Творческий метод писателя

Пишущая машинка, писатель, творческий метод, подход

Творческий метод писателя. От Чехова до Вудхауза, от Сименона до Саймака. Расскажите и вы о своём подходе!

Творец и его метод. Художественный подход к созданию текста

Чехов работал с записными книжками и черновиками, которые затем уничтожал. По тем немногим черновикам, что сохранились, можно, однако, судить о его методе.

Едва ли Чехов имел в голове полностью готовый замысел, приступая к рассказу. Рассказ складывался в ходе письма.

Точно так же писал Клиффорд Саймак, автор совсем другого жанра, житель другого континента и иного времени.

Он продумывал примерно с половину сюжета, не больше. Вторая половина — потёмки. Её освещали, довершали, дописывали сами персонажи.

Иван Бунин в зрелости, в эмиграции часто писал набело. Когда он жил в Париже, он мог сотворить длинный рассказ за ночь — в бессонницу.

П. Г. Вудхауз составлял планы своих романов, но планы приблизительные. Планы-наброски. После его смерти остался незавершённый роман, который сумел завершить, пользуясь заметками автора, Ричард Асборн.

Жоржу Сименону было не до заметок.

Он работал как машина, и натурально плакал, если вдруг случался творческий сбой, шестерёнки вдохновенья со скрипом останавливались, и он не мог написать с утра очередного десятка страниц. В молодости он сочинял по три и даже по семь рассказов в день — ради еды. Потом, выйдя на литературную дорогу, он взялся за романы, сначала бульварные под псевдонимами, затем о Мегрэ под своим именем, — и написал большое количество книг, более четырёхсот, соперничая с другими плодовитыми коллегами.

Сименон писал скорее как Чехов, нежели как Вудхауз, хотя писал вещи детективные. Писал без подготовленного плана, а сюжетный конфликт складывался в процессе письма, того самого творческого акта, импотенцию к которому он переживал со слезами.

Как и его современник Саймак, Сименон предпочитал, чтобы персонажи оживали и сами творили события. Творцу же оставалось их записать. Поэтому, кстати, он не считал себя детективщиком, а относил свои романы к психологическим.

Толстой и Флобер, в отличие от рассмотренных выше прозаиков, писали подолгу, изводя центнеры бумаги на черновики. По семь лет на роман — обыкновенное дело для обоих. И в результате Толстой говорит о «Карениной»: «Мне кажется… что там нет ничего лишнего».

Утром или ночью? За столом или на подоконнике? С черновиком или набело?

Одни авторы пишут утрами, другими — ночами. У третьих нет распорядка, они пишут тогда, когда созрел замысел. Четвёртые пишут урывками, на работе, на подоконниках, в общественном транспорте — иного времени нет. Пятые обходятся без черновиков, творят сразу чистовики, пишут набело.

Одним нужны покой, уединение и компьютер. Другие способны сочинять посреди шума и обходиться подручными средствами: салфетками, клочками бумаги, блокнотами, диктофонами. Недавно мне рассказали про одну женщину, которая сочиняет сказки на смартфоне, играя с ребёнком на детской площадке.

Есть и такие товарищи, которым их сюжеты снятся — остаётся записать. Такое и со мной случалось. Правда, в готовом рассказе от исходного сна мало что оставалось.

Наконец, мне в большом количестве известны люди, которые считают, что задача прозаика — создать примерно 50% текста, изложить, так сказать, сюжет, а остальное пусть добавит литературный редактор, который в таком случае считается кем-то вроде соавтора, но без указания на обложке фамилии.

Язык плюс воображение. Увидел и записал!

Расскажу, как работаю я.

Увидел и записал — так можно вкратце описать мой творческий метод.

Следуя за Чеховым и Буниным, а также за Толстым, я пришёл… к фантастике. Впрочем, среди учителей я с удовольствием называю и фантастов: переведённых на русский язык Саймака, Брэдбери и Шекли.

Систематически пишу с 2002 года.

Главными писательскими инструментами я считаю язык и воображение. Это пара. Коли нет одного, второе не спасёт. Особенно если ты принял метод Саймака или Сименона и идёшь по плохо освещённой дороге.

Есть и другие инструменты. Нельзя представить себе ни Чехова, ни Вудхауза без чувства юмора.

