (и отец) Малыша: нельзя навязывать автору своё видение его истории. Ваш вариант, возможно, был бы интереснее, но это история Елены. Для меня это самый неоднозначный рассказ конкурса: талантливо написанный, но с таким растиражированным сюжетом — хоть плачь.
мое человеческое, читательское восприятие персонажей — не более того
Даниил, спасибо за комментарий. Не стоит так уж винить героиню: она, мне кажется, себе не вполне принадлежит. Любимая квартира, любимый человек притягивают ее из ее нынешней, неведомой нам, реальности. Она, может, и сама не вполне осознает, что же произошло. Просто греется привычным теплом.
А насчет героя, кашля и туалетного бачка — так ведь в конце рассказа он и проявляется как человек из плоти и крови, разве нет? По крайней мере, так задумывалось) И именно в этот момент и рвется нить, которая держала героиню в нашем мире.