Кстати, У. С. Моэм сетовал на недостаток фантазии, говорил, что идиоматика — костяк языка, а потому причислял себя к писателям второго эшелона. Правда, ставил там себя в первые ряды. Однако нынче по книгам Моэма учат правильный английский язык, а многие из тех, кто претендовал когда-то на эшелон первый, давно забыты. Здесь недооценка, недооценка нарочитая. Реалисту тоже требуется воображение.

Лучшим временем для работы я нахожу утро. По утрам писали Лев Толстой, Антон Чехов, Джек Лондон (известный ежедневной нормой в 1000 слов), Жорж Сименон и многие другие.

Записи на бумажках я могу делать весь день и ночью.

Замысел, сложившийся, сверкнувший вдруг в голове, лучше скорее воплощать в слова — через бумагу и карандаш, через клавиатуру и экран.

В последние годы я создаю рассказы с минимумом черновиков. Это потому, что я научился видеть рассказ целиком, укладывать его в воображение полностью. С повестями и романами дело обстоит иначе: тут без вороха бумажек и горы черновиков обойтись я не умею.

Я могу писать три рассказа одновременно. Или два рассказа и повесть. Однако это мучительно трудно.

От мучения к удовольствию

Лучшим этапом творчества я нахожу финальную обработку текста, шлифовку. Эта часть литературной работы для меня лучше всего на свете.

Добавить в ключевой эпизод фразу, давно вертевшуюся на языке и внезапно оформившуюся, подыскать точный глагол, сократить парочку прилагательных, удалить многословие в реплике — это лучше даже яблочного пирога.

Если сюжет застопорился, я не плачу, как Сименон, а откладываю текст. Надолго. Бывает, на годы. Некоторые рассказы лежат у меня, дожидаясь своего часа, по полтора десятка лет.

Именно так поступал Рэй Брэдбери: у него есть книги, которые вызревали по полвека.

Расскажите о своём писательском методе. Как сочиняете вы?

Настала ваша очередь, дорогие конкурсанты и прозаики-читатели.

Прошу участников конкурса «История любви» и других авторов, посещающих сайт «Счастье слова», поделиться подходом к литературному творчеству. Творческим методом.

Расскажите о своём подходе к творчеству. О собственном художественном методе, ежели таковой выработали.

Ваш подход. Где, как и когда? Помогают ли вам ваши герои?

Как и когда вы пишете? Давно ли этим занимаетесь? Кого считаете своими литературными учителями? Много ли исправляете? Находите ли писательский труд мучительным? Устанавливаете ли себе нормы, придерживаетесь ли распорядка? Что думаете о воображении, о языке (стиле)? Пишут ли ваши персонажи сами? А может, вы писатель-автократ, навязывающий героям план и распоряжающийся в сюжете единолично?

© Олег Чувакин, 26-27 марта 2019
Полюбилось? Поделитесь с друзьями!

Вы прочли: «Творческий метод писателя»

Теперь послушайте, что говорят люди. Скажите и своё слово, коли желаете. Чем больше в мире точных слов, тем счастливее наше настоящее. То самое, в котором каждый миг рождается будущее.

Не видите формы комментариев? Значит, на этой странице Олег отключил форму.

23 отзыва

  1. Пишу когда-нибудь, нет каких то условий. Пишу семь лет, первый рассказ сочинил в 39. Учителя — классики, главный — Платонов. Почти не правлю писанное, сразу чистовик. Творю легко, само идёт. Для меня и как читателя в том числе первичен всегда язык. Не терплю заурядность, пусть и красивую. Могу читать о ерунда, если особенно написано. Сочиняю без планов, сходу. Увязываю, формирую характеры, черчу канву. Бережно отношусь к словам, лучше не договорю. Слаб в орфографии и пунктуации — неуч. Вот вы упомянули о Короленко и его художнике-зеркале, сейчас конкурс проходит на сайте СПСЛ, так я там в шорте третий год подряд из трёх. Это я не хвастаюсь (на самом деле хвастаюсь), а показываю, что не графоман, как многим наверное, решилось. На днях вышлю рассказик. Любопытно, как он вам будет.

    1. «Слаб в орфографии и пунктуации… На днях вышлю рассказик. Любопытно, как он вам будет». Грамотность — первый критерий оценки текстов на конкурсе.

      1. Ну, я не настолько безграмотен. Допускаю вероятность одной-двух ошибок. Знаете, я передумал, не буду отправлять рассказ. Прочёл отмеченную вами Матрёшку Мотю. Рассказ полностью состоит из речевых штампов и канцелярита, попадаются неправильные употребления слов, повторы. Ни одной интересной находки. Пунктуация — меньшее зло, как по мне. Матрёшка Мотя — хорошее школьное сочинение. Но при чём здесь литература?

        1. «Матрёшка Мотя» отмечена? Отмечены все двадцать рассказов, принятых на конкурс. В трёх обзорах.

        2. Дмитрий, я хочу вам ответить, хотя и опасаюсь, что вы тоже из каких-нибудь «ничевоков» (которые, как я наивно полагала, благополучно сгинули сто лет назад, ан нет!))) Вы во многом правы насчёт «Матрёшки» . Но для пренебрежителей пунктуацией должен быть собственный круг ада — это моё личное мнение) Читать текст с произвольно расставленными или вовсе проигнорированными знаками препинания — такая же мука, если не бОльшая, чем читать пошлые своей банальностью тексты. Если бы каждый раз, когда я слышала от очередного гения о том, что пунктуация — фигня, я получала бы доллар, то долларов 50-100 у меня уже было бы только за последние 2 года:) Моя 16-летняя дочь примерно то же, что вы про пунктуацию, говорит про уборку своей комнаты и подготовку к ЕГЭ по математике))) Ну а если вы действительно гений, дайте в этом убедиться: например, я легко иду наперекор любому мнению, если вижу талант (хоть какой-нибудь). При этом уверяю: мнение большинства очень полезно для пишущего (поверьте, «меньшинству»). Словом, снизойдите — и отправьте свой рассказ на конкурс Олега.

  2. Отвечаю на вопросы с некоторой неловкостью, т.к. не считаю себя писателем. Но, как участник конкурса, не могу игнорировать обращенную ко всем участникам просьбу. Отвечать буду по порядку:

    Как и когда вы пишете? — Пишу, когда могу урвать время и не слишком устала. Тогда сажусь за компьютер и записываю то, что успела надумать. А вот думаю сочиняю в уме почти все время, когда есть возможность. Пыталась записывать, но это почти невозможно сделать физически. Поэтому часть из придуманного забываю.

    Давно ли этим занимаетесь? — Всю сознательную жизнь. Лет так с пяти.

    Кого считаете своими литературными учителями? _ Прежде всего — Чехова. Потом — Толстого, Короленко, Куприна, Бунина. Потом — фантастов-класскиов, и советских (Ефремов, Беляев), и западных.

    Много ли исправляете? — Не очень много. Стараюсь убирать «всадников», о которых так здорово написал член жюри первого конкурса на этом сайте.

    Находите ли писательский труд мучительным? — Нет. Может быть, потому, что я — не профессиональный писатель. Для меня писательство — наслаждение, я получаю удовольствие от писанины. Графоман, если следовать буквальному смыслу слова.

    Устанавливаете ли себе нормы, придерживаетесь ли распорядка? — Нет, не потому, что это мне не нравится (я как раз склонна к нормированию), а потому что образ жизни не позволяет, я сама себе не принадлежу.

    Что думаете о воображении, о языке (стиле)? — Не поняла вопрос.

    Пишут ли ваши персонажи сами? — Этот вопрос можно понимать двояко. Свои истории герои часто творят сами. Не слушаются меня. Если же речь идет в прямом смысле о героях-писателях,то и такие среди моих есть.

    А может, вы писатель-автократ, навязывающий героям план и распоряжающийся в сюжете единолично? — Точно нет. Герои ко мне приходят «готовенькими», с характером, им особо не подиктуешь.

    1. Благодарю вас, Татьяна!

      Далеко не все авторы находят воображение и язык главными инструментами писателя. Отсюда и вопрос.

      1. А, теперь поняла о чем вопрос. Считаю, что без воображения писать невозможно. Грамотность я считаю обязательным условием писательства. Конечно, опечатки и ошибки проскальзывают у всех или почти у всех. Но мне смешно и грустно, когда писатели уверяют, что ошибки — это так, ерунда. Сразу вспоминаю :» Между нами, художниками говоря, вы рисовать умеете?». И, конечно, важная часть писательского труда — работа с языком. И тут нет предела совершенсиву.

  3. Интересная какая дискуссия.
    А я пишу, когда накатывает. Бывает, еду на работу и в голове готовые образы, фразы, повороты сюжета вспыхивают, как лампочки.
    Но, обычно, схема присутствует. Я рассказ мысленно делю на сцены, мне так проще. Понятно, что сюжет может поменяться, но когда я думаю, мне важно представлять общую структуру.
    А еще, когда очень уж везет и «несет», я пропускаю описательные моменты. Описываю только действие, в скобочках оставляю замечания вроде (музы: какие? мусор: что именно? огород: чем пахнет?), и потом, когда общая схема уже готова и работает, добавляю художественности.
    И да, обычно несет, если подряд читаю много хорошего :)
    Спасибо за тему, Олег!

    1. Спасибо, Нетта!

      «А еще, когда очень уж везет и «несет», я пропускаю описательные моменты».

      Совершенно верно! Узнаю себя. Меня иной раз так заносит, что я пишу с середины, а то и с конца, потом опять иду к середине, а оттуда добираюсь до начала. А потом случается так, что развязка меняется на противоположную. :)

      Один дяденька, окончивший литинститут, поучал меня: мол, как это можно — писать рассказ с середины и с конца? Чушь, мол, собачья. Писать надо с начала.

      А штука в том, что никаких этих квадратных «надо» в литературе нет. Когда герои живы, они сами нашепчут на ушко. А уж с какого места они начали рассказ — их дело. Дело писателя — не перебивать и записывать.

  4. Нетта права: темочка — вах)
    Сочиняю истории, сколько себя помню. В них играли все мои детсадовские подружки. И младший брат под них засыпал. В 10 лет я написала собственную версию «Слова о полку Игореве» (а заодно его иллюстрировала))) В 13 лет отправила свои стихи в журнал «Юность», и его тогдашний редактор Андрей Дементьев ответил мне длинным письмом. Порвала: он стал мне советовать, как надо работать над стихами (как это любит делать Олег:) В 16 лет уничтожила все свои рисунки и стихи, потому что решила: «не смогу стать лучше Врубеля и Мандельштама». Взялась за старое спустя два года: это были сплошь «авангардистские» вещи. Всё пропало вместе с однажды умершим диском С)
    Вышла замуж, родила ребёнка, путешествовала, каждый день писала — и, увы, продолжаю писать — один, а то и два журналистских материала в день (это не репост, не контент, а настоящие старые добрые очерки, интервью, статьи, репортажи))) Но примерно два года назад почувствовала, что умру, если не напишу какой-нибудь рассказ (или повесть). С тех пор физически болею, когда долго не могу писать прозу (а журналистику — и рекламу — по-прежнему приходится писать ежедневно). Сочинительство — счастье. Процесс написания — наслаждение. Шлифовки — особый кайф.
    Каждая новая история рождается, как вспышка молнии: я вижу героиню — или героя — с чего начнётся и чем закончится эта история. Но вот беда: истории рождаются гораздо чаще, чем я могу себе позволить их написать (и ненаписанные изрядно меня мучают)) Но если начинаю что-то писать — это самое прекрасное: я становлюсь этим человеком, думаю и говорю (внутри себя) за него. Это происходит в любую свободную минутку: бегу с интервью, варю борщ для семьи.
    Представляю: я — она или он; с нею или с ним случилось вот это; что я делаю — глазами, руками, словами. Подойду к окну? Поправлю волосы? Укушу себя за руку? Улыбнусь? Расплачусь? Я очень чувствительный эмпат: действительно, если захочу, могу переселиться в «шкуру» любого — в журналистике это работает. Почему бы этому не работать в писательстве? Читатели (не писатели)) говорят, что у них возникает ощущение, словно они находятся внутри моего сочинения: чувствуют запахи, влажность и температуру, видят краски, слышат звуки. Я им верю) Я сама всё это ощущаю.
    Как-то так. Вкратце) Попрошу отнестись к моим откровениям снисходительно, а то моя тоненькая эмпачья шкурка уже и так вся в кровоподтёках за последние два года (когда я стала участвовать в литконкурсах)))

    1. Инна! Для починки шкурки высылаю вам виртуальный йод и пластырь. И главное: 1 (один) волшебный волосок из бороды.

      Переселиться в «шкуру» работает везде, только далеко не каждый это практикует. Именно поэтому иногда бывают так трогательны рассказы, написанные средненьким языком, но пропитанные романтикой яко водою живою.

      «Переселяться» могут не только писатели и журналисты. На это способны соседи, директор, продавец в магазине, электрик, врач… Кто угодно. Обычно такого человека хочется обнять, хочется пожать ему руку. Ощущение от его присутствия выражается детским словом восторг.

  5. О, какая сочная тема! Тут можно много написать!
    Сразу оговорюсь, всё последующее относится к написанию коротких рассказов (стихи, переводы — это уже совершенно другой процесс).
    Отвечу сначала, когда я НЕ могу хорошо писать рассказы (то есть когда уже имеется идея и «чешется») :
    — не выспавшись;
    — ранним утром;
    — под воздействием алкоголя;
    — когда постоянно отвлекают;
    — в неубранной комнате;
    — в халате;
    — когда должны прийти гости или на носу какое-то мероприятие;
    — когда я целый день занята работой совершенно иного профиля;
    — когда я только «проглотила» очень хорошую книгу и неволько начинаю подражать стилю автора.

    В идеале:
    — выспавшись;
    — после душа, прогулки, лёгкого раннего ленча, с большой чашкой хорошего крепкого чайку, ах… (тут конфликт, если под рукой хорошая книга, это также идельное состояние для чтения!);
    — не то что день — вся неделя свободна именно для этого (да, я же сказала, «в идеале»), но, мне кажется, если таким образом свободен целый год (такого со мной не случалось ещё) — это почему-то не будет работать. Стимулы извне всё-таки нужны.
    — прогулки на природе (лес, море, парк, на худой конец) очень помогают с сюжетами и вообще со всем в жизни! И сон, я уже упоминала сон??
    В жанре короткого рассказа начала с … фантастики, которую очень люблю (Шекли, Гаррисон, Брэдбери, Азимов — да все-все классики жанра!) Фантастика позволяет разгуляться воображению, и в самых неожиданных местах — на Альдебаране, там, вдруг начать философствовать. Сначала писала рассказы для папы-физика, который однажды заявил, что прочёл ВСЮ фантастику. Художественному подходу, сжатости и юмору конечно же училась у классиков, таких как: Чехов, Гоголь, О’Генри, Гарт, Лондон, Бунин (только не «Солнечные аллеи»), Куприн, Набоков, Булгаков, Горький, Бабель, Кафка, Воннегут, Катаев, Ильф-Петров, Зощенко, Тэффи (плюс 50 других). И ещё, у хороших рассказчиков анекдотов! Мне просто физически сложно писать без юмора, даже в достаточно печальном сюжете и обстоятельствах он всегда есть (для меня). Поэты (ну всех не буду тут писать, но в особенности Артюр Рэмбо) помогает с образностью и в борьбой со штампами.
    Мы живем во время, когда раз запустив кораблик прозы в море интернета, он будет плавать там вечно, поэтому я не торопилась публиковать свои «попытки». Я и сейчас прикрываюсь фиговым листком псевдонима, когда пишу по-английски. «Попытки» начались давно, но прерывались постоянно, то эмиграцией (смена языка подавила их надолго!), то работой, бытом, ленью, самосаботажем и прочими пестицидами вдохновения. Горький посоветовал Бабелю идти «в люди», и я согласна, надо сначала «сходить в люди»: писать, когда даже и есть талант, но нечего сказать, наверное очень мучительное занятие. Но, чувствую, я «дозрела», пора набирать обороты и отзывы, продолжать учиться писать хорошо, находить единомышленников, открывать для себя новых авторов и заводить новых друзей.
    Хорошие уроки для пишущих рассказы вывел Воннегут. Всех не помню, а два запомнились: ваши герои всегда должны чего-то хотеть, хоть стакан воды. И второе: читатель всегда должен узнать/открыть для себя что-то новое, пусть даже и в незначительной детали.
    Удачи всем — конкурсантам и читателям! Это процесс может доставить море удовольствия (штамп!), если не ожидать сразу фанфар, побед, гонораров и Нобелевки (нет, конечно, можно о них думать, но без мегаломании), а просто радоваться хорошей чашке чая, любимой зачитанной книге и свободному дню! И тогда сюжеты полезут, как грибы после дождя (и это, кстати, тоже штамп, вон его!). :-)

    1. Ксения, у меня почти это же самое. И мечтаю выспаться. Вот конкурс завершится, и я полечу в сонный рай.

      Есть и иное, своё: наоборот, во время писания я люблю подзаряжаться книгой одного из своих учителей. Но не переключаться на чтение, а впитать с утра несколько строк. От силы — несколько абзацев. Читать же стараюсь то, что соответствует тому, что пишу, гармонирует с ним. В том числе и по форме. Пишу рассказы — читаю рассказы, не романы. Беда в том, что рассказчиков не так много, как романистов.

      1. Олег! Это верно, иногда бывает, что дело застопорится, тогда я беру с полки «проверенных» Булгакова, Набокова или Чехова и открываю на любой странице. : ) Но когда я читаю в «запой», а такое у меня в последний раз было с англичанином Ианом Макьюэном, то по-английски долго не могла писать, не срываясь на его ритм и стиль. (Вообще, конечно же мой английский более подвержен влияниям, у него не такие глубокие «корни»). Но если вот совсем не идет — а бывают такие периоды, — я не терзаю клавиатуру, все равно ничего путного не напишу и не исправлю. (У меня, как и у вас, по нескольку проектов в разных стадиях). Иногда помогает просто переключиться в другой режим: корректировки, перевода. Но бывает — полный ступор по всем каналам. И тогда — на свежий воздух!
        Читая биографии моих учителей, все сходятся к одному — даже если не хочется, садись за стол (или кто куда, некоторые и в кровати писали — Капоте, Набоков, и стоя — Хэмингуэй и опять тот же Набоков), или уходи, если дома не дают покоя, в кафе или бар, как Джойс и Роулинг (это не мой вариант), в библиотеку, на дачу, в парк — благо компьютеры легкие, компактные (с печатной машинкой далеко не уйдешь!) и делай хоть что-то, хоть на письма отвечай, что-нибудь! И таже время есть для этого магическое — хоть ТРИ часа в день! Я стараюсь придерживаться этого минимума, по возможности. Но это, конечно, для тех, кто этим живет и зарабатывает. Реальность, к сожалению, такова, что многим с утра нужно добраться в контору и там делать совсем другое, а вечером — уже все, отключка.
        И еще одно мое правило: никогда не рассказывать сюжет никому до того, как написала первый черновик полностью. Расскажу в стадии наброска, и почему-то желание писать этот рассказ исчезает. Расплескала.
        Хорошего вам сна после конкурса!

        1. Спасибо, Ксения! Я бы предпочёл поспать и во время оного.

          Моё правило такое же: я не рассказываю никому сюжетов и не показываю никому черновиков. И никогда не выдаю названий. Даже не говорю, о чём пишу. Собственно, никто уже и не спрашивает. Давно всех отвадил.

        2. Расскажу в стадии наброска, и почему-то желание писать этот рассказ исчезает. Расплескала.
          Как точно!

  6. А у меня страх! «Боязнь чистого листа», кажется, так это называется. Никогда не начинаю писать произведение, пока в голове полностью ни выстроится сюжет. Я должна точно знать, чем закончится мой рассказ, что станет с героями и т.д. И даже тогда, когда, казалось бы, всё в голове готово, долго не решаюсь облачать задуманное в печатный текст. Но стоит только начать, и волнение проходит, а после уже испытываешь наслаждение, что всё удалось. Хотя уже в процессе написания многое меняю в рассказах.
    Если быть до конца откровенной, то в настоящий момент больше учусь на отзывах к конкурсным рассказам (не только к моему, но и к другим). Читаю их все, делаю выводы. Многие комментарии очень содержательные, что-то беру на вооружение, с чем-то не согласна. И, конечно же, любимые Чехов и Тургенев всегда под рукой!

    1. Спасибо, Марина! У меня тоже бывает страх, но страх иной. Страх зряшной работы. Страх не дойти, не добраться до финала. Находясь на полпути, я боюсь, что в итоге ничего не получится, что рассказ (или повесть) не состоится.

      1. Понимаю. Но пока ваша работа (всё: и рассказы, и конкурс) незряшна! Я думаю, так будет и дальше, по крайней мере, я вам этого желаю!
        А ещё, я никому не рассказываю о том, что планирую новый рассказ, не раскрываю сюжета, пока ни допишу всё до конца. Но это уже больше суеверие))))
        Кстати, о рассказе «Странные» никто из моих близких не знает. Я почему-то так решила на этот раз!

  7. Из повести Генри Каттнера «Мокрая магия»:

    «Сильные персонажи направляют перо автора и изменяют само повествование».

    Из предисловия Айзека Азимова к роману «Немезида»:

    «Мои книги пишутся сами собой — я сам удивился, обнаружив в своём романе две событийные линии. Одни события совершаются в будущем, другие в прошлом, но обе линии сходятся в настоящем».

  8. «Мне нравится писать протяжённые сочинения. Начинаешь роман, не зная, какие события в нём произойдут и куда поведут тебя твои же герои. Пишу я медленно, и пребывание моё внутри романа, собственная моя жизнь в нём происходит годы».

    Владимир Орлов. Слова в паузах.

  9. «Где-то посередине первой страницы или, может быть, на второй стихотворение в прозе превращалось в рассказ. Вдруг появлялся персонаж и говорил: «Это я» или «Эта идея мне нравится!» И потом уж он сам заканчивал рассказ вместо меня».

    «Джордж с женой пошли по коридору. Я следовал за ними, печатая, как сумасшедший, и не зная, что будет дальше. Они открыли дверь в детскую…»

    Рэй Брэдбери. Дзен в искусстве написания книг.

Отзовитесь!

Ваш email не публикуется. Желаете аватарку — разместите своё личико на Gravatar. Оно тотчас проявится здесь!

Отзывы премодерируются. Символом * помечены обязательные поля. Заполняя форму, вы соглашаетесь с тем, что владелец сайта узнает и сможет хранить ваши персональные данные: имя и электронный адрес, которые вы введёте, а также IP. Не согласны с политикой конфиденциальности «Счастья слова»? Не пишите сюда.

Чувакин Олег Анатольевич — автор рассказов, сказок, повестей, романов, эссе. Публиковался в журналах и альманахах: «Юность», «Литературная учёба», «Врата Сибири», «Полдень. XXI век» и других.

Номинант международного конкурса В. Крапивина (2006, Тюмень, диплом за книгу рассказов «Вторая премия»).

Лауреат конкурса «Литературная критика» (2009, Москва, первое место за статью «Талантам надо помогать»).

Победитель конкурса «Такая разная любовь» (2011, «Самиздат», первое место за рассказ «Чёрные снежинки, лиловые волосы»).

Лонг-листер конкурса «Книгуру» (2011, Москва, детская повесть «Котёнок с сиреневыми глазами»).

Призёр VII конкурса имени Короленко (2019, Санкт-Петербург, рассказ «Красный тоннель»).

Организатор литературных конкурсов на сайтах «Счастье слова» и «Люди и жизнь».

По его эссе «Выбора нет» выпускники российских школ пишут сочинения о счастье.

Олег Чувакин рекомендует начинающим писателям

Вы пишете романы и рассказы, но выходит незнамо что. Показываете друзьям — они хвалят, но вы понимаете: вам лгут.

Как распознать в себе писателя? Как понять, стоит ли мучить себя за письменным столом? Почему одни авторы творят жизнь, а другие словно полено строгают?

Вопрос этот формулируют по-разному, но суть его неизменна.

У Олега Чувакина есть ответ. Прочтите его книгу. Она бесплатна. Не надо подписываться на какие-то каналы, группы и курсы. Ничего не надо — только прочитать.

Сборник эссе «Мотив для писателя» Олег создавал три года. Двадцать эссе сами собою сложились в книгу, посвящённую единственной теме. Теме писательского пути. Пути своего — и чужого.

Коснитесь обложки.

— Олег, тут так много всего! Скажите коротко: что самое главное?

— Самое главное на главной странице.